Дама Пик

Раньше Теа такого не умела, но за последние месяц-два буквально преобразилась, развив наконец характер и стиль и научившись флиртовать, интриговать и вообще "наводить тень на плетень".

— Ладно, — кивнула, вволю наигравшись со своей смертоносной корейской игрушкой. — Давайте поговорим! Только недолго. Устала. Хочу домой!

Последнее пожелание прозвучало очень по-женски. Легкомысленно и, пожалуй, даже капризно, что, вообще-то, было ей не свойственно. Но герцог об этом, разумеется, не знал...

* * *

Дорога до виллы Аури занимает около полутора часов спокойной езды. Даже если карета запряжена четверкой отличных немецких лошадей, и форейтор не ленится, все равно пять миль по лесной дороге — неблизкий путь. В особенности, если торопиться некуда, и у пассажиров нет заветной мечты растрясти по дороге все свои кости. Давно можно было бы переехать в город — снять особнячок или этаж в доходном доме, — но Август и Теа предпочитали не покидать до времени свое убежище, спрятанное в самом сердце Авадонской пущи. Дело в том, что на вилле Аури легче соблюдать приватность. Проще отгородится от непрошенного любопытства окружающих, от незваных визитеров и надоедливых "как бы друзей". Уединение же было необходимо им обоим — и Августу, и его гостье. Теа училась. Ей надо было наново "вспомнить" навыки и приемы колдовства, "освежить в памяти" факты истории и географии, "перечитать" хотя бы некоторые из тех книг, которые в свое время наверняка читала графиня Консуэнтская. И, разумеется, она не стремилась афишировать нелегкий и небыстрый процесс своего окончательного возвращения. Август же старался максимально облегчить ей процесс вживания в новый мир и в новую судьбу, но не забывал при этом и о себе. Постоянно общаясь между собой, находясь вдвоем большую часть времени, они поневоле сближались. Однако сближение сближению рознь, и Август надеялся — пусть и не сразу, — не только укрепить узы дружбы и доверия, возникшие между ним и его гостьей, но и завоевать ее сердце, устранив из формулы любви сакраментальное "наверно".

— Напомни мне, Август, — нарушила Теа молчание, сопровождавшее их возвращение на виллу Аури, — твоя Агата, она ведь тоже, кажется, в Петербург поехала?

Молчали долго, почти полчаса. Как сели в карету, так и замолчали. И вдруг неожиданный вопрос. Вопрос, однако, насколько неожиданный?

"Она меня ревнует, или я выдаю желаемое за действительное?"

— Вот уж о ком я меньше всего думаю, — небрежно ответил он вслух. — Да и тебе, Теа, не надо. Кто она, и кто ты!

Женщина его реплику оставила без внимания. Во всяком случае, комментировать не стала. Зато наконец решила рассказать Августу, что произошло в смежной комнате и о чем беседовал с ней некто, не пожелавший назвать свое имя.

— Знаешь, — сказала она, — мне страшно. Просто сердце заходится...

— Что тебя напугало? Этот человек? — насторожился Август.

— И да, и нет, — вздохнула Теа. — Происходят странные вещи, Август, и я не умею их объяснить.

— Расскажешь?

— Да, — кивнула в ответ. — Разумеется. Может быть, и нет тут ничего. Ты мне все сейчас объяснишь, и я успокоюсь.

— Я весь внимание, — поощрил женщину Август. — Итак?

— Мы сидели в гостиной с герцогом, — начала рассказывать Теа. — Ты о чем-то спросил, герцог ответил, и в этот момент у меня что-то случилось со зрением. Секунду или две в глазах рябило. У меня даже голова закружилась. А потом все резко изменилось, и я поняла, что вижу одновременно две разных картинки. Вижу вас с герцогом, но мне мешает отчетливо вас видеть другое изображение. Я сначала не поняла, что это, но когда попробовала разобраться, сосредоточилась... В общем, я как бы смотрела на ту же самую комнату, но уже с другого ракурса. И при взгляде оттуда я видела не только вас, но и себя, но со спины. Очень хотелось обернуться и посмотреть, кто это там смотрит мне в спину. И откуда? С улицы через окно? Но я сдержалась. Перестроилась на прежний ракурс, и чужой взгляд как бы растворился в том, что видела я сама, но вовсе не ушел. Стал прозрачным и теперь совершенно мне не мешал. Я успокоилась. Подумала. Решила не паниковать. Дождаться конца разговора и все рассказать тебе. Прошло несколько минут... Знаешь, Август, если я не спятила, то получается, что он transliroval мне в глаза, ну или прямо в мозг то, что видел сам. Так вот, прошло несколько минут, и мне показалось, что изображение изменилось. Я снова сосредоточилась на той, другой картинке, и оказалось, что сейчас я заглядываю через окно во вторую комнату. Так я и узнала, что там сидит человек и подслушивает наш разговор. На слугу не похож. Деталей было не рассмотреть, но общее впечатление — аристократ. Вот я и решила проверить, действительно ли я его вижу чужими глазами, или у меня галлюцинации начались. Спросила. Оказалось, и в правду, кто-то там есть. Так вот, вопрос: что это было?

— А сейчас? — у Августа от напряжения кровь застучала в висках. — Сейчас, ты тоже видишь две картинки?

— Нет, — покачала головой Теа. — Сейчас все в порядке. Вторая картинка исчезла, стоило мне спросить герцога о его приятеле. Так ты знаешь, что это такое?

— Только читал, — взволнованно ответил Август. — Теа, тебе не показалось, что тот второй "взгляд" был не только чужим, но и странным?

— Почему ты спрашиваешь?

— Значит, все-таки странный...

— Ну, да, пожалуй, — пожала плечами женщина.

— Возможно, это птичье зрение, — осторожно высказал предположение Август. — Или кошачье. Некоторые волшебники могут смотреть глазами зверей. Чаще птиц. Но это редкая способность, которую к тому же надо развивать. Да, и колдовство непростое...

— А я ничему такому не обучена и даже не знала, что такое возможно, — женщина задумчиво посмотрела в окно кареты, за которым мелькали темные силуэты деревьев. — Да, похоже, это птица. Точно не кошка!

— Откуда тебе знать?

— Просто знаю, — снова пожала плечами женщина. — Не могу объяснить. И знаешь, что еще! Это был подарок. Ну, что-то вроде подарка. Жест доброй воли?

— Теа, я про такое даже не слышал никогда, — честно признал Август, он был заинтригован ее рассказом и не собирался этого скрывать.

— Буду искать, — пообещал он. — Если в книгах что-нибудь есть, я найду.

— Ну, ладно тогда, — кивнула женщина. — Ищи. И заодно... Впрочем, сначала послушай. Я ведь даже не знаю, как это назвать.

— Рассказывай, — Август уже взял себя в руки и был готов слушать дальше, тем более, что от рассказа Теа у него вовсю разыгралось любопытство.

— Я вошла в комнату, дверь за мной закрылась, и тогда мужчина вышел из тени. Высокий, худой, не старый, но и немолодой. Напудренный парик, лицо тоже припудрено, модный камзол, шпага на перевязи... Поздоровался со мной. Вежливо, с уважением. Я спросила, как мне к нему обращаться. Он ответил, что можно попросту "сударь", но он, как ты понимаешь на простого человека никак не похож. Я так и подумала, и сама себе удивилась. Ну, какой же он простой человек, если целый князь.

— Князь? — переспросил Август. — С чего ты взяла, что он князь.

— Вот то-то и оно! — усмехнулась в ответ Теа. — Я сначала удивилась, а потом как раз и сообразила, что я этого знать никак не могу. Но, Август, я с ним двух фраз сказать не успела, а уже знала, что он князь Ганс Ульрих фон Эггенберг — президент тайного совета Священной Римской империи и еще много чего вдогон.

— Фон Эггенберг... — как эхо, повторил за Теа хорошо известное ему имя Август. — Фактический глава правительства. Что ему от тебя нужно?

— Да, вот, понимаешь, интересуется князь, могу ли я снять с человека проклятье.

— Что ты ему ответила?

— Ответила, что не практикую. А он предложил за работу пятьсот тысяч талеров.

— Серьезный, надо полагать, клиент, если за него просит сам глава тайного совета, да и сумма впечатляющая.

— Ну, да, — кивнула женщина. — Но я же не побираюсь!

— То есть, ты отказалась?

— Да. Но он, Август, продолжал настаивать и довел сумму гонорара до восьмисот тысяч. Я ему сказала, что мне денег на жизнь вполне хватает. А он не выдержал, и говорит что-то типа, сама поставила, сама и снять должна!

— Вот как!

— Вот так, — согласилась Теа. — Тогда я ему объяснила, что в свое время отличалась непозволительной гневливостью, не говоря уже о мстительности, и много кого прокляла. Иногда успешно, иногда — нет, но, в любом случае, тех, кого я прокляла, давно нет в живых.

— Что он тебе на это ответил?

— Сказал, что прокляла я того человека вместе со всеми его потомками до седьмого колена. Это, к слову, вообще-то возможно, проклясть до седьмого колена?

— Некоторым удается, — осторожно подтвердил Август.

— Ну вот он мне об этом типа все время и твердил: сама прокляла, сама проклятие и снимай. А как же я его сниму, если я в проклятиях ничего не понимаю?

— А имя он назвал?

— В том-то и дело, что не назвал. Очень нервничал по этому поводу. И знаешь, Август, в тот момент это случилось со мной во второй раз. Вдруг в памяти всплыло имя, но я даже не знаю кто он такой.

— Леопольд Бабенберг, — пожала она плечами в ответ на вопросительный взгляд Августа.

— Бебенберг, — кивнул Август, — ну надо же!

— Ты его знаешь?

— Знаю, и, кажется, понял, о каком проклятье говорил князь. Леопольд Бабенберг, душа моя, эрцгерцог Свещенной Римской империи, но может в ближайшее время стать кронпринцем.

— Эрцгерцог? — нахмурилась Теа. — Я знаю титул герцог, а что такое эрцгерцог? Хотя нет! Постой! Все я знаю! Эрцгерцог — это член императорской фамилии, так?

— Так, — кивнул Август. — А по нынешним обстоятельствам может сменить титул и стать наследником престола...

— А я, тогда, кого прокляла?

— А ты, душа моя, прокляла эрцгерцога Альбрехта — прадеда нынешнего Леопольда.

— Вот chert!

— Не знаю точно, что ты имеешь в виду, — ухмыльнулся Август, — но я с тобой согласен. Хотя и понимаю, что ты была права, но правящая династия... Похоже, нам придется согласиться.

— Но я ничего не умею! — вскинулась Теа. — Что я могу теперь с этим сделать?

— Я сниму, — отмахнулся Август. — Но сделаем вид, что я тебе только ассистирую.

— А ты умеешь? — прищурилась Теа.

— Умею, — успокоил ее Август, который действительно умел, хотя и предполагал, что просто не будет.

— Ну, ладно тогда, — не стала упрямиться она. — Пошлем завтра письмо герцогу д'Эсте.

— Не так быстро! — усмехнулся Август. — Во-первых, тебе некуда торопиться. Это они спешат, а не ты. А, во-вторых, ты должна высказать свои требования.

— А какие у меня требования?

— Мы едем вдвоем, это раз.

— Ну, да! — согласилась Теа. — Без тебя, любимый мой,

лететь с одним крылом!

— Любимый? — улыбнулся Август.

— Вообще-то, это песня у нас там такая была, — растерялась Теа. — Я только перевела и чуть переделала... А какое второе условие?

— Заговариваешь мне зубы?

— Скользкая тема, не находишь?

— Ну, когда-то же все равно придется расставить все точки над "i".

— Прямо сейчас? — чувствовалось, Теа растерялась по-настоящему и не знает, как поступить.

— А чего тянуть? — он смотрел ей прямо в глаза и не отводил взгляд. — Я тебе уже все сказал. Могу повторить. Я тебя люблю! И да, Теа, тебе нечего боятся. Я тебя не оставлю в любом случае. Мое слово крепко. Но одно дело дружба и совсем другое — любовь!

— Давай все-таки не будем спешить, — взяла себя в руки Теа. — Не обижайся, но я чувствую, еще не время.

— Не смею настаивать, — отвел взгляд Август.

— Обиделся...

— Расстроился... Продолжаем разговор...

Глава 8. Слова и обстоятельства

1. Генуя, двадцать шестое сентября 1763 года

Отъезд назначили на первое октября, но слухи по городу пошли гулять еще двадцать четвертого, то есть буквально через несколько часов после того, как стороны ударили по рукам. Ну, а двадцать шестого Августа пригласили во дворец. Одного. Для приватной беседы с Его величеством. С глазу на глаз, так сказать, и в неформальной обстановке.

— Мне сообщили, что вы и графиня на днях покидаете столицу, — Максимилиан начал с главного. Расставил, так сказать, приоритеты.

— Это не секрет, ваше величество, — мягко ответил Август. — Мы действительно уезжаем. Сначала поедем в Вену, а затем, пока не закроются перевалы, в Россию.

— Я мог бы переговорить с вашим отцом, Август, — предположил король, но он запоздал с этим предложением на целых пять месяцев.

— Кого вы имеете в виду? — вежливо поинтересовался Август.

— Естественно, графа де Ламара!

— Он мне не отец!

— Я понимаю, вы обиделись...

— Я не обиделся, — возразил Август. — Я принял факт к сведению. И, чтобы не возвращаться к этой теме, ваше величество, семья графа де Ламара, как и он сам, меня более не интересуют.

— То есть, мирится вы не желаете?

— С какой стати?

— Но это же ваша семья, Август! — расстроено бросил король. — Я думаю все погорячились... и вы, и они... Август, я полагаю, ваше положение можно каким-нибудь образом узаконить, и забыть о конфликте.

— Узаконить мое положение? — поднял бровь Август. — Ваше величество, канцлер, вероятно, докладывал вам, что я дворянин и кавалер на совершенно законных основаниях.

— Обиды не доводят до добра...

— Посмею вам возразить, ваше величество! — поклонился Август. — Иногда все происходит с точностью до наоборот.

— С точностью до наоборот? — удивился король. — Никогда не слышал такого выражения.

— Это все графиня Консуэнтская, — улыбнулся Август. — Продолжает нас радовать своими замечательными афоризмами!

— Что вам предложил император? — а вот это был уже вопрос по существу, и главное — Августу нечего было скрывать. Второе условие Теи было принято без возражений, из чего следовало, что пирог был испечен заранее, но на стол его подали только тогда, когда пришло время.

— Император восстановил графство Сан-Северо...

— Специально для вас?

— Считаете, не достоин?

— Значит, граф Сан-Северо.

— Спешу напомнить, что, вы, ваше величество, мне не предложили ничего! — пожал плечами Август. — Пришлось принять дар у императора. Считаете, я должен был отказаться?

— Вы... Я хотел уточнить, вы с графиней Консуэнтской пара?

— Если вы спрашиваете, будет ли свадьба. Мой ответ — не знаю. Все в руках богов!

— То есть, она без вас...

— Как и я без нее, — улыбнулся Август. — Разрешите откланяться, ваше величество?

— Разрешаю, — раздраженно бросил король, и на этом аудиенция закончилась.

2. Дорога между Мантуей и Вероной, шестое октября 1763 года

Обедать остановились в небольшой придорожной гостинице. Ничего выдающегося, но чисто, опрятно и по-сельски наивно.

— Пастораль, — объявила Теа, окинув взглядом дорогу, стелящуюся между полей и садов. — Korovki, pastushki... Peizane, твою ж мать!

Сказала холодно, в своем устоявшемся стиле, но выбор лексики указывал на то, что настроение у нее опять испортилось, а в чем причина, Август не знал.