Выродок

— А чего они без башки? — поинтересовался запыхавшийся Детинушка, с трудом дотащившийся на скрюченных ногах до скотника.

-Гарлин так охотится... первое, что он поедает — голова добычи,— пояснила эльма, под пристальным и несколько недоумённым взглядом, наконец-то обратившего внимание на новое лицо, Куна.

-А эта чего с башкой? — не унимался Детинушка.

-Видимо больная. Гарлин чувствует такие вещи, — объясняла ему эльма — и...

-И что? — неожиданно вмешался знахарь.

-Просто убивает,— пожала плечами Юллин.

То, как буднично это было сказано, заставило Куна поёжиться, но он тут же справился с собой и задал следующий занимавший его вопрос.

— А Гарлин — это у нас...?

-Ух ты! — второй раз за сегодня знахаря невежливо перебили. Пробравшийся между стоящими Грошик во все глаза смотрел на лежащих гнусей. — Это он, ба...Юллин, это он?

-Он, он... кто ж ещё, — ответил за эльму довольный Касам. — Детинушку в наказание на отлов отправить надо было, да ему видишь несподручно, в пролаз не протиснется... — ирония так и сквозила в словах Одноухого. — Да, совсем забыл... Гарлин твой жрать то их будет? — поинтересовался он у эльмы.

-Ну он же съел головы, — улыбнулась Юллин, — значит и остальное пойдёт в дело. А здесь он их выложил,...ну как бы сказать...делится он с нами, мол, выбирайте себе, но и меня не забудьте...

-А я, дурак, на ловлю ходил, — засмеялся Грошик,— теперь можно дома сидеть! Гарлин прокормит,...а готовить он случаем не умеет? А то б мы его на кухню вместо Ракушки...всё, поди, вкуснее состряпает...

Среди общего смеха раздался скрип дверцы хлева и грайс, которому видно надоело ждать, вышел в скотник, немного постоял и направился к ним.

-Держите Детинушку, — завопил Касам, но события развивались очень быстро. Скрюченные ноги верзилы ещё очень плохо слушались своего хозяина. Попятившись назад, он запнулся и приземлился на пятую точку, ударившись спиной о стену кашеварни. Не почувствовав боли он в ужасе смотрел, как страшный кошак приблизился к нему и стал пропихивать свою голову в кольцо его ещё плохо слушающихся рук. Детинушка зажмурил глаза но, неожиданно вспомнив слова эльмы, завопил во всю силу своих лёгких: — Я больной...меня нельзя жрать...— и тут же замолчал, почувствовав, как шершавый кошачий язык лизнул его лицо, уничтожив следы страха, боли и унижения, катящиеся из глаз.

На кухне вовсю скворчала жарящаяся рыба. Аппетитный запах наполнял кашеварню и заставлял голодного Грошика глотать слюни и ждать пока тётка позовёт к столу. Во дворе был слышен голос бранившегося Детинушки. После нервного потрясения его конечности стали гораздо подвижнее (чему немало удивился знахарь, сказавший, что ждал противоположного результата), и поэтому ему всунули склянку с прилипой, отправив на улицу самостоятельно обрабатывать свои царапины. Сам же Кун сидел за столом напротив эльмы и прихлёбывал крепкий душистый отвар, затравку для которого, он также достал из своей лекарской сумки. Перед Юллин стояла такая же дымящаяся кружка, но она словно забыла про неё, задумчиво постукивая по столешнице пальцами. На самом деле она исподтишка рассматривала своего соседа. Некрасивое, но вместе с тем волевое лицо знахаря привлекало внимание какой-то внутренней силой и, вместе с тем, в глазах Куна явно читалась застарелая боль. Он постоянно лохматил свою короткую, с упорно пробивающейся сединой причёску, что не давало возможности приглядеться к нему более внимательно. К тому же, терзающее знахаря любопытство, заставляло его постоянно ёрзать на табурете, что тоже мешало наблюдениям эльмы. В конце концов, Кун не выдержал и учтиво произнёс:

-Я так понимаю, что барна — новая постоялица? Хотя...

-Хотя очень удивительно, что выродку был предоставлен кров, так что ли? — закончила за него Юллин.

-Ни в коем разе! — замахал руками знахарь. — Я, знаешь ли, широко смотрю на жизнь, и для меня не существует этих предрассудков. В своё время, я сталкивался с твоими...э-э-э... родственниками и меня немало удивляло, как совершённая когда-то глупость, привела к такому...э-э-э... повальному умопомрачению.

-Считаешь это глупостью, знахарь? — эльма смотрела ему прямо в глаза. Её взгляд был таким тяжёлым и пронзительным одновременно, что Кун растерялся и, чтобы скрыть это, уткнулся носом в кружку. Но молчал он недолго:

-А вот грайс? Давно он у тебя?

Эльма кивнула, продолжая смотреть лекарю прямо в глаза.

— Нет, я, конечно, ничего такого не имею в виду, — засуетился Кун, — просто мне интересно, как же ты с ним путешествуешь? Он же ведь не может рядом с тобой бежать по дороге — встречные в обморок попадают...

Последняя фраза развеселила Юллин и помогла сломать барьер между ними. Видя, что знахарю действительно интересно, она ответила:

-Днём он обычно в повозке спит. А ночью охотиться. Дороги-то, в основном лесами идут, вот он в них и орудует. А затем назад-теперь уже я в повозке располагаюсь, а он сторожит.

— И что, никто ни разу даже не проверил, что ты везёшь?

-Почему? Пытались пару раз. Первый раз стражий разъезд привязался, пришлось показать им кое-что. Они и отстали.

-Благоразумно с их стороны, — усмехнулся знахарь, успевший перекинуться парой слов с Касамом и поэтому уже осведомлённый о том, кем на самом деле является новая постоялица. — А второй?

-Ничего интересного. Пара разбойничков решила, что мы с мулом — самая подходящая добыча. Объяснить, что они ошиблись, так и не удалось толком — больно быстро бежали. Особенно тот, за которым Гарлин погнался.

-Догнал? — Куна распирал смех.

Юллин отрицательно покачала головой.

-Я запретила. Они и так, скорее всего на дорогу не выйдут больше. Один точно. Чего ему там без правой руки делать-то?

Кун не нашёлся, что ответить на это. От замешательства его спасло только появление варщика, ввалившегося в едовую.

-Едут к нам,— поднявшееся после подвигов грайса настроение Касама, опять заметно ухудшилось. Он понимал, — очередная встреча с подручными Рыжеблуда вот-вот состоится, но всё же в глубине души теплилась малюсенькая надежда, что после вчерашних событий старший опять отложит решающий разговор. Он стал нелепо суетиться, начал зачем-то протирать столы, вынудив эльму с Куном подняться. Крикнул Араю и велел принести из погреба холодного вина, отругал подвернувшегося под руку Грошика и вообще вёл себя как-то потерянно, толком не осознавая своих действий.

Юллин посмотрела в окно. Сначала она услышала колёсный скрип, а затем в поле её зрения появился небольшой закрытый возок, который тащили две разномастные анопы. Сзади у возка было приделано что-то вроде небольшого ящика для пожертвований, вот только взносы эти, вряд ли были добровольными. Правящий анопами Шкипер, натянул вожжи, и животные послушно остановились напротив кашеварного двора. Из возка, бранясь вполголоса, вылез Лохмоть, и тут же подставил плечо под руку того, кто олицетворял власть в этой части Заводи. Опираясь на своего подручного, на всеобщее обозрение вылез сам Рыжеблуд. Коротконогий, довольно упитанный, с рыжими волосами, постриженными под " горшок", он вызывал скорее некую брезгливость, чем уважение и определённую боязнь со стороны местного люда. Но это впечатление было обманчивым. Рыжеблуд железной рукой держал приречников, и, вместе с тем, был неплохим дипломатом. Сочетание этих качеств, позволило ему пережить уже двух Верхних, в своё время владеющих Дальней пристанью и сохранить при этом своё положение.

Опираясь на искусно вырезанную из кости какой-то громадной рыбы трость, поданную ему Лохмотем, немного прихрамывая, Рыжеблуд направился к воротинке, ведущей во двор "Сивоусого Сома". Касам, всё так же суетясь, побежал на крыльцо встречать старшего, по пути указав на один из столов, который следовало накрыть для предстоящей беседы. Широко распахнув входную дверь, он выскочил во двор и устремился навстречу прибывшим, пытаясь изобразить на лице подобие радости. Идущий следом за старшим Лохмоть усмехнулся и неожиданно подмигнул эльме, всё ещё стоящей у распахнутого окна.

-Смотри-ка, вся братия прибыла, — удивлённо протянул знахарь, стоявший сзади Юллин. — Даже с а м пожаловал, владыка рек и берегов, чтоб его...

-Что, не по нраву гость? — поинтересовалась Юллин, не поворачиваясь к собеседнику.

— Верно подмечено-не по нраву, — Кун встал так, чтобы видеть лицо эльмы. — Этот, с позволения сказать, местный упырёк, не просто так получил своё прозвище...

-Что он рыжий, я вижу,...эльма пожала плечами. — А остальное?

-Гулена,...да ещё и не брезгует ничем, если хочет добиться чьего-то расположения...

-Обычное поведение самца, — ухмыльнулась Юллин,— можно подумать, что барн знахарь не погуливал, даже если бы был женат...

-Моя жена умерла, — медленно проговорил Кун. — Она была моей помощницей и когда, здесь, в Заводи вспыхнула очередная эпидемия от занесённой беженцами болезни, она заразилась и...

-Прости, — эльма сочувственно посмотрела на знахаря, а затем перевела взгляд куда-то за его плечо — знаю, каково это ...помочь другим и не спасти ближнего...

-Да? — знахарь взглянул на собеседницу и пожал плечами. — Может, ты и действительно понимаешь....Уже немало лет минуло, а я всё живу здесь, будто надеясь на что-то,... Он задумался, потом встряхнул головой и опять уставился в окно.

-Так что насчёт прозвища? — Юллин сменила тему, надеясь отвлечь, знахаря от грустных размышлений.

-Да-да, — попытка явно удалась, Кун оживился и опять был готов посвящать новую постоялицу. — Что касаемо Рыжеблуда...приведу один пример...как-то здесь, у Касама, остановился зареченский торговец. Прибыл он надолго, со всей своей семьёй, задумав найти место на здешних торговищах. Поначалу дела его пошли в гору. Но на беду у него была дочь, и она приглянулась Рыжеблуду. Жениться на ней он само собой и не собирался, а вот...э-э-э...завлечь её в свои сети...

-Затащить в койку, проще говоря, — ухмыльнулась эльма попытке Куна избежать неловкости.

-..Ну, да, — знахарь смущённо кашлянул и продолжил:— Так вот, для начала Рыжеблуд негласно запретил покупать у её отца товары, а когда тот обратился к старшему с вопросами, прямым текстом заявил, чего он от его дочери хочет. Купец возмутился и попытался напасть на сластолюбца, само собой этого ждали и ничего у него не вышло. Торговца тут же скрутили, свидетелями старшего выступила вся его братия, и бедолага через пару седмиц уже стоял на невольничьей площадке. Жена купца сошла с ума, а этот рыжий мерзавец пришёл к его дочери, пообещал выкупить отца и отправить их назад в Заречье, если она...э-э-э...ну, того...

— Понятно,— эльма уже не усмехалась, по бокам её рта возникли жёсткие складки, а странно прищуренные глаза не отрывались от фигуры старшего, разговаривающего во дворе с Касамом.

-Он его выкупил,— она не спрашивала, а утверждала.

-Да нет,— горько усмехнулся Кун. — Добившись своего, он продал торговца, а спустя некоторое время и его дочь. Заступиться-то за неё было некому, да и кто поверит отпрыску раба и помешанной...Мать-то её до сих пор бродит по местным торговищам... всё ищет их... — знахарь говорил буднично, и именно это заставляло верить ему.

-Ты про Ивию?

-Да... про неё, — знахарь тяжело вздохнул. — Ты что, знакома с ней?

Эльма отрицательно покачала головой.

— Грошик показал...ещё по дороге сюда...

Её пальцы судорожно сжали подоконник, голова повернулась к лекарю, и Кун увидел перед собой мёртвые глаза убийцы. Ему стало невыносимо страшно, и он понял, что окажись сейчас на его месте Рыжеблуд, для него всё навсегда было бы кончено: эльму вряд ли остановили бы все кодексы всех Охотников Обители. Кун отшатнулся, но Юллин глубоко вздохнула и вздрогнула, словно отгоняя наваждение.

— И что же, им всё так и сошло с рук? — знахарь сперва даже не понял, что эльма продолжает начатый разговор.

-Почему же? — через паузу ответил Кун. — Земляки торговца обратились к Чаголу, но Рыжеблуд вывернул всё дело так, что оказался в нём чуть ли не пострадавшей стороной. Торговец-то действительно ему угрожал. Правда, его подручные всё-таки получили своё. Рыжеблуд сам распустил слух о том, что именно они виноваты в истории с дочерью Ивии, мол, хотели отомстить за хозяина. Чагол не стал вдаваться в подробности, главным для него было не испортить отношений с заезжими купцами и, он обрушился на всю ту мелочь, что крутилась возле старшего. Кого казнили, а кто и до сих пор гниёт в остроге...

-Смотрю, некоторые всё же отвертелись, — эльма кивнула в сторону окна.

-Справедливости ради хочу отметить, что Лохмотя и этого, второго... как его...?

-Шкипер, — подсказала Юллин.

...да-да, Шкипера тогда в Заводи ещё не было, а Детинушка... ну что с него взять, — улыбнулся знахарь. — Его и не расспрашивали,...да и вряд ли он тогда вообще находился в Троедомье...

-Где?

— В Троедомье... так кличут жилище старшего...

-А почему Троедомье?

-Ну, своё название пристанище Рыжеблуда получило, благодаря его недюжинной коммерческой жилке,— Кун, казалось, знал о старшем всё. — Он в своё время умудрился задарма прикупить строения, прилегающие к его собственному дому с обеих сторон: бывшую кашеварню, хозяин которой отправился в Коррор и пропал там, и заброшенный склад, непонятно кем, когда и, главное, зачем построенный — слишком далеко он от пристани. Буквально за пару лет он перекроил их полностью, объединив со своим старым двором в одно целое. Это не означало, что Рыжеблуд так уж стремился упрочить свой статус — хотя таких больших жилых построек здесь не так много,— уточнил знахарь. — Просто надо было где-то содержать своих приспешников, взятое за долги имущество и скотину, принимать просителей (чем, в основном, и занимается старший), а также важных гостей...

-О чём же его просят? И что за гостей он принимает? — со стороны могло показаться, что Юллин разбирает любопытство, но, если бы на месте лекаря был собеседник з н а ю щ и й, он сразу бы сказал, что эльма проводит рекогносцировку будущего объекта.

— Да о многом,— продолжил ничего не подозревающий знахарь. — Побыстрее загрузить или выгрузить товары, нанять охрану, если на городских стражей не хватает средств, помочь обустроиться на местных торговищах... да ещё много чего.... А гости? ... Приезжие и местные богатые торговцы и барны, капитаны кораблей... иногда приходят старшие с других пристаней решать какие-то свои дела...

-Что за дела? — спросила Юллин, якобы только для того, чтобы поддержать разговор.

Знахарь виновато развёл руками. — Увы... я не так близко знаю старшего, чтоб быть посвящённым в такие подробности,— Кун огорчённо вздохнул и уставился в окно. Его видимо сильно задевало, что не всё, творящееся в Заводи, было ему известно.

Тем временем во дворе разворачивался нешуточный спор. Горячился в основном Одноухий, указывая то на сломанный шест, то, на глядевшего на него с открытым ртом, Детинушку. Было понятно, чего хочет варщик: поскольку верзила входил в кодлу старшего, причинённый Детинушкой ущерб должен был возместить Рыжеблуд.