Водитель кивнул, дождался, пока пассажиры разместятся на заднем сиденье, и помчался в райцентр, а следом за такси от КПП отъехала темно-синяя "тойота", на которую никто не обратил внимания. Впрочем, сержанты упустили не только это. Еще они не заметили стоящего у ворот части молодого призывника Федю Евстигнеева, в руках которого был мобильник, и это было уже гораздо серьезней. Но для них начинался самый обычный вечер и они не думали о плохом.

Ужахов и Гайдамачный служили в элитном подмосковном полку Таманской мотострелковой дивизии уже шесть лет. Сначала отпахали срочную, а потом подписали контракт. И если сначала они ничем не отличались от сотен тысяч таких же военнослужащих Вооруженных Сил Российской Федерации, то уже через год, когда солдаты сдружились и наладили в части свой бизнес, все изменилось. Дедушки заматерели, окрепли, поняли, что армия это золотое дно, и подмяли под себя всю роту. Наряды, караулы, тревоги, полигоны, строевые занятия, обслуживание ротной техники, парково-хозяйственные дни и организационные периоды. Все это касалось их лишь краем, ибо командир роты, запойный капитан Шумский, ежемесячно получал от них пухлый конверт с деньгами, а комбат являлся его близким родственником.

Естественно, возникает резонный вопрос. Чем же таким занимались Ужахов и Гайдамачный, нелегальные доходы которых в несколько раз превышали ежемесячное жалованье обычного контрактника? Ответ прост. Они были драгдиллерами, то есть продавцами наркотиков, каких угодно, хоть таблеток, хоть героина, хоть анаши. Только продавали приятели их не лично, а через посредников, и работали они не на улицах городов, а на территории гвардейской мотострелковой дивизии. И клиентура у них была соответствующая, солдаты, сержанты, а порой и офицеры.

— Не бывает!? Невозможно!? — услышав про это, наверняка, воскликнут многие люди, жизнь которых, так или иначе, соприкасалась с армией.

— Ложь и клевета! — поддержат их добропорядочные обыватели, которые регулярно смотрят телевизор и уважают военные сериалы. — Ладно, неуставные отношения. Но наркотики перебор.

Однако факты вещь упрямая, и они говорили сами за себя. Два сержанта работали уже не первый год, и бизнес подельников только расширялся. От родственников Ужахова в Москве и закрепившихся в Наро-Фоминске цыган, они получали товар, привозили в часть и реализовывали через других солдат. При этом Ужахов отвечал за финансы и контакты с начальством, а Гайдамачный расширял клиентскую базу и вел дела с постоянными покупателями из других подразделений дивизии. Такой вот симбиоз.

Правда, несколько раз они были близки к провалу. Но все проблемы решались с помощью денег. А когда один чрезвычайно ретивый особист решил раскрутить факты по наркоторговле в дивизии, то Ужах позвонил своему дяде и ретивый капитан попросту исчез. Был человек, и нет его, а начальства превыше всего ставило, чтобы количество залетов соответствовало среднестатистическим по стране. Поэтому реальные факты правонарушений, например, заступление в наряд на КПП обдолбанного солдата, который сдуру не пустил на территорию части командира полка, или стрельба в карауле, старательно замалчивались и в этом не было ничего необычного. Так делалось во всех воинских частях "сердюковской" армии от Москвы до Камчатки. Стандартная практика и командование Таманской гвардейской дивизии исключением не являлось, ибо давно в прошлом те благословенные времена, когда в элитную придворную часть набирались самые лучшие призывники, комсомольцы и спортсмены, да чтобы не абы откуда, а из России, Украины или Белоруссии. Эта система осталась в другом тысячелетии, и командиры работали с теми, кого им присылали. А поскольку честные и рьяные были не нужны, ведь практически за каждым офицером начиная от майора, водились грехи, то их выдавливали, а службу тянули те, кому деваться некуда. Пусть тунеядцы, наркоманы, малограмотные алкоголики, исламисты и пришедшая в армию из-под палки болезненная молодежь. Неважно. Лишь бы не правдолюбцы, которые спрашивают, с каких это доходов у комбата дача, словно дворец, машина новая, шикарная квартира в столице и три автозаправки. Отсюда и приоритеты...

Тем временем друзья продолжали свой путь к Наро-Фоминску и, глядя в окно, Ужахов ухмыльнулся.

— Ты чего? — спросил его Гайдамачный.

— Да, так, — ингуш оскалился, — вспомнил, с чего мы начинали.

— Это да, — второй сержант тоже заулыбался, — такое забыть трудно. Три коробка плана в кармане и сердце колотится, вот-вот нас застукают. А все оказалось очень просто, и сами покурили, и два коробка с выгодой продали. Сейчас над этим уже можно посмеяться, а тогда очко играло.

Ужахов кивнул и сказал:

— Все так, но что-то над нами тучи сгущаются. Слышал, скоро введут постоянные проверки на наркоту, а нам это весь бизнес завалит.

— Чепуха, — Гайдамачный взмахнул рукой. — Про тесты уже не первый год говорят, а воз и ныне там.

— Может и так. Однако я решил контракт не продлять. Хватит. Деньги есть, осяду рядом и буду товар через шестерок толкать. Свой процент с мелкого опта поимею, так что не пропаду.

— А как же я?

— Поступай, как знаешь.

Гайдамачный подумал и качнул головой:

— Знаешь, я тоже от дел отойду. Нахуй. Надоело все. Позавчера двоих борзых из крайнего призыва вместе с шестерками пиздил, и один мне прямо в глаза посмотрел, да так, что не по себе стало. Будь он чуть покрепче или нас было меньше, порвал бы он меня. Точно говорю.

— Ты что, измену словил? — Ужахов толкнул подельника в плечо. — Не ожидал.

— Не в этом дело, — Гайдамачный поморщился. — Здесь что-то иное, я на себя словно со стороны посмотрел, его глазами.

— И что увидел?

— Не скажу...

Было, ингуш хотел надавить на посмурневшего сослуживца, чтобы тот высказался откровенно. Однако неожиданно такси подрезала пошедшая на обход "тойота". Водитель машинально сбавил скорость и стал прижиматься к обочине, а затем в открытом окне "тойты" появился человек в черной маске и пистолетом в руках, который знаком дал ему команду остановиться. Таксист повиновался и команду выполнил.

Вечерело. С минуты на минуту на землю опустится ночная мгла. Место пустынное. По трассе проносились редкие автомобили, а из "тойоты" вышли четыре человека в синем омоновском камуфляже и масках. Они спокойно подошли к такси, открыли задние двери и выдернули пассажиров наружу. Ужахов и Гайдамачный, которые решили, что их накрыли настоящие полицейские, попробовали возмущаться, но сержантов скрутили и поволокли в разросшийся вдоль дороги кустарник. После чего рядом с таксистом сел пятый бандит, который выдернул из замка зажигания ключ и спросил его:

— Как зовут тебя, дядя?

— Савелий Фомич.

— А фамилия?

— Фокин

— Боишься, Савелий Фомич?

— Д-д-да... — испуганно пролепетал водитель, мирный человек, который зарабатывал извозом и четко усвоил, что с вооруженными людьми шутить не стоит.

— Это правильно, — незнакомец в маске кивнул, — время сейчас смутное, злодеев кругом столько, что страшно на дорогу выезжать. Однако ты нас не бойся. Отпустим. Я сказал. Нас только эти двое интересуют.

Человек в маске кинул взгляд на темный кустарник и замолчал, а таксист его не тревожил. Так прошло десять минут, томительных и страшных. Таксист смотрел на крохотную иконку, которая была приклеена к приборной доске, и молил всех святых о заступничестве, а затем он услышал звук выстрела, который прилетел из кустарника, и в его голове промелькнула лихорадочная мысль: "Все! Теперь точно убьют!" Однако незнакомец, который тоже слышал выстрел и резко дернулся, словно это для него неожиданность, успокоил его:

— Все будет нормально. Для тебя точно. Только не рыпайся. Не вынуждай стрелять.

— Я все понял, — Фокин отвернулся и крепко стиснул зубы.

Спустя минуту прозвучало еще два выстрела, а после этого рядом с такси появился один из бандитов, рослый и плечистый, который наклонился к пассажирской двери и пробурчал:

— Пришлось валить гадов.

— А что так? — в голосе находящегося в салоне человека, судя по всему, молодого, прозвучало раздражение.

— Они наркотой промышляли. Сами все выложили, сначала нас за полицейских приняли, а потом за конкурентов, и языки развязали. Ур-ро-ды! А еще при них деньги оказались, которые они везли за новую партию товара, почти четыреста тысяч. Рублей, разумеется.

— Вот значит как?

— Да.

— Что же, все правильно сделали. Сворачиваемся.

— А этот? — кивок в сторону таксиста.

— Пусть живет.

— Опасно.

— А что он видел? Людей в масках и левую машину с левыми номерами? Так это херня. Уходим.

Незнакомец покинул такси и протянул водителю ладонь в белой нитяной перчатке:

— Телефон и документы.

Водитель повиновался, передал бандиту мобильник и права, а тот при свете тусклой лампочки в салоне посмотрел на документы и бросил их в темноту. Затем туда же, в пыльную придорожную траву, полетели ключи с телефоном, и незнакомец сказал:

— Не суетись, Савелий Фомич. Посиди часик и подумай за жизнь. Начнешь рвение проявлять и лишнее болтать, достанем, и никто тебя не защитит. На вопросы полицейских отвечай просто: "Ничего толком не разглядел. Ничего не понял. Знать ничего не знаю, и ничего не слышал". Усек?

— Да, — ответил таксист.

— Тогда прощай, дядя.

Из темноты, один за другим, выныривали люди в камуфляже и масках. Они запрыгнули в "тойоту" и уехали, а водитель остался сидеть.

Через час он вышел на поиски телефона и нашел его. После этого Фокин позвонил в полицию, и она появилась. Сначала приехала одна машина, но вскоре их было уже несколько, и для таксиста начался ад. На Фокина насело сразу два молодых и наглых следователя и первая версия, которую они породили, была весьма незатейлива. Водитель узнал, что у сержантов есть деньги, после чего с помощью подельников убил их и ограбил, а теперь, пытаясь отвести от себя подозрения, изображает жертву. Значит, надо его колоть.

Хм! Бывает. И как ни оправдывался Фокин, его доводы ничего не значили. Следователи давили на него и если бы не появившийся под утро солидный подполковник, которому он по десятому кругу рассказал обо всем, что с ним произошло, то кто знает, что было бы дальше. Возможно, за совершенную Егором Нестеровым и его парнями акцию понес наказание обычный работяга. Ну, а так еще и ничего. Подполковник шугнул следователей, мол, не там ищите, и для Фокина, который смог добраться домой только к полудню, все сложилось неплохо. Для Егора Нестерова, который обкатывал молодежь, тоже. Сотрудники Наро-Фоминской полиции получили еще один криминальный случай в районе. А тела сержантов контрактной службы Ужахова и Гайдамачного отправились в морг. "Jedem den Seine" — каждому свое, гласит древняя мудрость. И, наверное, это правильно.

* * *

На столе лист белой бумаги формата А4, а в руке карандаш, которым я выводил круги. Большой внешний с точками и обозначениями "БУГ" и "РДГ". Следующий круг поменьше, снова точки, и от внешних к ним идут линии, обозначение "ТК". Еще один круг и опять точки с линиями, обозначение "КЦ". Центр и квадрат, в котором сразу несколько обозначений, кружок с буквой "Л-Ш", а вокруг другие: "Ф", "Р", "КР", "ПО", "В", "СП", "СТ" "М", "П", "УТЦ".

Вроде бы все, что хотел, нарисовал, откинулся на спинку кресла, зевнул и подумал, что хорошо бы сейчас поспать. Однако днем сон плохой, по крайней мере, у меня, а потому лучше подождать до вечера и подумать над нашей последней акцией, которая должна была уложить двух человек в больницу, а вместо этого отправила их на тот свет.

В целом все прошло неплохо. Федя отзвонился и предупредил, что его обидчики, центровые сержанты роты, собираются в увольнение, и мы сработали чисто. Вот только парни не сдержались, и Рубило выстрелил в Ужахова. Один выстрел — один труп. Несмотря на молодость, студент-очкарик не промазал и шмальнул ингушу прямо в лоб. Ну, а после этого пришлось и второго валить. Мокруха. Но читать своим парням нотации я не собирался, ибо они все сделали правильно. Погорячились и поторопились, конечно, однако этого от недостатка опыта.

Далее был отход. Засвеченную "тойоту", которая по документам принадлежала Эдику Шмакову, мы утопили в Таруссе. Подогнали машину к обрыву, столкнули в реку и буль-буль, никаких следов. После чего вышли к ближайшему населенному пункту, поселку Любаново, и уже оттуда, бойцы на автобусе, а мы с Пашей Гоманом на такси, отправились в Наро-Фоминск.

Бывший моряк Ольшанский осел на окраине райцентра и, как я уже отмечал, соседи у него далеко не самые лучшие. Пришлось признать, что мы немного облажались. Место надо было выбирать внимательней, а мы купились на дешевизну и рекламу от прежнего хозяина, который стремился как можно скорее покинуть свой дом. По этой причине теперь мы имеем то, что имеем. Цыган рядом не менее полусотни. Они настроены недружелюбно и у них имеется оружие, плюс связи в полиции и городской администрации. Следовательно, мой первоначальный план — наехать на чернявых ромалов, не выдержал никакой критики. Впятером здесь ничего не сделаешь, только внимание к себе привлечешь, и потому мы с Гоманом решили, что Ольшанский должен перебраться в Калинец, а эту точку придется оставить. Разумеется, брошенное домовладение моментально разграбят, и вскоре здесь будет наркопритон, но иначе никак. Не можем мы сейчас буром на любого противника переть, особенно такого шумного как цыгане, а значит, оставим их на потом.

Что касается Ольшанского, то он нашему решению обрадовался. Моряк мужик, конечно, хороший, но совсем не конфликтный и не герой. Он рад тому, что мы его приподняли и восстановили ему документы. Однако рисковать ради наших дел, в которые бывший стармех не посвящен, своей драгоценной жизнью, Ольшанский не собирался. Это понятно и я его не осуждал.

Прерывая мое уединение, в комнату вошел Гоман и в его руках был телефон.

— Парням звонил? — спросил я.

— Да, — он кивнул, сел рядом и добавил: — Они уже на автостанции, вскоре будут здесь.

— Отлично. Как приедут, пусть поедят, помоются, отдохнут, и поедем в Москву. Найдем доктора, который нашего врача на лекарства кинул, да посмотрим, что он за человек и кто за ним стоит.

— Чего смотреть? — Паша поморщился. — Типичная крыса. Прижать его, наши деньги вернуть и пинков надавать.

— Не думаю, что все так просто, — я покачал головой и кивнул на ноутбук, который лежал рядом. — Я тут посмотрел, что это за птица, и пришел к выводу, что он не сам по себе. Чтобы получить доступ к складу просроченных медикаментов, лапа наверху нужна и прикрытие со стороны полиции или бандитов, что, в принципе, практически, одно и то же. Так что сначала надо осмотреться.

— Не спорю, командир ты, — Гоман приподнялся, посмотрел на исчерканный листок бумаги и спросил: — Это что?

— Схема той организации, к созданию которой мы будем стремиться.