Я- Осень

— Ну что, сдаётесь?

Динка по сторонам смотрит. Встаёт. Если все не знают, говорит она. За всех, но от своего лица.

— Я не могу определить.

— Так и думал, тогда продолжим...

Тут я вскакиваю.

— Синий змей с красными глазами и зелёной чешуёй, кусающий свой хвост на круглом щите серого цвета эмблема в центре — раскрытый веер.

Недоумённый гомон. И мёртвая тишина от поднятой руки учителя. И так уже вижу — это его герб, но не все поражения любят признавать.

— Совершенно верно! Как вас зовут?

— Осень... Ертгард Осень.

— Осень Ертгард, — зачем-то повторяет он, — Не думал, что кто-то помнит гербы и знамёна земель, принадлежащие сейчас Океану Мёртвых.

— Никогда такого герба не видела, — разумеется, Динка, — хотя, много где была.

— Тут не бывать, тут читать надо.

— Я много читаю.

— Всего прочесть не возможно. Читала про гербы, зовущиеся Мёртвыми Змеями?

— Так они же мёртвые!

— Кроме одного. Мой герб единственный принадлежит ещё живому роду Мёртвых Змей.

Опять очень тихо становится. На меня смотрит.

— Блестяще Осень. Ертгард Осень, после урока немедленно сообщу о вас Верховному. Таких людей нельзя упускать из виду.

— Она её и так знает! — обиженно встревает Динка.

— Значит, будет помнить ещё лучше.

— А её герб по имени можете определить?

— Тут и определять нечего. У неё пока герба нет.

— Как узнали?

— Очень просто. Если кто-то хоть раз читал 'Списки имён к гербовым правилам', тот никогда девочку Ертгард не назовёт. Это мужское имя. Имени Осень в этих списках просто нет.

— Но была же...

— Была. Единственная и неповторимая. Она приучила всех так себя звать. Ей имя при рождении данное не нравилось.... Кстати, какое оно?

— Роза.... Совсем по-дурацки, — бурчит из-под носа Динка, — Но она-то никого не приучала. Её всегда так звали.

— Значит, вторая Ертгард появилась. Ста лет с рождения первой не прошло.

— Да, чуть не забыла. Попалась тут книжечка с погибшего материка. Сборник занимательных задач и теорем. Книга в плохом состоянии, но самое занимательное для тебя переписали. Вот, возьми. Решишь — принеси посмотреть.

Листаю. Почти всё простое. Да и с остальным вроде, понятно всё.

— Сколько у меня времени?

— Сколько угодно. Я посмотрела, там кое-что по-настоящему сложно. Даже не знаю, справишься ли.

И смотрит хитренько-хитренько.

Это кто не справится? Я?

Принесла через два дня. Могла бы и раньше, но Госпожа уезжала.

— Вот. Тут все решения.

— Да? И задачи номер тридцать шесть?

— Там все решения есть. И тридцать шестой, и сорок первой, и пятидесятой.

— А с ней что не так?

Пожимаю плечами.

— Да так всё. Времени на неё больше всего ушло просто.

— Тридцать шестая сложной была?

— Не очень.

Находит, где решение. Читает довольно долго. Сначала с излюбленной ухмылкой, постепенно становясь всё серьёзнее. Даже перо взяла, словно поправить хочет. Но так ничего и не написала.

— Хм. На первый взгляд, всё верно.

— Верно. Я ручаюсь.

— Ручается она. Я пошутить хотела. Всё, что тебе дала, на самом деле из старых книг. Только тридцать шестая решения не имеет. Вернее, его больше трёхсот лет ищут. И всё без толку. А она просто не знала, что решения нет. Это не из школьных книг.

Я не настолько глубоко в высшей математике разбираюсь. По молодости пыталась решить. Сразу не получилось, и стало не интересно. А ты...

Понимаешь ли, насколько глубоко ты постигла то, что другие к старости освоить не могут.

— Так вы хотите сказать это задача? Мне попадались упоминания о ней в ваших книгах. Хотела уже текст попросить.

— Вот, получила. Отправлю в столицу. Что они скажут?

— После того, что уже про меня знают?

Обе смеёмся.

— Опять решат, я их разыгрываю. Нашла книгу с решениями, и дразню учёных мужей — вон вас сколько, а не в состоянии разобраться, с чем девочка с лёгкостью справилась. А потому...

— Не следует ли вам сократить количество отпускаемых денег?

— Ха-ха. Они, скорее всего, именно так и подумают. Знаешь один из приработков людей, считающих хорошо? Гороскопы составлять. Неглупые люди верят, будто звёзды, планеты да кометы влияют на них.

— Знаю. Даже умею немного. Тоже вид игры с цифрами, где неверны изначальные условия. Динке гороскоп составила.

— Она показывала. Вас же этому не учили.

— Я сама разобралась. У вас тут есть книги... Смешно было. Жаркому гороскоп для смеха составила. Поразило, получилось, помрёт в возрасте тринадцати лет.

— Что-то давно не видела его.

— Хозяйка закормила вкусненьким. По лестницам ходить не может совсем. Только по нашему двору и ходит иногда. На руках больше не носят. Тяжёлый слишком стал.

Глава 2.

Не замечать можно по-разному: пришёл к человеку, а рядом с ним кошка сидит, она не помешает сказать, что хотел, и уйти. Кошка всё равно существо бессловесное, ничего не поймёт и не скажет.

Можно и как Госпожа Кэретта: тоже слова не скажет, в твою сторону не взглянет, на сразу почувствуешь — ей омерзительно находится не то, что с тобой рядом, а даже в одном помещении. При том, говорить будет всё, что собиралась, слышит, кроме Дины её ещё или нет — неважно.

Не задумывалась никогда, почему она нас всех так не любит. Даже в нашей части крепости никогда на моей памяти не была. Чем-то мы ей все не нравимся, хотя к Динке хорошо относится.

Из нас тоже в части крепости Кэретты никто, кроме Динки, никогда не был. Она там даже ночует иногда. Нам рассказывала, Младшая Кэретта много раз хотела прийти посмотреть, как у нас тут. И не приходила от страха пред грозной матушкой, даже когда та в отъезде была. На её месте, я бы тоже боялась.

Но Динка не прекращала попыток. Тем более, сына Кэретты, Яграна, последнее время видим всё чаще и чаще. Он постоянно за Динкой таскается, до материнских запретов дел нет. Вот только я заметила, он никогда не разговаривал ни с одной из Линки. Даже в их сторону пытался не смотреть, хотя они обе старались ему на глаза попасться. Сама Динка отношения к сёстрам ни в чём не изменила. Так же частенько вместе проказничают.

— Чему ты их учишь?

— Чему считаю нужным! Своих учи, а что с моими будет — не твоё дело!

— Моими? — Кэретта даже наклоняется вперёд, будто не расслышала, — Моими, в смысле, твоими значит уже? Я не ослышалась?

— Нет! — сказано негромко, но таким тоном — будь я на месте Кэретты, тут же развернулася бы и ушла.

— Мне уже много раз докладывали, ты ко всем относишься, будто они тебе ровня. К иным даже лучше, чем к своей дочери! Каких-то там незаконнорожденных, а то и вовсе дочерей скотников с принцессой ровняешь! Ещё и Ягран стал на этих дочерей шлюх заглядываться.

— Ну, так самое время. Девочки-то мои хоть куда, — усмехается, я вижу, Кэретта разозлена очень сильно, Дина же пока старается свести дело к шутке, — Есть тут и правда пара дочерей проституток. Правда, я уже забыла, кто именно. Но если твой захочет жениться именно на такой, поверь, я возражать не буду.

Кэретта напоминает раскалённый кусок металла, до того зла.

— У тебя совсем от растворов да испарений мозги работать перестали?

— У меня-то нет, а вот насчёт тебя уже не уверена!

— Они тебе не ровня! Я не предлагаю их на улицу выкинуть — половину первой же ночью зарежут, другая вернётся к работе своих матерей, чему признаться, я была бы весьма рада. Земель у нас предостаточно! Убери их отсюда! Всех до единой! Видеть их больше не могу!

— Неужто Ягран в кого-то уже влюбился? Кстати, никого из них не зарежут. Это скорее, они полгорода вырежут. От обиды. И твой сынуля первым им помогать возьмётся. Или ты мне предлагаешь тут бордель открыть для одного посетителя? Мне тоже, знаешь ли, докладывают, о чём в твоей части замка шепчутся.

— В таком качестве я бы их здесь ещё стерпела.

— У себя такое заведение открывай. То-то я замечать стала, в крепости молоденьких служанок прибавилось. Иные ну очень уж молоды.

— Теперь я скажу: это не твоё дело!

— После того, что ты мне сейчас наговорила? Боюсь, что теперь уже моё! — Я, конечно, знаю, ты старых кодексов начиталась, и с их почитателями общаешься постоянно. Мне кто там выше кого дела ни малейшего нет. Но если тебе так это всё нравится, то кое-кто из здесь находящихся девочек тебе и твоим дочерям более чем ровня.

— Ровно одна.

— А кое-кто, в таком случае, может считаться и повыше.

— Что это значит?

— Ты же умная. Не догадываешься?

Кэретта молчит.

— Говорить не хочешь? Ну, так я скажу то, о чём ты не хуже меня знаешь. Не спорю, по тем же старым законам незаконнорожденные имеют кое-какие права. При этом незаконнорожденный сын по чести и достоинству всегда выше незаконнорожденной дочери. То же относится и к их потомству даже, если они вступят в законный брак.

Любишь кичиться положением и должностью. Не спорю, заслуженно. Но ты совсем уже на небо забралась. Незаконнорожденные ей уже не ровня! Забыла, нашу мать вообще на обочине дороги нашли. Всё, что у нас теперь есть её огнём и клинком добыто.

У тебя гордость в чванство уже переросла. Ты словно забыла — по старым законам, Линк выше тебя, хотя ты и старше. И его дочери всегда выше твоих, без разницы, сколько им лет на самом деле. Если совсем память отшибла — единственный законнорожденный Еггт на свете — это я.

Совсем забывать стала, сколько раз нам мать говорила на дела человека смотреть, а не на его происхождение. Как же живуча эта зараза! Трёх лет со смерти матери не прошло, а уже до тебя добралась. Да и другие, смотрю, всеми правдами и неправдами гербами стараются обзавестись. Забываться ты, Кэр, стала!

— Да стала! Про то, что с тобой спорить невозможно!

— Потому что я права, а ты нет! Это всё по данному вопросу. Как всё было, так и останется.

— Смотри, не пожалей.

— Кэр, напоминаю, я лучший врач на свете. И если кто-то из девочек заболеет или умрёт, то лично разбираться буду. И если узнаю, что причина не естественна — тот, кто это сделал очень сильно пожалеет.

— Теперь ты уже забываться стала! Я терпеть твоих девчонок не могу, это правда. Но с детьми не воюю...

— Это тоже правда, — заканчивает Дина.

Казначей уходит. Дина устало откидывается в кресле. Некоторое время сидит, прикрыв глаза рукой. Другая рука сжимается и разжимается в кулак. Я осторожно закрываю книгу, собираясь уходить. И так уже много лишнего сегодня наслушалась.

— Осень! — неожиданно командует, словно обращаясь к солдату, — Встань вон там, — неопределённо машет рукой.

— Здесь?

Только теперь посмотрела.

— Повернись. Так. Теперь ещё. Лицом ко мне!

Пристально и одновременно, устало смотрит.

— Подросла... Значит так! Если кто, без разницы Ягран или солдат, полезет, а ты будешь против... Можешь просто сказать: 'Госпожа тебе яйца вырвет, и скажет, так и было'. Если не поверит, то так и сделаю.

Глава 3.

В том году дело было. Как раз, в первый день лета. Сама ведь решила, в этот день родилась. В День Рождения всегда подарки дарят. Младшим — игрушки, сладости, тем, кто постарше — платье новое, почти взрослым — украшения. Мне даже обидно немного было, когда вместо сладостей платье получила. Очень уж сладкое люблю. Даже несколько раз помогала Динке перед праздниками обчищать кухню Кэретты. Нас-то угощали не хуже, но сладкого много не бывает. Да и чужое всегда вкуснее. Я неправду говорила, что в части крепости Кэретты никогда не бывала. Была, только меня туда не звала никто. Страшновато было, хотя Динка там всё знала, и утащенное потом разделила честно.

Платье тоже хорошее. В похожем я видела самую красивую девочку из известных мне — Кэретту Младшую. Правда, только издали, но Динка говорит, она на свою маму характером совсем не похожа.

И в этот раз платье получила. Красивое! И ещё кошель кожаный. Развязала — монеты. Серебряные, даже несколько золотых. Сказали, могу пересчитать, и должна расписаться в получении. Деньги не игрушки. Пересчитывать не стала. Сумму запомнила.

У себя всё-таки проверила. Столько и оказалось. А я даже и не знаю, много это или мало? Денег в руках не держала, никогда ни за что не платила. Да и из крепости выбиралась только вместе со всеми на парады в честь побед.

С другой стороны, раз мне деньги подарили, значит, совсем взрослой считают. Неожиданно, захотелось столицу посмотреть. По сути, только по планам, да макету город и знаю. Да и то, непонятно, что уже есть, а что ещё только хотят построить.

Только пустят ли? Динка, да и другие частенько ездят куда-то верхом. Я умею, но дадут ли мне коня взять? Одна-то я никуда ходить не люблю. Но день-то сегодня какой! Раз в год же такой бывает. Кошель на пояс повесила, пошла, побродить по крепости. Может, что и придумаю.

У конюшни шумно. Динка явно куда-то собирается. Чуть в сторонке у коновязи осёдланный конь старшей Линки — Динни. Она рядом стоит. Слегка угрюмая — понятно почему, она соня ещё та, а Динка её рано подняла.

Мимо пройти? Но ведь такая возможность.... Иду куда медленнее, чем обычно.

— Привет! — окликает Динни, — Что угрюмая такая?

Кто бы говорил.

— Доброго. Куда собираетесь?

— На ярмарку. Сегодня первая летняя открывается.

Была-не-была!

— А с вами можно?

— Не знаю, сейчас у Дины спрошу.

Она такая. Ни за что отвечать не любит, предпочитает на других перекладывать.

— Осень с нами хочет.

— С чего это? — безо всякого выражения. Мгновения, кажущиеся мне бесконечными, и на лице появляется понимание, — Ах да, День Рождения же у тебя! Поздравляю! Можно, конечно.

Поворачивается к конюшне и как гаркнет:

— Седлайте ещё одного коня! Выберите поспокойнее.

Отойдя на шаг рассматривает меня.

— Так не пойдёт! Иди к себе, и меч возьми.

— Зачем?

— Затем. Нас видели и знают, кто мы и откуда. Тебя впервые в городе увидят. И не должны подумать, раз ты без меча, но с нами, то какая-нибудь служанка. Раз с нами, значит одна из нас.

Меч взять? Всего-то?

— Куда поедем? — спрашивает у Динки Эрия. Она кажется мне совсем взрослой. Меня, да и ещё многих совсем не замечает. Не из спеси. Хочет казаться старше, чем есть, и не обращать внимание на возню маленьких детей. Про неё говорят, раньше она в Башне госпожи сидела даже больше, чем я сейчас. Когда Госпожа идёт в больничную часть крепости, Эрия всегда с ней. Это я сама видела.

— Травли в этом году не будет, — если Динка говорит, не слышать её невозможно.

— Госпоже они не нравятся, — замечает Эрия, — она мне сама сказала, я слишком много крови видела.

— Угу. И сейчас занята те, что успешно её проливает, — на мгновение задумывается, — Эй, Осень, а ты куда бы хотела поехать?

— Не знаю. Я там не была никогда.

Уже давно вокруг крепости большая стройка идёт — сооружают новую линию укреплений из низких пятиугольных башен, острым углом к противнику. На готовые уже перетаскивают с башен и стен, пушки. Ров новый пред укреплениями копают, будто старый маленький. Говорили даже, ни в одной другой крепости такого широкого нет, но я в других крепостях не бывала.