Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Нет. Местные офицеры подумали, что я проверяющий, а москвичи решили, что я из дивизии. Тут контроллеров, по-моему, больше чем солдат. Отовсюду набежали. Одних генералов семь штук насчитал и при каждом свита, а еще генштабовские холуи. Не продохнуть.
— Ладно, — я встал, — пойдем к общежитию?
— Да, — согласился Лопарев, — пора.
Он встал, и я его остановил:
— Подожди.
— Что?
Я всмотрелся в лицо мнимого полковника и покачал головой:
— Ничего. Показалось, что грим с твоего шрама слезает. Но нет. Нормально, хотя на солнце он немного отсвечивает.
— Ну, это не страшно. Все?
— Нет. Повязка где?
— Забыл совсем, — Лопарев достал из кармана белую повязку с надписью "Наблюдатель". — Вот она.
На левую руку Ивана Ивановича я прикрепил повязку, и мы двинулись в сторону общежития. Кругом бегали солдаты. Рычали моторы грузовиков и бронетранспортеров. Слышна ругань офицеров. Как и предполагалось изначально, в расположении 1-го гвардейского мотострелкового полка царил хаос и это несмотря на подготовку. Бардак, но нам это на руку.
По плану высокого московского начальства из Арбатского военного округа, министра обороны Шойгу и лично президенте Путина, начинаются широкомасштабные учения "Сполох-2013". Условный противник, синие, высаживает десант на черноморском побережье, и войска Северо-Кавказского военного округа совместно с флотом, красные, не могут его сдержать. Противник закрепился на российской территории, усиливает группировку вторжения и в зону конфликта начинается переброска резервов из Московского военного округа. По "неожиданной" тревоге, командование Таманской дивизии узнало о ней за десять дней, из наиболее боеспособных рот 1-го гвардейского полка формируется сводный батальон, который и направляется на юг. Что характерно, Генштаб изначально закладывает в план учений фактор частичной не боеготовности полка, и это нечто новенькое, такого раньше, по-моему, не было. Впрочем, на бумаге все это красиво, а в реальности не очень. Куча проверяющих, контроллеров и наблюдателей, высокое начальство, которому здесь нечего делать, хронометраж действий, нервотрепка, группы журналистов и показуха. В принципе, учения нужны, спору нет. Но реальные, а так сплошная бутафория выходит.
Что же касательно нас с Лопаревым, то пришлось немного подкорректировать первоначальный план. В военном городке слишком много глаз и ушей и подменить водителя с сопровождающим проблематично, да и "уралом" управлять не так уж просто, а у нас обоих навыки не очень. Поэтому было решено ехать на грузовике со штатным водителем. Будем засекать время, а в остальном план остается без изменений. И тут все упирается в то, насколько хорошо мы сыграем свои роли. Поверят нам, значит, будет место в грузовике, а если нет, тогда придется линять и искать другие варианты приобрести оружие: нападение на полицейских и охранников, покупка стволов у бандитов или у тех же самых военных.
К общежитию мы подошли вовремя. "Наша" машина, крытый тентом "урал", как раз подъехала к общежитию батальона. Все нормально и одновременно с этим нет, потому что на крыльце собралась кучка офицеров, среди которых был комбат, а рядом находились два наблюдателя, оба капитаны.
— Не дрейфь, Егор, — не оборачиваясь и не сбавляя шага, бросил Лопарев, — смелость города берет. Прорвемся.
— Давай, Иваныч, не подведи, — отозвался я.
Мы подошли к крыльцу, и офицеры посмотрели на нас. От направленных на тебя взглядов десятка человек всегда чувствуешь себя некомфортно. Но рядом был Лопарев, который приблизился к офицерам, небрежно взмахнул рукой, типа отдал воинское приветствие, и сказал:
— Личный наблюдатель министра обороны, полковник Васнецов. Почему затягивается погрузка? Кто за нее отвечает?
Офицеры-гвардейцы ему что-то ответили, а затем вперед вытолкнули ротного, невысокого щуплого мужичка с лицом пропойцы, который представился как капитан Шумский. Кстати, именно в его роте служили наши молодые камрады и два контрактника, которых мы прикончили.
Как водится, "полковник Васнецов" высказал капитану свое неудовольствие и приказал пошевеливаться. Шумский забегал, комбат исчез, и началась погрузка. Солдаты, среди которых промелькнули лица Феди и Андрюхи, стали грузить в автомобиль железные ящики с боеприпасами, оружием, бронежилетами, касками и амуницией. Все делалось на удивление быстро и слаженно, и вскоре "Урал" был загружен. Наполовину.
— Это все? — Лопарев посмотрел на трех капитанов: ротного и наблюдателей; которые чувствовали себя неловко.
— Так точно, — кивнул один из наблюдателей.
— Бардак! — воскликнул "полковник". — Вы представляете себе, что было бы, если бы мы находились не на учениях, а на реальной войне? Нас бы уже размазали. Где следующая машина!? Ее нет, а эта полупустая. Капитан Шумский, что еще грузится от вашей роты?
— От нас ничего, — ротный помотал головой и машинально сделал шаг назад.
— А от батальона?
Снова наблюдатель:
— Вооружение для взвода огневой поддержки. Четыре АГС с боезапасом, три "утеса", два миномета и полтора десятка РПО.
Лопарев бросил на меня косой взгляд, и я еле заметно кивнул. Мол, работай, Иваныч, пока прет, не останавливайся, а я рядом.
— Значит, так, все грузить в эту машину, — Иван Иваныч кивнул на "урал".
— Но по плану... — встрял наблюдатель.
— Где комбат!? — воскликнул Лопарев. — Пойдемте к нему! Я доложу министру обороны о том, что здесь творится! Безобразие!
"Полковник Васнецов" с настоящими наблюдателями скрылся в общежитии, где на первом этаже находился штаб батальона, а ко мне подошел Шумский, который кивнул вслед Лопареву и сказал:
— Суровый полкан. Давно ты с ним?
— Два года уже.
— И что, он всегда такой?
— Это еще добрый.
— А правда, что он от самого? — капитан кивнул на хмурое осеннее небо.
— Да. Он с ним еще в МЧС был. Старые знакомые. Так что если позвонит, куда надо, то здесь всем плохо будет.
— Ну да, конечно...
Капитан воровато оглянулся по сторонам и убежал в штаб, может быть, делиться информацией с начштаба или комбатом. Не знаю. Однако приказ Лопарева был выполнен. Спустя пять минут погрузка продолжилась и, кстати сказать, были погружены не только автоматические гранатометы, станковые пулеметы, минометы и ручные пехотные огнеметы "шмель", но и несколько ящиков с патронами. После чего, наконец-то, подъехал опоздавший грузовик и на крыльце общежития появился Лопарев, которого сопровождал комбат и капитаны-наблюдатели.
— Все погрузили? — сурово спросил Иван Иваныч.
— Да, — отозвался невысокий, но крепкий прапорщик, которому предстояло сопровождать груз на полустанок.
— Отлично, — блокнотик лже-полковника открылся, Лопарев сделал пару отметок и сказал: — Поеду с вами, посмотрю, насколько быстро доберетесь до точки.
— Тащ полковник, — прапорщик смущенно улыбнулся, — а места нет.
— Ничего. Я в кабине, а ты с моим водителем в кузове. Поехали.
Иван Иванович действовал очень напористо и нагло. Игра на грани фола, но отступать было некуда, и у нас все получилось. Никто, ни один человек, не спросил у нас документы. Никто не возразил "полковнику". Никто не спросил, почему водитель "наблюдателя" не поедет следом за грузовиком на легковушке. Никто не почесался и не насторожился. Командование батальона, будто загипнотизированное, со всем соглашалось, и вскоре, не дожидаясь формирования основной автоколонны, вслед за бронетранспортерами, мы пересекли КПП части и выехали на дорогу.
Я сидел на ящике с патронами для "утесов", а напротив меня разместился хмурый прапорщик. О чем он думал, мне неизвестно, наверное, клял последними словами начальство. Но это и неважно. Для меня он всего лишь помеха, которую надо устранить и, желательно, сделать это без крови. А примерно через десять минут "урал" остановился. Все посторонние мысли исчезли, и я стал действовать.
— Что такое? — не понимая причину остановки, прапорщик привстал.
— Ничего, — ответил я и ударил его.
Кулаком в грудь, чуть пониже гортани, чтобы по бронхам спазм пошел. Не получилось. С одного удара прапорщика не вырубил, он отклонился. С ноги коленом в пах. На этот раз достал. Сопровождающий, хрипя, осел. Он не ожидал нападения и за это поплатился. После чего я обхватил шею прапорщика и придушил его.
Сопровождающий задергался и замер. Пульс был, но сознание он потерял. Это нормально и, забрав оружие прапорщика, я связал его ремнем. Только с этим закончил, как откинулся полог, и я увидел Лопарева, на щеке которого вновь красовался шрам.
— Помоги, — крикнул Иван Иванович и, оставив прапорщика в покое, я спрыгнул на дорогу.
Мы на трассе, грузовик на обочине. Мимо нас потоком идут машины, и я плотнее надвинул на лицо форменную кепку. Но в целом все спокойно и до нас никому нет никакого дела. Стоит "урал", видимо, сломался, а рядом два военных человека, плюс со стороны обочины еще один лежит.
— Водителя в кузов? — спросил я полковника.
— Конечно, — он мотнул головой и добавил. — Солдатик глазастый попался. Косился-косился и спросил: "А чего это у вас, тащ полковник, на щеке?" Пришлось раньше срока его вырубить. Жаль парня, думаю, челюсть ему сломал. Зато живой.
— Хорошо, что грим не в части потек, — хватаясь за ноги водителя, сказал я.
Лопарев ничего не добавил. Вдвоем мы закинули тело связанного поясным ремешком водителя в кузов, к прапорщику, и тут мимо пошла следующая часть военной автоколонны. Находящаяся впереди штабная машина остановилась и в окне показалась знакомая нам ряха майора Чулкова. Было, он хотел что-то сказать, видимо, уточнить причину остановки, но увидел грозного "полковника Васнецова", который погрозил ему кулаком, и промолчал.
Колонна прошла мимо, и мы продолжили движение. С грехом пополам я стронул "урал" с места и повел его к повороту, где нас ожидали товарищи на двух "газелях" и "шестерке. Проехали пару километров и пост ВАИ. Опытные военные автоинспекторы заметили, что грузовик движется с трудом, рывками, и хотели нас остановить. Однако Лопарев засветил полковничьи погоны, и с нами решили не связываться. Снова мы избежали проблем, а затем показался заветный поворот на тихий проселок, и грузовик свернул.
Сто метров и "урал" замер в неприметной роще невдалеке от трассы. Мы с Лопаревым покинули кабину и вскоре появились камрады. Они подскочили к нам, и я отдал команду:
— Разгружайте грузовик. Ящики в "газели", вскроем потом. Поживее, братва. У нас есть пятнадцать минут, не больше. Людей из кузова в рощу, пусть посидят. Кабину облить бензином.
Бойцы занялись делом, а мы с Лопаревым переоделись. Ровно через четверть часа "урал" опустел и был подожжен, а группа, замаскировав груз заранее подготовленными промасленными одеялами и железками, через Алабино, помчалась в сторону Апрелевки. Впереди было несколько постов ГАИ и не везде дело можно решить деньгами. Поэтому бойцы были готовы к бою. Но в этот день фортуна была с нами. Никто нас не останавливал и уже к вечеру, удалившись от Москвы, мы прибыли в Белоомут.
Глава 12.
Москва. Осень 2013-го.
Я окинул взглядом щуплого бритоголового подростка, от которого пахло так, словно он только что копался в помойке, и спросил его:
— Как тебя зовут?
— Ливер, — паренек смотрел исподлобья.
— С чего такое прозвище?
— Колбасу ливерную уважаю. В магазине кусок колбасы украл, а меня поймали. С той поры и прилипло.
— А по документам тебя как звать-величать?
— А ты че, в натуре, мент или прокурор?
Стоящий рядом с Ливером боец нашего отряда, Рубило, которого мы в свое время подобрали на улице, толкнул его в бок:
— Не ершись. Тебя спросили, ответь. В детдом никто не сдаст, и в приемную семью не вернут, не те здесь люди.
Ливер кивнул:
— По документам Артем Денисович Щукин.
— Сколько тебе лет?
— Четырнадцать.
— К нам хочешь?
Краткая заминка и кивок:
— Да. У вас бригада крутая, — он кивнул на Рубило. — Браток так говорит, и я ему верю.
— Чем занимаемся, понятие имеешь?
— Слышал, вы против олигархов-воров и прочей нечисти.
— Про испытательный срок знаешь?
— Слышал. Два месяца.
— Верно. А что за длинный язык бывает, знаешь?
Беспризорник, которого вместе с такими же, как и он, уличными бродяжками, привел на мою новую съемную квартиру Рубило, ощерился:
— Если ко мне по-человечески, то я и со всей душой. Не сдам. Мы не из болтливых.
— Ты за него ручаешься? — я кивнул нашему бойцу, по паспорту Топорову Альберту.
— Ручаюсь.
— Тогда ты с нами, — следующий кивок Ливеру. — Поешь, переоденься, помойся и отдохни. Завтра поедешь в тренировочный лагерь.
— Понял.
Ливер и Рубило вышли, а расположившийся на диване за моей спиной Паша Гоман пробурчал:
— Детский сад сопливый. Зачем они нам? Ладно, двух-трех пригрели, но больше это уже перебор.
— Э-э-э, нет, Паша, — я покачал головой. — Ты ошибаешься. Это не детский сад, а наше будущее.
— Будущее — это да, спора нет. Но бойцы из них никакие.
— А ты про чернецовцев слышал?
— Нет. А кто это?
— В начале Гражданской войны был на Дону лихой есаул, Василий Чернецов. Он бился против красных и считался героем. Однако за ним никто не пошел, люди устали от войны и думали, что все будет хорошо и жизнь наладится сама по себе. И тогда Чернецов стал набирать в свой партизанский отряд тех, у кого сердца горели: семинаристов и гимназистов.
— Ну и что?
— Они дрались лучше, чем многие бывалые вояки, которые прошли через горнило Мировой войны. А почему? Да потому что для них не было невозможного и они верили своему командиру. Ветераны говорили — нельзя захватить станцию, а они шли и брали ее. Увешанные Георгиевскими крестами лютые бойцы пожимали плечами и отходили в сторону, как общечеловеки сейчас, когда где-то творится несправедливость. А молодежь лезла в драку, теряла товарищей и побеждала. Эти мальчишки своей кровью оплачивали трусость старших и если бы не погиб Чернецов, то, возможно, сейчас мы жили бы в другом государстве. Не факт, что жили бы лучше, но в другом. Однако про это поговорим в другой раз, когда время будет. А пока давай о том, что вокруг нас творится.
— Давай, — согласился Гоман.
— Что в лесах?
— Нормально. Оружие пристреляли. Правда, местные жители всполошились. Пара грибников слышала стрельбу. Пока ничего серьезного, но власти насторожились, а по городу поползли слухи.
— Вы же тир в овраге оборудовали?
— Да. Овраг местами настилом из веток накрыли, и получилось стрельбище. Но звуки по лесу разлетаются далеко, а скоро охотничий сезон. Так что придется все рушить, оружие прятать и в другое место уходить.
— Это понятно. Как там Иван Иваныч, справляется?
— А куда ему деваться. По телевизору его фоторобот показали, и он теперь из чащобы не высовывается, весь в трудах, аки пчела. С ним десять парней и еще десять с тобой в Москве или в Подмосковье.
— Так-так. Обратно когда собираешься?
— Завтра.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |