— Не торопись, Паша, — я нахмурился, дождался, пока он успокоится, и принялся объяснять дальше. — Мы должны угнать не просто автомашину, а ту, которая повезет вооружение, боеприпасы и броню для караульного взвода. В дороге охрана осуществляется одиночками, по одному автоматчику на вагон, а перед учениями караульную службу будет нести отдельное подразделение, которое вооружат по штатам. Поэтому нас не интересуют танки, бронемашины, палатки и чьи-то шмотки. Нам нужен конкретный автомобиль марки "Урал" и все...

— И как мы его угоним? — на этот раз не выдержал Лопарев.

— Вы люди военные и прекрасно знаете, какая неразбериха царит во время передислокации подразделения, тем более сводного. Все бегают, суетятся, начальство орет и требует ускориться, проверяющие в блокнотики что-то черкают, половина техники уже покинула ППД, а половина застряла на дороге или в военном городке. Короче, полнейший хаос, а тут мы. Через дырку в заборе на территорию воинской части проникают два человека в форме, сержант и офицер. Наши парни, Федя и Андрюха, встречают нас. После чего за несколько минут до отправления автоколонны мы вырубаем водителя и его сопровождающего. Затем занимаем их места, выезжаем, и машина сворачивает на один из проселков, где нас будут поджидать камрады. Ящики с оружием и боеприпасами вскрываются, содержимое перегружается в наш транспорт, и мы покидаем место проведения акции. Ну, а потом спокойно и без кипиша растворяемся на просторах Московской области. Таков мой предварительный план, который нам с вами предстоит доработать. Вопросы?

— Когда намечена переброска батальона? — спросил Лопарев.

— Через неделю. Возможно, будет пара дней задержки.

— На какой именно автомашине повезут оружие и груз?

— Пока не ясно. Это станет известно через три-четыре дня. У нас есть человек в автопарке, он покажет водителя и грузовик.

— На какую добычу мы можем рассчитывать?

— Примерно тридцать автоматов и около сорока-пятидесяти тысяч патронов, плюс броня, каски, подсумки и ствол сопровождающего.

— А если ограбить не взвод, а целую роту?

— Думал над этим, — признался я. — Сто с лишним автоматов, плюс штатные гранатометы и пулеметы, лучше, чем тридцать АКМ или АКС. Но ротное вооружение без боеприпасов, только холостые свои, а остальной боезапас будет получен уже на учениях.

— Когда подставные люди должны проникнуть на территорию части?

— Отправление утром. Проникаем ночью.

— А дырки в заборе точно есть?

— Да. Лично проверил и по расположению прогулялся.

— Как быстро дивизионное начальство поднимет большой шум?

— Минимум полчаса у нас в запасе будет, а то и больше. Чтобы скрыть пропажу, машину начнут искать самостоятельно, сначала в части, а затем на дороге. Ну, а поскольку автотрассу при перегоне бронеколонны перекрывать не станут, для нас это хорошо. За тридцать минут уехать можно очень далеко.

— Надеюсь, убивать никого не станем?

— Конечно же, нет. Офицер и водитель нам не враги. Самое главное, вести себя уверенно и все получится.

— Это понятно, наглость второе счастье, — майор ухмыльнулся и вспомнил былое: — Как-то наша бригада играла с местной "Альфой". Условный противник должен был проникнуть на территорию и "заминировать" ее. Так что они сделали? Спокойно, словно так и надо, через дырку в заборе проникли в часть, прошлись по всем казармам и оставили коробочки с надписью "мина". Весь день по бригаде бродили и даже в штаб прошли. Вот так-то. А как их поймаешь? В бригаде почти три тысячи человек и многие по гражданке, особенно под вечер. Однако я отвлекся, вернемся к операции. Сколько людей задействуем?

— Десять вместе с нами. Этого достаточно.

— А с остальными бойцами что?

— В Белоомуте оставим и в Балашиху отправим. Можно в Москву пару человек, кто не болтливый, отпустить. Позже и для них дело найдется, нам ведь расширяться надо, а пока, как американские мафиози, пусть на тюфяках валяются.

— Ну, а кто в часть пойдет?

Я помедлил и усмехнулся:

— Ты и я, вдвоем.

— Согласен, — майор кивнул и задал новый вопрос: — Когда выдвигаемся в Калинец?

— Послезавтра. На месте осмотримся, все точно распланируем, местность осмотрим и транспортную проблему решим. А пока... — рядом с нашим командирским блиндажом раздался шум и я крикнул: — Кто там!?

В блиндаж заглянул раскрасневшийся от бега боец и выдохнул:

— Веретено умирает!

Мы выскочили наружу и помчались вслед за парнем, который привел нас на соседнюю поляну. Здесь находился весь наш отряд, который камуфлированным клубком замер на одном месте. Я растолкал парней и оказался в центре, где на мокрой после дождя листве лежал хрипящий боец. Звали его Веретено, по паспорту Юрий Вереев, и он задыхался. На шее быстро набухала темная гематома, и рядом с ним находился его дружок Ратибор, который увидел меня и виноватым голосом залепетал:

— Я не хотел... Бревно из леса тащил... На костер... А тут Веретено из-за кустов выпрыгивает... Ну, я и отмахнулся... Прямо по шее... А он...

Все ясно. Молодежь дуркует и вот результат.

Я присел рядом с пострадавшим и стал его осматривать. Серьезных повреждений визуально не обнаружил, снял с пояса фляжку и побрызгал на лицо парня водой. Раз и другой. Хлоп-хлоп! Ресницы дернулись, и Веретено открыл глаза. Взгляд не понимающий и пустой. Но вскоре в них появилось нечто осмысленное, и я щелкнул пальцами у него перед носом:

— Как ты? Говорить можешь?

— Да-а-а... — с трудом прохрипел парень.

— Меня узнаешь?

— Да-а-а... Егор...

— Где болит?

— Шш-ея.

Лопарев тронул меня за плечо:

— Надо его к Жарову в Белоомут.

— Да, — согласился я и поднялся: — Ратибор и Крестоносец, живо за носилками.

— Сам поедешь? — спросил Лопарев.

— Ага, — я кивнул и сказал то, что не успел в блиндаже: — А вы начинайте ребят на группы делить.

— Понятно, — Иван Иваныч мотнул головой.

До населенного пункта добрались быстро. Укрытая тентом машина стояла неподалеку. Так что быстрый марш по лесу, выехали на дорогу, по газам и перед нами окраина Белоомута, тихая улица и наша база, двухэтажный кирпичный домик с просторным подворьем, подвалом, гаражом и небольшим огородом. Благодать. Сельская пастораль.

Предупрежденный по телефону Жаров нас уже ждал. Пара комнат в доме были оборудованы для приема больных, и доктор сделал все быстро и четко. Он осмотрел бойца, который уже оклемался и прижимал к распухающей шее холодный компресс, пощупал его, опросил, уложил на кровать и вышел ко мне.

Я находился на веранде, пил чай и, глядя, как похожий на Чехова доктор спокойно моет руки, подумал, что знаю о нем очень и очень мало. Все времени нет поговорить. Но одно можно сказать сразу. Сдавать нас Жаров не собирается, в Москву без сопровождения не выезжает, и вернуться к привычной жизни желания не изъявляет. Для меня этого достаточно, тем более что в наши дела Ярослав Всеволодович не лезет. Ему довольно того, что он может жить как человек, кушать нормальную еду, спать на чистых простынях и сидя перед телевизором, по стариковски, ругать правительство. А все остальное воспринимается врачом как-то спокойно и равнодушно. Устал он маяться, вот и вся разгадка такого поведения. Был бы попроще, наверное, спился бы. Однако интеллигентское воспитание, в хорошем смысле этого слова, не дает ему уходить от реальности подобным образом.

— Как Веретено? — спросил я врача.

— Вы про пациента? — уточнил он.

— Про него.

— Все нормально. Сильный ушиб, но позвонки и хрящи вроде бы целы. Пока достаточно компрессов, а если начнутся осложнения, тогда придется везти мальчика на рентген. Поэтому лучше оставить его у меня.

— Хорошо, пусть останется, — сказал я и задал Жарову новый вопрос, который интересовал меня как командира: — Ярослав Всеволодович, а вам доводилось заниматься пациентами из зоны боевых действий.

— Вы имеете в виду людей с огнестрельными и осколочными ранениями? — Жаров по-прежнему был вежлив.

— Именно, я говорю о них.

Жаров помедлил, пожевал тонкими губами и ответил:

— Да, раненые в моей практике были. В девяносто шестом году я работал в Ростовском военном госпитале, к нам тогда многих привозили. Надеюсь, понимаете откуда?

— Понимаю. Чечня.

— Вот-вот.

Врач тяжело вздохнул, замолчал и хотел выйти, но я удержал его:

— Ярослав Всеволодович, посидите со мной. Чаю попьем.

— Чай это хорошо. Но мне зеленый.

— Вы хозяин в доме, — я улыбнулся, — значит, вам и решать.

Доктор заварил чай и расположился напротив. Лицо спокойное и умиротворенное, тяжелая фаянсовая кружка в сухих старческих руках, а нос втягивал идущие от нее ароматы. Я молчал. Он тоже. Но, наконец, Жаров не выдержал моего прямого взгляда, поднял глаза и спросил:

— Егор, позволите вопрос?

— Конечно.

Ярослав Всеволодович слегка повел плечами, словно ему зябко, и спросил:

— Кто вы и в чем ваша цель?

— Не понял вашего вопроса. Кто это "вы"? Конкретно я или вся наша кампания?

— говорю про всех.

Строгие глаза хирурга смотрели на меня, будто рентгеном просвечивали, и я ответил предельно честно:

— Можете считать нас революционерами, Ярослав Всеволодович, не ошибетесь.

— Вот, значит, как, а я поначалу подумал, что вы бандиты.

— Нет. Мы не братва из лихих девяностых, хотя, должен признать, что наши методы на начальном этапе похожи. Но товарищ Сталин в свое время тоже банки грабил и считался разбойником, а в итоге выбился в лидеры великой державы.

— И вы берете с него пример?

— Нет. Мы сами по себе.

— А в чем конечная цель вашего движения?

— Построение общества, в котором во главу угла будет ставиться социальная справедливость. Это самое главное, а остальное должно приложиться. Ведь если нет справедливости, то все остальное пустой звук, и наш с вами народ вымирает не потому, что он состоит из алкашей и моральных уродов. Нет. Причина в ином. В государстве нет правды, а раз так, то нет резонов жить и рвать пупок ради той сволоты, которая окопалась на самом верху. Человек должен иметь что-то в душе, чистое и светлое. Он должен быть уверен, что его интересы-свободы защищаются, а дети не станут рабами. Только тогда он может шагнуть вперед, к звездам и великим свершениям.

— Цели у вас достойные, — Жаров покивал и добавил: — Был у меня когда-то пациент, полковник ФСБ, и он говорил как вы, слово в слово. Сейчас он, наверное, на пенсии уже. Свой век доживает и правителей страны проклинает.

— А адреса этого полковника вы не помните? — сразу насторожился я, услышав про отставника, чьи мысли совпадали с моими.

— Нет, — врач покачал головой. — Давно это было, лет шесть назад, я еще не бомжевал.

— А фамилия, имя, отчество офицера?

— А вам зачем, Егор?

— Мне специалисты нужны, Ярослав Всеволодович, — признался я. — Военные и работники спецслужб.

— Так он уже старый, — Жаров скривился. — Вам, наверное, не подойдет.

— Главное, чтобы соображал хорошо и на склероз не жаловался, — я ухмыльнулся. — Мне его мозги и знания нужны, а не кулаки.

— Если так, — доктор помедлил, — тогда можно попытаться с ним поговорить. Фамилия у полковника Трубников, зовут Антон Ильич. Поищите, может, найдете.

— Обязательно поищем.

Дальше разговор перескочил на другую тему. Жаров понемногу закупал медикаменты, мелким оптом, но помимо того ему требовалось медицинское оборудование для проведения операций и помощники. Это проблема, не очень большая, однако, ее тоже следовало решать. Впрочем, не сейчас.

Дом Жарова мы покинули через полчаса. Ратибор, который удостоверился, что с другом все в порядке, улыбался, а Крестоносец смотрел на осенний лес. Ну, а я крутил баранку и думал о том, кого послать на поиски полковника Трубникова. Хотя кого посылать? Эдика Шмакова с его парнями, а больше некого. Шансы на то, что Трубников еще жив, на ногах и соображает, имелись, и стоило попытаться на него выйти. Мало ли, вдруг получится привлечь отставника к нашим делам. А нет, так нет. Пока мы ничем не рискуем. Но опять же это только после похищения грузовика с оружием. Сейчас это приоритет, а остальное подождет.

* * *

— Сержант!

Я стряхнул в урну пепел и посмотрел на полного мордастого майора, который остановился перед курилкой. Что ему надо? Сижу, никого не трогаю, курю, жду Лопарева и никому не мешаю.

— Чего? — отозвался я на окрик незнакомого майора.

Офицер побагровел и закричал:

— Ты чего, обезьяна, совсем берега потерял!? Устав не учил!? При появлении офицера следует встать по стойке "смирно" и отдать ему воинское приветствие!

— За спиной майора появился Иван Иваныч, который изображал из себя полковника, и я решил позлить чересчур "уставного" офицера.

— Товарищ майор, команда "смирно", насколько я помню Устав, в курилках не подается и не применяется, — у меня на лице появилась улыбка.

— Кто твой командир!? Из какого батальона!?

Мне показалось, что раскрасневшийся майор сейчас лопнет от злости. Но рядом с ним остановился Лопарев, который спросил:

— В чем дело? Что за крики?

— Да вот, товарищ полковник, — майор решил меня застучать, — боец наглый. Наверное, по гражданке соскучился. Так можно ему это устроить. Разрыв контракта и пинок под зад, пускай идет на стройку или дворником. Распустились...

— Как мне поступать с моим водителем я сам разберусь.

В голосе Ивана Иваныча проявились презрительные нотки и майор, вжав голову в плечи, снизу вверх посмотрел на Лопарева, и попытался задать вопрос:

— А вы, товарищ полков...

— Я проверяющий из Москвы, — оборвал майора Иван Иваныч и достал из кармана блокнотик с золотой ручкой. — А вы кто?

Майор оказался трусом. Типичный "шакал" при погонах, таких в российской армии с каждым годом все больше и больше. Однако он подтянулся и представился:

— Помощник командира сводного батальона по воспитательной работе майор Чулков.

— Так и запишем, — Лопарев черканул в блокнотике несколько слов. — В то время, когда батальон отправляется на погрузку, майор Чулков бегает по военному городку и шпыняет солдат контрактной службы, словно ему заняться больше нечем. Непорядок.

— Товарищ полковник, да я тут по делам...

— Ступайте, майор Чулков. Я буду на учениях, там и поговорим. Подробно и обстоятельно. Заодно проверим, что творится в вашей епархии. Нале-во! Шаго-м! Марш!

Чулков помчался по своим делам, а Лопарев присел рядом и выдохнул:

— Бардак кругом, а еще гвардейцы.

— Не ворчи, Иван Иваныч, — я выкинул окурок. — У вас в бригаде, наверняка, точно так же все было.

— Ты прав, Егор, все точно так же, — Лопарев кивнул, огляделся и добавил: — Пока мы не оступились. Наша машина выезжает из автопарка через десять минут и становится на погрузку возле общежития третьего батальона. Оружие для караульного взвода из их оружейных комнат. Я с офицерами постоял и все выяснил.

— Федя с Андрюхой тоже самое сказали.

— Да, молодцы парни. Все разнюхали.

— Как там, в автопарке, тебя не заподозрили?