Итак, чтобы добраться до Жезла Стража, нужно было попасть в хранилище, находившееся в подвале особняка. Напрямки не пройти: подозреваю, подступы находятся под защитой беспрецедентной охранной системы. Подкоп, как и подкуп, тоже исключался.
Как же быть?
— Я обязательно что-нибудь придумаю,— заверил я Мартиса.— Приходи послезавтра, тогда и продолжим наш разговор...
Итак, чтобы завладеть Жезлом Стража, кто-то должен был подбросить пуговицу непосредственно в Хранилище. Подозреваю, что немногие имели доступ в Святая Святых особняка Аведера Сафери. Разумеется, сам Аведер. Возможно, кто-то из его доверенных людей. Но я подозреваю, что Смотрящий по Патэприену не стал бы окружать себя людьми, в которых он не был уверен. Не исключено, что все они прибыли в этот мир вместе со своим патроном. А значит, мне они не помощники.
— У Сафери есть близкие друзья?— спросил я Винеара.— Я имею ввиду тех, кто вхож в его дом.
— Если и есть, то немного. Его Величество, например. Ах, да, еще Фармор Фрамес, не к ночи будет упомянуто имя его,— поморщился мой друг.
Фармор Фрамес. Бывший владелец Прайи. Легендарная личность. Мастер Смерть — как его называли жители Сандоры. И неспроста.
О своем страшном Даре Фрамес узнал случайно, когда его жертвами стали, по крайней мере, двадцать человек. И не абы кто, а самые близкие родственники: родители, брат, дядя по материнской линии. А кроме них — домашний лекарь, лучший друг и несколько человек из прислуги. Смертей могло быть гораздо больше, если бы Фамор не догадался, в чем, собственно говоря, дело. Он неожиданно стал обладателем Дара, заключавшегося в том, что прикосновением рук он мог мгновенно умертвить человека. Причем Дар этот оказался врожденным, то есть, не нуждался в Дароносице. Многие цанхи мечтали о врожденном Даре. Да и Дар Фармора был не так уж плох, и менее щепетильные люди нашли бы и ему достойное применение с перспективой хорошего заработка. Однако смерть родных от его собственных рук настолько выбила из колеи молодого человека, что он не оказал ни малейшего сопротивления, когда в Прайю нагрянули служители Ории. Фрамеса взяли под стражу и поместили в отдельную камеру в городской тюрьме. По Сандоре поползли слухи о возможной казни высокородного убийцы. И, говорят, сам Фармор желал смерти как избавления от страшного Дара.
Но Его Величество рассудил иначе.
— Мне очень жаль твою семью, Фармор,— сказал однажды навестивший узника король.— Я скорблю вместе с тобой. Твой отец, как и твой дед, много сделал для укрепления королевской власти в Варголезе. Но ты ни в чем не виноват. Так получилось, что судьба наделила тебя Даром, о котором ты не помышлял и от которого ты не можешь избавиться. Но ведь жизнь на этом не кончается. И ты еще сможешь восстановить свое доброе имя и послужить Варголезу...
Никто не знает достоверно, состоялся ли на самом деле этот разговор или это обычные домыслы городских сплетников. И уж никто не может поручиться, что произнесены были именно эти слова. Однако после визита Сарэна к узнику Фармор покинул тюрьму свободным человеком, отказался от Прайи в пользу Ории, часть своего имущества раздал бедным, а остальное отписал короне.
С тех пор в Сандоре поселилась тревога. Когда неожиданно и беспричинно умирал тот или ной человек, поговаривали, что не обошлось без Фармора Фрамеса. Особенно, если несчастный был не в ладах с королем и его окружением. Так это или нет, но оппозиция стала более покладистой, а власть Сарэна — непререкаемой.
Люди и раньше неохотно покидали свои дома в темное время суток. Однако теперь они боялись не столько грабителей, сколько бродящего в ночи Фармора Фрамеса, собирающего бесценную дань для Великого Стража.
Сам он по-прежнему обитал в своем бывшем владении, но теперь уже на правах квартиросъемщика, и иногда — очень редко — выходил в город днем. Каждый такой выход становился настоящим событием даже для богатой на увеселения Сандоры. Первыми шли предвестники: двое подавали сигнал горном, третий громогласно оповещал о приближении Мастера Смерти. За ними следовал сам Фрамес, облаченный в красный плащ и маску, скрывавшую лицо. На руках — плотные кожаные перчатки. Говорят, они защищали человека от смертоносного Дара Фармора Фрамеса. Но народ все равно старался держаться от него подальше. Люди шарахались в стороны, спешили прижаться к стене, скрыться в переулке, покинуть улицу прежде, чем на ней появится Мастер Смерть.
И вот этот человек входил в тесный круг общения Аведера Сафери. Однако внутренний голос подсказывал мне, что ни подкупить, ни договориться с ним не получится.
А вот если...
Идея, как всегда безумная, но, тем не менее, имевшая шанс на успех, пришла внезапно.
— Ты знаешь человека по имени Жагридер?— спросил я у Винеара на следующий день.
— Я знаю троих, носящих это имя.
— Я имею в виду цанхи Жагридера, Мастера Тысячи Лиц.
— Ах, этого...— проворчал мой друг.— Он-то зачем тебе понадобился?
— Так ты его лично знаешь?
— Можно и так сказать. Одно время мы даже приятельствовали, пока он не стал цанхи и не возомнил о себе больше положенного... Но ты не ответил на мой вопрос: зачем он тебе?
— Кажется, я знаю, как подбросить в хранилище пуговицу Мартиса. И Жагридер нам в этом поможет.
— Парень, ты меня пугаешь,— с настороженным прищуром произнес Винеар.— Твои идеи опаснее немилости Великого Стража. Сначала Мартис, потом ты интересовался Фармором Фрамесом теперь вот Мастер Тысячи Лиц. Я знаю, к чему ты клонишь, и меня это пугает.
— Так ты познакомишь меня с Жагридером?
— Даже не знаю. Хотя... Почему бы и нет? Уверен, он все равно откажется от твоего предложения.
— Это почему?
— Потому что на ЭТО у него хватит ума...
Я видел Жагридера в будущем. Тогда он, утратив Дар и потеряв свое лицо, носил маску. Потом, когда он омыл его водой, заряженной энергией обелиска, я увидел его истинную внешность. Но как он выглядел сейчас, я даже не пытался себе представить. Сейчас он был в рассвете сил и мог менять облик, как перчатки. Возможно, мы с ним уже встречались в Сандоре, но он пока что понятия не имел, кто я такой, а я не признал его под одной из тысяч личин.
А еще, по словам Винеара, он — так же, как и в будущем — тяготился известностью и всячески избегал публичности. С его умением менять внешность, это было не трудно сделать. Еще труднее представлялось мне найти этого человека в многотысячной Сандоре. Это все равно, что искать черную кошку в темной комнате.
Однако Винеар уверенно вел меня по городу. Мы покинули Верхний Асхонел, прошли через Нижний, пока не добрались до ворот, ведущих в ремесленный квартал. Здесь, на небольшой площади с жавшимися к стенам домов лотками торговцев мой друг остановился и игриво предложил:
— Попробуй сам определить, кто из этих людей — Жагридер.
Народу на площади в этот час было более чем предостаточно. Продавцы, покупатели, прохожие, потоки которых размеренно перетекали из одного городского квартала в другой...
— Вспомнив о черной кошке, я на всякий случай спросил:
— А ты уверен, что он здесь?
— Конечно. Есть у него излюбленный лик, которым он пользуется вот уже несколько лет.
Сказал Винеар и невольно взглядом выдал Мастера Тысячи Лиц, посмотрев на сидящего у стены...
...нищего.
Да неужели?!
Оказывается, у моего старого знакомого уже в эти годы была непреодолимая тяга к чаше попрошайки.
Я увидел неопределенного возраста мужика, заросшего густой бородой, худого и жалкого, со взглядом давно смирившегося со своей незавидной участью человека. Соответствуя образу, Жагридер носил убитую временем рванину, сквозь дыры которой местами просвечивало давно немытое тело. И это при всем при том, что сам по себе Мастер Тысячи Лиц был человеком далеко небедным, а с его способностями мог бы и вовсе не думать о хлебе насущном.
Но он почему-то выбрал образ нищего, который вопреки своему положению через тридцать лет в альтернативной версии будущего станет одним из самых могущественных сандорцев, вызывающим благоговейный трепет простых обывателей, боготворимым городской беднотой и дающим дельные советы сильным мира сего.
Цепкий взгляд Жагридера выделил нас с Винеаром из общей толпы. Меня-то он еще не знал, но появление моего друга насторожило профессионального попрошайку. Сразу было заметно, что отношения между ними более чем напряженные.
Винеар не стал подходить к нищему, кивнул головой в сторону ближайшего переулка и, подцепив меня под локоток, увлек в безлюдное место. Спустя пару минут появился и Жагридер.
— Всякий раз, когда я вижу твою физиономию, у меня начинаются неприятности,— сказал он, позабыв о вежливости. Голос у него был иной, чем спустя тридцать лет. Это и не удивительно: принимая новую внешность, Жагридер научился менять и голос.
— В таком случае тебе не привыкать,— огрызнулся Винеар и кивнул на меня: — Его зовут Ильс. Он хочет тебе кое-что предложить. Выслушай его, каким бы нелепым не показалось тебе его предложение. Возможно, твое участие спасет этот мир от смертельной угрозы.
— Ты имеешь в виду Врата в иной мир, распахнувшиеся в Харийской пустоши?
Осведомленность нищего была выше всяких похвал. В то время как по городу курсировали пока лишь невнятные слухи и домыслы, подозреваю, Жагридер знал о случившемся на Пустоши не меньше нашего.
Но Винера она не удивила:
— Я рад, что мне не придется тратить время на лишние разговоры. Ты, как обычно в курсе всего происходящего.
— Тем и живу.— Жагридер окинул меня взглядом и предложил: — Говори.
Я не стал ходить вокруг да около, вкратце поведал историю о Жезле и назвал имя человека, который им обладал в настоящее время.
Жагридер терпеливо выслушал меня, но, судя по выражению его лица, я не рассказал ничего нового, о чем он не преминул заметить:
— У тебя есть, что сказать, о чем я не знаю?
— Есть, но дела это не касается,— признался я. Информация была одним из источников дохода Жагридера. Поэтому ему были известны многие секреты этого мира.
Но не все.
— И ты думаешь, что при помощи Жезла Стража тебе удастся остановить вторжение пришельцев из другого мира.— Это был не вопрос — констатация факта. Прозорливость Мастера Тысячи Лиц заслуживала уважения. Тем не менее, он меня расстроил: — Сомневаюсь. О силе Жезла ходят легенды, но никто и никогда не видел его в действии. И этот факт наводит на определенные мысли. Впрочем, стоит попытаться. Но почему вы решили обратиться ко мне, а не к самому Аведеру Сафери?
О том же самом спрашивал меня намедни и Винеар.
Что ж, как вариант такое развитие событий я не исключал. Но решил оставить его на самый крайний случай, если остальные способы решения проблемы не принесут ожидаемых результатов.
Почему?
Потому что я немного знал Аведера Сафери. И он не был похож на человека, который готов был добровольно отдать невесть кому одну из самых могущественных реликвий этого мира — если она таковой являлась на самом деле. Боюсь, тут не помогут ни уговоры, ни значительная сумма денег, ни — Боже упаси! — угрозы. Сам же он не осмелится воспользоваться Жезлом по той простой причине, что ему запрещено вмешиваться в дела этого мира. Ведь он и пальцем не пошевелил, чтобы предотвратить войну Мастеров, которая унесла тысячи жизней и едва не превратила Варголез в безжизненную пустыню в будущем, которого теперь не случится. Он даже глазом не моргнул, когда в Сандоре объявилась Тень, выпустившая на волю сонм злокозненных духов. Он стоял в стороне и наблюдал.
Потому что он — Наблюдатель. И по большому счету ему плевать, что произойдет с этим миром. Пусть он даже исчезнет — Аведер Сафери успеет эвакуироваться, чтобы доложить о недоразумении тем, кто его послал в Патэприен.
Да, Жагридеру были известны многие тайны этого мира, но, думаю, не эта. И, пожалуй, он дорого заплатил бы, чтобы стать одним из ее немногочисленных хранителей. Но я решил приберечь эту бесценную информацию на крайний случай. Поэтому ответил просто и незатейливо:
— Сафери не уступит Жезл ни за какие деньги. По существу он его украл и хранит в тайне. И боюсь, незавидная участь ожидает того, кто заикнется при нем о реликвии, невольно уличив в краже.
— Думаю, так оно и будет на самом деле,— не стал спорить Жагридер.— Но это не объясняет того, почему вы решили обратиться именно ко мне? Чем Я могу вам помочь?
Я в общих чертах изложил суть своего замысла. И даже возгордился собой поняв, что смог удивить невозмутимого и готового ко всему Мастера Тысячи Лиц.
— Ты хочешь...— выпучил он глаза и посмотрел на Винеара: — Еще раз убеждаюсь в том, что твои друзья такие же безумцы, как и ты. Один Шторн Ганеги чего стоит. Но этот...— он снова уставился на меня.
— Я готов щедро заплатить,— сказал я, выдержав его пристальный взгляд.
— Меня не интересуют деньги.
— Я предлагаю вовсе мне золото... Ты ведь, наверняка, слышал об Источнике Силы?
Заинтересованность Жагридра была на лицо.
— И?
— Я могу провести тебя к одному из них. Тем более что далеко идти не придется.
— Он находится в Сандоре?— оживился Мастер Тысячи Лиц.— Я знал... Я давно уже ищу его...
И будешь искать еще лет двадцать. Найдешь, но все равно не сможешь к нему подобраться.
Мне стоило огромных усилий, чтобы не произнести это вслух. Вместо этого я сказал:
— Я готов отвести тебя к Источнику, если ты согласишься нам помочь.
Искушение...
Я знал, чем взять Жагридера. Поиски Источника в будущем едва не стоили ему рассудка и привели к потере Дара, а попутно обезобразили его лицо. После чего возобновились с новой силой в надежде вернуть утраченное и исправить приобретенное. Я же готов был снова переписать будущее, предложив предмет его поисков на блюдечке.
Кажется, это была достойная плата за участие в моей затее.
Но Жагридер колебался. Он недоверчиво посмотрел на Винеара. Тот кивнул и сказал:
— Источник существует на самом деле. Шторн Ганеги тому свидетель.
— Мне нужно подумать,— пробормотал Жагридер.
Я не стал спорить.
— Встретимся завтра и уже вчетвером обсудим, как быть дальше...
Из четверых заговорщиков никто, кроме меня, не излучал оптимизма по поводу предстоящего мероприятия. Винеар не скрывал своего скепсиса, Жагридер был задумчив, Мартис откровенно боялся.
— Вам легко говорить,— ворчал он.— Это ведь мне придется выполнить самую опасную работу.
— Подумаешь! Появился в хранилище, взял Жезл и исчез,— фыркнул Мастер Тысячи Лиц. На встречу он явился в облике сорокалетнего моряка, недавно прибывшего в Сандору. Голос у него на этот раз был хриплый, отшлифованный студеными ветрами моря Дитенгаар.
— Я не об этом. Как ты думаешь, на кого подумает Аведер Сафери, когда узнает о пропаже реликвии?
В этом он был прав: подозрение сразу же падет на Неуловимого вора.
— Тебе давно пора исчезнуть не только из Сандоры, но и из Варголеза. Король все еще жаждет лично познакомиться с человеком, проникшим в его сокровищницу,— напомнил ему Жагридер.— Если хочешь, я помогу тебе сесть на корабль, идущий в Кухаль.
