Восточное направление

Поэтому, как только стало ясно, флот Австралии больше не ударит в спину, адмирал Мартадинат дал "зеленый свет" давно планируемой операции. Конвой, пять танкодесантных кораблей типа LST-2, "Телук Баджур", "Телук Манадо", "Телук Као", "Телук Синдоро", "Телук Амбон" и пять десантных транспортов типа LCI, "Амахаи", "Мариш", "Пиру", "Баруна" и "Намлея". С батальоном морской пехоты, амфибийным батальоном на советских БТР-50 и батальоном плавающих танков ПТ-76 на борту. Этот десант должен захватить порт и аэродром Тавау, почти на самой северо-восточной оконечности Борнео. Или, как правильнее будет, Калимантана. Сразу после захвата аэродрома туда будет высажено подкрепление, еще не менее батальона с тяжелым вооружением и боеприпасами. Для этого на аэродромах в Баликпапане и Палу уже сидят три десятка транспортных самолетов, от стареньких "Дакот" до новых Ан-12. Оттуда можно будет быстро продвинутся, как на север, к городу Лахад-Дату, и далее, в Сандакан, так и на запад. А если удастся быстро захватить город Кенингау, важный дорожный узел на западе Борнео, вся оборона противника рухнет, разрезанная пополам.

1 ноября, местное время 03-15. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 28 миль к западу от острова Суматан, округ Горонтало, Северный Сулавеси. Боевая рубка крейсера US NAVY CL-145 Roanoke.

-Сэр, мы уже четвертый час несемся на юг, как ошпаренная кошка. Может быть, сбавим ход. Четвертый турбозубчатый на пределе, подшипники греются. Донесся по корабельной переговорной связи встревоженный голос старшего механика.

-Все так серьезно? Тогда сбавить ход до двадцати восьми узлов, не хватало нам еще охрометь перед самым началом боя. И не забудьте передать на "Блэнди", тоже сбавить ход до 28. Недовольно проворчал командир крейсера.

-Сэр, вы так уверены, что у нас впереди бой? С сомнением спросил второй штурман.

-Наша радиоразведка еще сутки назад выявила концентрацию десантных кораблей в портах Южного Сулавеси и Южного Борнео. А три часа назад пришла подробная информация от кузенов из Сингапура, с точным корабельным составом десанта, временем выхода кораблей в море, координатами встречи конвоя в море силами прикрытия, и даже местом высадки. Такую подробную картину по данным только радиоразведки не составишь. Наверняка эти "Джеймс Бонды" завербовали какого-нибудь педераста в штабе индонезийского флота. Причем наши британские друзья были почти что в полной панике, когда передавали эти данные, так, по крайней мере уверен начальник G-2 Седьмого флота. И не мудрено, если красным получиться высадить большой десант возле Тавау, вся оборона кузенов на Борнео лопнет, как гнилой арбуз. И так уж получилось, что наш "Роанок" должен сыграть роль "кавалерии из-за холмов", больше некому.

1 ноября, местное время 04-18. Индонезия, северная часть Макасарского пролива. 42 мили к юго-востоку от мыса Талок, Восточный Калимантан. Десантный конвой ВМС Индонезии во главе с эсминцем "Сисингамараджа".

-Камрад Letnan Kolonel Laud*! Обратился к командиру, косясь на советских офицеров, начальник поста РЛС эсминца. На северо-востоке обнаружены две цели, скорость 28 узлов, идут курсом нам на перехват! Дистанция восемнадцать миль, предположительно крейсер и эсминец.

*Letnan Kolonel Laud-воинское звание в ВМФ Индонезии, "морской подполковник", соответствует капитану 2 ранга в ВМФ СССР

Температура в рубке, как показалось, в мгновение ока опустилась до нуля. Все, кто находился здесь, прекрасно понимали, что своих крейсеров с северо-востока быть никак не может. Единственный крейсер ВМФ Индонезии заканчивает ремонт далеко на юге, в Сурабае. А крейсера Тихоокеанского флота СССР уже все почти как двое суток потоплены и лежат на дне в проливе Фриза. Ближайшие корабли такого класса, которые могут быть здесь, это американские, тяжелый крейсер "Сент-Пол", и легкий крейсер "Роанок", типа "Вустер". И им всем, конвою и силам охранения, хватит за глаза даже одного "Роанока". Восемнадцать с половиной тысяч тонн водоизмещения, броневой пояс в пять дюймов и бронированная палуба. Двенадцать шестидюймовок главного калибра и две дюжины трехдюймовок универсального, это его американцы назвали "легким" явно в насмешку над легкими крейсерами других стран. Даже у флагмана индонезийского флота, крейсера "Ириан" шансов против "Роанока" было бы немного, будь он здесь с ними, целый и неповрежденный. А что может сделать против такого монстра один эсминец проекта 30-бис? Эти мысли столь явственно проступили на лице командира эсминца, что советский капитан 2 ранга, его официальный советник, не выдержал.

-Камрад командир, камрады офицеры. Он покосился на двух насупившихся при слове "камрад" своих соотечественников, и добавил. -И товарищи.

-Мы не способны сражаться с американцами. Но мы не можем не сражаться. У нас за спиной конвой. Тысячи ваших, индонезийских солдат и офицеров. Если мы сейчас развернемся и убежим, американцы их всех утопят. А ведь они надеются на нас. И еще. Если американцы утопят этот конвой, Индонезия не сможет освободить Калимантан. Пятнадцать лет назад ваши отцы и старшие братья шли на верную смерть, против голландских пушек и самолетов с одними винтовками, и победили. Да, погибли многие, но они победили. Неужели вы сейчас предадите то, за что они умирали?

Он видел, что во время его речи, у потухших и испуганных людей, какими выглядели индонезийцы вначале, разгораются глаза и распрямляются плечи.

-Спасибо за правильные слова, товарищ капитан второго ранга. Почти правильно произнес по-русски командир эсминца. А теперь быстро скажите нам, что нам надо сделать!

-Дать радио, на базу в Палу и аэродромы в Масову, Мандай и Домбер. Команду транспортам, на полном ходу уходить в Палу. В Палу есть торпедные катера и два ракетных катера, пусть выходят навстречу. Они может и не успеют к нам на помощь, но успеют отомстить за нас. И, если в Палу есть боевые самолеты, пусть поднимаются в воздух. Сейчас главное-спасти конвой.

-Эсминец и все сторожевики, все идем навстречу американцам. С большой дистанции мы им ничего не сделаем, на коротком расстоянии у нас есть шанс. Мизерный, но пока темно, он есть.

Глаза индонезийца понимающе сощурились.

-Торпеды!

-Вот именно. У них наверняка на кораблях больше половины торпед противолодочных. У нас на эсминце десять труб по 533 миллиметра, и на четырех сторожевиках еще по три таких трубы.

Советский капитан второго ранга говорил правду, и даже больше. На эсминце US NAVY DD-943 William H. P. Blandy, тип "Форрест Шерман" послевоенной постройки были только два строенных 324 миллиметровых противолодочных торпедных аппарата Мк32. Крейсер US NAVY CL-145 Roanoke вообще не имел торпедного вооружения.

Две группы кораблей стремительно сближались. "Сисингамараджа" шел на 29 узлах, не желая отрываться от сторожевиков, для которых эта скорость была предельная. Вначале времени на перестроение не было, пять кораблей шли двумя колоннами. Потом корабли развернулись, идя навстречу противнику строем фронта. Эсминец в центре, слева, за ним "Нгурах Рай" и "Монгин Сиди". А справа шли "Йос Сударсо" и "Сламет Риджади". И уже где-то на юге, провожая взглядом растворившиеся в ночи идущие на смерть корабли охранения, на палубе одного из десантных кораблей командующий силами высадки, замер в напряжении молодой генерал Сухарто. А в ушах его до сих пор звучали прощальные слова командира эсминца "Сисингамараджа": "Мы идем умирать, а тебе надо успеть в порт Палу, там есть торпедные катера и береговые ракетные установки, американцы туда не сунутся. А если и сунутся, то будет хуже для них. А когда наш флот отомстит за нашу смерть и утопит американцев, ты должен победить в Тавау и освободить Калимантан. И если ты этого не сделаешь, я каждую ночь буду являться к тебе с того света!".

Сам генерал-майор Сухарто, еще во вторую мировую войну служивший в сформированной японцами индонезийской колониальной армии РЕТА, особой любви к американцам не испытывал. Во время службы в РЕТА Сухарто увлёкся националистическими идеями и стал убеждённым сторонником независимости Индонезии. После окончания второй мировой войны, он перешел в только что сформированную индонезийскую армию, где повоевал и с англичанами, и голландцами, которые хотели вернуть Индонезию обратно в колонию Нидерландов. Так что западные страны он не любил. А факты поддержки ЦРУ, наемниками и оружием, сепаратистов на Суматре и Сулавеси, с которыми ему пришлось воевать в 1958 году, превратили эту нелюбовь в ненависть. Коммунистов, впрочем, Сухарто тоже недолюбливал, но после учебы в Академии Генерального штаба в Бандунге, Сухарто был назначен командующим вновь созданного Главного армейского резерва, Tjadangan Umum Angkatan Darat (TJADUAD) — сил быстрого реагирования в составе индонезийской армии. Основой этих сил была морская пехота, офицеры которой почти все проходили обучение в СССР. Тесное общение с ними изменило отношение Сухарто к Советскому Союзу в сторону потепления, но он по-прежнему оставался отчаянным индонезийским националистом. И поэтому к словам командира "Сисингамараджи" он отнесся с полной серьезностью.

"Сисингамараджа" стремительно шел на север, в кромешной тьме тропической ночи. Там, уже близко, был враг, но сейчас его выдавала только отметка на локаторе. Своих кораблей тоже было почти не видно. Только черные смутные то ли силуэты, то ли чернильные пятна на поверхности моря, которые можно было угадать лишь по большим белым бурунам, переливающимся неземным сумрачным светом миллионов микроорганизмов, в изобилии водившихся в южном море.

-Что показывает "Заря"? Тихо спросил командира наш советник. Тот понятливо кивнул, бросив пару слов в микрофон.

-До головного 140 кабельтовых. Идут уступом вправо, крейсер впереди. Скорость как у нас, 28 узлов.

Ответил "морской подполковник", с тревогой оглянувшись назад. Капитан второго ранга вполне разделял его тревогу. Там, позади, убегали от предстоящего места сражения корабли конвоя. Но "убегали", это слишком громко сказано, эти калоши LST-2 могли выжать из своих маломощных дизелей всего девять узлов максимум. И штурман уже посчитал, если они не остановят американцев, те догоняют конвой в тридцати милях от спасительной гавани Палу. О том, что янки могут рискнуть и полезть за конвоем в сам порт, офицеры старались не думать. Все-таки, базу Палу прикрывали батарея 130 миллиметровых орудий, ракетная батарея, минные поля и торпедные катера. Впрочем, последние уже должны поспешать навстречу конвою. Но это будет потом, а сейчас корабли стремительно сближались с суммарной скоростью почти один кабельтов в секунду. Офицеры на мостике буквально ощущали, как истекает время. И вот наконец, откуда-то впереди, куда они стремились, свернула слабая вспышка. Потом, через томительный десяток секунд, впереди, в двух кабельтовых по носу и правее, встали два высоких белопенных столба разрыва. Два султана воды, но поменьше, встали совсем недалеко от "Йос Сударсо". И уже после, с северо-востока прогремел слабый звук выстрелов. Корабли противника начали пристрелку. Капитан второго ранга посмотрел вперед, сжав зубы. РЛС управления торпедной и артиллерийской стрельбой "Заря", которая стояла на эсминце, имела дальность наблюдения всплесков от артиллерийских снарядов 130-мм калибра всего 110 кабельтовых, начинать стрельбу ранее, это означала впустую выбросить снаряды. А американцы начали пристрелку чуть ли не со 130. У сторожевиков проекта 50, эта дистанция была еще меньше, РЛС управления торпедной и артиллерийской стрельбой "Якорь-1М" позволяла открывать вести огонь из 100 миллиметровых орудий только с сотни кабельтовых. А сейчас им остается идти вперед, и терпеть. Еще залп противника. И еще. Снаряды падали совсем близко, казалось вот-вот и их падение обернется вспышкой попадания.

-Дистанция? Отрывисто бросил командир эсминца в микрофон.

-Сто десять! Сквозь грохот близкого разрыва ответ был еле слышан. Командир скомандовал артиллерийскому офицеру:

-Снаряды фугасные. Начинайте пристрелку, по эсминцу! Носовая башня "Сисингамараджи" харкнула, выбросив длинный сдвоенный язык пламени. Все находившиеся в ГКП даже плечи расправили. Одно дело, идти вперед, под безнаказанным огнем противника, и совсем другое, отвечать ему своим огнем. Советский советник, тенью стоявший за правым плечом командира, одобрительно хмыкнул. Он собирался вмешаться, но командир сделал все правильно, скомандовав пристрелку по эсминцу. Крейсер "Роанок", а это похоже именно он у них в противниках, если судить по высоте султанов разрывов, явно одни от шестидюймовок, а другие, что поменьше, от пяти дюймовок вражеского эсминца, так вот этот чертов "Роанок" имеет сплошной броневой пояс в пять дюймов, и разнесенную бронепалубу, в двадцать пять и восемьдесят девять миллиметров брони. И на такой дистанции 130-миллиметровые снаряды "Сисингамараджи", даже бронебойные, американскому крейсеру, что горох об стенку. А фугасками можно попробовать зацепить вражеский эсминец, а если вообще повезет, сбить ему ход. Но пока бой был за американцами. Противник уже пристрелялся и в следующее мгновение вокруг эсминца встали уже шесть столбов разрывов. А на "Йос Сударсо" было страшно смотреть, маленький девяностометровый кораблик шел в сплошном лесе из разрывов, новые всплески вставали, еще когда старые и не думали опадать, каждые три секунды, а может даже и меньше. И вот в этом белопенном лесе сверкнула багровая вспышка попадания!

-Попадание в "Йос Сударсо"! Заголосил запоздало сигнальщик. Но сторожевик бодро вывалился из леса белых столбов, таких издалека красивых, и таких опасных. Эсминец тоже упрямо шел навстречу врагу, уже закончив пристрелку, носовая башня выплевывала пламя выстрелов каждые пять секунд. Всё вроде успокоились, но тут снова сверкнуло на "Йос Сударсо". А через какие-то двенадцать секунд еще раз на сторожевике сверкнула вспышка, но тут же и по корпусу самого "Сисингамараджи" ударило. Куда-то ближе к корме, но как показалось для стоящих на мостике, палуба под ними ощутимо подпрыгнула.

-Дистанция до противника! И доложить о повреждениях! Не проговорил даже, прорычал командир эсминца.

-До эсминца 100 кабельтовых! С некоторой задержкой в микрофоне донесся голос от поста РЛС "Заря".

-Сообщить на остальные корабли, через тридцать секунд принять вправо пять градусов, все вдруг! Через минуту принять влево десять. И дальше так, каждую минуту. Так и пойдем, зигзагом, иначе они нас изобьют задолго до сближения.