А через день, ошарашенный Генка смотрел на врача, который выдал ему версию больной Раевской, что он может быть болен спидом, так как контактировал с больной в течение года.

-Но этого не может быть...

Врач вздохнула:

-Знаете, никто не верит по первости, а потом...

-Но, — Генка потряс головой, — нет, неправда. Я бы... А, вспомнил, я же пулю схлопотал год назад, а с Раевской я больше двух лет как не вижусь даже. Меня же на все проверяли, у меня выписка имеется...

-Геннадий Васильевич, давайте не будем тратить время, идите сдайте кровь, и через неделю мы точно будем знать, больны вы или нет.

-Да-да, конечно!

Генка сдал кровь, вышел в парк при больнице, сел и тяжело задумался. Он твердо был уверен, что нет у него ничего такого, ведь кровь у него брали на анализы несколько раз, а этой стервы уже и в помине у него не было.

-Плечевые? Но он всегда с резинкой справлял удовольствие. А вдруг? Наиля! Боже мой!! Ведь он враз потеряет все, чем так дорожит??

Что-то крутилось у него в подсознании, он никак не мог сосредоточиться... и как в таком настроении ехать домой, его чуткая татарочка враз просечет, что не все в порядке.

-Что делать??

Пошел расстроенный на остановку. Ехал, бездумно глядя в окно, и на светофоре равнодушно скользнул взглядом по рекламному щиту, автобус тронулся. А у Генки в голове щелкнуло.

-Блин, болван, мамка правильно говорит, — выскочил на остановке и рванул назад, к рекламе, прочитал про экспресс-анализ на вич и бегом понесся в медклинику. Как его трясло в ожидании ответа, он передумал все, и когда ему дали заключение о том, что результат отрицательный, он не сразу понял.

-Так есть у меня или нет эта гадость?

-Нет, Вы здоровы!

-Спасибо!!

-Берегите свое здоровье и будьте аккуратны в выборе партнерш. — Пожелали ему.

А у Генки пошел откат — так плохо ему, пожалуй, было только в Богучаре, когда его из реанимации перевели в палату. Он позвонил мамке:

-Мам, ты мне срочно нужна, давай, подходи к скверику вашему. Я минут через десять буду.

Тома удивленно сказала Марине:

-Что-то у сынка случилось, голос какой-то убитый, опять дубина чего напортачил, побегу я.

— -Да, конечно, если что-то нужно...

Генка, весь какой-то сам не свой, появился через несколько минут, увидел мать, как-то облегченно вздохнул, тяжело опустился на лавочку рядом.

-Мам, я не то что болван. Я самый идиотистый идиот!

-Кто бы сомневался! Что натворил? С Наилей разругался или же опять на б...ей потянуло??

-Хуже, мам, хуже.

Генка рассказал сегодняшние события. Мать как-то с жалостью взглянула на него:

-Ну, хоть догадался этот быстрый анализ сделать, а то за неделю-то извел бы и себя, и девчонок своих. В кого ты у меня такой, а? Ген, ну ведь ты же сам все время Люду от неё старался отвадить, что ж ты на неё повелся, ведь стервее не бывает? Ладно, вроде как и жалко её — молодая же, а вот смотри, все равно старается укусить, даже не столько тебя, а чтобы Люду в своем дерьме замазать. Добилась своего, тебя — дурака подставила, и смотри, опять укусить пытается.

-Ох и змеища, я, если бы анализ подтвердился, и её, и себя бы прибил. Это ж, не приведи Бог, я бы и Стасовой и Наиле...

-А соображать надо, на кого лезешь! Ох, Генка!

-Мам, мне просто некому больше такое сказать, не жене же вываливать, вот я и позвал тебя, так погано. Надо как-то объяснить, зачем в больницу-то вызывали, открытку вон присылали, мам?

-А, блин, мамка понадобилась? Да ладно, это я по привычке. Скажи Наильке, что... что где ты был, там какая-то инфекция, вот вас и проверяют всех, во избежание.

-Мам, спасибо! Я... мам, я думал, чокнусь там.

-Иди, небось, Наилька тоже волнуется, а что вид бледный — скажешь, устал, рейс трудный. Ох заставляешь мамку привирать.

-Ну что, Геннадий Васильевич, рада Вам сообщить, что Вы здоровы! — такими самыми лучшими для Генки словами встретила его врач. Она представить не могла, какими словами крыл себя Генка всю эту неделю — все равно таилась в мыслях подленькое:

-А вдруг??

Он плохо спал, просыпался, что называется — в холодном поту...

Решил сейчас все-таки поехать в ту аптеку, где работала эта... надеясь застать. Как раз — она работала, увидел сильно похудевшую и подурневшую Светку, даже пожалел, попросил выйти на пять минут-ему просто не давал покоя вопрос — Почему??

И задав его, получил циничный ответ:

-А чтобы Стасовой и тебе жизнь медом не казалась.

-Ладно — я, но Люда-то причем? Ты ж в подругах числилась.

-А вот поэтому самому, я с первого класса пыталась быть лучше её — в учебе не получилось, так в мальчиках, очень хотела, чтобы она мне по-черному завидовала хоть в этом. Куда там, один Гена свет в окошке и был. Потом я вроде её перещеголяла — замуж за офицера, в ГДР, куда престижнее, чем обычный шоферюга. Потом не до неё было — свою жизнь устраивала, да как-то вот все выпадали дальние гарнизоны, неустроенность, приехала — она опять меня обошла — институт, работа хорошая, деньги, командировки в загранку. Приду, а эта, божий одуванчик хвалится: "Ах, Испания, ах, ещё куда в Европе", а у меня в глазах чернело от злости — ну почему ей с рождения все, а мне ничего?? Вот и тебя соблазнила от злости, ты ж в постели-то, так, ничего особенного, а мне приятно было, что ей от души досталось. Так опять непотопляемая, вон какого мужика себе отхватила...

Генка ошарашенно смотрел на неё:

-Это ж надо! У тебя, похоже, кроме зависти черной, ничего и нет в душе?? Жалко мне тебя!!

Он повернулся и пошел, не слушая, что говорила ему вдогонку эта, когда-то казавшаяся ему лучшей из женщин...

Генка позвонил матери, сказал, что все в порядке и, плюясь, добавил:

-Мам, я не удержался, зашел к этой, спросил одно: Почему? Знаешь, волосы дыбом. Столько лет, с первого класса завидовать и стараться как можно больше нагадить! И я понадобился только из-за этого. Противно так, как с разбегу в канализацию влетел!!

Мамка только вздохнула:

-Сходи в церковь, свечку поставь за то, что тебя, дурака, Господь вовремя отвел!

-Кому?

-Да хоть кому, кто первый тебе на душу глянется, туда и подойди.

Генка так и сделал — зашел в небольшую, недавно открытую церковь, постоял, купил свечек и пошел по пустынному в обеденное время храму.

Долго стоял возле какой-то Богородицы, потом у Николая Угодника, потом ещё кому-то ставил и вышел оттуда какой-то успокоенный, а про себя твердо решил, что не станет тянуть с ребенком. Чем быстрее родят, тем лучше для всех, особенно для него. Нет, он не собирался куда-то на сторону от своей Наили, а все равно, если сына родят, ему совсем станет здорово, и никакие Светки уже не смогут даже его взгляд привлечь.

-Надо бы как-то со Стасовой пересечься, поговорить, понимаю, простить такое не сможет, но хоть сказать, что я искренне сожалею! Я, дубина, ещё и беременную её обидел, поди, и видеть меня не захочет? А ведь грызет меня всё это, особенно сейчас... ладно, у мамки спрошу, как лучше сделать, чтобы ещё не добавить дерьма.

Светка, перебесившись, позвонила матери, просила приехать-поговорить.

-Баб Пань, ты там поаккуратнее! — наставлял внук. — Она те чё-нить втирать станет, точно — не ведись!

И втерла Светка баб Пане — про свою болезнь.

-Я написала заявление на увольнение, не дожидаясь медосмотра, не хочу, чтобы злорадствовали некоторые, пока буду дома, может, куда съезжу. Кто знает, сколько мне осталось, ты, мать, если что, будет совсем хреново мне когда — приезжай, одной-то страшновато, скорее всего, в больнице буду, но хоть приходить будешь, на немного.

Мать беззвучно плакала.

-Мам, ничего не изменишь уже, поздно. Я пересмотрела свои запасы. Золото, всякие безделушки, кой чего продам, немного денег есть на книжке. Пока проживу. На еду мне совсем мало надо, да и твоих заготовок полподвала, прошлогодних, ты это туда возьми, там мужики, они аппетитом не страдают.

И с чего-то, она сама от себя не ожидала, вырвалось у неё:

-А правда, он на меня похож сильно?

Мать печально улыбнулась:

-Ванечка говорит, что похож на баб Паню, а характер деда Дериземли, противный.

-Понятно, тебя не обижают?

-Честно? Они оба замечательные!!

Светка скривилась, хотела что-то сказануть, но проглотила. А когда мать собралась уезжать, как-то с трудом, но выговорила:

-Я сама удивляюсь, но рада, что он не в меня! Все, мам. Я позвоню тогда.

Сергеевна сказала про Светку только Славе, зачем ребенку такое знать. Слава долго молчал, пошел покурить, потом присел рядом с ней, приобнял её за плечи:

-Трудно ребенка терять, жалко, самое противное — помочь тут мало чем можно, ты как-то крепись. У тебя мы есть, а Ваньке ты жизненно необходима, он же без ваших ежедневных посиделок, трепотни его, не сможет. Нам с тобой его ещё женить надо и внуков-правнуков дождаться. А Светка? Ну, по человечески — жалко, молодая совсем. Но с другой стороны...

-Слав, я все понимаю, но ведь...

В кухню вломился внук.

-Вы чё тут уселись? Какие могут быть секреты от Ивана Вячеславовича? Пап,ты че баб Паню расстроил??

-Да нет, Ванечка. Это я папку немного озадачила.

-И чем же?

-Да вот как станем жить дальше?

-Ой, — скривился Ванька, — ты же уже видела мам Любу, она такая же как ты, пугачая, всего боится, я же тебе сто раз сказал — все будет как надо! И брат у неё пацан нормальный. Вон как мы с ним уже заочно подружились. Не хнычь, иди лучше внука поцелуй — разрешаю, внеочередной раз, и чет я проголодался.

Бабуля, конечно же, засияла, чмокнула своего длиннючего внука и загремела кастрюлями.

-Сейчас, Ванечка, все готово.

-Во! Я раньше всегда говорил — жениться не буду, ну их на фиг. А ща передумал — путь к моему сердцу, точно, лежит через желудок. Может, даже и на баб Галиной какой кандидатуре женюсь, они там все поголовно борщи умеют варить и всякие вареники. — Потом поморщился. — Не, там кум з кумою, усякие родственники, горилка, ну их на фиг, здесь пошуршим, ба, у тебя там на примете нет кого похозяйственнее?? Не, ты не боись, пока ты у меня есть, я жениться не буду, но присмотреться заранее надо.

-Вырасти сначала, жених, а то вон два трояка за четверть заимел.

-Да фигня это, я немного расслабился, исправил же в четвертой четверти, а ты все меня грызешь, сказал же, что будет только четыре и пять. А ты лучше сыну и теще скажи, чего выбрали?

-От, Дериземля, как мать говорит...

-Знаю, знаю, не увиливайте, Вячеслав!

-Любе вроде больше всего Кушадасы понравились, там городок небольшой, уютненько. Приедет через два дня — сам с ней, как ты скажешь, перетрешь.

-Ладно, посмотрю, чего это за Кушадасы!

Вот так за заботами о внуке и зяте Сергеевна отвлекалась, дочке звонила постоянно, та говорила, что пока все нормально, поехала на две недельки отдохнуть в подмосковный пансионат, где-то под Озерами, побыть в тишине, как она выразилась.

Наконец-то дождались Родьку, который сразу же, не заезжая домой, приехал к Дериземлям. Люба вот уже вторую неделю как переехала к ним, к радости и папки, и Ваньки.

-Баб Пань, — делился с ней вечером Ванька — молодые где-то гуляли, — папка, смотри, какой ща стал, лыбится все время, сияет, и я доволен!

Родька оказался невысоким, крепеньким таким парнишкой, Ваньке до плеча. Поскольку они заочно уже подружились, проблем с общением у пацанов совсем не возникло. Они наоборот, чем-то дополняли друг-друга — Ванькина неуёмная энергия сдерживалась серьезностью Родьки.

Люба настояла категорически на скромной регистрации:

-Слава, нет и нет, я не жадная, но нечего зря транжирить деньги, у нас вон сколько расходов впереди, давай не будем показухой заниматься.

-Любаш, мне все равно, как будет, главное — ты у нас есть теперь!

-Вот, здесь распишемся, посидим в ресторане, а на выходных у Стасовых все ждут нас. Слава, я тут подумала... а давай ты Георгия в свидетели возьмешь? Видишь ли, Лариска, что приедет свидетельницей, она у меня такая славная девчонка, а вот с мужчинами не везет. Все какие-то недалекие попадаются, может у них с Гошей симпатия случится?

-Не проблема!

Приехавшая подружка Лариса понравилась всем: хохотушка, такая вся сбитая, крепенькая, темно-рыжая,("Не рыжая, а цвет волос, как у Тициановских женщин!" Ванька почесал лоб:-Не знаю такого, посмотрю!) с милыми конопушками на лице, она сразу стала своей, даже Рэя приняла её.

Девушки с утра пошли наводить марафет, мужики наглаживались, намывались, Ванька налачил свои вихры, чтобы не топорщились и сиял больше жениха. Девушки пришли красивые, папка засветился весь при виде Любаши, а Ванька тихонько шепнул принаряженной баб Пане:

-Давно бы так!!

Приехал Георгий с шикарным букетом, и на двух машинах поехали в ЗАГС. Все было торжественно, красиво, даже Ванька проникся — стоял невозможно серьезный. Потом поехали по Москве, покатались и в ресторан, где замечательно посидели, Ванька и баб Паня любовались своими молодыми, а Гоша очаровывал так понравившуюся ему Ларису.

-Вань, — шепотом спросил он у него, когда девчонки ушли 'попудрить носик', — Вань, как?

-А, понял наконец-то, что Иван немножко видит? Дядь Гия, — Ванька почему-то всегда звал его на грузинский манер, — самое то, что надо! Я и сам бы на такой женился, потом, кароч — таможня дает добро!!

Ванька с Родиком и баба Паня запросились домой

-Там же Рэйка ждет, и ваще — гуляйте, а у нас с Родькой столько дел!!

Ребятишки уехали, а две пары ещё долго сидели, разговаривали, танцевали, смеялись.

После ресторана поехали на Поклонную гору, долго бродили там, дождались рассвета и уставшие поехали спать.

Гоша добился-таки согласия Ларисы — задержаться здесь на недельку. И с нетерпением ждал пятницы — два дня оставалось, чтобы поехать к Стасовым и отцу. Похоже, не отпустит он эту рыжую конопушку от себя, Ванька же одобрил.

Светка приятно удивилась — в санатории было не очень много людей, все больше в возрасте матери, и никто не лез с разговорами, после того, как в первый же день она осадила не в меру любопытную соседку за столом.

Впервые за всю жизнь она наслаждалась малолюдьем, хотя до страшного приговора терпеть не могла быть одна. Она бродила по тропинкам, протоптанным отдыхающими через сосновый бор с корабельными, стройными соснами, дышала смолистым воздухом, подолгу сидела у небольшой речушки, о чем-то негромко говорящей окружающим её соснам.

Мыслей в голове было мало, она старалась не копаться в своей душе, понимая, что начни, там поднимется столько ...

Одно только никак не укладывалось в голове — как это её и не будет? Ну ладно, после пятидесяти или позже, но в тридцать пять, когда ещё столько впереди???

Пару дней назад в корпусе было какое-то шевеление, приезжали какие-то шумные, громкоголосые люди, привезли старичка, смешного такого, в старомодном беретике, сморщенного, но бодренького и улыбчивого. Соседка по столу сказала, что это старший брат их главврача, Федора Федоровича, приехавший из Израиля