Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
"Стоять! — на этом месте я перестал листать страницы новостных блоков и вернулся обратно. — Вот это уже интересно".
Взгляд заскользил по ровным строчкам и выхватил основное.
"В ходе долгосрочной операции правоохранительных органов задержаны лидеры и активные участники группировки "17-й год", которые планировали свержение правительства капиталистов-олигархов. Главарь банды, которая насчитывала около пятидесяти человек, школьный учитель Юрий Быстров, вовлек в преступную деятельность своих учеников и вел агитацию в столичных университетах. При попытке задержания он оказал сопротивление и был застрелен. Его последователи, в большинстве своем молодые люди, обезврежены. При обысках у них были изъяты наркотики, литература экстремистского содержания и около двадцати единиц огнестрельного оружия. Три террориста до сих пор на свободе, ведется их поиск".
Заметка короткая, без указания района или населенного пункта, и статейка очень уж провокационная. Поэтому, скорее всего, это чья-то выдумка. Но зарубку в памяти я для себя сделал — надо пробить этот вопрос через Трубникова...
Статья за статьей. Сайт за сайтом. Весь день я рыскал по необъятным просторам интернета, собирал информацию, анализировал ее, скачивал карты и ждал доклада от Гомана. Однако Паша не звонил, а сам я его не беспокоил.
Наконец, наступил очередной зимний вечер и вернулся Лопарев. Майор был не один, а с пополнением в лице трех отставных офицеров, которых к нему "приставил" старший Трубников. Мужчины все были серьезные, не гопота какая-нибудь, и не тыловые полководцы. На каждого у меня уже имелась информация и, знакомясь с ними, я уже знал, с кем нам предстоит иметь дело.
— Доронин, — представился первый.
"Петр Петрович, подполковник ФСБ, — моментально всплыло в голове. — Начинал как пограничник, службу закончил как один из старших офицеров спецназа. Контролировал проведение операции "Капкан". Имеет дочь и двух внуков, которые проживают в Костроме. По взглядам социалист".
— Егор, — пожимая руку Доронину, отозвался я и повернулся к следующему соратнику, невысокому и лысому старику, с колючим взглядом.
— Седых, — не произнес, а прокряхтел старик.
"Викентий Николаевич, майор КГБ. Уволен за критику ельцинского режима. После этого тринадцать лет пропадал непонятно где, и многие считали, что он за рубежом. Но нет. Оказалось, что ветеран, который в свое время несколько лет провел в Афганистане и был военным советником при туземном генерале, жил на Алтае. Чем именно он жил, непонятно. Да и вообще, человек достаточно мутный. Однако старший Трубников ручался за него головой и, когда я поставил кандидатуру Седых под сомнение, едва на крик не сорвался. По этой причине отставной майор с нами и сам для себя я решил, что за ним нужен глаз да глаз. По политическим взглядам бывший майор, как ни странно, монархист".
— Егор, — короткое рукопожатие и передо мной третий пенсионер, мощный мужчина, который больше походил на медведя, чем на человека.
— Гаврилов, — протискиваясь вперед, пробасил он.
"Игорь Олегович, еще один самый настоящий полковник и комбат десантного батальона. Честный служака с многочисленной родней и счастливый пенсионер, у которого недавно в уличной потасовке погиб любимый внук, и после этого он решил спасать родину. Человек с боевым прошлым, затаил обиду на режим и у него большие связи в российской армии. Глядишь, пригодится. По убеждениям коммунист, который до сих пор верит в счастливое будущее".
— Егор, — моя рука утонула в лапище генерала, и я кивнул в сторону кухни. — Проходите.
Для отставников самым главным человеком в организации был Иван Иваныч, а я так, рядышком стоял, то ли порученец, то ли посыльный, то ли координатор. Меня это устраивало, и когда гости расположились, я разлил всем чай, и отошел в сторону. При этом Седых покосился на меня и усмехнулся краешком губ, как если бы вся наша конспирация была ему понятна. А Гаврилов, сделав пару глотков чая, спросил Лопарева:
— Когда бойцов увидим?
— Завтра, — ответил Иван Иваныч. — Сегодня здесь переночуем, а с утра в дорогу.
— Хорошо, — Гаврилов мотнул головой и добавил: — Надеюсь, Антон (это про старшего Трубникова) правду сказал, и у вас настоящий боевой отряд, а не его имитация.
— Все увидите, — Лопарев пожал плечами и обратился ко мне: — Паша звонил?
— Пока нет. Жду...
Вечер прошел в разговорах. Пенсионеры и отставники общались, вспоминали, как хорошо жилось при Советском Союзе, ностальгировали и проклинали меченого ублюдка, который сдал такую великую страну. А я слушал их, запоминал лица стариков, пытался понять мотивацию каждого будущего товарища, и теребил в руках телефон, который послал мне вызов только в одиннадцатом часу ночи.
— Слушаю, — включая динамик мобильника, сказал я.
— Егор, — услышали мы усталый голос Паши, — операция закончена.
— Давай подробности.
Краткая пауза, кашель и ответ:
— Место локализовали, ферма за городом. Подождали вечера и атаковали. На территорию проникли легко, собак постреляли и вломились в дом. Люди Гоги были здесь, заложники в подвале. Пришлось вступить в бой. Троих кавказцев повязали, а четверых положили...
Пауза и я поторопил Гомана:
— И что дальше?
— Заложники уже были мертвы. Женщину и девчонок изнасиловали, и зарезали. А батю Шмакова лопатами забили, и перед смертью пытали, чтобы про сына узнать. Ребята при виде трупов озверели и пленников порубили на куски. Такие вот дела. У нас один двухсотый и два трехсотых, воры стреляли метко и у них были автоматы. Так мало того, на шум боя подкатили участковые из городка, храбрые малые, и давай сразу палить, но мы их угомонили, не насмерть. Короче, возвращаемся на базу. Сейчас мы возле Щекино.
— Как бойцы?
— Нормально. Кое-кто из парней проблевался после боя, но так бывает.
— Что Шмаков?
— Ему плохо, сидит и молчит. В ступоре.
— Кто двухсотый?
— Из новеньких, ты его не знаешь.
— А трехсотые?
— Кирей и я. Ничего, доктор подлатает.
— Хату спалили?
— Да.
— А видеосъемку провели?
— Конечно.
— Лады. Завтра встретимся, подробней поговорим.
— До встречи.
Я отключился и услышал голос Доронина:
— Серьезно у вас все...
"Куда уж серьезней, — подумал я. — В отряде первые потери и это только начало. А сколько еще трупов будет? Не десять и не сто, если нас не уничтожат в ближайший месяц, а тысячи и десятки тысяч, когда мы наберем силу. Но кто сказал, что будет легко? Революционеры, которые гибли на баррикадах во имя правды и справедливости, тоже жизнью рисковали. Так неужели мы хуже? Нет. Солдаты Красной Армии, которые бились против захватчиков, дабы их дети и внуки не стали рабами, тоже шли на смерть. А мы их потомки и пусть нам бывает страшно, человек тем от животного и отличается, что способен перебороть свой страх. И потому прочь сомнения. В любом случае нам отступать некуда, ибо заграницей нас не ждут, счетов в швейцарских банках у нас нет, и родина у нас одна, а значит, придется за нее драться и погибать".
Глава 23.
Московская область. Зима 2014-го.
Напевая под нос военный марш, полковник Денежкин открыл дверь в квартиру, вошел, скинул шинель и направился в комнату.
— Пусик, я уже до-ма-а-а...
Растягивая последнее слово, полковник улыбался, и представлял себе, как Альбертик бросится ему на шею. Однако вместо любовника навстречу полковнику шагнул незнакомый парень в военном камуфляже, который ударил его кулаком в солнечное сплетение.
Задыхаясь и раскрывая рот, Денежкин согнулся, а нападавший пнул его по заднице и он полетел в сторону дивана, на котором вольготно расположился мужчина со шрамом на щеке и в форме майора российской армии. Из глаз упавшего полковника катились слезы, ему было больно, и он не понимал, что происходит. Однако вскоре он пришел в себя, смог поднять глаза на незваного гостя и узнал его:
— Лопарев? Это ты?
Денежкин попытался встать, но на спину ему наступила обутая в тяжелый армейский ботинок нога, а Иван Иваныч Лопарев наклонился к нему, потрепал хозяина квартиры по пухлой щеке и кивнул:
— Да, это я.
— Ты же в розыске... — выдохнул полковник. — Я по телевизору видел...
— Это неважно. Сейчас не о моих проблемах разговор, а о твоих.
Хозяин квартиры огляделся, вновь попытался подняться и воскликнул:
— Где Альбертик!?
— Лежать, сука!
Сильный удар в спину бросил гомосексуалиста на ковер, и он захныкал:
— Что вам нужно? Где Альбертик? Мы не сделали ничего плохого... Лопарев, зачем ты здесь?
Иван Иваныч щелкнул пальцами и в комнату вошел еще один человек в полевом камуфляже, который на веревке, словно скотину, тянул Альбертика. Молодой человек, последняя и самая сильная любовь Денежкина, был связан. Во рту у него торчал кляп из грязных трусов, а глаза Альбертика были завязаны. Ему было больно, полковник чувствовал это, и Денежкину хотелось броситься на помощь к своему пусечке. Но ботинок по-прежнему давил на хребет и все, что ему оставалось, продолжать свое нытье:
— Лопарев, что тебе нужно? Деньги? Возьми, у меня есть тридцать тысяч долларов, все что накопил... Только оставь нас в покое... Иваныч... Ну мы же с тобой на День разведчика вместе водку пили... Что ты в самом деле... Я не виноват, что тебя из армии выгнали... Что ты молчишь? Иваныч... Не молчи... Скажи своим людям, что не надо жестокости...
— Заткнись! — брошенная Лопаревым команда прокатилась по комнате, после чего Денежкин замолчал, а Иван Иваныч спросил его: — Значит, ты хочешь, чтобы мы оставили вас в покое?
— Да-а-а... — протянул полковник.
— Мы можем уйти, но ты должен нам помочь.
— Я же сказал, возьмите деньги.
— Нет. Нам нужно другое.
— Что?
— Оружие со складов твоей части.
— Это невозможно.
— Кашира, — Иван Иваныч посмотрел на парня, который держал Альбертика, — он говорит, что это невозможно.
— Жаль.
Парень слегка пожал плечами, повернулся к любовнику полковника и стал его бить. Удар кулаком по голове. Ногой по коленной чашечке. Тычок в живот. Все делалось как-то буднично, привычно и легко, словно боец отрабатывал тренировочный комплекс по рукопашному бою, и Альбертик, который не мог кричать, только мычал. А вскоре он рухнул на пол, но это его не спасло. Кашира не останавливался, пинками он перекатывал тело гомосексуалиста и общеизвестного городского проститута от стены к стене, и Денежкин не выдержал:
— Прекратите! Не надо! Я сделаю все, что вы хотите!
— Вот то-то же, — усмехнулся Лопарев и снова щелкнул пальцами: — Кашира, стоп!
В квартире воцарилось относительное спокойствие, и только побитый любовник полковника, который забился в угол, продолжал издавать нечленораздельные звуки. Денежкин не мог смотреть на него без содрогания, он вообще был довольно таки нежной личностью, которая с трудом прижилась в кругу грубых вояк. А Альбертик был для полковника любимым человечком. И страдания юноши были для него большей пыткой, чем если бы избивали его.
— Так что ты говоришь? — Иван Иваныч смерил Денежкина презрительным взглядом.
— Я сделаю то, что вы хотите, — не отрывая взгляда от любовника, повторил полковник, — только пока не знаю, как.
— Да все ты знаешь, — по губам Лопарева пробежала усмешка. — Сейчас сядешь за свой рабочий стол, достанешь ноутбук, и мы посмотрим, что хранится на "твоих" складах. Потом распечатаешь документы на выдачу оружия и боеприпасов, которые никто не станет проверять, ведь они будут на твое имя, и приложим левую печать. Далее оформишь накладные с указанием того, что должно быть выдано, список я тебе продиктую. Затем выпишешь пропуска на машины, которые въедут в часть, и позвонишь дежурному офицеру. А после будут звонки кладовщикам, которые обязаны срочно прибыть на службу, если они еще не пьяные, и мы отправимся в путь. Порядок ясен?
— Ясен. Но у меня печати нет.
— У нас есть. Еще вопросы имеются?
— Что будет с ним? — Денежкин кивнул на Альбертика.
— Он останется здесь, и когда мы получим то, что нам нужно, ты вернешься обратно и сможешь его пожалеть.
— Но ведь подлог обнаружат и меня начнут искать.
— Разумеется. Но у тебя и твоего дружка будет двое суток, и мы не отнимем у вас деньги. Сможете уехать из Москвы. А хочешь, я тебе еще бабла дам и помогу свалить в Прибалтику?
— Хочу.
— Тогда не станем терять времени. Работаем.
Денежкин был ошарашен и морально подавлен. По этой причине он не задумывался над тем, почему Лопарев и его сообщники не скрывают своих лиц. На некоторое время он превратился в биологического робота, который не мог здраво рассуждать, надеялся на то, что вскоре Иван Иваныч оставит его в покое, и выполнял все команды майора.
Необходимые документы на выдачу вооружения и боеприпасов были подготовлены за полчаса. После чего Денежкин сделал звонки прапорщикам, которые отвечали за склады, и набрал номер дежурного по части.
— Дежурный по в/ч 80906, капитан Сергеев, — услышал полковник.
— Это Денежкин, — стараясь сохранять спокойствие, сказал полковник.
— Добрый вечер, товарищ полковник. Что-то случилось?
— Да, Сергеев. Не дают нам покоя и накрываются выходные медным тазом. Начальство бесится и нам приказано сегодня же загрузить шесть автомашин. Так что жди автоколонну и поднимай солдатиков, кто не в увольнении.
— Товарищ полковник, а как же склады, кто их откроет?
— Прапоров я уже вызвал, и сам вскоре подъеду, наверное, с автоколонной.
— Понял.
Полковник положил трубку стационарного телефона и посмотрел на Лопарева:
— Я все правильно сделал?
— Правильно.
— А вы нас точно отпустите?
— Да.
— И денег дадите?
— Дадим, — Лопарев похлопал полковника по плечу и вынул из кармана пачку евро, которую вложил ему в руки. — Здесь пятьдесят тысяч, и это только половина. Оставишь своему Альбертику, так тебе спокойней будет.
Судя по всему, деньги были настоящими, и полковник немного успокоился. Но прежде чем покинуть дом, он попросил развязать Альбертика и потребовал пять минут на разговор. Лопарев согласился, и Денежкин бросился к любовнику. Педрилы стали обниматься и утешать друг друга, и пока в комнате происходила эта мелодраматическая сцена, Иван Иваныч отозвал в сторону Каширу.
— В общем, так, — Лопарев покосился в сторону голубков, — ждешь час и валишь Альбертика, а затем берешь деньги, звонишь мне, закрываешь квартиру и убываешь на базу. Понял?
— Да, Иван Иваныч.
— А сможешь Альбертика без шума ножом убрать?
— Смогу.
— Точно?
— Так ведь это не человек, а животное. Чего его жалеть?
"В каком жестоком мире мы живем", — глядя на ухмыляющегося Каширу, подумал Иван Иваныч и, покачав головой, обратился к Денежкину:
— Время. Пора. Потом миловаться будете, голуби сизокрые. Машина ждет...
Автоколонна, "уралы" и "уазик", всего семь машин, которые партизаны взяли напрокат в одном из рязанских фермерских хозяйств, ждали Лопарева и Денежкина на окраине Балашихи. Рядом находились вооруженные и настороженные солдаты с автоматами, которые они держали на сгибе локтя. А возле "уазика" курила пара офицеров, один из которых, молодой лейтенант, встретил Ивана Ивановича вопросом:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |