Шаман. Суть всех тревожных символов. Часть первая.

— О! Яичница. — Обрадовался Агнес. — Сто семьдесят пятая за последние сто семьдесят пять дней.

— Она с сухариками. — Похвастался Крис. — Я думаю, ты бы все равно выкинул этот черствый хлеб. А так, я нашел ему применение.

— Практично. — Одобрил хозяин квартиры.

Старик, очевидно, собирался скоротать солнечный весенний денек в компании друзей во дворе. На нем был легкий пиджак, украшенный военными орденами и кепка.

— Вы, шаманы, люди не прихотливые...

— Зачем Макдоналдс, когда есть летучие мыши и лягушки. — Кивнул с набитым ртом Лё.

— Ты ешь летучих мышей? Это же почти каннибализм!

— Ты ничего не понимаешь в шаманизме, брат. Чем больше летучих мышей я съем, тем скорее обрету их достоинства.

— Большие уши и розовое рыло?

— Устрашающие красные глаза!

— Иногда мне кажется, что вы слишком далеко заходите в своих шутках. — Покачал головой пожилой хозяин квартиры. — Вы бы хоть не богохульствовали так!

— Я думаю, тот геймер, что нас юзает — хороший парень с чувством юмора. Он простит. — Почтенно склонил голову Лё, обращая взгляд к небу, сквозь потолок.

Генерал неодобрительно нахмурился, убрал со стола свою старую железную чашку и молча вышел из кухни.

— Как он тебя еще терпит? — Удивился Крис искренне.

— Ну, во-первых, он не особенное значение придает моим эммм... особенностям. Нет, скажем так, во-первых, я самый лучший в мире сожитель. Я всегда мою полы вовремя, не оставляю в раковине грязной посуды, не устраиваю ни пьяных вечеринок, ни шаманских оргий с юными девственницами... Хотя мог бы, заметь! — Агнес поднял вверх указательный палец. — А вообще, по-моему, он решил, что я старовер, тихий язычник и на этом успокоился... Ну а решающим фактором, скорее всего, является то, что я не только плачу за обе комнаты, но и покупаю дорогую бытовую химию и драю ею квартиру, угощаю его хорошим вином и свежесваренным кофе... И у меня есть кошка... И пальма!

— Пальма — это, да, решающий фактор, я думаю. — Совершенно серьезно кивнул Крис. Его мечтательный взор был направлен за окно. В обрамлении старого и потрескавшегося дерева, в проеме окна виднелось оранжевое солнце, отраженное от металлических крыш соседних домов. Его лучи, разбиваясь о серебристое мягкое железо, ослепляли, сводили с ума и вовсю демонстрировали наступление весны. Необратимое.

— Пойдем на крышу? — Скорее констатировал факт, чем предложил Агнес.

— Травяной чай в термосе, весь старый центр Санкт-Петербурга и глубокий медитативный транс под этнические напевы твоих древних соратников?..

— Неотъемлемые сопровождающие любого нормального питерца, вылезшего на крышу старого дома.

— Весна пришла, жители северной столицы постепенно повылезали на редкие открытые крыши.

Агнес только покачал головой. Ему вспомнился его разговор с Яростью команды. Он тогда упорно доказывал их звездочету о том, что ему якобы чего-то не хватает... Чего-то эфемерного, неясного... Он посмотрел на отрешенное лицо друга, на его сияющие глаза.

"Ну неужели нам, в нашей прекрасной жизни, может еще чего-либо не хватать?!" — Думал он почти с яростью. — "Мы живем в самом прекрасном городе этого мира, занимаемся только тем, чем нам нравится и получаем за это деньги... Весна, любовь, солнце, музыка, чай... Нет, нам явно не хватает мозгов, чтобы оценить все это и успокоиться наконец-то".

Этот второй выходной день, а по совместительству последний день марта как будто каждой своей секундой говорил молодому шаману о счастье, удовольствии и безмятежности. Они почти целый день провели в приятном нечего неделанье, любуясь на панораму города с крыши старого пятиэтажного дома, экономно цедя ромашковый отвар и поочередно восхваляя жизнь, друг друга и бесконечную радость от собственного существования. Агнес в который раз доказывал себе состоянием полной расслабленности и спокойного уверенного счастья свою правоту мировоззрения. Он с самых первых осознанных лет был уверен, что счастливый человек не может ошибаться ни в чем и именно ощущение этого самого счастья давало ему уверенность в своей правоте. Лё был уверен точно в одном — все в его жизни было так, как надо потому, что он сам так захотел. Одного он не мог понять, зачем окружающие его глупые люди сами себе придумывают проблемы.

"И все же Мцибор заблуждается". — Удовлетворенно подумал он. — "Маг — это определение человека, которому удалось выйти за рамки собственной глупости и Райан со своей снисходительностью к идиотам и слабакам, все же должен понимать это".

Агнес умел прощать людям слабость, но глупость — никогда. Он твердо был уверен, что леность ума была единственной настоящей человеческой проблемой. И, конечно, он также был уверен в величии своего интеллекта, а это давало ему гарантию, что в его жизни никогда и ничего плохого случиться не может. А неясное томление души... Что же, как редкостный умница, шаман лишь решил, что это, наверняка, естественное состояние человека с мыслительными способностями. А раз оно естественно, то и думать о нем лишний раз не стоит.

7.

На вечерний Санкт-Петербург опустился великий весенний туман. Собственно, для этого города туман был обычным явлением, которое возникало в любое время года. Но этот туман был именно великим и, непосредственно, весенним. Обволакивая старинный, каменный город, белесое облако, как древнее привидение Невских улиц, одетое в дымчатую мантию, проходило по дорогам, опускалось по набережной Невы и далее проплывало над водой. Туман превращал уличные фонари в жалкое подобие скрытых за облаками лун, размазывал городскую иллюминацию. Агнесу, безнадежно тоскующему в пробке на заднем сидении такси, в голову самим собою пришло воспоминание, как в давние свои дни ему приходилось простой ватой растирать цветные карандаши на бумаге, чтобы создать похожий эффект. С высоты птичьего полета, сквозь кружева мутного тумана, Невский проспект напоминал тихую, застоявшуюся золотистую реку. По тротуару неторопливо прогуливались всегда праздничные, всегда одухотворенные прохожие, желающие насладиться вечерней мистической красотой города, утонувшего во влажном густом воздухе, стеною, построенной из микроскопических капель воды, окружающей северную столицу от реальности. Громады задумчивых, спящих домов, колонны Исаакиевского собора, здание Дома Книги — все это превратилось в скользящие массивные тени, кружащиеся в неизвестности. Туман превратил весь город в тень самого себя, во всей красоте отразив скрытое, одно из многих таинственных лиц чудесного города. Во всем этом сером смешении мрачных и сияющих красок, расплывчатом изображении, влажном пространстве двигались люди и застыли машины. Шаман в автомобиле безнадежно тосковал и ругался. Сизые голуби равнодушно наблюдали со своего неба за потонувшей в облаке землей. Для них расстояния никогда не были преградой, а неподвижность мира людей могла их лишь рассмешить. Чуть дальше, по направлению полета стайки птиц, лениво передвигалась грациозная черная река, с сияющим жирным боком. Как тяжелая змея, она редко извивалась, огибая любимого друга из камня и железа, как будто приобнимая город. То ли нежно, то ли властно. В одном из изящных поворотах реки-толстухи притаилась робкая набережная, зажатая с одной стороны чугунной оградой, а с другой испытывающая на себе угрюмое давление поцарапанного, потертого дома, со стен которого обильно сыпалась штукатурка, а залатать эти шрамы и морщины никто не торопился. Дом, однако, несмотря на мучающую его низкую самооценку и комплекс отсутствия внимания к его персоне, на жизнь особенно не жаловался, ибо не каждый дом может похвастаться такими владельцами, которыми так гордился старый дом на набережной Невы. В доме располагалась организация ГУНЗПРЭ. В доме было сонно, спокойно и малолюдно. В одном из офисов пахло крепким кофе и неторопливо текли разговоры.

— Ох и не спокойно мне. — В который раз уже посетовал черноволосый мужчина со внешностью героя серьезного кино. — Ну не получится у нас ничего тихо — мирно, не получится, Андрей.

— Не тихо, не мирно. — Согласился его собеседник.

— Да ну вам, лишний раз нагонять... — Лениво встрял блондин, небритость которого постепенно достигала высшей, пугающей степени. Он единственный не попал под общее волнение и расслабленно курил сигарету, по пижонски закинув ногу на ногу и отдаленно напоминал некую стилистическую помесь ковбоя и растамана.

— Это не... Черт! — Йозеф раздраженно сжал руку в кулак. — Ну, неужели ты не понимаешь, на что нам придется идти!

— Понимаю. — Блондин пожевал фильтр сигареты, подумал и пожал плечами. — Но господа Старейшины, я уверен, не менее нас понимают, чем нам грозит эта операция. Они бы не стали идти на необдуманный риск. Кому, как не тебе, первому кандидату на их священное место, не знать об этом.

— Однако, риск все-таки существует и мне бы не хотелось, чтобы мы подвергали опасности ценный ритуальный предмет, ценных нас самих и... да, кого-нибудь из этих повстанцев тоже.

— Если они решатся напасть, то у нас не будет другого выбора. — Лицо Смотрящего Андрея выражало отчаянье.

— А они, конечно, решатся. Их шаман... — Йозеф постучал пальцами по столу и поморщился от табачного дыма, облачком вылетевшего из приоткрытого рта блондина-ковбоя-растамана. — Лё не будет самим собою, если не кинется отнимать у нас великую шаманскую реликвию из его же земель.

— А вместе с ним и верные друзья — соратники во главе с бешеным Весенским. — Имя своего заклятого старинного врага молодой человек произнес с особой ядовитой интонацией. — Но мы ведь это выстоим?

— Нам придется. — Спокойно кивнул Йозеф. — Ребята, а вы бы не пошли...

Андрей удивленно вскинул светлые брови.

— ... Курить куда-нибудь в другое место. Всей своей дружной компанией. — Закончил мужчина, поднимая со стола пепельницу и взмахивая ею перед лицом блондина. — И вот ее заберите.

На самом деле ему просто необходимо было побыть в одиночестве некоторое время. Повышенное и оттого рассеянное спокойствие его младшего коллеги раздражало. С Андреем тоже сложно было говорить о предстоящем деле нормально. У них с Весенским свои старые счеты и теперь молодой и восприимчивый Смотрящий был одержим лишь мыслью о достойной мести. Поэтому Йозеф решил, что дельнее всего пройдет беседа с самим собой. Дождавшись, пока за обоими его напарниками закроется дверь, он распахнул окно и с удовольствием вдохнул свежий влажный воздух, доносящийся с Невы.

Он думал о том, что всей правды его ребята не знают. И еще долго не будут знать о том, например, что вместе с опасной и ценной реликвией к ним прибудет один из тех, кто может к ней прикасаться. Один из тех, кого уважают их старейшины и побаиваются все сотрудники, от мала до велика, обеих организаций. Тот, кто обладает редким правом не причислять себя ни к одной из них. И это было еще не все, о чем он не мог никому рассказать. Самой страшной правдой было то, что сама реликвия тоже никому не принадлежала и обладать, ей по внегласному закону, мог вообще кто угодно. Хотя право на это было лишь у двоих. Именно поэтому столь важно было доставить ее в здание ГУНЗПРЭ как можно быстрее и осторожнее. Только так можно было сделать ее достоянием их организации. Однако, Йозеф отлично знал, что их соперники так же сделают все возможное, чтобы отбить священный предмет и присвоить ее себе. То есть — их шаману.

В этот же момент, окутанные сигаретным дымом, двое других Смотрящих перешептывались в коридоре.

— У меня есть два варианта по поводу повышенного волнения Йозефа относительно предстоящего мероприятия. — Задумчиво произнес блондин, почесывая небритый подбородок. — Или он просто впал в маразм... или, он что-то скрывает от нас.

— Скрывает, конечно, это же очевидно. — Андрей выдохнул дым и торопливо затянулся снова.

— Это для тебя очевидно. У меня нет тех способностей, что есть у тебя. — Без малейшей доли зависти заметил его собеседник.

— Он же у нас потенциальный Старейшина. — Немного обиженно протянул Андрей, пропустив слова друга мимо ушей. — У них там свои секреты, для нашего ранга недоступные. Я одного только не понимаю, что же такое мы не знаем, если даже наши великие и мудрые руководители серьезно обеспокоены возможностью неудачи всей операции. Ну попытаются эти колдуны и прочая нечисть отбить у нас эту драгоценную посылку, ну предъявим мы им все необходимые лицензии, надоем по роже и отпустим с миром. Или не отпустим. Смотря, как вести себя будут. Все, как обычно.

— Что же не дойдет до них никак, а? Давно бы уже смирились со своей участью, сняли бы свое ополчение и жили бы, как нормальные люди. Нет, они все борются за придуманные, давно погребенные временем идеалы. Историей неоднократно доказано, что свободомыслие до добра не доводит. Особенно, столь сумасбродное...

— Ну, кому-то нравится жить в постоянной борьбе. — Пожал плечами Андрей. — На одного только Весенского посмотри — все детские комплексы на лицо. Берсерк, одним словом.

— Кто знает, может быть та вещь... принесет в наш город окончательное спокойствие... равновесие. — Протянул задумчиво блондин.

Андрей с легким испугом посмотрел на него.

— Что ты конкретно имеешь в виду?

— Ну... Что там говорят об этой вещице? Что она усиливает поток энергии любого мага... Да что там мага. Любого человека! Представь себе, что будет, когда она окажется в руках наших старейшин. Не сомневаюсь, что их самое великое желание — это полный, организованный порядок в распределении энергий во всем мире.

— А..

— А если она попадет к повстанцам? — Предвидел его вопрос молодой человек. — Боюсь предположить, что мы снова окажемся во временах святой инквизиции. У тебя, кстати говоря, будет возможность собственноручно сжечь своего Весенского на очищающем костре. — Он насмешливо скосил глаза на Андрея.

— Я буду медленно поджаривать его на его же собственной метле. — Прошипел тот, закуривая вторую сигарету и яростно дергая кремниевое колесо от зажигалки.

— Я не замечал у него метлы...

— Ну, в случае возвращения того времени она у него точно будет.

— Вроде бы мальчик позиционирует себя, как эриль — скандинавский маг с мешком рун, высеченных на древесной коре, за плечами... Боюсь, что метлы не будет.

— Руны... Руны... Они тоже будут неплохо гореть. — Андрей нахмурился, поджал губы и уставился прямо перед собою, очевидно, уже вовсю представляя, как разжигает священный огонь, подбрасывая под ноги Весенскому, поочередно, его же драгоценные деревянные дощечки с магическими символами. Судя по всему, видение это его чрезвычайно радовало, он расплылся в довольной улыбке и посмотрел на блондина почти счастливым взглядом.

— Знаешь... — Светловолосый Смотрящий последовал его примеру, доставая из пачки сигарет еще одну бумажную палочку с начинкой из табака. — А ведь это все и правда... достаточно серьезно.

— Ага. Потенциально — конец света. — Кивнул Андрей, нервно затягиваясь.

— Вот поэтому-то я и стараюсь лишний раз не беспокоиться. — И блондин расслабленно улыбнулся так, как будто дым, который он вдыхал, был и вовсе не табачным, а в руках его была не обычная сигарета.