Как не поверить в его искренность? Он сегодня — веселый, простецкий парень, большой охотник до баб. В общении с ними — истинный джентльмен, ну, просто сама любезность, а в глазах, огромными буквами, нарисован нескромный вопрос: как ты, мол, насчет всего прочего?
В общем, как мог, подыграл, но девчушка запнулась, взяла небольшой тайм-аут, чтобы мысленно повторить хорошо заученный текст. Наверное, новенькая. И совесть еще не пропита. Такой тяжело дается даже роль зазывалы. ("Чижик-пыжик, где ты был, а как дальше, я забыл").
Красавица покраснела, пошевелила губешками и дошла, наконец, до слова, на котором ее перебили:
— В честь этого юбилея...
Максимейко, раздевающим взглядом, окинул ее сверху вниз. Она опустила глаза, одернула юбку.
— В честь этого юбилея мы проводим акцию милосердия. Сегодня у нас розыгрыш лотереи. Приобретя билетик, вы не просто поможете детям сиротам, но можете стать обладателем множества ценных призов, таких, как цветной телевизор, холодильник и пылесос. А главный наш приз — автомобиль "Жигули" темно-вишневого цвета.
— И это прекрасно, — расплылся в улыбке Валерий Григорьевич, — но, к сожалению, не судьба! Я вышел сегодня из дома, не имея в кармане наличных денег.
— Билеты раздаются бесплатно, — строго сказала она, — иначе какая же это акция милосердия? Все расходы берет на себя фирма. Хотите принять участие?
— Из ваших волшебных рук приму хоть ампулу с ядом! — выдохнул Максимейко, закатывая глаза. — Ну, а как с обещанием встречи?
— Может быть, — протянула она нараспев. И добавила шепотом, — Я на работе. У нас с этим строго!
Он сунул билет в карман и направился к выходу.
— Куда же вы? — капризно спросила девчушка. — А как же наш розыгрыш?! Проверьте билет, иначе уйдете ни с чем. Завтра он будет уже недействителен. Мне кажется, вам улыбнется удача!
У столика девушки Риты — правой руки Виктюка — было еще пустынно. Ни болельщиков, ни зевак. Они подтянутся позже, когда здесь запахнет азартом. А пока... укутавшись в пуховый платок, хозяйка смиренно вязала крючком. Плела свои тонкие кружева во всех смыслах этого слова. Работа, мол, как работа. Не лучше и не хуже других — рутина!
Максимейко откашлялся.
— Вот люди! — сварливо сказала Рита, ни к кому конкретно не обращаясь. — Не могут минуточку подождать!
Она прибрала рукоделие в сумку, брезгливо взяла билет, и стала сверять номер с таблицей, сверстанной на компьютере.
Примерно с такой миной травят тараканов на кухне.
— Ну что, нашел кольца на поршневую?
Это Виктюк. Он уже здесь, рядом. Он уже в доску свой — легко и естественно втерся в доверие. Сначала попросил огонька, потом полушепотом справился: "Где тут проклятый сортир?". Через минуту вернулся, успел рассказать, что он тоже шофер-дальнобойщик, почти двое суток торчит здесь, "как хрен в репяхях", ждет "запасной агрегат", что в этом "задрипанном городке" нет приличного автосервиса, а все беды его из-за "суки напарника": "упустил, паразит, масло, и запорол двигун".
— У вас все? — утомленно спросила Рита, обращаясь к своему шефу. Он перестала водить пальцем по мелким столбцам таблицы, и обратила свой взор к Максимейко. — Я вас поздравляю! Ваш билет выиграл пылесос. Вы можете прямо сейчас забрать вон ту коробку, или, если хотите, сумму, равную стоимости. Это будет... ровно сто долларов.
— Деньги! — хрипло сказал Максимейко, — я выбираю деньги!
— Вот везунчик! — с искренней завистью крякнул Виктюк. — Я в своей жизни ничего дороже будильника не выигрывал.
Маргарита проворно нырнула под стол и застыла там, в двусмысленной позе с зеленой бумажкой в правой руке. Потому что услышала:
— А ну-ка проверьте, милочка!
Это прозвучало столь громогласно, что многие обернулись.
Дебелая дама, мощная, как портовый буксир, легко потеснила толпу и вышла на первый план. С такими габаритами обычно не спорят, себе дороже. Рита послушно взяла билет, заскользила мизинчиком по колонкам таблицы. На ее кукольном личике медленно приподнялась бровь. Примерно, таким образом, звезды немого кино показывали искушенному зрителю свое удивление.
— Вы знаете, это невероятно! — громко сказала она, — первый такой случай в моей многолетней практике: на последние два билета выпал один и тот же выигрыш!
— И что это значит? — осторожно спросила дама. — Это хорошо или плохо?
— В принципе, ничего страшного, — ответила Рита менторским тоном. — В нашем регламенте все учтено и прописано. Читайте вот здесь: "Спор между двумя претендентами решается аукционом. Для каждого предусмотрено не более трех попыток. Тот из них, кто, в итоге, внесет большую сумму, получает и деньги и приз".
— Вы, милочка, голову мне не морочьте! — вспыхнула дама. — Не первый год замужем! Лотерея есть лотерея, а у вас тут, чистой воды мошенничество! Я что, честно выигранный пылесос еще и купить должна?!
— Да вот же, читайте! Эти правила утверждены Комитетом по Физкультуре и Спорту!
Обе дамы склонились над тощей брошюрой, появившейся неизвестно откуда.
— Эх, деньги из дома не взял! — расстроился Максимейко, — придется сказать "пас"...
— Перед этой-то сукой?! — шепотом вспылил "дальнобойщик". — Я бы из принципа...
— А бабки?
— Да есть у меня кое-какая копейка. То да се... на солярку, да на ментов, да за доставку нового агрегата придется платить. Опять же, до дому добраться в случай чего. Но для правого дела мог бы ссудить ненадолго. Выиграешь — литруха с тебя.
— Какая литруха?! Тут литрухой не обойдешься! Выиграю — вот те крест! — ящик поставлю! Ты займи, если есть возможность. Сегодня же и отдам. Не бойся, не убегу, возраст не тот.
— Сколько тебе?
— Сколько? — Максимейко закрыл глаза и наморщил лоб. — Сколько... сейчас посчитаем. Так... четыре косых на депоненте лежит, еще пару наскребу дома. Итого шесть!
— А вдруг пролетим? Всякое ведь бывает?
— Не волнуйся, ты точно не пролетишь.
— Что это вы там все шепчетесь, что шепчетесь? — заволновалась дебелая дама. — Милочка, у вас тут все честно, или мне лучше звонить в милицию?
— Ты че языком ляскаешь, — взвился Виктюк, — кукла тряпошная?! У нас точно такой же билет, и мы тоже хотим выиграть! И нечего тут антимонию разводить!
— Как вам не стыдно? — поддержала его Рита с очень большой большой укоризной. — Вы же только что ознакомились с правилами, видели подписи и печать. Если даже печати не верите, так вот наша лицензия.
— Ну, хорошо, хорошо! — дама пошла на попятую и, ткнув Виктюка локтем под дых, добавила: "Сам дурак!", — Тогда вы еще разок хорошенько все объясните.
— Господи, сколько можно? — морщась, как от зубной боли, почти простонала Рита, — Ну вот, допустим, мужчины... мужчины, я к вам обращаюсь! Они положит на стол сто рублей... у вас есть сто рублей?
— Есть!
— Делайте вашу ставку.
Максимейко послушно выложил стольник.
— Ну вот! А теперь очередь другой стороны. Вы, женщина, должны перекрыть эту сумму. Положите на стол рублей триста, или четыреста. Можно пятьсот.
— А этого хватит? — дыша простодушием, кротко спросила дама. — Смотрите, я вам поверила.
Боже, сама наивность! Вытряхивая из сумочки смятые сотни, она чуть не плакала.
— Не знаю, — коварно ответила Рита, — очередь за мужчинами.
Валерий Григорьевич поставил на кон "штуку". Он настолько вошел в роль, что вспотел от острых переживаний. Когда попадаешь в толпу лицедеев — сам становишься немножечко Станиславским.
Наивная дама тоже впала в азарт. Глаза, затемненные накладными ресницами, алчно блеснули.
— Вот! — победно сказала она, доставая из пучины бюстгальтера, пару зеленых бумажек. Подумав, добавила горсточку мелочи.
— Две сто! — подытожила Рита, закончив подсчет. Она тоже поймала кураж. — Кто больше? Ваше слово, мужчины. Не забывайте, что это ваша последняя ставка!
Услышав заветный сигнал, к столу подтянулась группа прикрытия. Быки обложили кольцом потенциальный источник шума, незаметно для непосвященных, чтобы шеф ни на йоту не сомневался: все проявления недовольства будут погашены в самом его зародыше.
Валерий Григорьевич, естественно, сделал вид, что тоже ничего не заметил. Он, как гусар, "ударил остатками".
— Четыре тысячи девятьсот! — молвила "третейский судья", — что скажете, женщина?
— Что я скажу? — торжествуя, ответила дама и вытащила из сумки пачку новеньких сторублевок, — Я скажу, что здесь десять тысяч. И еще я скажу: как хорошо, что в сберкассе большая очередь и я не успела положить эти деньги на книжку.
Ну, здесь, по сценарию, должна быть немая сцена.
Толстушка смахнула со столика деньги и скрылась в толпе с проворством, невероятным для ее солидной комплекции.
— Интересно, — спросил Максимейко, — ей когда-нибудь били морду?
— Да-а-а! — озадаченно протянул "дальнобойщик" Виктюк, увлекая полковника за рукав, подальше от Риты, — мне кажется, я тебя крепко подставил. В меру сил готов компенсировать, а то как-то не в жилу...
Если честно, он тоже был раздосадован. Сцены разыграны вполне убедительно, но концовка! Опять эта концовка испортила впечатление. Слишком проворно скрылась в толпе Матильда, в жизни так не бывает. Работать с ней и работать! Но как бы то ни было, отъем денег произошел. Они уже существуют в виде виртуального долга. Пока виртуального. Виктюк хорошо знал психотип человека, которого играл Максимейко. Это наивный совок от сохи, которого грех не обуть. Этот лох все до копейки отдаст, даже если скажу, что беру на себя половину вины в денежном эквиваленте. Еле заметный жест — и группа прикрытия отступила назад, к дивану.
Аферист держал долгую паузу: ну же, ну?
— Деньги к деньгам, — вздохнул Максимейко и спросил с философским спокойствием, — ты видел, сколько на ней золота? Больше, чем веса.
Он свою работу тоже закончил. Место за "ломберным столиком" уже занимал Игорь Насонов. Девушке Рите будет сегодня не до вязания.
В качестве средства передвижения к филиалу сбербанка, Валерий Георгиевич выбрал общественный транспорт. Виктюк не посмел возражать, а тем более, предлагать иную альтернативу. Ну, никак не вязался новенький "БМВ", стоящий на платной стоянке, с образом дальнобойщика, который торчит в этом "сраном городе", как "хрен в помидорах". В спектакле, где оба они играли главные роли, все персонажи были банкротами. Раз так, изволь соответствовать: жизнь это театр, сегодня играешь царя, а завтра — паромщика.
Десять минут оба стоически ждали, когда ж, наконец, подойдет потрепанный безразмерный автобус; целых пять остановок стояли на цыпочках в объятьях бурлящей толпы, а время текло струйками пота по изгибам напряженного позвоночника.
И то б ничего, но в сбербанке давали пенсию. Это тренинг для тех, кто забыл, что такое советская очередь. В такие черные дни, народ принимают через одно окошко, и сажают в него сотрудницу, наказанную за нерадивость. Люди стоят, как в очереди за водкой, с номерками на правой руке. Толпа изгибается огромной змеей, у которой растет хвост. По старой привычке, то там, то тут, разгораются жаркие политические баталии:
— В гробу я видела вашего Ельцина, алкаш проклятый! Сын на работе месяцами зарплату не получает, пенсию с декабря не выплачивали, а все, что скопила на старость, прахом пошло. Когда ж они, падлы, подавятся?
— Ну, как вы не понимаете? Он дал нам свободу!
— Засунь ее в жопу, эту свою свободу!
Гвалт медленно переходит в крик, изредка — в мордобой. И тогда очумевший кассир закрывает свою амбразуру и громогласно требует тишины:
— Сейчас же прекратите орать! Я в такой обстановке работать не буду! Ну что за народ?!
Шум стихает, распадается на отдельные ручейки. Но уже через пару минут набирает прежнюю силу. Молчание — золото. Поэтому русский мужик всегда бессребреник.
Максимейко привык ждать. У "дальнобойщика" был в этом навыке серьезный пробел. Для его кипучей натуры, безделье хуже мытья посуды.
— Ну и клиент... мотать его в душу! — матерился он про себя, выбегая на перекур, — и попался ж... на мою голову! Дел впереди столько, что за месяц не расхлебаешь, а время хуже резины, тянется, но не рвется. Может, ну его нафиг, сказать мужику, что потерплю до завтра? Нет, нельзя, завтра не будет того куражу...
Впрочем, время бежало своим чередом. За час до обеда Виктюк открыл последнюю пачку молдавского "Честерфилда".
Максимейко не без иронии наблюдал, как мается его подопечный, инстинктивно избегавший толпы: то выйдет на улицу, то приткнется в углу у окна, то посидит на стуле в миниатюрном холле, пока его не прогонит очередная пенсионерка с претензией на комфорт. Он стойко переносил все тяготы и лишения, хоть внутренне был уже на пределе.
За двадцать минут до перерыва, Виктюк постепенно дозрел до мысли, что "надо бы лоха простить". И даже придумал слова, как убедительней объяснить такое свое решение. Наверное, шулерский бог ниспослал ему вещее озарение. Так бы оно возможно и получилось, но тут Максимейко выполз из очереди и, уже на пути к кассе, сделал ему рукой приглашающий жест. В присутствии Мастера, он тоже старался быть убедительным в мелочах: у щепетильных лохов денежные дела решаются максимально прозрачно.
В присутствии кредитора, он вынул из ниши под "амбразурой" тощую стопочку денег, отдал "дальнобойщику" ровно четыре тысячи, а двести рублей сунул в карман.
Виктюк, по сценарию, должен бы радоваться, но долгие часы ожидания уже наложили на его беспечную физию, трагический опечаток. Да и на сердце было тоскливо. Впереди ожидала та еще перспектива: снова "пилить" на автобусе в дальний конец города, из-за каких-то двух тысяч, пропади они пропадом!
Ля буду, простил бы лоха! — неожиданно для себя, снова подумал Виктюк, но сам же, себя перебил, — дольше ждал! Да и Матильда меня не поймет. Свадьба у дочери.
Деньги он сунул в карман с деланной неохотой:
— Эх, в другое бы время...
Мол, все понимаю, но кто ж его знал, что в жизни бывают такие расклады?
И тут же нашел простейший до гениальности ход, возвысивший эту банальную сцену до уровня большого искусства:
— Ты знаешь что? — выпалил он с горячностью, увлекая Максимейко к столу, за которым клиенты банка заполняют квитанции об оплате, — Ты черкни мне свой адресок! А я тебе три тысячи вышлю. Как только домой доберусь, сразу же вышлю!
Авторучка была одна. За право ей обладать, уже выстроилась короткая очередь из трех-четырех человек. Максимейко остановился, сделал вид, что раздумывает... и выбросил руку в досадливом жесте, как будто ударил шапкой об пол:
— Да ну его в жопу! Пойдем лучше пива хлопнем, да проглотим по пирожку. Дорога-то дальняя! Одно могу обещать: на хате, которую я снимаю, мы как-нибудь обойдемся без очереди!
— Эх, зря мы с тобой в это дело встряли! — притворно вздохнул Виктюк, намекая на лотерею, и послушно побрел к пивному ларьку.
— Ладно, проехали, русский мужик задним умом крепок...
Автобус постепенно пустел. Последние полчаса они проехали сидя, беспечно болтая о тяготах и лишениях суровой профессии дальнобойщика и "разных веселых случаях" на дороге. Рассказ про ростовских гаишников, которым не хватало "всего полтишка", чтоб поделить выручку, произвел должное впечатление. Оба смеялись так, что чуть не проехали свою остановку.
