Однозначного ответа на этот вопрос Август дать не мог. Он мог лишь предполагать, но и тогда дело не сводилось к одной конкретной гипотезе. Их было несколько, и согласно первой из них, воссоздавая тело красавицы-колдуньи, Август непроизвольно воспроизвел и ее магию. У этого предположения были далеко идущие следствия, поскольку оно означало, что магический Дар носит физиологический, а не метафизический характер, как предполагали прежде. Однако пока это была всего лишь гипотеза, притом одна из трех.

Другой вариант предполагал наличие Дара у самой Таньи. В этом случае, гипотеза о метафизическом характере магии получала серьезное — экспериментальное — подтверждение. А Танья оказывалась новой Теа д'Агарис, притом пришедшей из другого мира и, возможно, умевшей такое, о чем здесь, в этом мире, никто и помыслить не мог. Правда, имелся еще и третий вариант: колдовство, осуществленное Августом, было настолько мощным, что эманация магии буквально впиталась в плоть и кровь созданной им женщины. Какая из двух теорий — биологическая или метафизическая — получала подтверждение в этом случае, надо было еще подумать. Однако все эти вопросы были вторичны и, пожалуй, даже малосущественны, если иметь в виду здесь и сейчас Августа Агда. Гораздо важнее другое, новая Теа — колдунья, даже если не умеет пользоваться своим Даром, и притом потенциально сильная колдунья. И тут уже неважно, откуда взялся этот Дар, — "Оттуда или отсюда?" — важно, что он у нее есть, а значит становятся возможными многие вещи, о которых Август заставил, было, себя забыть.

"Удача? — спросил он себя, глядя на гостью новыми глазами. — Такая невероятная удача после столь жестокого поражения? Но, может быть, боги услышали мои молитвы?"

2. Генуя, день третий

Август не хотел оставлять свою гостью одну, но и взять ее в город не мог тоже. Ей рано было появляться на людях, так что и выбора, на самом деле, не было: пришлось оставить Танью дома. Впрочем, он принял все возможные меры предосторожности. Строго-настрого приказал слугам, приправив распоряжения убедительной порцией магией, никого к гостье не допускать, охранять от любых неожиданностей, сдувать с нее пылинки и исполнять — в пределах разумного — любые ее капризы. Другое дело, что без языка не сильно разгуляешься: большую часть твоих капризов просто не поймут. Однако в распоряжении Таньи был практически весь дом, — все помещения, кроме накрепко запертой и запечатанной Старой башни, — бумага и свинцовые карандаши, если вдруг надумает рисовать, перья и чернила, чтобы могла записывать новые слова и фразы, две книги на русском языке, о содержании которых Август мог судить только по картинкам, разобранные как-то сдуру, но так и не собранные обратно каминные часы, к которым женщина проявила прямо-таки нездоровый интерес, новые наряды, привезенные накануне из столицы, кухня, винный погреб, лужайка и ручей. Однако в лес он приказал женщину не пускать. В пуще полно диких зверей, и, хотя крупные хищники — волки, рыси и медведи — к дому не подходят, береженого и берегиня бережет, не правда ли?

— Смотрите мне! — пригрозил Август слугам, сел в карету и уехал в город.

В городе у него было ровно три дела и острое желание не попасться случаем на глаза кому-нибудь из знакомых. Лучше пусть забудут о нем на время, а он им потом о себе напомнит. Напомнит и припомнит — "Каждому воздастся!" — но не сейчас, потому что сейчас ему предстояло сделать так, чтобы это будущее неопределенное все-таки состоялось. А это значит, что Августу нужны были деньги, и притом деньги немалые, и хоть какое-то, — на первый случай — общественное положение. Там, где ему придется действовать быть доктором или профессором приятно, но недостаточно. Нужен статус, приемлемый для высшего общества. Вот за статусом Август теперь и ехал в судейский квартал. Там, в кривых, мощеных булыжником улочках, окружавших здания городского парламента, ратуши и Королевского суда, обитали те, кого принято называть крючкотворами. Но Августу нужен был лишь один из них — мэтр Константин, самый прожженный сукин сын из всех законников, с которыми приходилось сталкиваться Августу, а ему приходилось, и немало.

— Вы ведь в курсе моих неприятностей? — прямо спросил Август, усаживаясь в кресло напротив письменного стола, за которым работал правовед.

— Увы, мой господин, — печально вздохнул мэтр Константин, поправляя очки, — но такой суд мне не выиграть.

Что ж, этого и следовало ожидать. Новость о таком грандиозном скандале, как тот, что случился в доме графа де Ламара, не могла обойти стороной "сообщество сутяг". Этот ведь их хлеб, не правда ли?

— Выиграть суд? — переспросил Август. — Да, нет, не думаю, что стал бы судиться с этим ничтожеством. Тем более, вы правы, здесь нет предмета для спора. Все слишком очевидно, но...

— Но? — прищурился мэтр Константин.

— У меня другие планы! — усмехнулся Август и, вытащив из принесенной с собой кожаной сумы, протянул сухонькому старичку свиток с текстом завещания. — Меня интересует лишь этот документ. Что скажите?

Старичок принял свиток, развернул и стал читать. Читал он долго, но Август его не торопил, очень уж серьезный вопрос решался сейчас в кабинете мэтра Константина.

— Что ж, — кивнул крючкотвор, завершив изучение документа, — вы ведь и сами знаете, что означает формула наречения, использованная вашей родственницей?

— Скажем так, — усмехнулся Август, переводя дух, — я догадываюсь, но я не стряпчий. Поэтому мне нужно ваше компетентное мнение, и, разумеется, оно должно быть изложено письменно.

— Что ж, — повторил старик. — Мое мнение... Она... Я имею в виду завещателя, нигде в документе не называет вас графом де Ламаром, но зато, выражая свое непременное желание, "находясь в здравом уме и твердой памяти", называет вас Августом Агдом — "сыном моей любимой племянницы Терезы Сан-Северо". У вас ведь есть свидетельство из храма, где написано, что вас родила именно Тереза де Ламар де Сан-Северо?

— Непременно, — улыбнулся Август, довольный тем, как хорошо все сложилось.

Он вытащил из сумки следующий документ и передал его старику.

— Тогда все просто, — сказал ему через пару минут мэтр Константин и отложил пергамент в сторону. — Своим завещанием ваша родственница признает вас законным сыном вашей матери. Материнская линия в королевстве признана законом, так что, что вы, мой господин, не незаконнорожденный. Кто бы ни был вашим родителем и в какого бы рода отношениях не состоял с вашей матерью, вашим отцом по умолчанию считается граф де Ламар, в законном браке с которым состояла в это время ваша матушка. И поскольку это так, вы дворянин и можете пользоваться патронимом матери — Сан-Северо. Однако ваша вилла и сама по себе владение — "дом и двадцать пять квадратных километров леса". Ну, а поскольку вы дворянин Сан-Северо, то вы имеете полное право на титул кавалер де ла Аури.

Вот, собственно, и все! Спасибо духам предков, что нашептали старой тетушке — боги знают в каком колене, — сформулировать свое завещание так, а не иначе. Но, может быть, она точно знала, что делает и зачем? Что, если она подстраховывала Августа на такой вот поганый случай? Но отчего, тогда, не предупредила его мать? Струсила? Возможно. Подчинилась воле отца, который ему более не отец? Может быть. Но, как бы то ни было, лишь это завещание предоставляет Августу так необходимый ему статус. Теперь он снова дворянин и даже кавалер, а графом... Очень может быть, что при "вновь открывшихся обстоятельствах" он и не захочет быть графом.

— Это невозможно оспорить? — Август все-таки задал тревоживший его вопрос.

— Нет, — покачал головой мэтр Константин, — это невозможно, но, если желаете, я могу сегодня же зарегистрировать ваш новый статус в канцелярии Королевского Герольда.

— Мне бы не хотелось огласки, — вздохнул Август, разрывавшийся между желанием сделать вопрос статуса необратимым, и опасением, что преждевременная огласка может помешать его планам.

— Помилуйте, какая огласка? — по всей видимости, искренне удивился крючкотвор. — Десять золотых флоринов, и вас внесет в реестровые книги обычный мелкий чиновник, который, разумеется, не станет рассказывать об этом на каждом углу. Если желаете, подъезжайте ко мне после обеда, ваши документы — свидетельство Канцелярии и мой вердикт — будут готовы. С вас, кавалер, двадцать флоринов, и можете совершенно не беспокоиться. Вы дворянин и владетель, и это неоспоримый факт.

* * *

Следующий визит Август нанес в штаб-квартиру ломбардского ссудного банка. Зашел, правда, не с главного входа, выходящего на площадь, а из переулка. В свое время Август несколько раз консультировал ростовщиков и поэтому знал про эту неприметную дверь, ну а ломбардцы, соответственно, знали его. Тем не менее, ему пришлось довольно долго ждать, прежде чем его принял мэтр Бернарди. Ничего личного. Никакой попытки унизить или оскорбить. Напротив, глава "банка" сделал Августу одолжение, согласившись принять его без предварительной договоренности. Ну, Август и не роптал. Стойко выдержал ожидание и, в конце концов, попал в личный кабинет Антонио Бернарди.

— Рад вас видеть, профессор! — улыбнулся, вставая из-за стола внушительных размеров мужчина средних лет. — Как поживаете?

— Здравствуйте, мэтр Бернарди, — Августу все это не нравилось, но ему остро нужны были деньги, и он сдерживался. — Судя по тому, что вы титулуете меня профессором, а не графом, дела мои обстоят хуже некуда.

— Мне кажется, — осторожно заметил банкир, возвращаясь в кресло — что было бы куда хуже, если бы я стал притворяться, что ничего не произошло.

— Вы правы, мэтр Бернарди, — согласился Август и тоже присел, — и я вам за это весьма благодарен. Но давайте перейдем к делу. Вы занятой человек, да и у меня, признаться, есть на очереди несколько неотложных дел.

— Тогда переходим к делу, — кивнул Бернарди. — Чем могу быть полезен?

— Сколько вы можете дать под залог моего имения? — С этими словами, Август выложил на стол выписку из кадастровой книги.

Ломбардец взял документ и без лишних слов углубился в чтение. Свиток был длинный — вилла, лес и плодородный, но необрабатываемый крестьянами берег реки, — и мэтр Бернарди читал довольно долго.

— Двадцать тысяч золотых флоринов, — сказал он, завершив чтение.

В принципе, у Августа были кое-какие деньги, но именно "кое-какие". Вместе с профессорским окладом, на жизнь — пусть и не такую роскошную, как раньше, — должно было хватить. Однако, если его планы, связанные с "реинкарнацией" великолепной Теа д'Агарис, станут реальными, перейдя из области допущений в плоскость их реализации, ему понадобится много денег. Принцип прост: хочешь заработать много денег — не скупись, создавая предприятие. Так что двадцати тысяч Августу было недостаточно.

— У меня есть неплохое собрание картин, — он положил на стол очередной список и приготовился ждать, но ломбардец ответил сразу.

— Я наслышан о вашей коллекции, профессор, и могу дать под нее еще десять тысяч флоринов.

— Сумма мне подходит, — кивнул Август. Этого, и в самом деле, должно было хватить на "первый взнос". — Я беру деньги сроком на три месяца под обычный процент. Вы ведь не станете поднимать ставки?

— Не стану, — подтвердил банкир.

— Тогда, я бы хотел получить деньги послезавтра или даже в начале следующей недели. Это возможно? — спросил Август.

— Если захотите отказаться, неустойку платить не придется. — Это было щедрое предложение, но, с другой стороны, колдунов такого уровня, как Август, пойди еще найди. А тут свой, знакомый и благодарный. Игра, по-всякому, стоила свеч, а альтруистов среди ломбардских ростовщиков отродясь не водилось.

3. Вилла Аури, день третий

Уже смеркалось, когда карета Августа остановилась перед виллой Аури. Вместе с ним приехали дама Браганца и отличный, но пока еще малоизвестный в столице портной — немец Мартин Кунст со своей помощницей. Портного рекомендовал Августу хозяин лучшей аптеки города магистр Бах, с которым их свела, в свою очередь, общая любовь к алхимии. Бах был потомственным городским ремесленником, но получил отличное образование. Обладая слабым магическим Даром, он, тем не менее, преуспел в алхимии и составлении ядов. И, разумеется, он знал Всех: и аристократов, и мастеровых. Так что у кого и спросить совета, — если ищешь хорошего, но при том неприметного и неболтливого портного, — так это у аптекаря Баха.

Бах и его помощница Марта привезли с собой ткани, инструменты для кроя и акварели с модными образцами платьев и плащей. Август предполагал, что снятием мерок и выбором гардероба для графини Консуэнской они займутся завтра, если на то будет воля богов. Он хотел вернуть мастера Баха в город не позже третьего часа пополудни завтрашнего дня, с тем чтобы провести первую примерку через три дня, а вторую — через неделю. Через десять дней Август надеялся получить новый гардероб для дамы д'Агарис, включая туфли, перчатки, шали и прочую ерунду, заказом которых займется все тот же Бах.

В отличие от портного, дама Браганца нужна была Августу уже сегодня. Он собирался провести этим же вечером магический ритуал " Ховварпнир Гна", и Маргарита Браганца должна была в нем участвовать. Дело в том, что, размышляя прошедшей ночью о том, какие перспективы открывает перед ним магия Таньи, Август неожиданно вспомнил об одном старинном и малоиспользуемом аркане, который идеально подходил именно для их с гостьей ситуации. " Ховварпнир Гна" позволял напрямую — из головы в голову — передавать знания и умения, на приобретение которых обычным порядком ушли бы долгие недели, месяцы или даже годы. Замечательное колдовство, одна беда — ограничения на его использование были столь жесткими, что его почти никогда никто не использовал. Во-первых, устанавливать связь "передачи" можно было только между лицами одного пола. Во-вторых, Отдающий не должен был иметь никаких магических способностей. Даже самый слабый дар способен случайным образом исказить передаваемое от человека к человеку знание и помутить его разум. И, в-третьих, Принимающий, напротив, должен был быть магом, иначе просто сойдет с ума. И чем сильнее будет его Дар, тем лучше.

Вспомнив о " Ховварпнире Гна", Август принялся искать женщину, способную "научить", Танью французскому языку. Непростая задача, если честно. Ведь ему нужен был кто-то, в достаточной мере образованный и обладающий культурной речью. Кто-то, кто согласится участвовать в ритуале и не станет затем рассказывать всем и каждому, откуда Теа д'Агарис знает французский язык. И он такую женщину нашел. Маргарита Браганца — всеми забытая старуха, влачившая жалкое существование в бедном пригороде столицы. Трудно поверить, но еще тридцать лет назад это была красивая и довольно известная дама полусвета. На протяжении двух десятилетий она была одной из самых знаменитых и желанных куртизанок Генуи. Красивая, умная, воспитанная и образованная, она была способна затмить большинство аристократок. Но, разумеется, в "хороших домах" ее не принимали.