Восточное направление

29 октября, московское время 07-52. В небе над Европой, восемьдесят пять километров к северо-западу от авиабазы Штендаль. Истребитель МиГ-17Ф, пилот майор Гюнтер Фюльграббе, командир второго штаффеля четвертого авиаполка ВВС Национальной народной армии ГДР.

Окончательно в себя он пришел, когда его МиГ, уходя вверх из очередной атаки, пробив облака, выскочил наверх, в небесную синь. Один-одинешенек, даже без ведомого, который, казалось бы, вечно сидел у него позади, как приклеенный. И мокрый, как мышь, Гюнтеру казалось, что из противоперегрузочного костюма, если его выжать, наберется целое ведро. Но что хуже всего, смолкло радио. В эфире раздавался только шум и треск помех. Он хотел было снова пойти вниз, туда, где дрался его штаффель, но, оглянувшись по старой привычке назад, заметил серебристо-белую черточку на фоне густой небесной сини. А присмотревшись, еще и грязно-бурую шляпку ядерного взрыва, уже поднявшуюся далеко на востоке. Черточка уже превратилась в крохотный треугольник. И Гюнтер Фюльграббе решительно поднял нос своего МиГ-17Ф, идя на сближение. Уже ясно было, что это враг, ответчик "свой-чужой" развеял последние сомнения. За треугольником, который с каждой секундой обретал черты вполне материального, знакомого по плакатам, британского дальнего бомбардировщика "Вулкан", стелилась тонкая черная ниточка дыма. И тогда Гюнтеру стало понятно, почему он догоняет врага. Бомбардировщик поврежден, постепенно теряет высоту, да и скорость у него далеко не та, которую указывали в справочниках. Повезло, у МиГ-17Ф шансы достать неповрежденный "Вулкан" равны нулю, при почти сравнимой скорости у британца потолок выше на два с лишним километра. Короткий взгляд на приборы, топлива еще треть бака, высота 15500, скорость 800. Британец уже был близко, и Гюнтер аккуратно двинул РУД назад, одновременно поворачивая, чтобы выйти ему чуть ниже и в хвост. Оборонительного вооружения у "Вулкана" не было, конструкторы фирмы "Авро" надеялись на отличные скоростные и высотные характеристики своего детища, когда проектировали самолет. Но не сейчас, Гюнтер уже четко видел дымный след, который тянулся за англичанином, сразу из двух длинных мотогондол, расположенных под огромным треугольным лопухом правого крыла. "А вот я сейчас ему и врежу, для симметрии", пробормотал себе в нос Гюнтер, ловя в прицел АСП-3 правые двигатели. Из обтекателя, расположенного прямо под хвостом "Вулкана", периодически вылетали ленты фольги дипольных отражателей, но на такой короткой дистанции это смотрелось крайне несерьезно. Короткое нажатие гашетки, и от носа МиГа потянулся по пятку трассеров из каждого пушечного ствола, еще мгновение, и на огромно обтекателе крайнего правого двигателя, под еще более огромной площадью крыла, до этого просто сверкающего своей белизной, начали вспухать красно-черные фонтанчики разрывов. Секунды шли, а британец летел, как ни в чем не бывало. Только скорость его стала еще падать. В мотогондоле, куда попали снаряды, что-то горело и искрило, но потом все сменилось клочьями пены, а затем черным дымом. Такой же струйкой, которые тянулись из левых двигателей. Гюнтер выругался и, чуть довернув носом своего МиГа, дал короткую очередь по соседнему двигателю. А потом, подумав, еще одну, просто в крыло. В конце последней очереди пушки сухо клацнули затворами, снаряды закончились. Но на этот раз полыхнуло сильнее, бомбардировщик ощутимо просел, и еще снизил скорость. Гюнтер тоже сбавил свою скорость, одновременно уходя правее и выше. Все! Огромный блистер фонаря кабины "Вулкана" отскочил, сброшенный пиропатронами, и из кабины вылетели два британца в катапультных креслах. Потом внизу носовой части самолета открылся люк, тут же сорванный набегающим потоком, из него с трудом вылезла человеческая фигурка. Она сразу же улетела назад, крутясь в стремительном потоке воздуха, беспорядочно, как заводная детская игрушка, махая конечностями. Темный проем люка набух, еще один член экипажа британца старался выбраться из гибнущей машины. Но тут под правым крылом "Вулкана" полыхнуло уже серьезно, и бомбардировщик начал быстро заваливаться набок. Человек, не удержавшись в проеме, снова пропал в недрах огромной белой птицы. А "Вулкан" уже постоянно кувыркаясь вдоль своей оси, начал падать вниз. Гюнтер еще несколько секунд, как зачарованный, провожал его взглядом, потом, опомнившись, сначала оглянулся назад, а потом развернулся на восток. Без снарядов его МиГ просто мишень, а без радио он даже на помощь позвать не сможет.

29 октября, Токийское время 22-59. СССР, Крепость Анадырь, бункер правительственной связи.

-И все-таки это выглядит как-то совсем... по-наполеоновски, что ли. С некоторой долей сомнения произнес маршал Павел Федорович Батицкий. Новоиспеченный маршал, казалось бы, вот только что он принимал поздравления подчиненных, когда в бункер пришла радиограмма, подписанная маршалом Гречко, о присвоении ему этого звания. А сейчас уже и Гречко погиб, сгорев в транспортном самолете, и Конев, и других маршалов уже забрала война. Ее челюсти равнодушно пережевывали человеческие жизни. И ей было совершенно безразлично, солдат ты, или маршал, или вообще мирный житель. Находишься ли ты на линии огня на одном из многочисленных фронтов, или в глубоком тылу, за тысячи километров от передовой.

— Павел Федорович, ну ведь уже совершенно ясно. Вы, в настоящее время являетесь главнокомандующим и одновременно представителем верховной власти на всей территории СССР. По армейскому принципу старшинства. Надо действовать, товарищ маршал. Сейчас идет война и нашей стране просто необходимо единое руководство. Военное руководство, и не только, вы же не думаете, что власть должна принадлежать одному из уцелевших секретарей партии союзных республик? Так армия вас не поймет, пример Рашидова у всех на слуху.

Начальник разведывательного отдела армии "Анадырь", генерал-лейтенант Степан Степанович Смирнов, говорил решительно и твердо. И действительно, пример Шарафа Рашидовича Рашидова был свежим доказательством, у кого в настоящее время сейчас реальная власть. После смерти командующего Туркестанского военного округа маршала Федюнинского и члена Военного совета округа генерал-лейтенанта Демина, Рашидов решил стать единоличным правителем суверенного Узбекистана. Собранные по его команде части милиции, в основном выходцы-земляки из Самаркандской области, попытались занять территорию штаба округа и арестовать всех офицеров. Неудачно. Одновременно, захватив радиостанцию и телецентр в Ташкенте, местные мятежники зачитали в эфире наспех составленное обращение ко всем странам, в котором Рашидов объявлял об отделении от СССР, об образовании суверенного Узбекистана, прекращении войны, и назначении себя, любимого, "эмиром всего Узбекистана". Суверенный Узбекистан просуществовал ровно шесть часов. Столько времени понадобилось заместителю командующим округом, генерал-полковнику Лященко, чтобы, придя в себя от нахальства новоявленного эмира, взять на себя руководство подавлением мятежа. Сначала военные, при поддержке пришедших на помощь сотрудников КГБ и внутренних войск отбили у "рашидовцев" все позиции в городе, кроме телерадиоцентра. В радиоцентре же мятежники успели хорошо закрепится. Там же был и сам Шараф Рашидович, с женой и детьми. Они успешно отбили несколько атак правительственных, вооруженных стрелковым оружием. Но продержался новоявленной эмир ровно до того момента, как к центру подкатили танки 40-ого отдельного танкового батальона из состава 90 гвардейской учебной мотострелковой Уманской ордена Суворова II степени дивизии. Сразу стало ясно, что против калибра 100 миллиметров аргументы типа "национального самосознания" или "истинной веры", которыми до последней возможности сыпал в эфир Шараф Рашидович, не катят. После чего Рашидов со всеми сторонниками был срочно осужден мгновенно созванным заседанием военного трибунала и так же быстро расстрелян, там же, у фасада телецентра. Весь этот процесс (суда и расстрела) прошел в рекордно короткие два часа, и тоже транслировался в прямом эфире. Но нельзя сказать, что мятежников не допрашивали перед расстрелом. Просто следствие вели армейские кадры, широко используя методы полевого допроса, фактически потрошения пленных врагов. Когда счет идет на минуты, с применением специальной химии и всех возможных средств физического воздействия. Что интересно, следы этого "воздействия" на лицах мятежников никто и не подумал скрывать при показе в прямом эфире. Все это произвело неизгладимое впечатление на остальных партийных и советских руководителей республик и областей. Вторым, но, наверное, самым главным последствием Рашидовского мятежа, явилась полная утрата доверия к высокопоставленным партийным и советским работником со стороны армии вообще и армейской контрразведки в частности. Выявленные в ходе допросов мятежников сведения были очень любопытными. Оказалось, что не все лица, примкнувшие к Рашидову, были просто националистами, решившими половить рыбку в мутной воде. Часть из них оказалась агентами британской разведки, преследовавшими совершенно иные цели. Если бы мятеж удался, Рашидов, скорее всего, долго не прожил бы. Выпил бы за завтраком несвежего чая, или самоубился в собственной ванной, повесившись на своем шарфике. А Узбекистан бы сразу превратился из "суверенного" в британский доминион. И теперь каждое лишнее телодвижение любых высокопоставленных гражданских чиновников рассматривалось контрразведкой, да и КГБ, чуть ли не под микроскопом. И любой чих со стороны этих деятелей вызывал сильнейшее подозрение. Паранойя, кто-то может подумать, но если заместитель председателя Президиума Верховного Совета СССР, член ЦК КПСС, кандидат в члены Президиума ЦК и первый секретарь ЦК компартии Узбекистана оказался способен на такой кунштюк, то что можно ожидать от остальных?

— Предлагаете мне взять власть, товарищ генерал-лейтенант? — Батицкий прищурился, словно глядел на Смирнова через прорезь прицела.

— Фактически она и так у вас, — разведчик пожал плечами. — Вы располагаете силами и средствами для управления страной, для продолжения войны, и... для заключения мира.

— Власть, — медленно проговорил Батицкий, как, будто не слыша его последних слов. — Власть — это девка на выданье: самый настырный поведёт её под венец и уложит в брачную постель. Власть... Страну спасать надо, Степан Степанович, и, если для этого мне придётся взять власть и пользоваться ею не самым мягким образом, я это сделаю.

Глава 6. Горячие пески Аризоны.

28 октября, Местное время 07-55. США, штат Аризона. Площадка стоянки трейлеров Hays Trailer Sailes, возле шоссе номер десять, два километра к северо-востоку от Кортаро, северный пригород Тусона.

Подполковник Первого главного управления КГБ Олег Нарышкин, он же гражданин США Генри Норман, бизнесмен, к сожалению, не имевший возможности служить в американской армии из-за плоскостопия, сидел в большом трейлере, внимательно склонившись над картой. Картой южной части Аризоны, а точнее, города Тусон с прилегающей местностью. К сожалению эта часть Аризоны была за пределами радиуса поражения советских ракет Р-12, размещенных на Кубе. Все ракеты Р-14 были истрачены на более приоритетные цели, такие, как аэродромы стратегического командования и стартовые позиции ракетных крыльев USAF, крупные военно-морские базы и более крупные многочисленные промышленные центры Америки. Для горстки советских межконтинентальных ракет тоже хватало и других, намного более важных целей. Вот почему, когда очередь дошла до Тусона, выяснилось, что его и атаковать нечем. Для советских ракетных подводных лодок этот город оказывался в досягаемости, только если подлодка всплывет непосредственно возле пляжа где-нибудь у Сан-Диего. Или у мексиканской Тихуаны, что одно и то же в военное время. А это в условиях самой многочисленной и эффективной на планет противолодочной обороны US NAVY равносильно самоубийству. Советским стратегическим бомбардировщикам пришлось бы для атаки Тусона прорываться сначала через всю Канаду, а потом и через все США. А значит, остаются только они. Диверсанты из КГБ, управление "С", и спецназ ГРУ. Когда подполковник получил такой приказ, он сначала решил, что в Центре рехнулись. Нет, в довоенных планах спецназа были и такие задачи, как внезапная атака военных и промышленных объектов в городе с населением в сто семьдесят тысяч человек. Но силами не менее батальона войск спецназначения, усиленными бронетехникой. Но на утро 27 ноября у него была лишь его группа, двадцать человек. А вот сейчас положение изменилось. Во-первых, к нему присоединились другие группы диверсантов, действующие в США, совершенно различной численности. От соединенной группы спецназа ГРУ майора Фролова в четырнадцать человек, разгромившей авиабазу Мастерс в Сакраменто, до Ирмы-Ирины Шрайбикус-Шариной с двумя якобы племянниками, которые так хорошо отметились на авиабазе Мирамар. Правда, наверное, сотня с лишним американских пилотов и техников, умершие и продолжающие умирать от боевой формы легочной сибирской язвы, так не считало. Ну да кого интересует мнение покойников. Пусть частично и будущих. Всего у него набралось уже девяносто восемь бойцов, но и это количество было пока смехотворным для выполнения задачи. Вернее, целых четырех различных задач, единственно общим для которых было их близкое расположение.

Уничтожение авиатехники на базе хранения Девис-Монтен. На этой авиабазе, расположенной на юго-восточной окраине Тусона, находится авиационный склад номер три тысячи сорок по обслуживанию и ремонту авиационной техники. И сюда прилетает на большую взлетную полосу большинство самолетов, которые переводятся из USAF или ВВС Национальной гвардии в резерв. Резерв бывает нескольких типов, для его страны наибольшую опасность представляет активный. Находясь в активном резерве, самолет хранится со снятым вооружением, слитым топливом и прочими заправочными жидкостями, укрытый чехлами и смазкой для консервации, но в полной комплектации. И может быть расконсервирован, заправлен и подготовлен к вылету всего за семьдесят два часа после получения приказа на повторное введение в строй. И в таком резерве, согласно только что полученным данным, сейчас у американцев находится целая куча достаточно современных и серьезных машин. Тридцать легких реактивных бомбардировщиков В-66. Двадцать тяжелых поршневых штурмовика А-2 "Savage" и тридцать турбовинтовых А-2В "Savage". Около трехсот палубных штурмовиков "Скайрейдер" модификаций от AD4 до AD6. Все эти самолеты могут нести ядерное оружие. Далее, в таком же состоянии активного резерва имеется сотни реактивных истребителей. Около трехсот палубных истребителей F9F-6 "Кугуар" и F9F-2 "Пантера", около шестидесяти истребителей F-10 "Скайнайт", более четырехсот истребителей F-86 "Сейбр" и их палубных вариантов F-1 "Фьюри", семьдесят истребителей F-11 "Тайгер", тридцать истребителей F2H "Баньши", сто истребителей-перехватчиков F-89 "Скорпион", тридцать истребителей-перехватчиков F-94 "Старфайр". Но самой главной проблемой являются тяжелые дальние и стратегические бомбардировщики. На этой базе их просто до черта! На хранении в активном резерве находятся восемьдесят В-47 первых модификаций А и В, с шестью двигателями J-47-GE-11 с тягой 2360 кг и старой пушечной установкой А-2. Сто пятьдесят самых больших стратегических бомбардировщиков В-36 и сто десять разведчиков RB-36, которые легко превращаются обратно в носители самых больших водородных бомб. Еще есть уже устаревшие, но тоже грозные машины, что могут нести практически любое атомное оружие. И их очень много, семьдесят пять тяжелых поршневых бомбардировщиков В-50 и более трехсот В-29. Число военнослужащих на базе вроде небольшое, около трехсот человек, но это в обычное время. Сейчас там наверняка уже есть дополнительные техники и пилоты, ведь расконсервация авиатехники должна идти полным ходом. Одна эта задача практически невыполнима для его команды, а есть еще три!