Болотный кот

— Людоеды, что ли?

— Да, можно и так сказать, их вера на этом построена.

— На людоедстве?

— Да, они верят, что забирают силу и жизнь человека, которого съели.

— И что, это действительно так? Они долго живут?

— В том-то и дело, что нет, живут так же, как и все, но у них есть книга Демаху, в которой написано, как им надо жить.

— Ясно. А у вас какая вера?

— Я лично верю только в силы духов... духов воды, огня... даже у дерева, из которого сделан мой дом, есть духи, духи живут во всем, что нас окружает.

— Да ты буддистка!

— Это слово мне тоже незнакомо... А в основном люди поклоняются Солнцу и Большой луне.

— В моем мире тоже есть такие люди, но их мало.

— Пойдем, Петр, поможешь растопить баню, и воды принесешь.

— Пошли... и спасибо за обед.

— Никогда, слышишь, никогда не благодари за еду, если ты за нее не платил... сразу поймут, что ты чужак... у нас так не принято. Если тебя накормили бесплатно, значит, сделали это в угоду духам и от сердца... духи сами отблагодарят меня, если посчитают это нужным.

— Понятно. Ну пойдем.

Это была сама обыкновенная баня по-черному. Низенький сруб позади дома, в котором стоять можно было только пригнувшись, такая же как в доме печь и большой медный бак на ней. Наколол дров, наносил воды из одной из двух деревянных бочек, что стояли рядом с домом, в которые собиралась дождевая вода. Пока топилась баня, помог Чернаве разделать тушу козы... она ее так и назвала — коза. Ну коза так коза, странная, конечно, больше похожа на миниатюрного бизона. Большинство кусков мяса Чернава сразу засыпала какими-то травками и солью, порезав их тонко, сказав, что завтра вывесит все вялиться. Баня протопилась, и Чернава принесла мне "местную" одежду, сказав, что до этого она принадлежала одному очень хорошему человеку.

— Вот это оденешь после бани, а твою одежду лучше сжечь.

— Ты что! Как так сжечь?

— Петр, тебе и так будет сложно скрыть, что ты чужак, а еще одежда... тут нет такой ни у кого.

— Давай не будем сжигать, а?

— Хорошо, я ее спрячу. Но с условием, что ты мне отдашь все вещи из твоего мира... пойми, это просто опасно... тебя может задержать княжеская стража... они очень подозрительны к чужакам... а если в подвалы сведут?

— А что в подвалах?

— А в подвалах дыба, еще много чего.

— Хорошо, отдам... все, кроме ножа и ружья.

— Насчет оружия да, не страшно, оно тут разное у многих... А тем более у витязей.

— Витязей?

— Да, это свободные воины, они нанимаются к князьям на службу, правда на вид ты на витязя совсем не похож... ростом мал, и телом слаб... Если только за свободного охотника сойдешь.

— А это кто такие?

— Лихие люди... на дикого зверя в одиночку ходят, порой в ополчение нанимаются, хорошо мечом владеют и копьем, но в основном при купцах служат.

— Понятно. Ладно, пойду приму пара, как ты говоришь.

После бани, переодевшись в местное, я решил попить чай и угостить им Чернаву. Напиток ей понравился и с медом пошел на ура. А потом меня сморило совсем, и я улегся спать на лавку, на которой еще недавно был привязан. Нава смочила в какой-то жидкости тряпицу, отдала ее мне.

— Вот положи на лицо на ночь, а то надуешься с утра.

— Спасибо, — ответил, и, наложив не очень приятно пахнувшую тряпицу на лицо, провалился в сон.

Глава 8

Ночь спал неспокойно, снилась какая-то белиберда из моего мира — то ругался с главным инженером, то возился с мотоциклом в гараже и что-то там не получалось, а под утро проснулся от того, что вот-вот задохнусь. Открыл глаза и обнаружил перед собой хозяйское лемуроподобное создание, которое распласталось у меня на груди и реально храпело, весу в ней прилично, килограмм десять, не меньше.

— Ну-ка слазь, чудовище, — сказал я и спихнул зверя на пол.

— Ты ему понравился, Никитин, — ответила Нава, которая уже что-то готовила у очага, — он вообще к людям редко подходит сам.

— Я Петр.

— Прости, мне трудно выговаривать это слово... но ведь Никитин тоже часть твоего имени?

— Да.

— Тогда позволь мне так тебя называть.

— Хорошо, — кивнул я, — в моем мире есть животные, похожие на него, лемуры называются.

— Это бомл, они давно с людьми.

— А какая от него польза?

— Не поняла?

— Эм... ну в моем мире животных заводят в основном для пользы, кроме того, что они красивые и доставляют хозяевам удовольствие своим присутствием в доме, ну там мышей ловить, на охоте помогать или охранять дом.

— А, понятно... Бомлы чувствуют темных. Зимой, когда ночь длиннее дня и болота замерзают, с темных земель приходят... приходят звероголовые. Бомлы чувствуют их приближение и могут предупредить.

— В смысле звероголовые?

— Они как люди, только голова звериная.

— Ты их видела?

— Только издалека. Ближе к зиме тут недалеко лагерь княжеской дружины встает, для охраны границ.

— И что, прям со звериной головой.

— Не знаю, Никитин, может, и со звериной головой, а может, шлемы такие они делают, чтобы нас пугать... но ничего в них нет доброго, только зло одно и темнота... и мертвых едят.

— Ты сама видела это?

— Почему ты так спрашиваешь?

— Потому что в моем мире много неправильных вещей было сделано из-за предрассудков и непонимания.

— От тебя столько непонятных слов... тебе нужно научиться говорить проще.

— Хорошо... в моем мире, когда в нем были княжества, витязи и тому подобное, людьми было совершено много плохих поступков из-за того, что они верили слухам, полагались на мнение других людей и вообще принимали много судьбоносных решений, не проверив то, что им рассказывают... так понятно?

— Да, понятно... Но я знаю одно, от звероподобных только зло.

— Ясно... если доживу, как сказал Варас, то может, и увижу этих звероголовых.

— Боюсь, что встреча с ними закончится для тебя плохо. Иди, умывайся и садись за стол, — сказала Чернава и кивнула на небольшую миску с водой и кусок грубой материи на лавке у двери.

Умываясь я немного обдумал сказанное Чернавой, и так скажем, меня немного закусило... Умывшись, я сел за стол и сказал:

— Я понимаю, что моя внешность и телосложение в вашем мире вызывают насмешки... мясом не оброс, ростом не удался...

— Не обижайся, Никитин, но так и есть... хилой ты для наших мест.

— Я не обижаюсь... В моем мире есть такое выражение, пословица называется — "внешность обманчива".

— В нашем мире тоже есть такая... эм... пословица, — улыбнулась Чернава, — вот приедет к обеду Варас и испытает тебя... вот и решим, можно ли тебя выпустить дальше границы болот... а то, не ровен час, забьют тебя в первой же драке на любом постоялом дворе... а потом выяснять начнут, откуда такой взялся... и следы к нам приведут... а это уже не очень хорошо будет для нас.

Блин... нарвался, что называется... Нет, ну в принципе КМСа по рукопашке я еще до армии сделал, да и вообще кое-что могу в плане мордобития, и ножевой бой мне знаком... в своем мире, но тут, мечом махать...

— И часто драки у вас бывают?

— Случаются, особенно когда перепьют меда лихие люди.

— И как дерутся?

— По-разному... Когда до первой крови, а когда и до смерти... всякое бывает.

— На мечах?

— По разному, и на мечах и на кулаках, а вообще как кому удобно.

— Понятно, — ответил я и задумался. "Ну ладно, принимаю мое попадалово в этот мир как свершившийся факт... и что дальше? Ну пристроился пока у добрых людей, повезло... а потом? Не буду себе льстить, и судя по рассказам, мужики в этом мире не чета мне. Кроме того, надо как-то устраиваться самому, не буду же вечно столоваться в доме у колдуньи, хоть и симпатичной... татуировки только эти... да и по возрасту она меня постарше будет, лет на пять — семь, наверное... а то и на сто! Колдунья же..."

— О чем задумался, Никитин? — спросила Чернава и поставила передо мной тарелку с нарезанным соломкой мясом. — Ешь.

— Думаю, как жить дальше...

— А что ты умеешь делать?

— Я хорошо умею делать то, что в вашем мире начнут делать не раньше чем через много сотен лет...

— Это плохо. Ты стрелять умеешь?

— Из этого? — кивнул я на висящий на стене лук.

— Да.

— Нет, не умею.

— И мечом не владеешь?

— Нет. Ножом в ближнем бою, может, и смогу что...

— Плохо. Очень плохо, Никитин.

— Вот и я про это... Ну, патроны пока есть.

— Патроны... ты бы забыл пока про это свое оружие... примут за колдуна да на суд к Хранителям сведут... это если повезет, а так и забить могут. А у Хранителей даже не знаю, как повернуться все может.

Аппетит пропал совсем, я вышел на улицу и, присев на бревно, закурил. Через некоторое время вышла Чернава с луком в руках.

— Иди, я научу.

— Перед смертью не надышишься, — махнул я рукой.

— Ты умирать собрался?

— Нет, не хотелось бы... это такая пословица.

— Тогда вставай.

Я встал и подошел к ней.

— Вот держи, попробуй натянуть пустую тетиву.

Я взял лук, он был не таким легким, как мне показалось, и самое главное, он был не деревянный, величиной чуть больше метра. Точнее не совсем деревянный. Рукоять лука была деревянной с кожаной обмоткой, а вот плечи, похоже, какая-то кость, что ли...

— Из чего он сделан?

— Из ребер молодого вола.

— В моем мире луки делали из дерева в основном... ну сухожилия вроде тоже использовались.

— Здесь делают луки так... давно так делают, — пожала она плечами, — давай, попробуй натяни.

Вспомнив детские игры в индейцев и Робин Гуда, я принял стойку и попробовал натянуть тетиву... Максимум, что я выжал, так это еле вытянул чуть дальше локтя.

— Ого! Это какое же усилие надо сделать?

— Хилой... Ох и хилой же...

— Да ладно тебе... А до каких пор вообще тянуть надо?

— До уха.

Изрядно пыхтя и напрягаясь, попробовал еще раз... До плеча — вот мой максимум.

— Дай... — забрала у меня лук Чернава, — смотри.

Она достала из колчана стрелу, особо не напрягаясь, натянула тетиву до уха и практически не целясь выстрелила в столбик забора, попав ровно в середину. Мне стало вообще тоскливо... мало того что у меня есть все шансы попасть со своим дробовиком — единственным оружием, которым я худо-бедно владею, под местную инквизицию, так еще и баба мне нос утерла... Я начал прохаживаться взад и вперед, всем своим видом показывая — "могла бы и промахнуться хотя бы".

— Я подумаю, Никитин, как тебе помочь... но это будет только половина дела, придется просить Вараса, чтобы взял тебя в помощники, там ты быстро сил наберешься.

— В кузню?

— Да.

— А возьмет?

— Не знаю... вот приедет и спроси его.

— Может, ты попросишь?

— Нет... так не принято. Ты мужчина... так что сам.

— Попробую, — вздохнув, ответил я.

До обеда занимался с луком, все пытался его победить. Но пока не удавалось, кроме того, несколько раз саданул себе тетивой по внутренней стороне предплечья, да и пальцы уже ничего не чувствовали и посинели от резкого срывы тетивы.

— Тебе точно надо к скоморохам на городскую площадь... на праздниках народ веселить, — услышал я голос Вараса, который вместе с Дариной стоял у забора на тропе от озера, — а говорил, что в дружине был...

— Был...

— И чему тебя там научили, кроме как этими пат... патронами стрелять?

— Много чему, — уже не скрывая обиды, резко ответил я.

— А ты не серчай, — нахмурился Варас, — я что вижу, то и говорю... И кулачному бою обучен?

— Обучен... хочешь проверить? — завелся я.

— А давай, — радостно ответил Варас.

— И зачем тебе это? — спросила, стоя в дверях дома, Чернава.

— Не боись, Нава, не зашибу... так, если только бока помну немного. Ну что, Никитин, покажешь, что ты умеешь?

— Покажу, — ответил я и пробубнил себе под нос: — "Чем больше шкаф, тем громче падает".

Варас снял широкий кожаный пояс и, намотав его на ножны, аккуратно приставил их к забору, потом снял жилет и рубаху, обнажив поистине богатырское тело.

— Ну подходи... не боись, — поманил он меня рукой.

Я тоже разделся до пояса и направился к нему, представляя, насколько комично я выгляжу рядом с ним.

— Готов? — спросил Варас, когда я приблизился к нему на пару метров.

— Да.

— Э-э-ть! — Широко размахнувшись, нанес он свой первый удар, который не достиг цели, что заставило Вараса чуть завалиться вперед... — Э-э-ть! — Второй удар, и я снова поднырнул под руку, но в этот раз я смачно вложился ему по печени.

— Ух! Вертится-то как, — сказал улыбаясь Варас.

Он наступал на меня, размахивая своими "кувалдами", а я уклонялся от ударов либо перемещался с линии атаки, заставляя противника периодически терять равновесие. Наконец он подловил меня, сделав что-то вроде "обманки", и я поймал первую оплеуху, которую все же успел заблокировать, но при этом грохнувшись на траву.

— Вставай, чего разлегся? Или сдаешься?

— Вот еще, — ответил я, поднимаясь и чувствуя, что левую руку он мне отсушил напрочь.

Так... он двигается немного в раскачку, переваливая вес тела при этом то на одну ногу, то на вторую... вот он замахивается правой, удар... нырок, не попал...

вот пошла левая рука... его нога чуть оторвалась от земли... а я, снова резко сместившись с линии атаки, оказался сбоку и при этом врезав ногой ему под колено опорной ноги классический "лоукик", когда он, потеряв равновесие, начал заваливаться, добавил ему прямой ногой.

— Вставай, или сдаешься? — спросила брата Чернава и громко расхохоталась.

Ох и зря она это... после ее фразы самолюбие кузнеца было уязвлено больше, чем то, что он оказался на траве. Варас резко поднялся и буквально побежал на меня... не обращая внимания на мои удары. Ну и надо сказать, что я реально испугался, увидев этот бешеный, несущийся на меня "бронепоезд". Прорвавшись в клинч, он, обхватив меня руками, оторвал от земли и начал сдавливать. У меня внутри все захрустело и стало невозможно дышать...

— Ну что, теперь сдаешься? — продолжая сдавливать, спросил Варас.

Что было сил я выгнулся назад, а потом резко впечатался ему в нос своим лбом. Его "жаркие объятия" сразу ослабли, он отпустил меня... немного попятился назад и, немного покачнувшись, сел на задницу.

— Хватит! Первая кровь пролилась! — крикнула Чернава.

— Батюшка! — Дарина подбежала к нему.

Тяжело дыша, я опустился рядом с Варасом на землю и сказал:

— Надо холодное что-то приложить.

— Да ладно, первый раз, что ли, — ответил Варас, улыбаясь и утирая поданной дочерью тряпицей кровь, — а ты молодец... необычно правда как-то бьешься.

— Как умею...

— Идите, умывайтесь да и проходите в дом... обедать, — сказала Чернава.

Глава 9

Прежде чем накрыть на стол, Чернава оказала, так сказать, нам первую помощь, Варасу и мне она приготовила компрессы, некоторое время что-то поколдовав у своего столика с черепами. Мне она туго обмотала руку от запястья до плеча, и уже буквально через десять минут мизинец и безымянный пальцы стали что-то чувствовать. Варас долго возиться с собой не дал, лишь позволил некоторое время подержать на переносице небольшой тряпичный мешочек с травами, смоченный в каком-то настое, а в носу два тампона.