— За мной! — скомандовал капитан Глантэн двум матросам и перепрыгнул на опасно накренившуюся палубу своего тонущего фрегата.
— Ваш капитан решил разделить участь своего корабля? — удивлённо произнёс плененный Таисой лютецкий офицер. — Очень благородно! Но зачем он позвал с собой матросов?
— Потому что сам не сможет справиться, — пояснила Таиса.
— Не сможет сам утонуть?! — изумился лютенец. — Матросы будут ему помогать?!
Таиса хмыкнула, но не успела ответить, крюки с треском начали выдёргиваться из борта линкора, а у забитых глубоко лопались верёвки. Глантэн выскочил на палубу, прижимая к груди что-то завёрнутое в кусок ткани, за ним выскочили матросы с белыми шарами. Таиса усмехнулась и, шагнув к борту, приняла у капитана свёрток, а тот, подождав, когда с уже накренившейся палубы "Неустрашимого" уйдут матросы, отдал честь и покинул начавший тонуть корабль. Линкор закачался на волне, поднятой уходящим под воду фрегатом. А Таиса развернула ткань и подняла над головой пепельную статуэтку.
— Как это благородно! — произнёс лютенец и, глядя на непонятную фигурку, удивлённо спросил: — Что это?
— Божество, даровавшее нам победу! — торжественно произнёс Глантэн и скривился, он, как и многие, был ранен, и последние действия не прошли даром — у капитана открылось кровотечение. Лютенец, офицер линкора, один из немногих уцелевших из экипажа захваченного альбионцами корабля, с пониманием кивнул — моряки суеверный народ и к подобным талисманам относятся очень серьёзно, а в том, что фигурка странного зверя амулет корабля, лютенец не сомневался. И то, что именно этот талисман помог более слабому кораблю, вернее его экипажу, одержать победу над более сильным, приписывал именно наличию такого корабельного амулета. Этот лютенец и ещё с десяток моряков, после гибели большинства офицеров, сдались Таисе. Атака этого щуплого юноши, даже на фоне отчаянной храбрости остальных альбионцев, выглядела очень впечатляюще. Его не остановила половина абордажной команды, собравшаяся у мостика вокруг помощника капитана, этот паренёк сам положил всех и отказавшегося сдаться помощника, который, оставшись один, бросился на маленького альбионца, замахнувшись саблей. Этот уцелевший офицер линкора и ещё несколько лютенцев предпочли принять предложения этого лейтенанта — сдаться. Тем более что условия были весьма почётные: оружие офицеру оставили, пусть это и был кортик, клинок, скорее церемониальный, а не боевой, но всё же... Почётный плен лучше самой геройской смерти, тем более что о ней никто не узнает. К тому же войны как таковой между Альбионом и Лютецией не было, весьма возможно, что данный инцидент правительство может трактовать как самодеятельность адмирала, командующего эскадрой, а поскольку он погиб при невыясненных обстоятельствах, то крайними могут сделать тех, кто геройски погиб — выжившие оправдаются тем, что выполняли приказ.
"Неустрашимый" скрылся под водой, и не сумевший сдержать слёзы капитан Глантэн приказал убрать часть парусов. Эту команду было непросто выполнить, так как большинство матросов фрегата были ранены, впрочем, лютенцы им помогали. Лютецкие транспорты, те, что не смогли спастись бегством, сбились в кучу, там же были два повреждённых линкора.
— Они хотя и повреждены, но пушки сохранили, пусть они утратили возможность маневрирования, но как плавучие батареи довольно сильны, — утвердительно сказал капитан Глантэн и добавил: — Мы не сможем им противостоять, нас слишком мало осталось — чтоб маневрировать и вести огонь.
— Так почему мы остаемся? Почему бы нам не скрыться? — спросил Франо.
— Они-то не знают о нашем незавидном, даже бедственном, положении, — усмехнулся Глантэн и, показав на альбионский флаг, развивающийся над захваченным линкором, поморщившись, видно, ранение давало себя знать, продолжил: — Они видят, что корабль захвачен, следовательно, его пушки могут стрелять в бывших его товарищей, этакое психологическое давление, понятно?
Франо кивнул и занялся парусами, потому как в дрейф, подобно лютенцам, решили не ложиться. Таиса пошла к пушкам, чтоб хоть несколько из них приготовить к стрельбе, для создания видимости боеспособности корабля. Лютенец, сам артиллерийский офицер, составил ей компанию, наблюдая за действиями Таисы, которая с помощью трёх матросов заряжала пушки, спросил:
— Вы собираетесь вступить в бой?
— Ну что вы, только создать видимость того, что мы можем это сделать, — ответила Таиса и, усмехнувшись, показала на один из уцелевших малых боевых кораблей, приближающийся к захваченному линкору: — Хотя прицельно выстрелить из нескольких пушек я смогу. Хотите пари? Я собью мачту этому нахально себя ведущему кораблику. Лютенец недоверчиво покачал головой — расстояние было слишком велико, в сам корабль попасть ещё можно было, но вот сбить мачту... Таиса навела пушку и дёрнула за спусковую скобу — грохот выстрела и молчание альбионцев, вызванное этим выстрелом, сменилось восторженными криками. Ядро срезало грот-мачту брига у самой палубы!
— Это невозможно! — выдохнул лютенец, а подошедший Франо похлопал Таису по плечу:
— Что касается пушек, то для Талиаса невозможного нет!
Линкор с гордым именем "Разящая молния", захваченный альбионцами, преграждал путь лютенцам к Артарике двое суток, те, потеряв боевые корабли, не решались продолжать движение к Восточному континенту и на рассвете третьего дня взяли курс на восток. Такая вот была несуразность в названиях, чтоб попасть из Северного континента на Восточный, надо было плыть на запад. Капитан Глантэн отдал команду лечь в дрейф, давая отдых измученной команде. Для управления таким большим кораблём людей было мало, да и некоторые из них были ранены. Несколько тяжелораненых за эти двое суток умерли и были похоронены в море, Глантэн сам прочёл полагающуюся по этому случаю молитву, так как падре Иглоссон тоже погиб. К счастью, судовой врач уцелел и теперь пытался совместно с лютецким коллегой, тоже оставшимся в живых, лечить раненых, не делая разницы между своими и бывшими противниками. К Таисе, по обыкновению находящейся у пушек, пришёл прихрамывающий матрос и сообщил, что её хотят видеть в лазарете — лейтенант Доугберри очень плох и хочет попрощаться со своим товарищем.
Таиса смотрела на бледного лейтенанта-пехотинца: на его губах пузырилась кровь, видно было что он не жилец — рана была смертельной. Судовой врач постоял рядом и отошёл к другим раненым, он понимал, что ничем помочь не сможет уже потерявшему сознание Доугберри. Таиса воровато оглянулась и положила обе руки на забинтованную грудь своего товарища. С точки зрения медицины Доугберри был безнадёжен, но он был ещё живой! Значит, не всё потеряно! Таиса напряглась, и на лбу выступил пот, всё-таки такие действия требовали намного больше затрат, чем швыряние огненными шарами и коррекция траектории полёта ядер. К тому же нигде поблизости не было источника, а внутренний резерв Таисы ещё не восстановился после воздействия на аномальный переход. Таиса убрала руки, а Доугберри открыл глаза и хрипло произнёс:
— Прощай, Талиас, ты хороший друг, ты...
— Я рад это слышать и надеюсь это ещё раз услышать за кружечкой доброго эля, когда вернёмся в Норлум, — подмигнула Таиса и спросила, похлопав по перебинтованной груди Доугбери: — Как себя чувствуешь? Болит?
— Тай! Что ты делаешь? — воскликнул подошедший Франо, его тоже позвали, но он задержался.
— Да вот, хочу объяснить этому симулянту, что надо заняться делом. А он, видишь? Валяется, умирающего изображает.
Услышав такое заявление своего товарища, возмутившийся Доугберри даже сел на койке. Сделал он это очень резко и сразу испугался, малейшие движения у него вызывали боль, но прислушавшись к своим ощущениям, лейтенант растерянно сообщил:
— Не болит, совсем не болит!
— Не так резко, — остановила его Таиса и, опровергая саму себя, сказала: — Ты всё же ранен, поэтому будь осторожнее.
Увидев, что умирающий Доугберри передумал это делать и теперь сидит, к нему быстро подошли оба врача. Размотав бинт на груди, стали осматривать рану, при этом цокали языками и произносили малопонятные медицинские термины.
— А по-человечески нельзя? — спросил Доугберри, но на него спорящие лекари не обратили внимания.
— Бальзам! Заживляющий раны бальзам оказал такое благотворное действие! — говорил альбионец, лютенец возражал:
— Нет, коллега! Это микстура! Моя микстура дала такой результат! Она подстегнула резервы организма — и он чудесным образом исцелился!
Франо недоуменно переводил взгляд с одного доктора на другого, он сам видел, как пуля пробила грудь Доугберри, а сейчас рана выглядела так, словно пуля только задела, слегка чиркнув. Такого эффекта никакое лечение не могло дать! К тому же он видел, как Таиса убирала руки с груди Доугберри. А она, заметив этот взгляд, кивнула в сторону палубы, сказав Доугберри:
— Когда наши костоправы закончат над тобой измываться, поднимайся на палубу. Из офицеров в строю остались только мы с Лео, да ещё капитан, но он ранен. Хоть и легко, но ему тяжело долго находиться на мостике, так что давай, мы ждём тебя.
Поднявшись на палубу, Таиса в сопровождении Франо прошла на нос, там облокотившись о фальшборт, посмотрела на Лео, словно приглашая его начать разговор. Тот немного помявшись, выпалил, словно бросаясь в воду:
— Я видел!
Таиса повернулась к товарищу и удивлённо подняла бровь:
— И что?
— Я видел, как пуля попала в грудь Доугберри! Это было прямое попадание, и рана была большая, сейчас же она, словно его только чиркнуло! Я видел, как ты держал руки на его груди. А когда мы шли на абордаж, ты выстрелил из незаряженной пушки!
— Если я выстрелил, то пушка была заряжена, иначе я бы не смог этого сделать, — мягко возразила Таиса. Но Франо с прежним пылом продолжил:
— Анжелина мне рассказала свой сон! Там была та девушка — Сишта, откуда Анжелина может её знать? Там был ты, но почему-то ты был девушкой! И потом, ваши отношения... Нет не подумай, я не ревную, но почему-то Анжелина относится к тебе как к близкой подруге! Я не могу понять, почему так!
— Всё же ревнуешь, — улыбнулась Таиса, — что ж, Анжелина тебе много рассказала, хотя и не всё. Думаю, что и остальное она тебе рано или поздно расскажет. Понимаешь, Лео, я не мужчина, я — женщина.
— А?! — Реакция Франо была вполне ожидаема для Таисы, она усмехнулась и повторила:
— Да, Лео, я женщина, вот так-то. Анжелина об этом знает, отсюда её отношение ко мне, согласись, девушка девушке может рассказать гораздо больше чем парню.
Франо смотрел на Таису и пытался осмыслить то, что она сказала. Он помотал головой и растерянно сказал:
— А пушки? Ты же стреляешь как никто другой, да и фехтование... Не может быть!
— Лео, тебе продемонстрировать признаки, присущие только девушкам, или ты как джентльмен поверишь мне на слово? Опять же, если я это сделаю, то ревновать теперь будет Анжелина. Ты, только что став её женихом, заставляешь раздеваться других девушек? — Таиса с улыбкой смотрела на ставшего красным друга и также мягко продолжила: — Я надеюсь, что мою тайну ты сохранишь и не будешь об этом никому рассказывать.
Франо закивал и уже собрался что-то сказать, как раздался крик матроса с марса:
— Паруса на горизонте!
— Свистать всех наверх! К бою! — скомандовал Глантэн, появившийся на мостике.
Таиса, посмотрев в ту сторону, сказала:
— Пожалуй, воевать нам не придётся
Подтверждая её слова, через некоторое время матрос, видно разглядев флаги на кораблях, закричал снова:
— Это наши! Наши!
— Эскадра адмирала Франо, — утвердительно сказал подошедший к друзьям, так и не сменившим место своего пребывания, капитан Глантэн. Эскадра, сопровождавшая транспорты с войсками, легла в дрейф, там видели, что линкор лютецкий, но флаг на нём альбионский. С флагманского корабля подошла шлюпка, и мичман, прибывший на ней, пригласил всех офицеров к адмиралу. Ещё несколько шлюпок с призовой командой направились к "Разящей молнии" после того, как Глантэн рассказал мичману о сложившемся положении, и тот сообщил об этом на флагманский корабль, сделав это с помощью сигнальных флажков. На "Льве", флагманском корабле альбионской эскадры, уцелевших с "Неустрашимого" ждал более чем тёплый приём. Альбионская эскадра встретила разгромленную лютецкую и теперь, после официального рапорта Глантэна, на офицеров фрегата посыпались вопросы. Героем, естественно, была Таиса, её умением стрелять и мужеством в бою восхищались все, впрочем, рассказ Глантэна слушали не все, адмирал обнял Франо и спросил:
— Ты не ранен, сынок?
— Отец, меня даже не задело, хотя я несколько раз был на волоске от гибели, — ответил Франо и без всякой связи с предыдущими словами заявил: — А теперь я женюсь!
При этом лейтенант почему-то посмотрел на Таису, скромно стоящую рядом с Доугберри, тот тоже рассказывал о небывалом бое "Неустрашимого". Адмирал, проследивший взгляд сына, удивлённо спросил:
— На ком?!
Таиса, которая слышала разговор отца с сыном, улыбнулась:
— Не на мне же, невеста Лео — Анжелина Аткинс.
— Даже так, — немного невпопад произнёс старший Франо и задумался.
Часть третья. Капитан
Глава первая. Награда, подозрения и новое задание
— Этот бой войдёт в историю! Неважно, что сложившиеся обстоятельства сыграли решающую роль в победе "Неустрашимого", важно то, что он вышел на эскадру и победил! Один корабль на эскадру! Это выдающаяся победа, и она достойно отмечена указом нашего короля! — торжественно закончил свою речь лорд Пальмэрстоун, первый лорд адмиралтейства, или морской министр. Сидевшие за длинным столом согласно закивали, и председательствующий лорд Уайльдер, поднявшись, подвёл итог:
— Что ж, джентльмены, мы заслушали все доклады о событиях в Артарике и о их возможных последствиях, а выступление первого лорда адмиралтейства было достойным завершением нашего сегодняшнего совещания. Благодарю всех за плодотворную работу.
Сидящие за столом несколько оживились и стали подниматься, восторженную речь лорда Пальмэрстоуна они слушали с очень постными лицами, было заметно, что некоторые с трудом борются с дремотой. Теперь же, изобразив полагающееся восхищение по поводу выдающейся морской победы, поспешили покинуть зал, в котором происходило совещание кабинета министров Альбиона.
Лорд Уайльдер посмотрел на задержавшегося Галарикса и покачал головой:
— Что вам снова не нравится? Офицеры "Неустрашимого" награждены вполне заслуженно, и этот молодой человек, что вызывает у вас необоснованные подозрения, вёл себя более чем достойно. Не только во время боя, но и в течение всей экспедиции. Так что вам опять не так?
— Ничего не вызывает подозрений. И всё так. Но шлейф странностей, что за ним тянется... — начал начальник тайных служб, увидев поджатые губы канцлера, быстро закончил: — Необъяснимое примирение молодых Солсбэра и Гаронса, произошедшее во время их более чем странной дуэли, скоропалительная женитьба друга Ланика — Лоренса — на его содержанке или сожительнице. Это испортило карьеру молодого, подающего надежды гардемарина, возможно, блестящего офицера в будущем. Непонятное расположение Харни Солсбэра. А ведь он уже занимает немалый пост. Да и сам бой... Необъяснимое появление аномалии... И последующее увлечение непонятной религией капитана "Неустрашимого", а ведь это заслуженный офицер и...
