— Мне нужен лом, — выдал унгриец.
— Простите что?
— Лом... но не буквально, а образно. Крепкий, жесткий, тяжелый клинок.
— Подождите, — засуетился хозяин. Ему найдется, что показать. Дорого, но золото лучшая рекомендация, чем внешность. С внешностью он ошибся.
Кроус сносился в клеть за футляром. Сдерживая дыхание открыл. Внутри конверт из мешковины. Развернул. Кожа с воском, а в ней...
— Гляньте. Герганские наемники таким оружием пользовались.
— Скажите, пожалуйста! — округлились и заблестели глаза у посетителя при виде меча. — Блядешка!
— Шнепфер! Шнепфер! — поправил Кроус. Ему совсем не нравилось вульгарное прозвище убийственного клинка. Как только поворачивается язык оскорблять благородную сталь?
Унгриец подхватил меч на две руки.
— Десять гривен и не золотником больше. На ладонь короче, общепринятой длины, но вес какой и положено быть, — пояснял Кроус. Не дожидаясь вопросов, оружейник выставил на стол деревянную усеченную пирамидку. — Проверьте.
Колин положил клинок, определить баланс.
— Шесть пальцев! — объявил Кроус.
— А что с перкуссией?
Оружейник легко ударил по клинку металлической палочкой.
— Не ужели думали его ковали неумехи? Двадцать восемь и проверять не надо!
— Сдаюсь! Сдаюсь! — согласился Колин с доводами Кроуса и опять взял клинок в руки. Потрогал шершавую, цепляющуюся за кожу, оплетку рукояти. — Из акулы.
— Точно так, — радовался Кроус. Приятно общаться с понимающим человеком. Пусть даже тот, на стороне, подслушал деталь. Только такие рукояти герганы и признавали.
— Игольчатое? — выказал Колин недоумение виду навершия. Шип в полмизинца грубой трехгранной ковки.
— Старый клинок, у новых камешек. Рубин или шпинель. Или еще какая пустяковина.
— Старый..., — Колин оценил малозаметную выгнутость клинка, — не значит плохой.
— Совсем не значит, — согласился Кроус. — Обратите внимание на заточку.
— Угу. У теперешних односторонняя, а у этого полуторная.
Колин провел пальцам по шероховатой, из-под молота, поверхности клинка. Нарочитый примитивизм. Отказ от цивилизованного блеска и прилизанности в пользу дикости и буйства.
Кроус привстал на цыпочки. Он правильно понимал покупателя. Тот не искал изъянов охаять оружие, а наоборот, примечал скрытые от неопытных глаз достоинства.
ˮГде же натаскался?ˮ — гадал оружейник об осведомленности юного покупателя. Оставалось списать знания на родителя. Или родственника, по-настоящему понимающего в оружейной ковке, а не вторившего брехне купцов.
Унгриец опять завертел головой.
— Попробовать? Вон на том, — хозяин показал на выставленную кольчугу, надетую на деревянный торс.
— Не испорчу?
— Пф..., — возмущен Кроус. Такой клинок!
Речь не о клинке. Что за удар, нанес покупатель шнепфера, Кроус не уследил. Короткий замах и... звякнули кольца, отлетели щепки.
— Превосходно, — объявил Колин, предоставляя хозяину любоваться разрубленной кольчугой и глубоким выщипом на бревне. Без серьезной починки доспех выбрасывать.
— Цена этого чуда?
— Восемьдесят. Не меньше, — безбожно шкурничал Кроус.
— Я заметил ниже по улице другие лавки. Как думаете, там мне уступят?
— Заверяю, шнепфера у них в продаже не найдете.
— Ну, почему обязательно шнепфер? А тавлар? Махайра? Флисса? Ятаган...
Кроус возмущенно выпучил глаза — варварство!
—...Народу к ним ходит поменьше, значит и цены умеренней. Не уступят, пригрожу пойти к вам, — усмехнулся Колин.
— После того как у меня побывали? — возмущен Кроус шантажом. Парень, не смотря на молодость, тертый калач. Не зря на морде отметина красуется.
ˮГде же он пообтерся?ˮ — снова задал себе вопрос оружейник. Обычно ровесники юнца, да и не ровесники, смутно представляли им потребное, а найдя, сыпали деньгами почем зря. Этот же нет! Торгуется как старая дева на рынке из-за чулок!
— А кто им скажет?
— Не поручусь за других, может, и найдете дешевле и не хуже, но я продаю клинок за столько.
— А как же скидка? Постоянному клиенту? И часть расчета золотом.
— Вы у меня первый раз.
— Прикажете выйти и зайти? Или подождать до завтра?
— Вот когда прейдете...
— Слово...
— Хорошо, семьдесят пять, — уступил оружейник. Шнепфер у него болтался давно. Кому попало не продашь. Торговля оружием с побережья не приветствовалась. Не то чтобы запрещалась, но лучше не связываться.
— Семьдесят и можете подыскивать что-нибудь типа дюсака, а лучше алкуса. Нужны парные.
— Хоть сейчас.
— Сейчас преждевременно.
— Только посмотрите. На будущее.
Кроус позволил заглянуть Колину в один из запертых ящиков. Не много не то, что просил. Но хороши!
— Тоджи!
— Совершенно правы, их оружие, — согласился Кроул.
В ящике лежали: улуги* — небольшие мечи, носимые за поясом сзади; кестики — удобные ножи и набор шивегеев — четырехгранных шилец. У всех рукояти из уру — нароста на березе и вываренной бересты.
— Если только для коллекции, — обнадежил с покупкой Колин. — А дюсаки все же присмотрите. С такой красавицей...
ˮОпять шлюхой обозвал,ˮ — обиделся за клинок оружейник, но с легкостью простил. Не каждый день у него такой примечательный посетитель.
— ... В тесной драке не развернешься. Так что зайду в самое ближайшее время. В самое ближайшее.
— Тальгарские дороги, — завздыхал Кроус донести до покупателя, в следующую встречу не сбросит ни полгроша.
— То, что прослужит вечность не стоит бросово, — согласился Колин.
На прощание сунул мальчишке монетку. Тот подкинул, поймал левой и шлепнул на коленку.
— Аверс! Хорошая примета!
Забрав покупки, Колин вышел из лавки и неспешно двинулся вниз по улице. Солнце, смилостивилось, выглянуло, позолотить крыши и лица людей. На душе по-особенному хорошо. Подъем настроения и желания. Все задуманное получится.
ˮЕще бы с рисунком разобраться. На кой она (гранда! гранда же конечно!) мне?ˮ
— Не боишься пораниться? Или тебе не в первой? — обратился к Колину стоящий в сумраке подворотни мужчина. Он со вкусом, смачно хряпал грушу. Чавкал что свинья у корыта. Кожаный жак, меч, на голове калотта с крашенным пером цапли. Типичный наемник. За два нобля в месяц.
— Желаете поучить или испытать? — вежлив Колин с обладателем примечательного убора.
— А что? Одного мало? — почесал наемник щеку.
— Хорошему учится никогда не поздно.
От легких денег отказываются только дураки.
— Штивер и я весь твой, до ужина. Но деньги вперед, — усмехнулся наемник. Уж больно потешно парень держал оружие. Прижимал к боку.
— Платить за то чего еще не получил и получу ли? Такой глупости не допустят даже в провинции.
— Для маменькиного сынка у тебя отлично варит котелок, — наемник вытянул меч, сверкнул, рисуя круг.
Почему такая фигура? Половина юнцов города бредила великим фехтовальным секретом — магическим кругом Тибо. Овладел и можешь до конца дней своих не беспокоится об исходе любого поединка с любым противником. Круг вызывал едва ли не больший интерес, чем знаменитый удар Жарнака. О котором знали и того меньше. Никто, ни юнцы, ни маститые рубаки, ни фехтмейстеры заезжие и местные, заветными приемами не владели и понятия не имели, что они из себя представляют, но обсуждения велись постоянные.
Новый ученик на подставу не повелся. Уже не плохо.
— Начнем? Убедишься, что не зазря потратишь серебро.
Движение. Одно. Снизу вверх. Стремительное. Голова наемника отвалилась за плечо, повиснув на мышцах шеи. Кровища хлестнула фонтаном. Незадачливый учитель выронил меч, поверх упал сам.
— Превосходная вещь! — порадовался Колин шнепферу, резким взмахами сбрасывая с клинка кровяные капли. Убрав оружие, кинул монету. — Ваша оплата, саин. — Штивер упал аверсом вверх. — И примета добрая.
У торговца одеждой ему оказались слишком рады. Так рады, что и рта не позволили открыть. Пришлось не задерживаясь ретироваться. Почти сбежать.
В следующей лавке приобрел сапоги из козлиной кожи, отлично выделанной и мягкой. От остроконечных пулен отказался. Преждевременная покупка. Новик не полноценный придворный, красоваться в такой обуви.
Хотел, но не прошел мимо ,,Шелковинкиˮ. В неприметной лавке, его встретил мир и покой, и понимание. Приятный сумрак, тонкий запах лаванды, вешала и в этом царстве полусонный торговец. Его дочь, чем-то походила на папашу, но чуточку бодрей.
— Саин, желает сменить наряд? — спросил усталым голосом хозяин ,,Шелковинкиˮ.
— Разве не очевидно? — указал Колин на себя сверху вниз.
Торговец вытянув губы гузкой, в раздумьях обошел клиента по кругу. Встречно унгрийца обходила его дочь. Потом они поменяли направления, общаясь на понятной им тарабарщине.
— Белый ничего не дает.
— Ничего.
— Пурпурный?
— Пожалуй...
— Верх? Низ?
— А если черный?
— Низ? Верх?
— Коричневый?
— Бледно. К тому же коричневый должен подчеркивать скромность.
— А если ....
— Нет-нет!
Итак минут десять. На исходе терпения клиента, консилиум постановил следующее — только однотонное, не яркое, лучше фиолетового цвета. Фиолетовый как оттенок черного. Контраст мужественности и смирения.
— Смирения как смирения?
— Смирение как готовность.
— Серебро?
— Манжеты и область груди...
ˮПорезанной рожи не достаточно выглядеть приличным человеком?ˮ — удивился Колин, пытаясь проследить логику размышлений торговца и его дочери. Ему-то только и надо, вызывать ассоциацию — и воевать гож, и в спальню вхож.
К шоссам, пурпуэну с множеством пуговиц, остроклювой шляпе с пером какой-то невидной птахи, прилагались хук — плащ с теплым подбоем из горностая и красными, почти малиновыми фистонами, перчатки с узелками и бисером, новомодной формы эскарсель телячьей кожи и тройка носовых платков.
— Их можно оставлять эсм в знак своего особого расположения, — невразумительно произнес торговец.
Колин проявив покладистость, принял подозрительные объяснения. Каждый платочек обошелся ему в шесть грошей! Цена среднезавалящей портовой шлюхи.
Распорядившись куда отправить обновки, Колин прогулялся по свежему воздуху, выветрить запах лаванды. Воняло как от покойника.
Солнце спряталось, тучи протекли, предупредительно зарябив лужи легкой моросью. Презревший слякоть глашатай созывал почтенную публику на площадь, присутствовать на казне ведьмы.
— Варра из Кемта. Чародейка и блудница! — разносилось далеко по улице, вызывая шепотки и переглядки.
ˮДеньги кончились быстрее, чем день,ˮ — размышлял над своим скромным достоянием Колин и прикидывал, куда бы с пользой, с остатками былой роскоши наведаться.
Все его планы спутали небеса, ниспославшие грешникам дождь, скоро перешедший в настоящий ливень. Лужи вспенились пузырями и вспухли. Потоки растянулись вдоль улиц, переполнив канавы. Спасаясь от непогоды Колин шмыгнул в конторку, зажатую между галантереей и цирюльней. Не загадывал, а угодил к легисту.
— Пурпур носят законники и короли, — приветствовал его довольно-таки упитанный и веселый малый. — Но в отличие от самодержцев мы ближе к народу. Желаете притянуть брадобрея к ответу за покушение на вашу личность? Или составить завещание перед посещением моего соседа?
Колину стало любопытно. Большая шляпа на гвозде символизировала служение закону. Символ безбожно побит молью и покрыт махрой вековой пыли. Встреча с легистом планировалось немного позже, когда разживется достаточной денежной суммой. Но коли так вышло, почему бы и нет.
— Требуются некоторые разъяснения.
— На предмет? Ээээ.... как-то коряво звучит...
— Покупка земли в городской черте, — выдумал Колин причину. В его положении только о покупке земли и думать. Но мысль показалась забавной.
,,В случаи выселения из дворца.ˮ
— Где-то конкретно? — уточнил легист, не обращая внимания на несколько потрепанный вид посетителя.
— По эту сторону крепостных стен.
— Нет ничего проще. Внесите, — малый протянул руку, — штивер. За два получите выписки из уложений, постановлений, ордонансов, высочайших повелений и прочих юридических бумаг, где хоть словечком о том обмолвились.
Колин, с щелчком, выложил монету на край стола. Легист жестом предложил присесть.
— Вина?
— Тоже штивер?
— Нет, вино бесплатно.
— Уверен, херовое.
— Херовый херес, — признался легист без стеснений.
— Уууу....
— А чего вы хотели задарма? Благословенную гарганегу из Потти?
— Ограничусь сведеньями.
— Ваше неотъемлемое право получить за ваши кровные наши неисчерпаемые знания. Земельные участки подразделяются на: городские, королевские, церковные, частные и совместного владения. С совместными владениями не связывайтесь, накладно. Это чаще всего недвижимость нескольких состоятельных лиц, но не редкость собственность цехов, гильдий, союзов и братств. В лучшем случае владельцев двое. Например, здание тюрьмы городское владение, а земля под ней королевская. Заплатить придется и тем и другим. Или лекарня. Земля городская, а строение церковников. Отсюда дорого, хлопотно и нескончаемая беготня. На моей памяти никто не отваживался оформить такую сделку. Крупную во всяком случае.
— А прецедент?
— Про него даже в учебниках не пишут. Добавлю только, вся достойная внимания земля из городской собственности давно распродана, а та, что осталась, либо бросовая — дом гильдийского старшины Мирабо у старого кладбища, либо негласно зарезервирована за родней и наследниками эээээ... Обойдемся без имен. Теперь частное владение. Это как договоритесь. Все зависит у кого. У солеров — дорого. У прочих, на конечной сумме отразится район и для чего брать. Скажем, поставить богадельню рядом с Золотым Подворьем не получится. Желаете дом? Опять же смотря какой. Не стоит бросать вызов королю и казне. Хоть и бедновата она по нынешним временам, но все-таки. Не потяните. Если вознамерились снести пару кварталов и облагородить Предмостье, магистрат будет только за, но против жители и король. Зачем ему смута? Её и без этого хватает.
Королевская земля принадлежит не королю, как вы заблуждались, а короне. И продать её невозможно, а передать во временное пользование в стране могут только два человека. Король и наследник, с некоторыми ограничениями. В данном случае саин Даан, так как ему уже исполнилось двадцать. Раньше не мог и он. Не может землей распоряжаться и малолетний монарх, запрещено это регентам и кому-либо еще. Потому резюмирую. Купить — фиг, а получить.... Над ней полностью длань Моффета Завоевателя и прямого наследника.
— А гранда?
— Ей в таком праве отказано безоговорочно. По причине того что она наследником не является. Вот если каким-то чудесным образом несравненная эсм Сатеник заставит инфанта Даана отказаться от своих прав, тогда да. Или же он переуступит ей часть своих. Но! Это не может быть крепость или замок. Не может быть участок более ста акров и срок такой переуступки не дольше десяти лет.
