Цепочка звякнула, и я увидел Галочку Серову, которую перед отбытием загород спрятал на своей съемной квартире. Девушка была в моем банном халате и выглядела, словно промокший под проливным дождем котенок, голова втянута в плечи, пшеничного цвета волосы растрепаны, а обведенные чернотой от недосыпания глаза смотрели настороженно и как-то печально.

— Тебя долго не было... — пролепетала она. — Я волновалась... А потом телевизор включила и там...

— Давай пройдем в квартиру, — я постарался улыбнуться как можно мягче, чтобы не испугать девушку, — там и поговорим.

— Да-да, конечно... У меня как раз чайник закипел...

— Очень хорошо. От чая не откажусь.

Я скинул ботинки, закрыл дверь и прошел в гостиную. Телевизор был включен, шло какое-то ночное развлекательное шоу, а на диване лежало смятое покрывало, наверное, Галя отдыхала. В остальном все как обычно и я упал в кресло. Хорошо. Так бы лежал и не шевелился, пока усталые ноги в норму не придут.

— А вот и чай, — в комнату вошла девушка.

На столик рядом с креслом опустился поднос с двумя глубокими кружками и печеньем. Я дождался, пока девушка присядет на диван, взял кружку, сделал небольшой глоток и обратился к ней:

— Рассказывай, как время коротала.

Она пожала плечами и растерянно улыбнулась:

— Постоянно боялась, что сейчас в квартиру кто-то вломится. Пробовала заснуть, а не получилось, мерещится всякая чепуха. Телевизор включила, и сразу криминальные новости, зверски убиты и сожжены люди, дети высокопоставленных чиновников. А затем моя фотография — все кто знает о местонахождении этой девушки и преступников, просьба сообщить в полицию, вознаграждение гарантируется.

Галя всхлипнула, и я постарался ее успокоить:

— Не плачь, все будет хорошо...

— Да, как же хорошо!? — воскликнула она и крепко сжала кулачки, — характерная примета отметил я, при мне такой жест не в первый раз. — У меня родители в Вязьме, волнуются и переживают, а я им позвонить не могу! В университет возвращаться нельзя! В полицию не обратишься, получается, что я соучастница, раз с тобой ушла! Документов нет и бежать некуда! Куда мне теперь податься!?

— Тихо! — оборвал я ее. — Без нервов!

Девушка понурилась:

— Хорошо. Молчу.

— Значит так, Галочка. Ты все правильно сказала, девочка не глупая и выводы сделала. Но проблема твоя не столь велика, как тебе кажется. С документами тебе помогу и денег дам, на первое время хватит, а дальше сама решай, что тебе делать и как ты хочешь прожить свою жизнь. Тебе сколько лет?

— Двадцать.

— Вот, взрослая совсем, не пропадешь. Страна у нас большая и скрыться не проблема, а если хочешь, то оставайся с нами.

— А что мне в вашей банде делать придется?

— Не волнуйся, в людей стрелять не надо, и в роли подстилки я тебя не вижу.

Галочка кинула на меня опасливый взгляд, всхлипнула и мотнула головой:

— А можно я подумаю?

— Не можно, а нужно. Конечно, подумай. До утра.

Она задумалась, а я допил чай и отправился в ванную, привел себя в порядок, помылся-побрился, почистил зубы и отправился в соседнюю комнату, где рухнул на кушетку и приготовился отправиться в царство Морфея. Но не тут-то было.

Тихонько скрипнула дверь, и я услышал голос девушки:

— Егор, я все решила.

— И что надумала? — я повернулся набок.

— Я останусь с вами.

— Вот и правильно. — Галя не уходила, и я спросил: — Что еще?

— Мне страшно. Можно я с тобой побуду?

— Да.

Девушка приблизилась и легла рядом. Она лежала без движения, словно манекен, но от нее шел одуряющий женский запах и я чувствовал исходящее от девушки тепло. Ситуация двусмысленная и я не сдержался.

Моя ладонь опустилась на аппетитную грудь Галины и проникла под халат. Ее тело было горячим, и я стал его гладить. Раз и другой. Дыхание девушки сбилось, и мои движения стали смелее. А когда я ощутил, как стали набухать ее соски, то притянул Галину к себе, и припал губами к ее горячему рту.

Все завтра. Революции, рейды, акции, налеты, планы и схемы. Пусть хотя бы в эту ночь заботы отойдут на второй план, а сегодня я хочу любить и быть любимым.

Глава 17.

Москва. Зима 2013-го.

Егор Нестеров понимал, что его будут искать, слишком многих серьезных людей задели акции его отряда. Но один из последних полевых командиров русского Сопротивления об этом не думал и делал то, что считал нужным, ибо воспринимал жизнь как борьбу и не задумывался о том, какой срок жизни ему отпущен, сколько у него врагов и как они станут его искать.

Он не знал о том, что заместитель директора ФСБ Аркадий Сергеевич Химков бил по щекам племянника и кричал, что тот его подставил. Он не знал, что следователя военной юстиции майора Хованского, который вернулся под руководство своего непосредственного начальника, едва не уволили со службы. И спасло майора юстиции лишь то, что была создана новая следственная бригада, которая объединила дела о похищении оружия из Таманской дивизии и огневой налет на Новую Мцхету. Он не знал, что высокое начальство раньше срока отправило на пенсию подполковника Доронина, а майора Тихомирова, за нерешительность и не оказание помощи честным гражданам (это про воров), временно отстранили от должности. Он не знал, что Анатолий Тимурович Пухов нанял лучших детективов, которые должны были выйти на его след, а родной брат депутата Госдумы криминальный авторитет по кличке Сэм, объявил, что за голову убийцы любимого племянника даст миллион евро. Он не знал, что кавказские воры-законники, которые потеряли в Новой Мцхете свыше тридцати человек только убитыми, главным виновником нападения посчитали славянских воров, но позже признали, что не правы и все стрелки были перекинуты на ФСБ и спецназ. И он не знал, что знаменитый столичный экстрасенс описал его как пожилого человека с многочисленными шрамами на теле, который уже убит, но в то же самое время жив.

Всего этого Нестер не знал и ничуть об этом не жалел. Воин русского народа не мог тратить время на подсчет противников и не забивал голову тем, что могло надломить его дух и волю к победе, а значит, все это не имело для него никакого значения...

Однако один человек из огромной плеяды тех, кто был занят поисками Егора, мог его заинтересовать. Звали этого человека Алексей Владимирович Добряков, но правоохранительные органы России и криминальный мир страны знали его как Лешу Козыря. Этот был авторитетный вор старой формации и начинал он как карманник. По малолетству работал на Киевском вокзале, в метро и троллейбусах, а потом был первый срок по малолетке. Затем второй срок и взрослая зона, где его приблизил к себе вор-законник Тимоша Черный, который многому научил молодого и смышленого парня. Ну, а когда Леша Козырь откинулся, а случилось это в конце восьмидесятых, он сколотил бригаду из агрессивных уголовников, и занялся серьезными делами. Его лихая банда грабила сберкассы и ювелирные магазины, он был удачлив и жесток, но по-своему справедлив и старался не отступать от воровских законов. Да только, сколь веревочке не виться, а конец один. Козыря и его банду подставили и повязали, после чего он вновь отправился на зону, на этот раз на долгих пятнадцать лет. И если сначала Добряков считал, что удача изменила ему, то позже он свое мнение изменил.

Девяностые годы и начало двухтысячных стали расцветом для воровского "братства", но воры начали мутировать. Они сводили наколки и превращались в бизнесменов. Теперь уже не требовалось самому ходить на дело, и деньги сами плыли к ним в руки. Передать на зону грев или освободить нужного человека стало просто. На замшелые воровские правила внимания обращали все меньше. Доходы росли, появились шикарные дома и заграничные виллы, счета в банках и яхты, и казалось, что с помощью денег можно сделать все и добиться любых целей.

Вот только в России появлялась новая формация бандитов, которые не стеснялись браться за оружие, не признавали никаких законов, не желали сидеть в тюрьме, и жили по понятиям. Как правило, это были крепкие молодые люди без судимостей, которые легко пробивались во власть и не стеснялись использовать против воров всю мощь государственного аппарата и наемных киллеров. И если бы они думали не о себе, а о народе, то с таким явлением как воры в законе было бы покончено. Раз и навсегда. Но этого не было. В большинстве своем хапуги были озабочены только личными проблемами и в конфликты с ворами, среди которых не было единства, вступали лишь когда их интересы пересекались.

Такие выводы, сидя у телевизора и перебирая четки, делал для себя коронованный на зоне Леша Козырь. Подобно губке он впитывал новости, анализировал их и осуждающе качал головой, когда видел на экране труп очередного знакомого. Тойор и Квежо, Гога Ереванский и Глобус, Роспись и Султан Даудов, Сергей Сибиряк и Зверь, Пипия и Сильвестр, Сухой и Заяц, Бобон, Арсен Микеладзе, Слава Японец и многие другие. С кем-то он встречался в ресторанах и в казино, с кем-то был знаком лично, с кем-то на воровской сходке рядом сидел, а с некоторыми судьба сводила его у хозяина или на пересылках. Все они уходили из жизни, от пули снайпера, от ножа, от тяжелых наркотиков или неизлечимой болячки. Ну, а Козырь находился за колючей проволокой, был сыт и обут, пользовался авторитетом, как среди братвы, так и у начальника лагеря, который к нему прислушивался, и его охраняли автоматчики на вышках. Вот оно, самое безопасное место, до тех пор, пока ты никому не перешел дорогу. И, следуя старому воровскому закону, Добряков отмотал свой срок от звонка до звонка, хотя ему не раз намекали, что за деньги или услугу он может выйти досрочно.

Наконец, Леша Козырь откинулся, и у ворот зоны, как водится, его встречали, но совсем не так, как он ожидал. Два потрепанных "москвича", несколько бывших подельников и худая измученная раком женщина, жена его лучшего друга Володи Ревякина. Больше никого, ибо авторитеты криминального мира были заняты иными важными делами, и Козырь, по слову которого могли подняться на бунт несколько зон, неуважение к себе запомнил.

Добряков вернулся в столицу и первое время присматривался к тому, что вокруг происходит. Воровские общины (кланы) враждовали, и все сильнее делились по национальному признаку. Славяне косились на кавказцев и азиатов, а те, в свою очередь, при поддержке многочисленных диаспор год от года становились только сильнее. Появилось огромное количество "воров в законе", которые на зоне никогда не бывали. Например, умирает авторитетный вор, а за ним стояла сильная община. Члены этого преступного сообщества не желают идти под руку другого вора и тогда они обращаются к сыну или племяннику умершего — стань главой. Ну, а тот предложение принимает, и ведет дела. А то и еще проще бывает. Есть жирный кусок где-то на окраине страны и глава крупной общины должен поставить там человека, который станет контролировать денежный поток и возьмет территорию под контроль. Но человека со стороны не поставишь, и тогда в срочном порядке коронуется кто-то из родни или товарищ из близких. Конечно, для настоящих воров такие люди обычные фраера, слово которых почти ничего не весит, и на сходках свежеиспеченные авторитеты исполняют роль марионеток-гривотрясов. Но и сковырнуть подобных "законников" не просто, ибо они не сами по себе и за их спиной вооруженные бойцы, которые умеют и готовы убивать.

В общем, на воле проблем хватало. Грев на зоны, где творился беспредел, поступал плохо. Авторитет законников падал. Старые воры уходили, а достойной смены, которая при советской власти воспитывалась десятилетиями, не было. Про единый общак давным-давно уже никто не вспоминал. Каждый настоящий вор в законе становился мишенью для молодых и резких конкурентов. Все это происходило на фоне кризисов и коррупционных скандалов, которые сотрясали страну, и бодрых речей президента. И поглядев на творившиеся вокруг безобразия, сорокапятилетний Леша Козырь захотел обратно на зону, где все просто, понятно и легко. Однако это была слабость, а вор в законе их иметь не должен, да и братва, которая к нему постоянно прислонялась, требовала от своего вожака реальных дел, которые бы принесли им деньги.

За полгода Леша Козырь собрал около тридцати человек бывалых сидельцев. Мало кто из них служил в армии или имел боевой опыт, но каждый прожил суровую жизнь и видел беду. Поэтому слабаков в команде Козыря не было, и он решил действовать. Без сомнений и колебаний Козырь начал накачивать мускулы и восстанавливать свой авторитет на свободе. К нему обращались бизнесмены, которые имели проблемы с криминалом — обычное дело, и вор стал выступать в качестве третейского судьи. Требуют дань? Большую? Решим. Но не просто так, а за вознаграждение. А затем Козырь начал их крышевать, и это приносило ему хороший доход. Как пример, платит бизнесмен какой-то группировке пятьдесят штук долларов ежемесячно и считает, что это много. И тогда он идет к авторитетному вору, который берет его под свою опеку, и получает с коммерца тридцать тысяч. Всем выгодно. А если возникали проблемы, и кто-то не признавал авторитет Добрякова, тогда с непонятливыми или особо упертыми бандитами разбирались его торпеды.

Так прошел год, а за ним другой. Община Козыря окрепла. Вор создал "Фонд помощи заключенным" и в этот момент он всерьез столкнулся с противодействием кавказских криминальных группировок, которые считали Москву исключительно своей собственностью. Напряжение росло, а затем на одной из сходок Козырь прилюдно "поставил на тормоз" (лишил авторитета) двух скороспелых южных воров, и ему это не простили. Через неделю Добрякова попробовали подстрелить, но законнику повезло, бык из охраны прикрыл его своим телом. Еще через пару дней была взорвана одна из его машин, и кто решился на такой поступок, было ясно сразу, ибо это ни от кого не скрывалось. Раскоронованные "воры" являлись родственниками Соломона Аджарского, и удар по ним был ударом по его авторитету. Такое не прощается и уважаемый московский бизнесмен Соломон Георгиевич Хахалашвили начал мстить главе "Фонда помощи заключенным" Алексею Владимировичу Добрякову.

Есть старая мудрость — коли появились враги, то и друзья объявятся. И на помощь к Козырю стали подтягиваться славянские воры. Обе стороны знали, что война будет идти до победного конца, пока одна из группировок не потерпит поражение, и если бы кто-то делал на исход этого конфликта ставку, то он, вне всякого сомнения, встал на сторону кавказцев. Отчего? Ответ на поверхности. Славян меньше, и они были разобщены. Славяне не имели столько оружия и опытных бойцов, как их противники. А помимо того на славян стала наседать купленная кавказцами полиция. Но отступать было некуда и на сходке славянских законников было решено биться до конца.

И вот неожиданность. Новая Мцхета обстреляна и у кавказцев большие потери. Рядовых бойцов полегло немало, но их не жаль, придут новые. Главным было другое — погибли сразу четыре вора в законе, среди которых оказался получивший три крупнокалиберные пули в грудь и голову Соломон Аджарский, и это событие очень сильно меняло расклады в криминальном мире столицы. Многие слабые духом авторитеты, еще вчера соблюдавшие нейтралитет или прижимающиеся к кавказцам, стали искать дружбы Козыря. Полиция притихла, и пару раз Добрякову звонили городские чиновники. Это были сигналы, обозначающие, что в борьбе двух мощных группировок происходит перелом, и Козырь был доволен.