Не заходя домой, пошел к стародавнему приятелю — Рожкову, который когда-то учился в училище, примерно в те же годы, что и Светкин муж, наверняка, хоть что-то знает об этом Дериземле. И Рожков точно знал — сказал, что Дериземля живет и работает в Москве, что у него сын чем-то с рождения сильно болел, сейчас вроде там все нормально, но Дериземле сильно досталось.

-Мать ребенка бросила еще где-то в год, а Славка вот жилы рвал, но ребенка вытянули с его матерью. Ребенку уже где-то десять-одинадцать, ниче пацан, только худой, весь прозрачный, а так умненький, в компах рубит. Славка-то? Да, нормальный мужик, спрошу. Если даст добро, скину его телефон.

И состоялся у Гены разговор через день с Дериземлей. Тот сначала ничего не хотел говорить, но когда Генка сказал, что Светка беременна, Дериземля кратко сообщил про врожденную эпилепсию, про припадки, про то, что мамашка совсем не озадачивалась здоровьем ребенка.

-Смотри сам, пройдите обследование, мы лечились ещё при советской власти, очень дорогое лечение, сейчас в нашем теперешнем капитализме-анархизме, ещё сложнее вытянуть такого ребенка. Дериземля ничего не спрашивал ни о Светке, ни о том, почему Генка не с Людой, просто попрощался и положил трубку. А Генка долго размышлял и думал, по всему выходило — у него нарисовались оччень большие и неприятные проблемы. Вот когда ему конкретно поплохело, а впереди вместо цветочков начинались ягодки. Пришедшую вечером Светку ждал очень долгий и неприятный разговор с Генашкой. Вместо привычных поцелуев и немедленного секса-Гена обожал сразу с порога торопливо раздевать,тащить на диван,насытиться ею,а потом уже пойдет все остальное. А тут...хмурый,весь какой-то взвинченный Генка.

-Что, милый, эта стервоза тебе много плохого наговорила?? Сейчас я тебя утешу, — промурлыкала Светка, снимая дубленку и протягивая руки к нему.

-Свет, пойдем поговорим.

А как же секс, а потом кекс? — не очень врубилась Светка.

-Сегодня пока и не секса, и не кекса-надо поговорить.

Ох какой неприятный выдался вечер для обоих — Светка юлила, пыталась недоговаривать, а Генашка с упертостью повторял одно и то же:

-Почему она не сказала, что ребенок её и первого мужа больной, почему она его оставила, где гарантия, что родив его ребенка, она точно так же оставит его?

Светка пустила слезу, обвиняя во всем Дериземлю, клятвенно заверяла, что любит его, что тогда была молодая-глупая, что всегда его желала, а он же не замечал её любви, надо же было выбрать в жены чуть ли не уродину тупую.

Гена резко обозлился:

-Положим, уродина тупая, целый год вкладывала деньги в нас с тобой — мы сладко ели и хорошо трахались за её счет.

-Если бы ты не был лохом, то сейчас бы ещё и полквартиры отсудили, сталинки — они всегда в цене.

-Как же ты столько лет считалась её подругой? — искренне изумился Генка

-Какая подруга?? Я её всегда использовала, она же 'добрая душа' на полном серьёзе верила, что я так плохо и бедно живу, с её же тряпками, на её же фоне я всегда смотрелась королевой! — цинично выдала Светка.

Гена очень внимательно и долго вглядывался в её лицо, а Светка, нисколько не смущаясь,потянулась к нему:

-Солнышко, я соскучилась... пойдем, продолжим наши разговоры... в постельке. -Я пока не хочу! — отрубил Генка.

-Надо же, ну тогда я пошла мыться! Пупсик, ты вкусненького приготовь!

-Нет у нас вкусненького, деньги, они имеют свойство, заканчиваться!-пробурчал Генка.

-Не ты ли говорил, что втихую копил на черный день?

-А он и наступил, завтра-послезавтра пойдем в консультацию, надо пройти обследование, если ребенок имеет что-то, отклонения какие-то, пойдешь на аборт! — припечатал её податливый как воск до сегодняшнего дня Генарик.

-Ген, ты что мне не веришь?

-Нет, пускать, извини, урода на свет, и остаться с ним на руках — нет уж, лучше я совсем без детей буду жить!

Хмыкнув, Светка ушла мыться, лихорадочно соображая, как бы выкрутиться и не идти на обследование. За этот год она привыкла к основательности и хозяйственности Генки, да, в постели он не профи, но, казалось, искренне полюбил её, да и больше всего грело Светку, что эта Стасова получила сполна, пусть вот так и живет-одинокой и бездетной, кому она такая нужна??

А Генка с удивлением осознал,что у него впервые совсем ничего не шевельнулось при виде Светки, а после разговора, в душе появилась такая муть, захотелось пойти в баню, и долго-долго отмываться. И четко так пришло понимание, что он действительно лох и дебил-променял свою такую жену, на вот это ... Появилась у него как-то враз подленькая мыслишка, что вряд ли все это время он был у Светки один-единственный.Если она о подруге с двадцатипятилетним стажем такое вываливает, то таких Ген, у неё может быть ...да и не любовь ею двигала, а зависть и желание ударить побольнее его Люду.

Грязно выматерившись, оделся и пошел на улицу, брел, не зная куда, ходил-ходил, пока не продрог, и с удивлением осознал, что вот уже минут пятнадцать-двадцать стоит под окнами теперь уже не своей квартиры. Поднял глаза... в квартире свет горел только на кухне, приглушенный такой. Он знал эту милую привычку жены — сидеть при свете небольшого торшера, в уголке кухонного дивана, потягивать ароматный чай и и негромко разговаривать с ним... обо всем. На душе стало ещё пакостнее, постояв, нехотя пошел к дому, думая о том, что сидит его Люда одна-одинешенька и, скорее всего, рыдает от горя.

А Люда действительно сидела на диванчике, к ногам привалилась теплая грелка-Рэй, наслаждалась свежезаваренным чаем и беседой с Ноем. Ной откровенно радовался, что его милая девочка-соседка не ноет и встретила эти удары судьбы достойно.

-Люда, когда ты родителей обрадуешь известием о внуке?

-Попозже, когда буду точно знать пол ребенка, да и сейчас, если скажу маме об этом, она начнет названивать Орехову, пытаться склеить семью, как же ребенок будет расти без отца... А зачем мне лишние проблемы, я не нужна ему — ребенок тем более. Этот человек для меня перестал существовать, я ему ничего не желаю, он выбрал свой вариант, я — свой, как говорил Витька Трухин в школе: "Ботинки жмут, и нам не по пути!" Дядя Ной, нам послезавтра к Старостиным идти, давай лучше подумаем, что можно подарить, для деток я купила, у меня есть подарочная упаковка 'Виски'— это для Ромы. А вот Маше что-то надо придумать.

-Не переживай, найдем!

Генарик все-таки, можно сказать — силком, потащил Светку сначала в консультацию, а потом в платный центр, где сделали все необходимые анализы. Результат должен быть через десять дней, и Генка ждал, ох как ждал результата. Он надеялся, что ребенок нормальный, без всяких патологий... Он-то здоров, мало ли, может, действительно, в болезни того первого ребенка виноват Дериземля? В этом его усиленно убеждала Светка. Она твердо верила, что все у неё нормально, понимая, что кроме Генашика все её ухажеры как-то не рвались жениться на ней, а Генка — он домашний, вот родит она, и никуда он денется, будет как миленький заниматься с ним, хотел ребенка — вот и нянчись. Тамара Ивановна задерживалась еще на пару недель у подруги в Москве, и сынок облегченно вздохнул, он что-то сильно стал бояться, что впереди ему предстоит очень нелегкий разговор ещё и с матерью. Когда пришедших за результатами анализов Гену и Светку пригласили к завцентром 'Здоровая жизнь', стало понятно, что дело неладно. Так и оказалось, хорошо известный в городе гинеколог почти с сорокалетней практикой, сочувственно глядя на них сказала, что у плода выявлена тяжелая патология, и при такой патологии рекомендуется пререывание беременности. -Что у ребенка? Может, можно его будет вылечить? — вскинулся Гена.

-Грубые инвалидирующие аномалии конечностей — ножки, одним словом, их фактически нет!

Гена впал в ступор — его ребенок и такая жуть...

-Решать вам, вы родители, но это, как вы сами понимаете, неизлечимо.

Едва, пришибленные таким диагнозом, они вышли из центра, как Светка сорвалась... как она вопила и рыдала, обвиняя во всем Генку, немногочисленные прохожие удивленно смотрели на выясняющую отношения пару. Гена попытался успокоить Светку, она же заводилась ещё больше, и глядя в это, искаженное ненавистью теперь уже конкретно к нему, лицо, он отчетливо понял, что разрушил все, что можно, сам, своими руками, а возврата нет. Нет его спокойной, славной жены, нет уютной квартирки, нет ни-че-го-шень-ки! А эта истерящая и рыдающая женщина ему очень даже неприятна. Махнув рукой, пошел домой, там налил себе 'губастый' стакан водки и выпил, не закусывая, с удивлением замечая, что водка его совсем даже и не взяла, хотя в другой ситуации, он был бы уже пьяным.

-Нервы, Генашка, нервы.

Стукнула дверь, появилась зареванная Светка.

-Будешь? — он указал на стоящую на столе водку.

-Да.

Долго сидели, мало разговаривая и заливая горе. Понятно, что рожать такого ребенка на муку — нельзя, однозначно — прерывание беременности. Гена, прикинув свои оставшиеся деньги, совсем приуныл — явно же, Светка вытащит их все, вон уже озвучила, что деньги будут нужны на восстановление здоровья после аборта. Они как бы помирились под водочку, уснули вместе, но первый раз без секса. А утром... было продолжение 'спектакля'.

Тамару возле дома остановила ранняя пташка, всезнающая соседка — Нюрка Щукина.

-Ой, Тома, что-то тебя так давно не видно было, где ты пропадаешь-то? А дома-то у тебя, ой какие перемены! — она настроилась было рассказать про них, но резкая Тома не стала выспрашивать — раз перемены, сама и увидит.

В прихожке стояли обувки, женские и мужские, висела чья-то дубленка, валялась сумка, обувки явно не снохи, у той ножка была как у Золушки, а тут чуть ли не Генкин размер сапожка. На кухне стояла немытая посуда, на полу какие-то пакеты...

-Так! — закипая, подумала Тома, — явно что-то случилось. Заглянув в комнату сына, увидела его спящего с какой-то рыжей девахой.

-Тааак, ещё лучше, пойду-ка я до снохи сбегаю.

Тома шустро рванула к Люде, боясь только одного — что она в командировке. Люда, на счастье, была дома. Немного заспанная, она с удивлением спросила:

-Что-то случилось, Тамара Ивановна?

-Вот я и пришла узнать, что, пустишь?

-Да, конечно, проходите. Кофе будете?

-Не откажусь.

Люда сварила ещё кофе, поставила перед свекровью тарелку с горячими бутербродами и поинтересовалась:

-Что Вас интересует?

-Всё!

-Но разве Ваш сын Вам не сказал?

-Мой сын почему-то у меня в квартире спит с какой-то рыжей, а ты здесь, что произошло?? -Все банально и пошло, как в том анекдоте — приехать из командировки немного раньше и увидеть занятную картину.

-Кто она? — вызверилась Тома.

-Опять все банально — подруга моя, Светка. Они уже больше года как любят друг друга.

-А ты что?

-Я? Ничего, развелись мы. Ой, изви...

Люда сорвалась и полетела в туалет, её периодически рвало, особенно, когда она сильно волновалась.

Тамара Ивановна, будучи теткой ушлой, мгновенно сложила два и два.

-Таак, ещё интереснее!!

Люда вышла бледненькая:

-Что-то съела несвежее, извините.

-Ну да, ну да! — согласилась свекровь, — продукты сейчас непонятно из чего делают, вон в Москве у знакомых... — она рассказала Люде какую-то историю про отравление и вдруг выстрелила вопросом:

-И когда тебе рожать?

Люда, занятая нарезанием сыра, машинально ответила,

-В двадцатых числах июня. ...Что?

— Люда, ты меня за дурочку принимаешь? Кому как не мне знать, что ты от моего болвана никогда и никуда на сторону не глядела. Он знает?

-Нет! И, Тамара Ивановна, не надо ему об этом знать, у них со Светкой будет ребенок, пусть живут.

-А ты?

-А я? — Люда помолчала. — Я... не смогу никогда с ним жить, каким надо быть лицемером: ругаться на меня, за то, что я с ней общаюсь, а едва я за порог, тащить её в нашу постель... простите, но я брезгливая. Зачем мне подбирать после кого-то.

Её деловая свекровь все понимала с полуслова.

-Я так понимаю, если я скажу ему про ребенка, внука ты мне никогда не доверишь?

-Да, если ему скажете — я уеду к родителям в Корею. Я не знаю, как бы я пережила это предательство, если бы не беременность, ведь они оба били по-больному, обзывая бесплодной. Вернее, Светка орала, а он молчал, явно соглашаясь с ней.

— Ясно. Ох, сынок, откуда что и взялось, значит, сладкую женщину захотелось... замечательно. Я вечерком к тебе забегу, можно? Сейчас я малость разберусь.

Дома, заспанный сынок торопливо мыл посуду.

-Ну, что, сыночек, как ты себя чувствуешь?

-Здравствуй мам! — пряча глаза ответил сын.

-На каком основании ты притаскиваешь в мою квартиру проституток? — маманя и не думала приглушать свой зычный голос. -Кто тебе разрешил? У меня что, бордель здесь?

-Мам, я тоже здесь прописан.

-Вот это-то и плохо, а то бы летел сейчас вместе со своей шлюхой, не оглядываясь. Это что такое, почему везде бардак? — маманя разошлась не на шутку, она выкинула из ванной все чужие вещи, какие-то полотенца, халаты, шапочки, засохшие тюбики из под краски, потом вещи с захламленной вешалки в прихожке.

-Чего лежишь, вставай и брысь отсюда домой, ещё раз появишься — спущу с лестницы!

Светка, никогда не теряющаяся и умеющая отвечать, тут молчала — кого-кого, а Тамару Ивановну она боялась с детства.

-Профурсетка, любовь у тебя к этому идиоту, вот и люби его, безработного, с голой жопой!

Тамару Ивановну, когда она во гневе, остановить было очень сложно, и Гена потащил Светкино барахло к ней домой.

Когда пришел, мать мгновенно поставила ультиматум:

-Немедленно находишь работу, сюда ни одну шлюху, я подчеркиваю, ни одну, не приводить! Что-то тебе говорить не хочу — там уже ничего не исправить, одно точно знаю — подлюга ты, первостатейная! За подлость Господь обязательно накажет! Никогда не могла представить, что вместо сына — подлый монстр вырос!

Вечером же, у Люды, её несгибаемая и резкая свекровь расплакалась:

-Люда, я так виновата, я только сейчас поняла, что сыночка своего сама же и испортила. Задавила своей вот такой агрессией, он же никогда слова против меня не говорил, с тобой вот славно вышло, ты девочка мягкая, он как бы главным в семье, мужиком стал... А тут опять такая же стервоза типа меня, эта рыжая шлюха. Ну Генка под каблук попал, жалко мне его с одной стороны, а с другой... ну мужиком же надо быть, им, козлам, всегда чего-то не хватает с их кобелиной натурой, но чтобы так, от хорошей жены и в дерьмо залезть? Я — тетка вредная, вряд ли когда приму его жену или сожительницу у себя, это однозначно. Люда, я больше всего на свете сейчас боюсь, что ты и меня от внука отшибешь, я теперь тебе как бы чужая тетка. Люда, ведь моя кровиночка родится, я как узнала — в себя от радости не могу прийти, не нужна мне теперь и эта коммунистическая деятельность, это ж я вместо того, чтобы с Нюркой кости всем не мыть, сидя на лавочке, подалась в активисты. Там, надо сказать, весело, всякие поездки, диспуты... драка вон в Пушкине была, нас молодые стаскивали с помоста, а мы в драку полезли... Но, если ты мне доверишь маленького, хоть в коляске покатать... я же десять лет этого ждала. Генка, он свою судьбу выбрал, а я никогда от своей кровиночки не откажусь. Я ж и вязать умею, всякие костюмчики-пинеточки-шапочки, Люда, прошу тебя!