Восточное направление

Лидером группы был снова смешанный экипаж, командир Беркутов, штурман Хачемизов и вьетнамский стрелок. Хачемизов довольно точно вывел четверку к месту брода, но бомбить Беркутов решил на втором заходе, Илы первоначально вышли почти поперек американской колонне. Командир беззлобно выговаривал Хачемизову за плохой курс, штурман также лениво отвечал, что брод -вот он, внизу, и танки там даже имеются, а эта чертова лесная дорога, хоть и обозначена на карте, но сверху ее ни хрена не видно. И действительно, с воздуха хорошо было видно только несколько машин у брода, и первую, которая уже въехала в воду. Остальные танки можно было рассмотреть только при подробном наблюдении, и то, если знать, куда смотреть. Пилотам Илов сильно помогли уже подбитые и горящие американские танки группы Дженкинса. И уже на втором заходе из люков бомбардировщиков густо полетели бомбы. Двенадцать ФАБ-100, из каждого самолета, высыпались на небольшой пяточек буквально за несколько секунд. Сброс бомб проходил почти, как на полигоне, с высоты 800 метров и на скорости 500 километров в час. Зенитного противодействия почти не было, часть крупнокалиберных пулеметов, установленных на башнях М48, уже расстреляла все патроны, часть просто не успела развернуть стволы вверх, а нескольких самых активных пулеметчиков были подстрелены вьетнамскими снайперами. Но что такое многотонным металлическим бомбардировщикам несколько неприцельных пулеметных очередей? Как слону дробина. Кстати, после бомбежки у вьетнамцев тоже были потери, один убитый, несколько раненых и контуженых среди ближе всех подобравшихся к американцам гранатометчиков. Но эти потери были ничто, по сравнению с тем, что упало с неба на американцев. Когда высокие грязно-желтые и коричневые столбы разрывов, сплошным частоколом вставшие перед глазами Ду Кхо, опали на землю, потрясенный лейтенант увидел совершенно иную картину. Ровного песчаного берега реки, где выходил брод, не было. Не было окружающих брод джунглей. Вся поверхность была истыкана воронками, а земля завалена древесным хламом, в промежутках которого валялись какие-то бесформенные куски, кое-где дымящиеся и горящие. В этих кусках с трудом угадывались фрагменты человеческих тел и обломки техники. И всюду торчали раскуроченные вражеские танки. В самых причудливых видах. С поникшими стволами орудий, без башен, или вообще лежащие на боку. Тот, что успел заехать в воду, сейчас вообще почти был не виден. Его башня пропала, наверное, сорванная взрывом и утонувшая, а сам он, "стал ниже", вбитый бомбами в речное дно. Над его башенным погоном стоял столб дыма и пара, речная вода, подступившая вровень с танковым корпусом, неспешно вливалась внутрь через погон, заливая пожар внутри, с утробно-шипящими звуками. Звуков, кстати хватало, гул пламени, треск рвущихся в огне патронов, который изредка перемежался резким хлопками детонирующих при пожаре снарядов к танковым пушкам. Но все равно, лейтенанту, после непрерывной какофонии стрельбы это казалось тишиной. Внезапно там, где, казалось бы, уже не осталось ничего живого, раздался звук работающего мотора. А потом, среди дыма и пламени, среди груд искореженного железа появился танк. Американский танк М48А2, только теперь он выглядел ужасно. Все навесное оборудование, большой прожектор рядом с пушкой, зенитный пулемет на крыше башни отсутствовали. Шанцевого инструмента, запасных траков, баков, канистр и прочего барахла на корме и по бокам, которое так любили вешать американцы, тоже не было. Вместо него на танке были какие-то дымящиеся обломки и ошметки, крылья над гусеницами тоже были сорваны, но, тем не менее, он довольно резво двигался. Объехал своих собратьев, мертво дымящих на берегу, и с ходу плюхнулся в воду, подняв фонтан брызг. Ду Кхо опомнился, прокричав команды своим бойцам, но те уже тоже пришли в себя от удивления, начав густо стрелять по танку. Пули высекали из башни танка мириады искр, гранатометный выстрел прошел буквально в метре с его корпусом. Через несколько секунд второй росчерк гранаты РПГ уперся в маску пушки, сбоку развернутой поперек хода танка башни, и Ду Кхо затаил дыхание, ожидая какого-то эффекта. Тщетно. Ничего не последовало, и последний танк из группы Дженкинса быстро уходил от них, ревя двигателем на максимальных оборотах, в спешке поднимая волны в реке, как заправский эсминец. Один расчет РПГ, пытаясь достать убегающего врага, выбежал прямо на песок возле брода, буквально возле уреза воды. Но тщетно, из-за густого дыма от остальных подбитых танков цель совсем не было видно. Когда американец уже выезжал на противоположный берег, гранатометчик все-таки смог выстрелить. Но дистанция была уже большая, и еще одна граната прошла мимо.

Беркутов, заходя на посадочную полосу передового аэродрома Донгхой, довольно крякнул, когда увидел рядом с двумя Ил-28, стоящими на стоянке, еще тройку бомбардировщиков. Это означало, что техники, работавшие все эти дни, как проклятые, на авиабазе возле Ханоя, наконец-то смогли выдать эту тройку машин экипажам. И пусть последние не имели опыта ночных полетов и полетов в СМУ, но сейчас ясный день, и образовавшаяся вторая группа из пяти машин вполне может поучаствовать в боевой работе, уменьшив запредельную нагрузку с его группы. Тем более, надо торопиться, пока внятного зенитного противодействия со стороны противника не наблюдается. Если, конечно, не считать первый вылет, для удара по вражеским кораблям.

Чувство глубокого удовлетворения испытывали и все вышестоящие командиры армии ДРВ и Вьетконга. Пока все шло по разработанным планам, даже с некоторым опережением. Во Нгуен Зиап, в штаб к которому стекалась вся информация, довольным взглядом посмотрел на большую карту. Десять минут назад ему позвонил Ле Зуан, его давний политический противник в вечной подковерно-аппаратной борьбе в ЦК ПТВ. С поздравлениями, по поводу успехов его войск. Зиап представлял, какой зубовный скрежет на самом деле испытывает в этот момент Ле Зуан. Ведь три года назад его, Зиапа, победителя французов, фракция "южан" в ЦК во главе с Ле Зуаном, фактически оттерла от руководства войной на юге. Поручив это еще одному его давнему недруги, Нгуен Ши Таню, которому, дабы окончательно утереть ему нос, его покровитель, Ле Зуан "пробил" звание старшего генерала. Но после первоначальных успехов, особенно в 1960 году, когда в результате заговора коммунистам чуть было не удалось свергнуть Дьема, положение стало меняться. Отправной точкой стали выборы президента в Америке, новый президент, "бешеный Барри" не склонен был отдавать красным ни малейшего клочка территории на планете. Американская помощь резко увеличилась и Вьетконг начал сдавать позиции. И тогда Хо Ши Мин, неизменный лидер вьетнамских коммунистов решил, что старших генералов много, а вот победитель французов один! И вот сейчас настает момент его, Зиапа, триумфа, который даже затмит своим величием его победу над французами. "Вулкан под снегом" * еще раз окинул взором карту.

* Вулкан под снегом -неофициальное прозвище Во Нгуен Зиапа, данное ему соратниками по партии.

На юге, в Кохинхине, американцы прочно скованы ударами 9 дивизии Вьетконга и региональных сил 6 и 7 районов ВК. Почти все американские самолеты уничтожены на своих аэродромах, более того, большинство крупных авиабаз либо блокированы, либо уже захвачены. Подкрепления американцев потоплены прямо в порту Сайгона. В центральном Аннаме оба крупных города и дорожных узла блокированы и вот-вот будут захвачены бойцами 308 и 312 дивизий. 312 дивизия уже ведет бои на улицах Контума. А главные соединения его армии сейчас стремительно рвутся на юг от 17 параллели. Уже захвачены Ке Сань и Куангчи, вот-вот падет Пхонг-Диен. И самое главное, его части уже подступают ко второму по величине городу Южного Вьетнама, Хюэ. С востока это части 310 и 324 дивизий, так быстро захватившие укрепленный лагерь Ке Сань, а с запада, вдоль моря, рвется танковый полк 351 дивизии. Это особенный полк, единственный, который из всех танковых частей армии ДРВ получил новые советские танки Т-54. И как будто для него эти глупцы с юга построили новое шоссе 64, идущее вдоль побережья, почти к 17 параллели.

"Ду кич" помогают танкистам 351 дивизии форсировать бездорожье

Но кусок бездорожья от границы до начала шоссе при помощи "ду кич" его танкисты уже преодолели, как и вовремя захваченный региональными силами мост через реку Тханг Хан. И сейчас новые танки с десантом на броне, не встречая препятствий, рвутся прямо к устью реки Ла, а за ней уже лежит Хюэ.

А вот в американских штабах, наоборот, сейчас царило уныние, постепенно переходящее в отчаяние. Положение казалось безнадежным. Соотношение сил — слишком не равным, причем офицерам, находящимся во Вьетнаме, было решительно непонятно, как можно его быстро выправить. Ближайшие резервы были далеко за морем, и даже если их погрузить на корабли прямо сейчас, они все равно не успеют. Помогла бы авиация, пары-тройки крыльев истребителей-бомбардировщиков могли коренным образом переломить ход боевых действий, но куда их сажать? Все крупные аэродромы либо находятся под постоянным обстрелом, либо вообще захвачены. Да и негде взять эту пару-тройку авиакрыльев, могучие и многочисленные USAF как-то внезапно закончились. Ком отчаяния, зародившийся у американских полевых командиров, перекидывался, как лесной пожар, из штаба в штаб, наконец-то докатился до горы Шайенн. Созванное срочно совещание Объединенного комитета начальников штабов привело к единственному на этот момент решению. Авианосец "Рэндольф" с большей частью эскорта сменил курс. Вместо участия в совместной операции с союзниками по НАТО и Австралией против Индонезии, он направился на запад, к берегам южного Вьетнама. И в дополнение к шести атомным авиабомбам Мк8, уже лежащим в погребах авианосца, транспортными самолетами к нему на палубу срочно перебрасывались еще шесть.

Глава 3. Стальные акулы Яванского моря.

31 октября, сиднейское время 18-15. Тихий океан, сорок пять миль к югу от острова Бали.

Все планы в полном объеме действуют только до первого соприкосновения с противником. Об этой фразе великого немца прекрасно осведомлены все генералы и адмиралы на планете. А если это не план, а так, каркас плана, сшитый на живую нитку, да еще предусматривающий основательное участие союзников? Все началось с того, что военно-морской министр Австралии никак не мог найти того, кто бы возглавил эту армаду. До сего времени австралийские корабли принимали участие в боевых действиях под командованием британских или американских адмиралов. А тут надо было вести в бой крупное соединение, состоящее исключительно (ну, почти, два новозеландских фрегата не в счет) из австралийских кораблей. Вот и пришлось во главе этой, довольно внушительной, эскадры вставать самому командующему флотом Австралии, вице-адмиралу сэру Алану Рамсею Мак-Николлу, кавалеру орденов Подвязки и Британской империи, бывшему командиру крейсера "Австралия". Крейсер, увы, был списан в металлолом семь лет назад, и поэтому командующий поднял свой флаг на авианосце "Мельбурн". Второй авианосец класса "Маджестик" в австралийских ВМС, "Сидней", был всего пару месяцев назад выдернут из резерва, как войсковой транспорт, а переквалификация его обратно в авианосец произошла еще спустя месяц. Поэтому сэр Алан не рискнул поднять свой флаг на корабле с не сплаванной командой, вдобавок состоящей почти сплошь из резервистов. На эсминцах же флаг вице-адмирала смотрелся бы крайне несолидно, тем более, для штаба соединения там было бы откровенно тесно. Корабли австралийской эскадры к утру 31 октября давно были в океане, находясь уже к западу от Тиморского моря. Получив от начальника штаба ВМФ Австралии, вице-адмирала сэра Гастингса Харрингтона окончательный приказ, эскадра пошла полным ходом к проливу, разделяющему острова Бали и Ломбок. И тут же начались, в полном соответствии с первой строчкой, написанной в этой главе, сюрпризы. Для начала вице-адмирал огорошил штаб неприятным известием. Авианосная группа американцев, во главе с авианосцем "Рэндольф" и семью кораблями охранения, на рандеву в южном выходе из Макасарского пролива не придет. Оказывается, сегодня утром коммунистический Северный Вьетнам перешел в полномасштабное наступление. Войска Южного Вьетнама и американские части в Индокитае если не разгромлены, то очень близки к этому состоянию. Особенно это касается авиации, она практически вся уничтожена. И поэтому "Рэндольф" на всех парах сейчас несется к Сайгону, в качестве пожарной команды. На юг, в море Сулавеси, и дальше, в Макасарский пролив отправлен лишь легкий крейсер "Роанок" с одним эсминцем охранения. Да и те янки согласились послать лишь после вмешательства премьер-министра Австралии, который твердо заявил, что без поддержки хотя бы одного крупного артиллерийского корабля, австралийский флот не пойдет севернее линии Тимор-Бали. Пример гибели авианосца "Хорнет", утопленного пушками индонезийского крейсера "Ириан" несколько дней назад в этих водах, был слишком нагляден. А последний "капитал шип", крейсер "Австралия", был списан из состава австралийского флота в 1955. Эти новости повергли вице-адмирала Мак-Николла в шок. Ведь авиакрыло "Рэндольфа" было в совместных планах грядущей операции главной ударной силой. Не лишними были и восьми дюймовки тяжелого крейсера "Сент-Пол", которые американцы тоже не пожелали прислать в помощь своим союзникам. И теперь срочно требовалось перекраивать и урезать и так в спешке составленные планы. Но на сегодняшний вечер неприятные сюрпризы для вице-адмирала Мак-Николла и всей эскадры под его командованием не закончились.

31 октября, сиднейское время 19-35. Тихий океан, 20 миль к юго-востоку от островка Нуса Пенида, напротив южного входа в пролив между островами Бали и Ломбок.

-Перископ на правом крамболе!! Буквально взорвал вечерние сумерки на "Мельбурне" истошный крик сигнальщика.

-Лево на борт, поворот на шесть румбов! Полный ход! Мгновенно отреагировал командир авианосца.

-Боевая тревога по соединению, вражеская подлодка внутри ордера! Чуть замешкавшись, прокричал вице-адмирал, стоявший рядом на мостике с командиром авианосца.

Положение осложнялось тем, что ордер эскадры уже "сжался", чтобы без помех пройти узким проливом. Тем более, что на кораблях эскорта потеряли некоторое время, получая внезапное оповещение об угрозе. На эсминцах еще звучали команды и колокола громкого боя, а двадцати тысячетонный "Мельбурн" уже накатывался на свой же эскорт левого борта, ревя сиреной, подобно бешеному слону. На эсминце "Тобрук" вахтенный офицер, грамотно оценив обстановку, дал задний ход, пропуская двухсотметровую тушу авианосца впереди. А вот на "Вояджере" с решением замешкались. На мостике "Вояджера" вахтенный офицер и штурман корабля, оба молодые лейтенанты, стояли вместе у компаса*. С этого положения авианосец плохо просматривался, так как он был скрыт от них надстройкой, мачтой и дымовой трубой. Его можно было наблюдать только с крыльев мостика корабля. Когда эсминец поворачивал влево, его командир встал со своего стула не мостике с правого борта и, заглянув в штурманскую рубку, позвал кого-то из присутствующих для совета, не подозревая, что его корабль находится в опасности. Лишь за 20 секунд до столкновения на "Вояджере" скомандовали: "Полный вперед! Право на борт!" — считая, что еще есть время проскользнуть мимо носа авианосца. Но и эта команда запоздала — совместная скорость сближения кораблей была одиннадцать метров в секунду. Авианосец врезался в корпус эсминца как раз перед носовым мостиком, разрезав эсминец водоизмещением в 3600 тонн пополам, как продавщица в магазине режет батон колбасы.