Я- Осень

Потом много всего было. Другом Чёрной Змеи Рэдрия так и не стала. Но Змеи никому и ничего не забывают.

Рэдрии предлагали сменить фамилию. Дома Хортов, предавшего Дину и чуть не погубившего её детей, к тому времени уже не существовало. Им раньше служила Рэдрия. В их дом была принята. Имя этого дома носит и теперь.

— Нет уж, я останусь Хорт. Ни их титулов, ни имущества мне не надо. Напоминание мне о собственном позоре.

Она лет на пятнадцать старше Чёрной Змеи. Великой Дины уже нет.

Совершенно седая старуха с изрезанными глубокими морщинами и обезображенным жутким шрамом лицом. Старуха со злыми молодыми глазами и фигурой девушки. Такой её знаю я.

Вижу редко. Мне начинает казаться, это бешеный взгляд постепенно затухает. Иногда бывают вспышки. Уговорили её как-то раз показать старые приёмы. Я смотрела. Думала, фехтую неплохо. Ошибалась. Рэдрия убила бы меня одним движением клинка. Динка тоже смотрела хмуро.

Потом её знаменитый двойной топор принесли. Уже не для боя. Покрасоваться.

Госпожа тоже смотрела. И первой рванула клинок из ножен для салюта. По большому счёту, если бы не Рэдрия, никого бы из нас здесь не было. И Госпожи в первую очередь.

Старуха поворачивается кругом, подняв топор и щит. Грохот стоит невообразимый. Орут кто во что горазд. И она смеётся. Смеётся от счастья.

— До чего же она красивая! — восторженно шепчет Динка.

* * *

Сижу и сладости ем. Заняться больше нечем. Пусть, говорят от этого толстеют. Меня в деревне нашли, там, я слышала, красивыми считаются как раз, полные. Но я в Замке живу. Благородные, и все, кто им подражают, образцами красоты считают высоких худышек. С ростом у меня неплохо, вроде, тем более, я ещё расту. Потому и ем много. А за 'толстуху' и в глаз дать могу. Последнее время напрямую дразниться перестали. Более утончённо друг дружку поддевать стали.

Госпожа смеётся: 'Растут девочки. Охрану вашей части усилить? Бесполезно, впрочем. Солдат-евнухов у меня нет, да и вы все сообразительные. Захотите удрать к кому — всё равно удерёте. Будто я молодой не была, и чего-то не знаю...'

Линки меня сторониться стали. С Эрией никогда и не дружила особо. Все знают, с какой лёгкостью я убиваю. Ведь не было боя. Кинжалом в спину. Не говорят, но знаю, считают такое недопустимым. Считают себя воинами, но не убийцами. Словно не понимают, успей он Динку... Если не станет дочери, зачем Госпоже её окружение? Лишних людей в Замке нет, все нужны для чего-то. Хозяек в Замке две. Линк только числится. От блеска голубых камней никто не ждёт хорошего. Только Динка болтает по-прежнему, но она умеет бывать в десятках мест одновременно. Я же — вовсе нет.

Да и не охота нигде бывать. В книгах почти всё есть. Стоит же выбраться куда-то — опять за кинжал браться придётся.

— Ой, а ты и правда Осень на самом деле? — и не заметила, как дочь казначея подошла. Динка рядом. Кто же кого ко мне притащил?

Мне Младшая Кэр не нравится, но на расстоянии, так сказать. Ни хорошего, ни плохого ни я, ни кто-нибудь вообще, от неё не видел. Вот только служанки всё шепчутся, какая младшая госпожа красивая. Младшая госпожа то, да младшая госпожа сё. Больше только про её брата болтают.

Динку младшей госпожой не зовут никогда. За глаза — только по имени, или второй госпожой, как ещё недавно звали её маму. Теперь та первая.

— Привыкла, что меня все так зовут, — глухо и безо всякого выражения отвечаю.

По происхождению такая же, как Динка. Про нас многие шепчутся 'ведут себя словно благородным ровня'. Динка смеётся. По сути, её от остальных по доспехам только и отличишь. Но доспехи-то не всегда носят.

Вот на её сестру глянь, и сразу ясно становится: ей мы не ровня. Это не Динка. Они рядом — словно госпожа и телохранитель. Причём, неважно, как одеты. Пусть у Динки сейчас даже ножа нет — чувствуется привычная опасность. Особенно, рядом с сестрой. Если не знать — родства и не заподозришь.

Или же другое. Мать одной никогда не возражала, чтобы дочь ей подражала. Мать же другой всеми силами стремилась создать из дочери нечто, совсем на неё не похожее.

— Нет, а ты сама?

— Когда-то меня звали по-другому, но я не помню.

— Я не знала, извини.

— Это её дядя так назвал, — Динка тут как тут, хотя и так не уходила, — нашёл бы вдругое время, была бы Летом. Или Зимой.

— Ле-то. Я, кажется, знаю девочку, кого так зовут. Помнишь, той зимой были в городской усадьбе, где на входе статуи бодронских богов. Только она маленькая совсем.

— Помню-помню, из городского совета, в смысле, отец Лето. Он чуть ли не больше всех денег на постройку укреплений дал. У Лето той старшие сёстры есть. Помнишь их? Им как раз женихов пора подбирать. Вот и набивал им цену...

— Ягран с нами не ездил.

— Он-то здесь причём? Ему тётя уже такую цену набила — предложи Император кого из своих родственниц, и то думать будет, достаточно для любимчика хороша. Нет, он всем знакомым показать хотел, насколько важен, Верховный его посетил. Женихи теперь требуются познатнее и побогаче.

Осторожно оглядываюсь по сторонам, рассчитывая найти предлог и уйти куда-нибудь. Динки, несмотря на небольшой рост, временами слишком уж много.

— Я вообще-то, с Осенью поговорить хотела, — голоса не повышает, но Динка замолкает на полуслове. На моей памяти — впервые. Если она говорит, то слушают все.

— Так говори, я, что запрещаю?

— Правду говорят, ты считаешь лучше всех и вообще, в математике разбираешься?

— Наверное.

— Мама говорила, Верховный над ней подшутила, показав серьёзное математическое сочинение, якобы написанное тобой.

— Ага. Я тоже видела, только ничего не поняла, — тут, как мне кажется, она привирает. Пусть тех книг, что я, она не читает, но считает достаточно быстро. Да и в баллистике разбирается. Просто, изображать этакую простую девушку, любит. Вчитываться не любит, не интересуется тем, что нельзя сразу в деле применить.

— Я поняла, и даже удивилась, почему никто раньше такого не придумал.

— Мне показалось, там должна быть ещё одна часть. Вот и взялась.

— Сама? Никто не помогал.

— Ну да.

Стала про написанное спрашивать. Тут уже я удивилась. Знания серьёзные. Учит свою дочь казначей не хуже, чем Верховный нас. Хотя, сама казначей считать должна просто прекрасно. Все просто говорят, казначей не учит дочерей многому из того, что умеет сама. Слышала, как говорила, всю жизнь занимается не тем, чем хотела. Правда, я не знаю, о чём она в детстве мечтала.

Таких глубоких познаний от Младшей Кэретты не ожидала.

Она, похоже, тоже. Подозревала очередную шуточку Верховного. Надо признать, иные её шуточки кажутся смешными только ей самой.

Казначей пыталась выговаривать, если про её выходки враги узнают, могут решить, их время пришло. На что ответ был всегда один 'этой войны не избежать всё равно'.

— А ты, похоже, не злая. Просто колючая, как ёжик.

— Почему я злой должна быть?

— Мама написала, после покушения, чтобы подальше от тебя держалась. А мне, наоборот, интересно стало. Да и Дине ты нравишься. Вот маме — не очень.

— Я не 'ведьма', чтобы всем нравиться.

— 'Ведьма' она золотая. Тётя говорит, ты ценнее любого золота.

— А я вообще, бесценная! — смеясь встревает Динка.

— Смотря для кого. Кто-то считает, будет лучше, если тебя не станет.

— Пожалуй, того, кто так считает, может не стать гораздо раньше, нежели меня.

— И ты знаешь, кто это?

— Ха! Сильно к югу отсюда это почти каждый второй, а за Линией так и каждый первый.

— Всех не поубиваешь, — говорит Младшая Кэр, совершенно таким же голосом, что и казначей.

— Но я всё равно попробую!

— Понятно, почему тебя зовут Маленькое Чудовище, — замечает Кэретта.

Глава 4.

Что-то страшновато стало. Писали о победе. Но Дину с коня телохранители снимают. Кэретта стоит рядом, просто жутко поводя маской по сторонам. Рэндэрд сам с коня слез, но я вижу — голова перевязана.

Только когда вслед за ними во двор влетает Динка, и резко воткнув в землю парадное материнское знамя, соскакивает и бросается к ней на шею, хохоча. А та вертится и смеётся совсем, как дочь. У всех у них за спинами — боевые знамёна.

Только тогда поняла — всё! Война на самом деле, выиграна!

Кэретта тоже смеётся. Повесив клевец на пояс, вертит головой по сторонам. Вспоминается высказывание Динки 'Она видит. Но, не как человек'. Часто добавляет. 'И мыслит тоже по-другому'.

Маска поворачивается в мою сторону. На мгновение, улыбка пропадает с лица. Кого она хочет видеть? Дочь? Сына? Так они ещё и не знают о поднятом флаге над башней. Если не спят ещё.

Казначей снова смеётся. Тычет в меня пальцем.

— Эй ты! Осень, если не забыла? Сюда иди!

Обеим Динам, генералу и телохранителям просто не до меня. Спускаюсь вниз. Страшновато! Кэретта меня, как и всех, не любит, мягко говоря. Но рядом с грозной сестрой и Динкой, вряд ли мне что-то плохое сделает. Тем более, она и раньше только ругалась, но не навредила никому и никогда.

Останавливаюсь пред ней.

Миг!

И казначей кружится подхватив меня на руки, как мать с Динкой, хохоча просто безудержно.

— Эй, Кэр! Поставь девочку, а то уронишь!

Ставит, потом неожиданно целует меня в лоб. Смеётся. Вертится уже сама, хотя и в тяжеленых латах.

— Генерал! Как ты там говорил?

'На полях, где шли бои когда-то

Где гремела грозная броня

Строят мир бывалые солдаты

Наступает мирная весна!'

Продолжает вертеться, снова завизжав. У её клевца гранёная часть — прямая. Сорвав с пояса, отправляет оружие в полёт. То втыкается в один из столбов. Я бы вряд ли вытащила.

— Канцлер... — как-то неожиданно странным и незнакомым словом обращается к ней генерал.

— Что, Рэдд? А плевать на всё!!! Я с детских лет мечтала эту тварь убить! И всё!!! Понимаешь, всё!!!! Жаль, не я ему башку раскроила! Но ведь всё!!! Вы понимаете?

— Угу! Куда уж понятнее! — смеётся старшая Дина, — Ты одну из моих девчонок расцеловала, а я раньше думала, прирезать ты хочешь их.

— Да за что их резать? Таких красивых и молодых! Дурные, правда, но сами такими были!

— Я умная!

— Сестра, ты за словами-то при Осени следи! Она и обидеться может!

— Самой-то мне какое дело до чьих-то обид? Я, если на забыла, кое— на кого из обиженных в атаки ходила. И клевец не в бревно всаживала!

— А то, думаешь, я не помню! Но с ней в бою тебе сходиться не придётся.

— Да поняла я это уже! Дурные твои девчонки, но мне с ними воевать не придётся. Пусть тут живут и с ума сходят по мере способностей. Я больше на них шипеть не буду. Если сладости перестанут воровать, что столько уже раз было!

Динка смеётся.

— А ты нас так ни одного раза и не поймала!

— Ага! А ты не забывай, я ведь, и убить могу!

— А то я не знаю!

— А раз знаешь, тащи завтра к вечеру ко мне весь свой цветник. Войну моей жизни выиграли! Отметим уж!

Госпожа угрюма.

— Смотри, Кэр, если у кого-то из девчонок потом будет что-то, кроме похмелья... Пожалеешь!

М-дя. Драться с мечом и щитом меня учили. Сражаться пикой тоже. Почти с любым оружием могу, только ружья со стороны видела. В тот раз Динка мне пострелять не дала. Но я кое-какие выводы сделала. Сходила в крепостную кузницу, нам уже объяснили, мы, как приравненные к младшим офицерам, можем там оружие и доспехи за свои средства заказать. Описание кирасы Динки узнали. Они же и делали. Цену без украшений назвали тоже. У меня почти столько подарочных денег и скопилось. Младший мастер явно играл. Я где-то ещё вижу, как мне врут. Мастер-то лет на пять меня старше, не больше. Старший подошёл. Плохо его знаю, ровесник самой Чёрной Змеи. Младший сразу сбежал.

Старший подошёл, расспросил о кирасе, задав вопросов раз в десять меньше.

— Сделаем. Боевую. Как у неё. Вот о цене... Сама броня столько-вот стоит, но у неё... Сама же знаешь, деньги там не считают. Я могу любые украшения сделать, но будет сильно дороже. Или потом можешь где заказать...

— Мне броня нужна. Боевая. Не красота.

— Первая с этим сюда пришла... Другие... За украшениями приходили. Сама правила знаешь. Цену я назвал, при оплате сразу, — когда за работой прийти, знаешь тоже.

Я достаю кошелёк. На кирасу точно хватит. Рада, как дура. Кроме, как в этом кошельке, других денег у меня нет. Отсчитываю монеты.

— Вот. Потом, можно и шлем из такой же стали.

Мастер хохочет.

— Так он у тебя и так есть! Последнюю партию как раз вам отправляли. Из этой же стали. Или не получила?

— Не мерила.

Смеётся.

— Ну да, там же размеры более стандартные!

— Насколько я знаю, кирасы нового типа проверяют отстрелом. При приёмке, я позову часового, и он стрелять будет. Не против?

— Да пусть! Я за свою работу ручаюсь. Да уж, умеет Госпожа молодых змеек набирать!

* * *

Мне поэтому разговор о кирасе и вспомнился. Отличная! Пули тех ружей, что видела, не берут. Где-то что-то непонятное опасно. Как-то все причастны. В общем, скажи такое госпожа мне, я бы и с оружием в руках и этой кирасе ушла бы в глухую защиту. Слишком страшно!

Казначей вертится снова. Смеётся.

У меня после того года обострилось чувство опасности. Тут оно спит.

— А как насчёт неожиданных беременностей?

Вот тут чувство опасности проснулось и с сонной добродушностью мяукнуло. Мол, я здесь, но ни за что не отвечаю.

Госпожа шагает. Чуть не падает, скривив лицо. Телохранители рядом.

— Так! Рэдд! Бери и тащи! Не надорвёшься, хоть и раненый.

Угу. Не надорвётся, хоть и раненый. В нём её четыре будет, да и я уже сравнялась, пожалуй.

Идёт с ней на руках. Не к той двери.

Кэретте смешно.

— Так! Осень! Веди. Сильно же Рэдд, тебе по голове настучали!

— Поставь-ка вон тут. Не бойся, не стеклянная. Что-часто стали вы мне попадаться. С вот так мозгами отшибленными. Симптомы одни и те же. Двигательные и прочие функции не нарушены, если дополнительно что-то не отрезано. Дыхание, пульс — нормальные. Соображать — все соображаете, навыки, каким положено к возрасту есть, сохранились. Иногда, даже лучше стали. Язык помните, разговор поддержать можете. Но знать не знаете, кто вы и откуда, какой сейчас день, год и эпоха. Причём, не знаете на самом деле. Я уж одного, убийцу из таких по-всякому спрашивала, — злобно смеётся, — не знал, действительно, всё выложил. Кроме этого, и почему убивал. В дурь — 'Мне господь внушил я с бодуна не поверю!'

Итог подводя: двадцать шестой случай из тех, что сама диагностировала. Осень, к тебе это тоже относится. К Эрии ещё... Теперь ты, Рэдд...

Странный взгляд генерала я замечаю. Но чаще говорю, чем молчу. Да и тут, страх, а не угроза. Не сразу, но быстро в голове укладывается.

Это Рэндэрд-то Госпожи испугался? Её друг с раннего детства?

Какой раз за сегодня удивляться приходится.

* * *

Иду рядом с Динкой. В крепость казначея. Ещё недавно волновалась бы страшно. Сейчас всё как-то по-другому видится. Выцеживает сквозь зубы.

— Рэдрию убили.