...Спираль вращалась все быстрее. Некоторое время ничего не происходило. Разве что временами от пола отрывались песчинки и небольшие камешки и устремлялись к потолку, сливаясь с ним воедино. Но вот зашевелились уже целые куски. Камни ползли по полу, соединялись в большие глыбы, а те в свою очередь устремлялись к обелиску и занимали свои места. На моих глазах монумент приобретал свой первозданный вид. Стройная четырехгранная колонна из черного, похожего на эбонит камня, покрытого пимперианскими знаками, достигла потолка. Однако у ее подножия осталось предостаточно строительного мусора. Но вот и эти глыбы пришли в движение. Они срастались в фигуры, геометрия которых некоторое время оставалась для меня непонятна. Кажется, это было огромное каменное кольцо...

Я вспомнил изображение на барельефе и понял, как будет выглядеть конечный результат.

Это на самом деле было кольцо, только разбитое на дюжину сегментов различной величины. Приняв свой первозданный вид, они взлетали к колонне и приходили в движение, вращаясь против часовой стрелки на разных уровнях.

Одновременно с возрождением обелиска происходили и другие не менее важные события. Останки человека, раздавленного каменными блоками... Они... так же приобретали свой первоначальный облик. Я видел, как из тела наружу полезли мелкие камешки, а дыры начали зарастать плотью, сама плоть утрачивала сухость, наливалась "соком", увеличивалась в массе. Иными словами, я был свидетелем распада и разложения, только в обратном порядке. Прошло не больше минуты, и неподалеку от обелиска вместо мумифицированных останков уже лежало тело молодого человека. Оно, избавившись, от дававших на него камней, полностью восстановилось и выглядело как живое. Но это вряд ли: в спине торчала арбалетная стрела, однако...

Заставив меня вздрогнуть, тело оторвалось от земли, забавно закружилось на месте... Откуда-то из сумерек прилетел нож, незнакомец ловко поймал его в ладонь и вложил в пустые ножны. Снова прошелся по острову вперед спиной. Я заметил, как боль, исказившая его лицо, исчезла без следа, а в следующий момент арбалетный болт вырвался из спины и умчался в сторону...

Я перевел взгляд и...

... снова вздрогнул. У постамента, на котором был водружен офаран, стоял еще один человек.

Я даже не заметил, откуда и когда он появился, но догадался: этот тот самый покойник, который лежал на мосту. По крайней мере, теперь там никого не было. И он целился в молодого из арбалета. Потом он снял с ложа стрелу и повесил арбалет за спину...

Офаран, терявший все это время первоначальную яркость, тускло вспыхнув на прощанье, погас окончательно.

И время потекло в положенном направлении. Исчез вращавшийся под потолком "водоворот". Пещера наполнилась звуками.

Теперь она выглядела несколько иначе, чем прежде. Обелиск восстановился полностью, вокруг него, удерживаемые неведомой силой, размеренно, с давящим на уши гулом, вращались массивные каменные сегменты. Не все. Один из них, пожалуй, самый большой, так и остался лежать каменной грудой у подножия колонны. Возле него топтался молодой незнакомец, а его более зрелый приятель стоял у Центальских ворот и не сводил глаз с потухшего офарана.

— Ну, и где обещанные богатства?— спросил он своего товарища.

— Их здесь нет,— равнодушно ответил тот, продолжая рассматривать пролетавшие над его головой сегменты.— Интересно, как они держаться в воздухе? Что приводит их в движение?

— Прекрати нести чушь!— воскликнул старший.

Я стоял в стороне от ворот, и меня незнакомцы не видели.

Пока.

— Я согласился спуститься сюда не для того, чтобы восхищаться летающими камнями. Какой в этом прок? Где золото, драгоценности? Где это все?!

— За воротами по ту сторону моста. Увы, мой корыстный друг, я не могу их открыть.

— Ты...— чуть не задохнулся от гнева старший. Но взял себя в руки и продолжил сдержанно.— Поддавшись на твои уговоры, я угробил все свое состояние, чтобы отыскать вход в это подземелье...

— Мне тоже пришлось отдать все, что у меня было,— напомнил молодой.

— ...А теперь ты хочешь сказать, что мы напрасно сюда приперлись? Подумай, прежде чем ответить!

— Извини, Канеж, я не всемогущ. Но не беспокойся: дай мне срок, и я возмещу твои убытки. Обещаю!

— Мне ни к чему твои обещания, Гван! На них не купишь бутылку вина и не снимешь на ночь шлюху. Золото — вот что меня интересует.

— Будет тебе золото. Потом... Нет, это просто чудо какое-то!

Проблемы компаньона интересовали молодого человека гораздо меньше, чем впечатляющее зрелище, какое представляли вращающиеся камни.

— Тогда я заберу этот кристалл. Уверен, он стоит кучу денег. Я даже знаю, кому его можно выгодно продать.

— Не смей!— мгновенно окрысился Гван, резко развернувшись лицом к своему приятелю.— Его нельзя трогать.

— Это почему?— с недоверием спросил Канеж.

— Будет лучше, если в этом подземелье все останется на своих местах. Там,— он указал в сторону портала,— Центала. Ты же не хочешь, чтобы ворота открылись и сюда хлынули духи пострашнее тех, которые гоняли тебя в Кудомском лесу?

— Ерунда,— обиженно огрызнулся Канеж.— Не верю я, что это и есть Центальские ворота. Это обычная каменная стена.

— Поверь мне: это они и есть,— внушительно заявил молодой человек.

— Ладно, как скажешь,— едва слышно произнес Канеж, но остался стоять у постамента.

А Гван вернулся к созерцанию обелиска.

— Раз здесь ничего нет, может быть, будем выбираться отсюда?— спросил Канеж, глядя в спину приятеля.

И снял с плеча арбалет — он уже был взведен.

— Подожди еще немного. Я пока не готов.

Молодой человек был слишком увлечен, чтобы заметить надвигавшуюся опасность.

Продолжая ворчать и сверлить взглядом спину Гвана, Канеж достал толстую арбалетную стрелу и изготовил оружие к бою.

Когда он поднял его к плечу, я очнулся от оцепенения.

Теперь я понял, что здесь произошло, и уже знал, чем это закончится.

Гван вызывал у меня гораздо больше симпатии, чем его корыстный приятель. А еще я терпеть не могу когда стреляют в спину.

К сожалению, мой лук валялся среди камней и поднять я его не успею. Поэтому я подхватил булыжник.

Я решил не уподобляться негодяю и крикнул:

— Эй!

А когда он обернулся ко мне, запустил в него камнем.

Булыжник угодил Канежу в плечо, и выпущенная стрела ушла в сторону.

Обернулся Гван и, увидев меня, удивленно воскликнул.

— Ты кто такой?!

А Канеж, тем временем, схватил с постамента офаран и бросился к мосту.

Я рванулся к луку, доставая на бегу стрелу из колчана. Короткое резкое натяжение, и стрела унеслась к цели.

Мне не хотелось снова потерять с таким трудом добытый кристалл.

Я попал. Стрела вонзилась беглецу под лопатку, когда он находился на мосту. Канеж потерял равновесие и, продолжая сжимать в ладони офаран, рухнул в воды подземной реки, которая тут же унесла его по туннелю.

Твою же...

Позади меня зашуршали камни. Я резко обернулся, извлекая из колчана еще одну стрелу. И не зря. На меня надвигался Гван, вооруженный знакомым мне ножом. Он был настроен настолько решительно, что моя история получилась бы слишком короткой, если бы его не остановил направленный ему в грудь лук.

Он замер, поняв, что не успеет до меня добраться.

Некоторое время мы стояли, разглядывая друг друга. Наконец, его лицо перекосила гримаса презрения и он сказал, словно плюнул мне в лицо:

— Ну, давай, стреляй!

— Я не стану тебя убивать, если ты не будешь делать глупостей.

Он мне не поверил:

— А Канеж?

— Он собирался выстрелить в тебя. Так что ты теперь мне должен.

Ему понадобилось время, чтобы переварить мои слова. Я заметил явную внутреннюю борьбу.

— Не верю... Нет, Канеж, конечно, мог, но...

Мне нужно было лишь слегка подтолкнуть мысленный процесс:

— Ты сам запретил ему трогать офаран. А он не собирался покидать подземелье с пустыми руками.

Гван поморщился, признавая мою правоту.

Посмотрел себе под ноги, потом снова перевел взгляд на меня.

— Да кто ты такой? Как ты сюда попал?

— Через ворота.

И хотя в пещере было двое ворот — те, что вели в бесконечные коридоры подземелья, и те, другие, за которыми находилась Центала, — я сказал правду в обоих случаях.

— Они же заперты! Врешь?— не поверил мне Гван.

Я не стал вдаваться в подробности, задал встречный вопрос:

— А сам-то ты как здесь оказался?

Кстати, очень интересный вопрос! Сомневаюсь, что он поднялся по подземной реке против течения. А других путей я что-то не видел.

— Сверху,— неопределенно ответил молодой человек.

Он опустил нож. Я оценил его жест доброй воли и расслабил лук.

Настало время подвести итоги.

Итак, произошло... что-то. Совсем не то, на что я рассчитывал. Жагридер и... Герика исчезли, зато появились Гван и его приятель... Ну, как появились... вернулись к жизни. Да и колонна стояла в своем первозданном виде. Почти. Это наталкивало на определенные мысли. Но чтобы развеять последние сомнения, я решил уточнить:

— А какой нынче год?

Мой вопрос его удивил, но он все же ответил:

— Четыреста сорок второй.

Что и требовалось доказать...

Год начала войны Мастеров!

Не то, чтобы я был сильно удивлен. Нет, сам факт перемещения во времени был, конечно, чем-то из ряда вон выходящим. Но на протяжении последнего получаса я уже итак догадывался, что происходит.

Твою же налево!!! Только этого мне не хватало!

Ситуация становилась еще более запутанной. Мало того, что я застрял в мире, в котором мне нечего было делать. Так теперь еще и потерялся во времени.

Что теперь?

Для начала следовало выбраться из подземелья. А уж потом...

Я понятия не имел, что делать потом. Но я обязательно подумаю об этом.

Потом.

— Давай-ка отсюда выбираться,— предложил я Гвану. Голос у меня был при этом... Таким голосом только на похоронах вещать.

Гван согласился, спрятал нож и, озираясь, направился...

...к воротам.

Я последовал за ним, но...

Или я что-то недопонимаю, или...

Нет, преодолев полуразрушенный мост, Гван не стал подниматься по лестнице, а свернул налево, протиснулся между камней и подошел к веревке, свисавшей над самой водой.

Я даже застонал от неожиданности.

Чтобы попасть в эту пещеру, мне пришлось в свое время изрядно попотеть, ввязаться в неприятную историю, продраться через всевозможные преграды пимперианского подземелья, уничтожить целое полчище духов, справиться со Стражем врат...

А этот прохвост нашел дыру в земле и по веревке спустился в самое сердце подземелья.

— Я первый,— категорично заявил я, оттесняя Гвана от веревки.

Он напрягся.

— Не бойся, я не оставлю тебя здесь умирать.

Судя по выражению его лица, он мне не очень-то поверил, но все же уступил.

Разбежавшись, я прыгнул на веревку и пополз вверх.

Мне пришлось постараться, чтобы выбраться из подземелья. Метров десять пришлось ползти по веревке, полагаясь исключительно на силу рук. Потом, когда я втянулся в узкую горловину, смог опираться на выступы ногами. На самом верху природный камень сменился искусственной кладкой, я из последних сил дотянулся до края, перевалился, упал на спину и, жмурясь от яркого солнца, расслабился.

Я снова был в Сандоре. В той самой, в которой я провел почти четыре месяца и пережил немало приключений. И все же это была другая Сандора — моложе прежней на тридцать четыре года и еще не ведающая о том, что скоро разразится самая страшная в истории Варголеза война...

Глава 1

Шторн Ганеги сидел на краю скалы, жевал яблоко и лениво скользил взглядом по сплошной стене леса, окружавшего Ильгерово поле. Это было странное место. И сама скала — гладкая, оплавленная, словно растаявшая свеча, и поле, на котором не росло ни единой травинки, и лес, такой густой, будто ему было что скрывать. Сюда не заходили ни люди, ни животные. Даже птицы старались облетать это место стороной. Было в нем что-то... зловещее и особенное. А тот, кому здесь довелось побывать, рассказывал потом странные...

...и страшные...

...истории.

Впрочем, подобных мест в Варголезе было немало. Самые большие из них — Гонготские болота и Харийская пустошь — занимали огромные территории. Численность более мелких шла на сотни, и о существовании большинства из них знали только жители соседних селений. Но Ильгерово поле было известно каждому варголезцу. Ведь именно здесь сто с лишним лет назад произошло одно из самых значимых событий в истории королевства — Битва с посланником Вечного Зла, с незапамятных времен обитавшего среди топей Гонготских болот...

Так уж сложилось, что духи левобережья в большинстве своем были безобидными и покладистыми. Если уж и не помогали местному населению, то и не вредили. Шалили — да, бывало, но беззлобно, ради потехи. С приходом варголов поклонение духам сошло на нет, и они зачахли, обиделись, ушли в глухие места. Некоторые затаили злобу, начали пакостить. Но до соплеменников правобережья им все равно было далеко. Уж эти-то терпеть не могли род человеческий. Да и силой они отличались немереной. А главным у них был... Ну, что-то там было, посреди болот на северо-западе Кудомского леса. Его никто не видел, а кто видел — уже не расскажет. Поэтому в народе позвали его незатейливо:

ЗЛО.

Вечное Зло, потому как появилось оно в незапамятные времена, да так и осталось жить среди болот. Никто не слышал о том, чтобы Оно покидало зловонные топи. Зато слуги его верные куролесили по всему лесу. Впрочем, кудомцы были людьми не робкого десятка. Придумали, как защитить себя и свои жилища, кормились от леса, рожали детей — в общем, жили и в ус не дули. Когда становилось совсем уж невмоготу, они призывали на помощь цанхи — представителей небольшого племени, обитавшего на севере Кудома. Эти знали, как бороться с нечистью, быстро прижимали ее к ногтю. Правда, совсем мало их было. Хорошо еще, делились иногда своими секретами с Духоборцами, каковых так же было немного — один-два на все селение.

И вот полтораста лет назад случилось что-то. Духи обнаглели совсем. И многие люди предались пагубе и перешли на сторону Зла целыми деревнями. Вожаком у них стал старый Гонгот — бывший Духоборец, а ныне враг всего человечества. Собрал он войско немалое и вознамерился идти с ним на левобережье, где утвердились уже чужаки варголы. Кудомцы не смогли ни договориться между собой, ни выставить достаточное количество воинов. И решили они послать гонцов за помощью к варголезскому королю, пообещав в случае победы присягнуть всем народом на верность.

Король Перкот только что одолел кочевников из Олфирских степей и расширил границы государства до Кимских гор на юго-востоке. А правобережье было лакомым кусочком для любого варголезского монарха. Это и лес, и богатые рудники в Пенарских горах, а главное — выход к морю, потому как одного порта растущему государству было уже мало. Он принял предложение просителей и отрядил для разгрома полчища Гонгота пять сотен отборных ветеранов во главе с прославленным полководцем Ильгером.

123 ... 505152

↓ Содержание ↓