Судьба на излом: Нэя

* * *

Германия. Мюнхен. Тот же день. Полдень.

Количество эмоций переполняет всех. Сначала коротким "Шайзе! И ты столько таился от друзей?!" отреагировал Курт, на те ошеломляющие новости, рассказанные Радмилой ему и Ситаре. Родители Курта пытались извиниться, что не смогли приютить нас, но Артём махнул рукой и объяснил, что в гостинице произошло знаменательное для меня и Ингрид событие и мы все даже рады, что произошло так, как произошло.

Решили не брать автолёт и пройтись по городу пешком или использовать обычный транспорт. Количество памятников старины и других достопримечательностей этого города, с его самобытной историей, просто зашкаливает. Понимаем, что не сможем повидать все, поэтому составляем чёткий план посещения тех или иных культурных наследий прошлого и настоящего.

После череды осмотренных достопримечательностей решили пообедать в кафе, интерьер которого сделан под старый замок. Всюду стоят рыцари, облачённые в доспехи различных форм и эпох. Красиво! Посетителей мало, официанты откровенно скучают. Внезапно раздаётся мелодия моего персональника и на экране возникает надпись "Мама".

— Привет, мам! Как вы там?

— Это я у тебя хотела спросить. Что случилось на границе с Германией? Папа молчит, как сыч.

— Всё нормально. Была нештатная ситуация, но всё позади.

— Ладно, конспираторы, будем считать инцидент исчерпанным. Каковы ваши планы на ближайшее время?

— Нас попросили провести открытый урок по дисколётам...

— Я, собственно, по этому поводу и звоню. Надо помочь коллегам. Ой, а там никто не подслушивает? А то ведь сдам тебя с потрохами.

— А после Германии — сразу в Осло, за будущим тестем.

— Даже так? Что ж, тогда нет смысла больше скрывать ваше и моё положение.

— Все уже знают.

— Это ты на радостях раскрыл своё инкогнито?

— И Ингрид тоже, ну и Артёма до кучи.

— Когда планируете возвращаться в Москву?

— Сегодня и завтра — культурная программа, послезавтра и ещё пару дней — обучение пилотов. Думаю, что неделю здесь, а потом Осло и, наконец, Москва.

— Тогда я сама поговорю с Бьёрном о дате вашего прилёта — решим вопрос о его неофициальном визите к нам. Передай привет всей своей группе и поцелуй за меня свою невесту. Всё, пока.

— Председатель Верховного Совета СФГ передаёт пламенный привет всей нашей группе, а свою будущую сноху попросила поцеловать, — с этими словами прикасаюсь к губам своей девушки целомудренным поцелуем. Она отвечает явно с другими намерениями и корчит недовольное лицо, когда я обрываю поцелуй. — Это от мамы, а не от меня.

— А, поняла, извини. Я думала, что она будет ко мне ещё долго присматриваться.

— Ага, после того как мы вместе с ней выбирали репертуар для Дня посвящения в студенты? Брось!

— Значит, она тоже приложила к этому руку?

— Там был целый консилиум, чтобы решить вопрос, как эффективно воздействовать на неприступную крепость под названием "Ингрид Олафссон" — заговорщицким тоном говорит Артём. — Я тоже немного участвовал. Надо же было помочь брату.

Ингрид удивлённо смотрит на меня, а я утвердительно киваю в ответ.

14 июля 1961 года. Германия. Окрестности Мюнхена. 14 часов 20 минут.

Ещё вчера, осматривания местные достопримечательности Мюнхена, наша группа случайно натолкнулась на магазин военной одежды. Памятуя о предстоящем мастер-классе, мы с братом решили пойти в форме и при регалиях.

В кой-то веки надеть форму госбезопасности со знаками различия и планками медалей.

Продавец вначале с недоверием оглядел нас, но после предъявления идентификационной карты, да ещё с элитным членским номером... короче, стал самой вежливостью.

— Серёжа! А можно мне тоже с тобой? Хочу изучить досконально твой метод. Возможно, он и мне пригодится, — ну, вот как откажешь любимой девушке, да ещё, если она второй пилот? Пришлось покупать и ей камуфляж, но без опознавательных знаков. Девчонки и парни с восхищением смотрели на нашу троицу, пока мы щеголяли у примерочной в новенькой полевой форме.

Сегодня с утра наша группа разделилась. Мы трое улетели к управлению Мюнхенского филиала КГБ, а остальные продолжили знакомиться с местными памятниками культурного наследия. Майор Шульц при встрече удивлённо воззрился на нас, пока полковник с усмешкой не объяснил ему краткую историю наших юношеских перипетий с получением звания. Перехватив в свою очередь удивлённый взгляд моего брата, Андрехт пояснил, что начинал свою службу вместе с самим Канарисом, отсюда его осведомлённость о нашем детстве и такой же элитный номер членства в КГБ — из первой тысячи.

К нам в автолёт загрузились оба высокопоставленных чина мюнхенского КГБ и моя невеста уверенно взяла курс, следуя указаниям майора. В непринуждённой беседе с полковником я поинтересовался о возможности сдачи экзамена на удостоверение пилота автолёта для Ингрид, на что он пообещал решить этот вопрос прямо на полигоне.

Наконец, мы на месте. Ини удивлённо озирается по сторонам: нечасто простому человеку можно попасть на закрытый объект КГБ. Впереди видим большую группу людей, одетых в формы госбезопасности и МЧС. Полковник подходит к ним, принимает рапорт от старшего и представляет нас. Большинство не смотревших репортаж из глобальной сети, не скрывает своего удивления: они-то ожидали увидеть умудрённого годами мужчину, а я всего лишь девятнадцатилетний парень, если не считать недели до официального дня рождения.

Все вместе проходим до ВПП и нашему вниманию предстают четыре дисколёта, один из которых больше по размеру. Так называемая "двадцатка". Начинаем с обычных. В ста метрах от взлётной полосы приготовлен небольшой искусственный прудик, над которым пилоты собираются оттачивать мой метод.

Занятия проходят весело и непринуждённо. Ингрид, наряду с остальными пилотами активно отрабатывает все возможные фигуры пилотажа дисколёта и в частности мой метод. К обеду половина пилотов успешно сдаёт зачеты, и становятся обладателями свидетельств об окончании курсов. Майор подзывает к себе мою невесту и вручает ей удостоверение пилота автолёта. Она сдержано благодарит, но на лице сияет счастливая улыбка.

Обеденный перерыв и всё начинается сначала. Я с пользой для дела осваиваю пилотирование "двадцатки". Есть в ней некоторые нюансы управления: всё-таки вес и габариты делают её менее поворотливой и маневренной. Привыкаю к такому аппарату довольно быстро. Артём и Ингрид тоже не упускают возможности потренироваться на "двадцатке", причём моя невеста вызывает у большинства собравшихся на ВПП чувство зависти: такая красивая девушка, да ещё высококлассный пилот, но уже "занята".

Вечером нас доставляют в офицерскую гостиницу находящуюся почти рядом с полигоном. Душ и плотный ужин делают наше настроение великолепным.

Немцы — педанты: здесь всё продумано до мелочей: тут тебе и одноразовые предметы личной гигиены, и махровые халаты, и даже несколько стиральных машин полного цикла.

* * *

17 июля 1961 года. Воздушное пространство Норманнского Протектората. 15 часов 15 минут.

Сердечно попрощавшись со всеми провожающими нас людьми, ровно в десять утра по Москве, наша группа взяла курс на столицу Норманнского Протектората. Расстояние между Мюнхеном и Осло мы преодолели за четыре с половиной часа. В начале пути мы шли с большим превышением скорости, и как оказалось позднее — не напрасно. Не рискнув из-за ухудшающейся погоды двигаться по прямой, путь наш пролегал по береговой линии, через Копенгаген и Гётеборг. Оставшуюся часть пути пилотировал аппарат я.

Автолёт мягко завис над резиденцией главы Протектората и аккуратно спустился на лужайку перед домом, оставив с носом его охрану, удивлённо проводившую нас глазами. С разных сторон, несмотря на непрекращающийся дождь, к нам устремилось несколько человек в форме МВД, но заметив Ингрид, они резко сбавили скорость. Забрав из аппарата только самое необходимое, мы выдвинулись к парадному входу резиденции моего будущего тестя. Уже в самых дверях Бьёрн Олафссон встретил нас сам. Перед нами предстал человек среднего роста, чуть выше своей дочери, с испещрёнными легкими морщинами лицом, светлыми волосами с перемежающейся в них сединой и умными глазами. Его взгляд отражал спокойствие и прагматичность.

— Папа! Я так рада тебя видеть! — Ингрид буквально повисла на шее у отца. — Здравствуй! Я очень скучала!

— Здравствуй, доченька! И я тоже очень рад тебя видеть! Давай не будем держать твоих друзей на улице в такую погоду. Проходите, товарищи! Я очень рад приветствовать вас на земле Норманнского Протектората. К сожалению, погода не позволила мне встретить вас пикником. У нас второй день моросит дождь.

— Мы уже столько пикников провели, что ничуть не обидимся, — успокоил его Артём.

— Серёжа! Познакомься с моим отцом, — попыталась представить нас моя невеста.

— Здравствуй, Сергей, — мой будущий тесть протянул руку, которую я с чувством пожал. — Мне звонила Анастасия Олеговна, так что я в курсе всего. Очень рад, дочь, что ты послушалась моего совета. А ты, Серёжа, береги её: она — единственное и самое дорогое, что осталось у меня после смерти моей жены.

— Даю вам слово, что пока я жив, в обиду её никому не дам.

— Верю, — пристально глядя мне с в глаза, отвечает он. — Позвольте поинтересоваться о ваших планах?

— Собственно, мы прилетели в Осло познакомиться с вами и забрать вас в Москву. Основная часть намеченных нами поездок завершена и на этот год больше ничего не запланировано.

— Собраться мне недолго, только я бы хотел проведать вместе с тобой и Ингрид могилу её матери.

— Я ничуть не возражаю, когда?

— Давайте завтра. Остальные члены вашей группы совершат небольшую экскурсию по Осло, а мы тем временем посетим кладбище.

— Договорились.

Вечерний ужин ничем не отличался от проведённых ранее на земле Франции и Германии. Глава Норманнского Протектората вёл скромный образ жизни, стараясь быть примером для своих сограждан. Мы делились впечатлениями и показывали на цифровых фотоаппаратах фотографии проведённых каникул в Европе, с юмором рассказывая про те приключения, произошедшие с нами на немецкой границе.

Гостевой домик принял Курта с Ситарой, Фарида и Артёма, возжелавшего сыграть со Шреером в шахматы, а чете Габуния досталась гостевая комната в доме. Мы с Ингрид попали в её спальню, где сохранились все вещи, начиная с её раннего детства. О некоторых она рассказывала с гордостью, другие вызывали у неё смущение, тогда я деликатно переводил тему.

18 июля 1961 года. Норманнский Протекторат. Осло. 11 часов 40 минут.

С утра тучи постепенно стали рассеиваться и к одиннадцати часам солнце засияло на небосклоне, радуя своим появлением жителей города. Пара машин, поданных к главному входу резиденции, разделили нас на две неравные части. Друзья с удовольствием восприняли предложение товарища Олафссона посетить Музей викингов, побывав не только в самом музее, но и взойти на недавно реконструированную ладью. А мы двинулись повидать могилу Ингеборги Олафссон — матери моей невесты. Всю дорогу в салоне автомобиля стояла тишина. Ингрид слегка погрустнела, примерно такое же выражение лица было у её отца.

Мы недолго добирались до кладбища, да и по нему самому прошли проторённой дорогой. Ингрид присела на скамейку рядом с могилой и тихо поздоровалась.

— Привет, мамочка. Я очень рада снова навестить тебя, только уже не одна: скоро я выйду замуж за самого лучшего парня на свете, и он приехал сегодня со мной. Он очень добрый заботливый и всегда готов прийти мне на помощь. Серёжа зовёт меня "Ини", помнишь, как ты это делала?

После этих слов меня аж на комок в горле пробило.

— Как жалко, что ты не можешь присутствовать на нашей свадьбе. Мне очень грустно, что ты ушла так рано и не смогла быть с нами дальше. Нам с папой всегда не хватало тебя, а я тосковала по материнской ласке, но надеюсь, что моя свекровь частично заменит тебя. Судя по рассказам Сергея — она очень хороший, добрый и отзывчивый человек.

Внезапно пробежавший по аллее ветерок сбросил лист с рядом стоявшего деревца. Тот спланировал на ладонь девушки. Ингрид зажала его в кулак и прижала руку к груди.

— Она благословила тебя, доченька... — дрогнувшим голосом сказал её отец. — Вот и выросла наша дочь, моя дорогая Ингеборга, скоро я останусь один...

— Вы не останетесь в одиночестве, — возразил ему я. — Обещаю, что мы с Ини постараемся часто навещать вас.

— Спасибо, Серёжа. Вот видишь, Инги, у нас появился сын, чем-то похожий на меня в молодости. Он такой же немногословный, но целеустремлённый и настоящий лидер у себя в коллективе. Я это уже заметил по вчерашнему общению в компании с его друзьями. А мы с тобой будем ждать внуков от этой прекрасной пары.

Возвращаясь к машине, Ингрид смахивала выступающие на глазах слёзы и, облокотившись на меня, медленно брела по аллее кладбища. Наконец, мы вышли из него, сели в автомобиль и он благополучно доставил нас в близлежащее кафе.

— Как планируете завершить каникулы? — поинтересовался отец Ингрид, неторопливо помешивая свой кофе.

— Для начала решим вопрос со свадьбой, а там видно будет, — уклончиво отвечаю я. — Мы достаточно повидали в эти каникулы, впечатлений хватит на весь последующий год. Если только Ини захочет куда-то съездить.

— Нет, мне тоже надоели эти перелёты, — подержала она меня. — Лучше проведём их с нашими родителями. Сначала в Москве, потом в Осло, а к двадцать девятому августа вернёмся, чтобы подготовиться к новому учебному году.

19 июля 1961 года. Воздушное пространство СФГ, недалеко от Москвы. 16 часов 05 минут.

Пережив утренние сборы в дорогу, в полдень мы благополучно вылетели на Москву. Имея официальное удостоверение пилота, Ингрид сама подняла аппарат в воздух и благополучно пересекла условную границу Норманнского Протектората и СФГ под одобрительные взгляды отца. Мы сделали остановку вблизи Лиепаи, и отсюда автолётом управлял уже мой брат. Погода нам благоприятствовала и к четырём часам дня мы добрались до Москвы.

Быстро связываюсь с отцом и узнаю, что нас уже ждут на даче в Подмосковье. Тёмка аккуратно сажает аппарат в саду между деревьями и мы выгружаемся. Наших друзей охватывает волнение от предстоящей встречи с главой федеративного государства. Несмотря на наши с братом уговоры и доводы, победить нервозность им не удаётся. Навстречу нам выходят в повседневной одежде наши папа и мама.

— Здравствуйте, товарищи! Рада видеть вас в нашем доме, — по-простому здоровается Анастасия Олеговна, поочередно обмениваясь рукопожатием с каждым из моих друзей. — Если бы вы знали, как нам с мужем надоело инкогнито наших сыновей, но всё хорошо, что хорошо кончается. Здравствуйте, Бьёрн! Рада вас видеть лично и, так сказать, в неофициальной обстановке. А теперь поцелую свою будущую дочь — Ингрид! Не бойся меня, я не страшная и не строгая.

— Вы красивая и добрая, — делает ей комплимент без пяти минут невестка. — Я вас помню ещё по музыкальному фестивалю в Салониках, в 1957-м году. Я смотрела фестиваль в записи по телевизору и хотела быть похожей на ту таинственную конкурсантку. Тогда вы своим выступлением произвели настоящий фурор среди молодёжи.