— Наверное, речь идет о том самом Железном, с которым мы сражались у Врат,— шепнул на ухо Сарэну Жарэд и, подумав, добавил:— Если это он, норонцам его не одолеть.
— Ты думаешь? Хм...— Сарэн снова уставился вдаль, а потом резко развернулся к стоявшему неподалеку ординарцу:— Вели трубить сбор! Мы атакуем норонский лагерь!
— Это слишком рискованно, мой король,— попытался возразить Аведер Сафери.— Что, если это какая-то уловка?
— Тем хуже для норонцев!— бросил ему Сарэн. Глядя как ожил лагерь, как готовятся к бою отряды.— Быстро, быстро!! Такая удача бывает только раз в жизни...
Взбивая нетронутую целину заснеженного поля, в сторону переполошенного норонского лагеря выдвинулась кавалерия. Скорость передвижения была не ахти какая, и от противника не удалось скрыть серьезность намерений, однако норонцы так и не смогли выстроить боевые порядки по вине разбушевавшегося истукана. Игнорируя летевшие в него стрелы и арбалетные болты, железный монстр бродил по лагерю, то и дело пуская в ход свой огромный топор. И горе тому, кто волей-неволей оказывался у него на пути. Лишь на флангах норонцам удалось приготовиться к обороне. Но прицельно ударившие за момент до приближения кавалерии катапульты и целая туча выпущенных с варголезской стороны стрел внесли дополнительную сумятицу в царивший в стане противника хаос.
Расчет Сарэна оказался верным. Тяжелая кавалерия ударила в самый центр вражеских порядков, смяла нестройные ряды норонцев, расчленила войско на две части и вступила в бой, развивая успех. Им следовало продержаться всего несколько минут, до подхода основных сил.
Я предпочел сражаться в пешем строю и вместе с людской лавиной устремился к норонскому лагерю по следам кавалерии. Внешне "свои" почти не отличались от "чужих". Чтобы избежать "дружественного огня", варголезцы повязали на предплечья красные ленты. Норонцы были не глупее наших, поэтому тоже воспользовались знаками отличия, избрав, к счастью, ленты синие.
Я находился в самой гуще "красного потока", накатившего на линию "синих", сначала разбавившего его, а потом начавшего безжалостно пожирать. Вначале норонцы были слишком деморализованы, чтобы оказать нам достойное сопротивление. Поэтому очень скоро красный цвет стал преобладающим. Вражеские ряды дробились на части, окружались и истреблялись поголовно. Многие из норонцев бросали оружие в надежде на милость победителей.
Но это было только начало.
Уже через десять минут все смешалось настолько, что хаос достиг своего апогея. Опьяненный успехом и запахом крови, я рыскал среди лежавших вповалку тел, между наседавших всей массой закованных в броню лошадей кавалеристов в поисках следующего врага. Незаметно для себя я оказался в самой гуще сражения. Ни о каких боевых порядках речи уже не шло. Такое впечатление, будто боги плеснул на белое полотно две краски — красную и синюю и в определенный момент они перемешались, став единым целым.
Так и не научившись толком владеть щитом, я принимал удары на меч, активно работал руками и ногами, колол и рубил всякого, кто отличался цветом повязки на рукаве. Тут уж было не до сантиментов. Или ты — или тебя. Временами приходилось черпать пригоршню перепаханного снега, чтобы утереть лицо, залитое кровью. Собственные раны пока что не доставляли хлопот, и оставалось лишь надеяться, что сражение закончится раньше, чем я истеку кровью.
Замахнувшись на внезапно появившегося передо мной человека, я вовремя успел отвести меч в сторону, потому как едва не обрушил его на голову Арсиги. Он, в свою очередь, сам с трудом сдержался от того, чтобы не проломить мне череп увесистой дубинкой.
— Ирт-Лях!— воскликнул он.— Чтоб тебя...
Но тут на нас навалились норонцы, поэтому пришлось отбиваться, развернувшись спинами друг к другу. И я не заметил, как Арсиги затерялся в толпе сражавшихся...
Если вначале боя железный истукан действовал, можно сказать, на нашей стороне, то после того, как армии перемешались, он стал для нас настоящей обузой. Ему все равно было, кого крушить, поэтому очень скоро под его горячую руку стали попадать и варголезцы. Он был неутомим, бродил по полю боя, размахивая своим топором, и, если бы у него был разум, я мог бы предположить, что это доставляет ему удовольствие. Мы не могли найти на него управу, так же, как и норонцы. Мы нет, а вот цанхи...
Железным вплотную занялись Шторн и Жарэд. В ход шли все приобретенные за долгие годы навыки. Увы, большая их часть не действовала на механоида. Поэтому оставалось рассчитывать лишь на самые результативные. Жарэд набрасывал на него сковывающие путы, а Ганеги бил посохом, стараясь нанести максимум урона. Однако удержать такую махину на месте не мог даже Великий Мастер. Поэтому Шторну приходилось всякий раз взмывать ввысь, уходя от разящего удара топора. Потом, объединившись, цанхи пытались завалить гиганта издалека дружными кинетическими ударами. Он шатался, но продолжал упрямо стоять на ногах.
И тут появился Арсиги.
— А ну-ка, разойдись!— крикнул он, приближаясь к механоиду.
Ловко присев над пролетевшим над головой топором, он поднырнул под Железного, обхватил его обеими руками, поднатужившись, оторвал его от земли и бросил на спину прежде, чем тот успех заключить коротышку в свои объятия. Затрещали приводы, заскрипели тяги, и механоид начал подниматься. Однако Арсиги оказался рядом, схватил руку, сжимавшую топор, и рванул на излом. Сустав треснул, посыпались искры, и конечность отделилась от тела. Однако гиганту удалось подняться на ноги.
Арсиги отбросил оторванную руку в сторону, и поединок продолжился...
Норонские воины ничем не уступали варголезским. Может быть, поэтому, сражаясь на протяжении столетий, ни одна из сторон не могла одержать убедительной победы. Возможно, цанхи удалось бы нарушить эту традицию, однако многие из них погибли под Катларом, а значит, паритет сил был практически восстановлен.
Противники быстро оправились после нашей стремительной атаки, и, несмотря на понесенные потери, численное преимущество было все еще на их стороне. Когда король Вилед ввел в бой свежие силы, мы были уже на грани истощения. И чаша весов начала медленно склоняться в пользу Норона.
"Красный поток" начал пятиться назад. Под напором норонской тяжелой пехоты мы вынуждены были покинуть почти уже захваченный лагерь. А противник начал сжимать клещи.
И в этот момент над полем боя пронесся дребезжащий рев сигнальных рогов, а минутой спустя с холмов хлынула лавина всадников, облаченных в звериные шкуры и меховые шапки.
— Кочевники...
Дети Олфирских степей ненавидели варголезцев ровно столько, сколько и норонцев. Но с последними они почти не пересекались, а иногда даже действовали совместно, доходя до стен Сандоры. Поэтому их появление было воспринято моими товарищами по оружию, как начало конца. А норонцев, напротив, воодушевило, и они усилили натиск.
Но каково же было их удивление, когда кочевники сходу смяли норонские ряды на левом фланге и обрушили свои клинки на головы бывших союзников.
Удивлению варголезцев не было предела, пока Жарэд не объяснил:
— Сегодня кочевники сражаются на нашей стороне. Еще вчера вечером появился молодой вождь Ольсан, сын Идзина, и привел многих воинов своего племени. Мальчишка хотел отомстить за смерь своего отца, в которой обвиняет Железноголовых. Сарэн сказал ему, что Железноголовые уже разбиты, зато норонцы стоят под стенами Сандоры. Чем очень расстроил парнишку. Он мечтал вывесить голову пришельца перед своим шатром. Но раз уж так получилось, то кочевники вызвались помочь нам против нороцев. Вроде как его отец перед смертью завещал дружить с Варголезом и все такое.
Так или иначе, но кочевники появились вовремя. Они смяли левый фланг норонцев, а варголезцы надавили на правом. И снова покачнулись весы войны, но теперь в противоположную сторону. Норонцы не выдержали натиск и обратились в бегство.
Мы не стали их преследовать, довольствуясь тем, что лагерь, а вместе с ним и неприятельский обоз, оказался в наших руках. У кочевников было побольше сил, и они гнали норонцев до Сандорского леса, после чего вернулись обратно, собрав немало вражеского оружия...
Сарэн был доволен исходом сражения. Варголезцы понесли ощутимые потери, но враг был разбит на голову. Правда, где-то на подходе были Дикие, но теперь они не представляли такой опасности, как если бы им удалось объединиться с норонцами. Теперь можно было уйти под защиту городских стен и крутить дикарям фиги. Штурмовать крепости они не умели.
Ближе к вечеру мы возвращались в Сандору. Позади двигалась вереница телег, на которых везли тяжело раненых и тела убитых, еще больше телег было нагружено трофеями, отчего вереница казалась бесконечной. Впереди ехал сам король, готовый предстать пред ликующими горожанами, благодарными ему за очередную победу над исконным врагом. Поднявшись на холм, Сарэн вдруг осадил коня. Его примеру последовал сопровождавший его эскорт, а потом и все остальные, следовавшие позади Его Величества.
Жуткая до дрожи картина открылась нашим глазам, когда мы оказались на вершине холма: от городских ворот нас отделяла сплошная стена механоидов и пришельцев, которых многие считали уничтоженными. "Хищники" уже лезли на стены и атаковали беспомощную стражу, осадные машины метали в пределы города взрывающиеся снаряды, а две похожие на гигантских жуков установки, вцепившись гарпунами в ворота, наматывали тросы. Когда нас заметили огавоны, ворота с треском рухнули на землю, и в город ворвались первые механоиды.
— Неужели этот кошмар никогда не закончится?— пробормотал я, глядя на сотни сверкавших в лучах заходящего солнца огвонтерских воинов и боевых механизмов.
Дребезжащий сигнал, не похожий на звук боевого рога, остановил начавшееся вторжение, и Железные вернулись в огвонтерские ряды. Одновременно с этим в небе появились огромные "птицы", закружившие над нашими головами.
Лишь благодаря поддержке цанхи и вмешательству Хозяина леса нам удалось разбить отряд пришельцев под Катларом. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы "утихомирить" единственного механоида в недавнем сражении. А теперь перед нами стояли сотни таких Железяк. И, трезво оценивая наши шансы одолеть огавонов, приходилось признать, что они равнялись нулю. Возможно, нам удастся уничтожить часть пришельцев, но в остальном город был обречен.
Первым осознал это и начал действовать...
...Аведер Сафери.
Вспыхнула окружившая его тело "аура" защитного силового поля, над головой появилась голограмма, изображавшая какой-то замысловатый символ. Советник короля Сарэна, он же представитель Лиги Миров в Патэприене пришпорил коня и поскакал в сторону неприятеля.
— Это куда он?
В спину Наблюдателя полетели стрелы и арбалетные болты, замерцала защитная оболочка, отражая достигшие цели снаряды, и через несколько секунд невредимый Аведер Сафери добрался до ставки предводителя огавонов. Ему преградили дорогу, но он что-то сказал, продемонстрировал какой-то предмет, и охрана вынуждена была расступиться.
— Предатель...— зашипели в варголезских рядах.
Это как посмотреть...
Однажды Аведер Сафери объяснил мне, что не имеет права вмешиваться во внутренние дела мира, за которым ему было поручено присматривать. Возможно, в этом он был на высоте. Но в данном случае имело место вторжение из сопредельного мира. И Наблюдатель просто обязан был принять какие-то меры, но... Вначале он бездействовал, а теперь и вовсе встал на сторону агрессора.
Нехорошо, не хорошо...
Впрочем, я ничего не знал о нравах, царивших в Лиге Миров. Так что не мне судить расчетливого Наблюдателя.
Огавоны быстро перегруппировались. Механоиды и вовсе действовали как один слаженный механизм. Не прошло и пяти минут, как пришельцы были готовы к нападению. Их тыл прикрывала небольшая группа мутантов, хотя я очень сомневался, что из вырванных ворот появится хотя бы один человек.
У нас же дела обстояли не так хорошо. Страх и неуверенность сковали варголезцев, а когда Сарэн стряхнул оторопь и попытался выстроить боевые ряды, воины подчинялись с небольшой охотой. Их можно было понять. Они готовы были сражаться против норонцев, против кочевников или Диких. Но один вид стального войска пришельцев вызывал у них неописуемый ужас. Им не хотелось умирать, особенно после совсем недавно одержанной победы над заклятым соседом.
Но был ли у них выбор?
Нет.
Они и сами это понимали и угрюмо занимали свои места в боевом порядке.
Не так давно мы воспользовались неразберихой в стане норонцев, и это послужило залогом успеха. Огавоны могли поступить точно так же, но они дали нам время перестроиться, потому что это совершенно ничего не меняло.
И лишь после этого четвероногие "Хищники" ринулись в атаку по всему фронту.
Я стоял в третьем ряду и из-за спин товарищей по оружию видел несущийся на нас стальной поток. Лязг и топот становились все громче, и нервозность варголезцев возрастала. Все понимали, что нам не сдержать ударной волны, и занимавшие первые ряды начали мяться на месте, некоторые попятились.
Мой сосед хлопнул стоявшего впереди по плечу и "успокоил":
— Не бойся, браток, мы все умрем.
Я видел пару перекошенных лиц, показавшихся между зубцов крепостной стены. Уцелевшие после прерванной атаки стражники тоже не верили в то, что нам удастся устоять.
Локоть соседа рубанул мне в бок. Взглянув на него, я проследил за взглядом и увидел странную пару, бредущую по полю боя. Мальчишка лет десяти вел за руку старика с тугой повязкой на глазах...
Слепой?
Возможно. Но парнишка, определенно был зрячим и не мог не видеть, куда он забрел. Однако он шел, и сила, влекущая его вперед, казалась непреодолимой.
Зрелище это было настолько ошеломляющим, что привлекло внимание абсолютно всех варголезцев, заставило на время позабыть о несущейся на них лавине механоидов.
А мальчик продолжал вести старика, оставляя цепочку следов, невольно отрезавшую нас от неприятеля. Но ему не суждено было пересечь это поле, потому как "Хищники" были уже совсем рядом.
Слегка дернув мальчика за руку, старик остановился, тихо сказал:
— Уходи!
Парнишка вздрогнул, будто очнулся от оцепенения, мельком взглянул на приближающуюся стальную волну и опрометью бросился за щиты варголезцев.
А старик развернулся лицом к неприятелю и сорвал с глаз повязку.
Огненная дуга, зародившись на уровне глаз слепца яркой вспышкой, стремительно понеслась навстречу механоидам, накатила на них, опалив прочную сталь, отбросила назад и развеяла по ветру облако мельчайшего пепла — все, что осталось от лавины четвероногих "Хищников". Старик посмотрел на огавонов, и они... дрогнули, отшатнувшись назад, словно от хлесткого удара.
— КАК ПОСМЕЛИ ВЫ ЯВИТЬСЯ В ЭТОТ МИР?!
Гневный голос старика прогремел над полем боя, заставив пришельцев сделать еще один шаг назад. Он говорил не неизвестном мне языке, но я понял его слова.
И не я один.
— Великий Страж...— пронеслось по воздуху и было благоговейно подхвачено тысячью голосов.— Великий Страж...
