Восхождение Героя Щита(1 том)

Поэтому... я обязательно буду следовать словам своего папы!

Если я так и буду продолжать плакать, мама и папа рассердятся.

— Больше плакать не буду... ну что, я пошла.

Я выдвинулась в сторону деревни.

— А-а-а-а-а-а...

— Папа, мама.

В деревне собрались все выжившие. Взрослых было немного, в основном дети.

— Это ты, Рафталия?

— Да...

— Твои папа и мама в порядке? — обеспокоенно спросил меня живший по соседству дедушка.

Я изо всех сил постаралась не заплакать и покачала головой.

— Ясно... прости...

Дедушка стушевался. Он подумал, что если скажет что-то ещё, то доведёт меня до слёз.

— Всё в порядке. Папа дал мне задание — он сказал, что сейчас именно то время, когда я должна подбадривать остальных.

— Ясно... а ты сильная.

— Э-хе-хе.

Я что, улыбаюсь?

Вот и хорошо. Если бы я плакала, папа и мама рассердились бы.

— Ребята! — громко воскликнула я, привлекая внимание детей. — Я знаю, что вы грустите. Я тоже... но подумайте. Разве ваши папа, мама, братья, сёстры и друзья хотели бы, чтобы вы плакали?

От моих слов скривились и дети, и взрослые.

Я положила руку на грудь и шагнула вперед.

— Я обращаюсь и к тем, кто до сих пор не верит в то, что их близкие умерли. Что они скажут, когда вернутся и увидят деревню в таком состоянии?

Да. Эта деревня — наш дом. Сейчас её состояние не могло устроить никого.

И мой отец, и правитель-сама говорили, что деревня — это наша общая семья.

— Я знаю, вы все сильно грустите. Но я считаю, что именно поэтому мы, выжившие, должны отстроить всё заново. Ведь все мы — одна семья.

Да, мой отец всегда говорил, что каждый житель деревни ему дорог, словно родственник.

Поэтому я тоже хочу жить его словами и ценить всех жителей деревни.

— Хорошо? Пожалуйста, — сказала я им, улыбаясь изо всех сил.

— Рафталия-тян...

— Рафталия-тян, ты что, не грустишь?!

— Как ты можешь улыбаться, когда твои родители погибли?!

От этих слов моя улыбка немного угасла.

Но я не буду плакать. Ведь если я начну, то уже никогда не остановлюсь.

— Да... мне вовсе не... грустно.

Мне нельзя плакать. Ведь если начну я, то не остановится уже никто.

— П, понятно.

— Смотрите — эта маленькая девочка старается изо всех сил! Народ! Так может, и мы напряжёмся и попробуем пережить это?!

— Ага!

— Да!

— Правильно! Рафталия-тян! Мы тоже не сдадимся! — воскликнул Кил-кун, который до того был готов вот-вот разреветься.

— Хорошо!

А затем прямо перед нами на землю спланировал символ нашей деревни, подаренный нам правителем-самой — флаг.

Он словно говорил нам, что мы сказали правильные слова.

Да, это будто... награда от следящих за нами папы и мамы.

Я взяла флаг в руки, затем взрослые нашли длинную палку, и я привязала его к ней.

— Это знак с небес! Ну что, народ! Восстановим нашу деревню?!

— Да!

После этого все в едином порыве начали изо всех сил работать над восстановлением деревни.

— Не-е-е-е-е-е-е-ет!

Я резко вскочила. Я... внутри палатки, служившей нам временным кровом.

Мой дом сгорел дотла, и я спала вместе с остальными.

Кажется, я видела сон.

— Ч, что это сейчас был за крик? — спросил меня подбежавший дедушка.

— Что?

— Ты ведь сейчас дико кричала, Рафталия?

— Правда?

Я должна улыбаться, иначе испорчу всем настроение.

— Все хорошо! Просто сон нехороший попался.

— Л, ладно, если так. Береги себя, не мучайся понапрасну.

— Берегу-берегу, не переживайте так!

Папа. Мама.

Я буду стараться. Изо всех сил...

На следующее утро.

Решив оставить пока выгоревшие и обвалившиеся дома, мы сконцентрировались на ремонте тех, в которых ещё можно было жить.

А ещё... мы выделили людей для того, чтобы они похоронили тех жителей деревни, чьи трупы прибило к берегу.

Взрослые усердно восстанавливали деревню.

Дети тоже работали, стараясь помогать им.

Но беспокойство вызывали запасы еды.

Сначала мы собирались рыбачить и есть улов, но море бушевало, и это пришлось отложить.

— Остается только...

Мы пересчитали выживших.

От населения деревни осталась лишь четверть.

И всё же дедушка призывал думать о тех, кто ещё жив.

— Но мы всё ещё живы. Всё как ты и сказала, Рафталия-тян.

— Угу!

Тогда... я ещё не знала, что все наши усилия будут безжалостно растоптаны.

— А! Что вы делаете?!

На деревню набежали недобро выглядящие люди и начали первым делом рубить всех взрослых.

— И-и?!

— К, кто вы такие?!

— Ха-ха-ха, похоже, слухи о том, что полулюди выжили, оказались правдивыми.

— Ага, и теперь их никто не защищает, а значит, на них можно неплохо заработать.

— Во-во! Получай!

Дедушка шагнул вперед и гневно воскликнул:

— Правитель-сама ни за что не простит вам этого! Здесь неподалеку всё ещё находятся солдаты из замка!

В ответ на эти слова нехорошие люди дружно расхохотались.

— Мёртвым правителем ты нас не запугаешь. А кроме того...

Это случилось за мгновение. Я была так напугана, что не успела понять, что произошло.

Из живота дедушки торчал меч нехорошего человека.

— Э?..

— Кха-а...

— Ты хоть знаешь, что мы и есть те солдаты, о которых ты говоришь?

— Да ничего они не знают.

— Я уж понял.

— Ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Дедушка повалился на землю, отплевываясь кровью... и вскоре окоченел.

Под моими ногами растекалась лужа крови...

— А, а-а-а-а-а-а-а-а-а!

Меня охватила паника. Не понимая, что ещё делать, я пустилась бежать.

— Не упустите её! Убивайте всех стариков! Женщин и детей можно продать, их брать живыми!

Что случилось после этого, я помню плохо.

— Не-е-е-ет!

— Заткнись! Получай!

— А, ух...

Кажется, кто-то схватил меня за волосы, а потом изо всех сил ударил.

Прошла неделя. Каждую ночь я видела в своих кошмарах последние мгновения жизни моих папы и мамы.

В тот самый день меня поймали и продали как рабыню.

Сначала мне попался довольно добрый человек. Кажется, он хотел сделать из меня служанку. Но... по неизвестной причине продал меня назад.

А затем...

— Н-н-на!

— Кх...

Почему? Почему он делает такие ужасные вещи?

Толстый неприятный мужчина. Он посадил меня в темницу под каким-то большим особняком в неизвестном мне городе.

И вместе со мной он... нет, чуть раньше меня он купил и Лифану-тян.

И каждый день, когда у него появлялось настроение, он подвешивал нас на цепях и хлестал кнутом.

Он бил нас, не переставая. Мы истекали кровью, а он всё продолжал неистовствовать.

Если мы пытались хоть немного возмущаться или жаловаться, то к ударам кнута добавлялись мучения от странного рисунка на груди, называвшегося Печатью Раба, и боль эта была почти невыносимой.

Но я не сдавалась.

Будь на моём месте папа или мама, они бы выдержали.

Поэтому я ни за что не сдамся.

— Рафталия-тян... кхе.

— Не волнуйся. Мы обязательно, обязательно вернёмся в нашу деревню!

Когда мы воссоединились здесь с Лифаной-тян, она уже была простуженной. Но мужчина всё продолжал хлестать её кнутом.

— Да... ты пра... ва.

Что этот мужчина хочет от нас? Что такого весёлого он находит в том... что хлещет нас кнутом?

— Ха! Опять вы там о чём-то мечтаете?!

Удар — и из моей спины хлынула кровь.

От боли из моих глаз тут же хлынули слезы.

— Реви, реви громче!

— У-у, гху!

В тот день мои пытки были особенно жестокими.

Когда он, наконец, отпустил меня, и моё истерзанное тело вновь почуяло под собой грязный пол, я на четвереньках подползла к больной Лифане-тян, чтобы ухаживать за ней.

Все, что мы сегодня ели, — мерзкий, вонючий суп, похожий на грязную воду.

— Ха-а... ха-а...

Я помогла Лифане-тян выпить его, чтобы продлить ей жизнь.

Ничего, мы обязательно вернёмся в деревню. Ведь... там нас уже заждались.

— Потерпи, я обязательно спасу нас.

Я осторожно, чтобы не создавать лишнего шума, подтачивала камешком прутья решетки, собираясь потом сломать её. Выбравшись из клетки, мы смогли бы скрыться. А затем — и сбежать!

— С... па... сибо...

— Ага! Все ждут нас!

Мои папа и мама оставили деревню на меня.

И её жители наверняка помогут нам.

Наверняка скоро сюда придет Садина-тян с остальными. Нам нужно лишь дожить до этого.

— А-а... я вспоминаю... тот день. Помнишь? Раф... тали... я? — лежавшая на спине Лифана-тян протянула к потолку дрожащую руку. — Помнишь?.. Флаг... правителя... самы... помнишь?

— Да... да, — я крепко сжала протянутую ладонь Лифаны-тян в своих руках.

Я хорошо помню тот флаг, что придал жителям сил.

Это был такой прекрасный мирный день, свободный от невзгод.

Но тот день уже не вернуть.

Поэтому я должна вернуть спокойствие того дня своими собственными руками...

— Кхе! Кхе...

День третий...

Послышались звуки шагов того мужчины.

— Лифана-тян! Кхе!

Снова пришло время адских мук. Я заразилась простудой от Лифаны-тян. Но это ничего.

Я прикрыла наполовину сломанные прутья клетки соломой.

— ...

Лифана-тян ничего не ответила.

— Лифана-тян?

Мужчина подошел к клетке, открыл дверь и потрогал Лифану-тян.

— ...Сдохла, что ли? Беда, — произнёс он, поднимая её одной рукой и осматривая.

Лифана-тян бессильно свисала с его руки с безжизненным взглядом.

— Я вот-вот собирался сдать её обратно, а она возьми и сдохни. Мне же штраф платить придётся!

С этими словами он пнул Лифану-тян, словно испортившуюся игрушку.

Как я уже потом узнала, он получал наслаждение от пыток рабов-полулюдей и их страданий.

Нас называли "вопящими рабами" и сдавали в личное пользование напрокат.

— И-и?!

Э? Э? Лифана-тян?

Это... это ведь шутка, да?

Я коснулась Лифаны-тян дрожащими руками.

И когда я ощутила ужасный холод её тела, моё сердце дрогнуло.

Нет, Лифана-тян!

Скорбь, страх, гнев по отношению к несправедливости, отчаяние.

Отрицательные эмоции грязным потоком хлынули в моё сердце, превращая его в болото.

Почему? Ведь Лифана-тян не делала ничего плохого!

— Да и ты надоела каждый вечер кричать! Спать не даёшь!

— Ик, гх... Ли... фана... тян!

Мужчина подвесил меня и начал хлестать кнутом. В этот раз он орудовал особенно долго.

Но я ни на мгновение не сводила глаз с Лифаны-тян и совершенно не ощущала боли.

— Ах, да. Ты там всё говорила о какой-то деревне, в которую хочешь вернуться, да?

— ...

Мне незачем было отвечать ему. Ведь это был дом, в котором меня ждали.

— Кажется, твоя деревня давно заброшена. Вот доказательство.

С этими словами мужчина показал мне хрустальный шар.

Шар засветился и спроецировал на стену изображение деревни.

Там... никого не было... деревня выглядела ещё хуже, чем когда я покинула её.

Но главным доказательством были останки безжалостно сожжённого флага.

— А-а, мне кто-то говорил, что ты — та самая девочка, которая подбадривала жителей той деревни. Но все бросили её и бежали.

— А...

Мужчина злорадно рассмеялся. Видимо, он был доволен тем, что увидел меня такой после того, как я упорно не поддавалась.

— У... у-а-а-а-а-а-а...

И тогда... я почувствовала, что внутри меня что-то сломалось.

Мне стало всё равно.

В той деревне, которую оставили мне папа и мама, никого не осталось.

И что же мне тогда... делать?

У меня больше никого не осталось.

— Реви!

Боль сводила меня с ума.

Тот кошмар, что я видела каждую ночь, постепенно глодал моё сердце.

Кошмар о смерти моих родителей... стал еще хуже.

"Ты виновата, ты не смогла спасти деревню. У тебя нет права улыбаться. У тебя нет права жить. Умри", — шептали они мне.

Да... они правы... я уже никогда не смогу улыбнуться.

Я не хочу улыбаться.

Поэтому, за то, что я нарушила обещание, я...

Наконец... мужчина решил избавиться от меня и продал.

Хотя, нет, возможно, истёк срок моего проката для пыток.

— Какой ужас... я не смогу многого дать вам за неё. О да.

— Она уже полудохлая. Я взял её напрокат, но она сильно износилась. Вот я и решил продать её — так я больше сэкономлю.

— Я вас понял. О да.

Толстый человек во фраке выкупил меня у того мужчины. Это был не тот человек, что торговал мной поначалу.

Он мой следующий хозяин?

— Куда же мне тебя приспособить...

Мой новый хозяин поделился со мной лекарствами и едой.

— Кхе, кхе!

— ...Видимо, ты долго не протянешь. О да, — пробормотал он и запер меня в клетке.

Моя жизнь... уже ничего не стоила.

Деревни, которую я должна была защищать, больше не было, мои папа и мама умерли, и даже говорили мне, чтобы умерла и я.

Мне тяжело. Я хочу поскорее умереть.

Я не знаю, сколько прошло времени. Иногда мимо моей клетки проходили разнообразные люди, но моё сознание уже практически не работало.

А затем...

— Здесь самые дешёвые рабы, которых мы только можем представить господину... [35]

Мой хозяин о чём-то говорил с молодым человеком, стоявшим перед моей клеткой.

— Слева направо: представитель кролеобразных с наследственным недугом, больная представительница енотообразных, страдающая от приступов паники, и зверочеловек-ящер.

— Что-то они все не без нюансов.

Молодой человек вёл переговоры с хозяином. А затем наши глаза вдруг встретились.

Его глаза сверкали таким пронзительным светом, словно он мог убить меня одним только взглядом.

От его глаз у меня невольно спёрло дыхание.

Он сразу же переключил свое внимание на остальные клетки, но я успела до ужаса испугаться.

Он был полон такой ненависти, что тот мужчина с кнутом ему бы и в подмётки не сгодился.

Казалось, будто он ненавидит весь белый свет.

Наверное, если он купит меня, то я сразу же умру...

— ...панические атаки по ночам, в общем, я умываю руки.

Он что, говорил обо мне? Не знаю.

Но в итоге купили всё же меня.

Боль от обновления Печати Раба была такой же неприятной, как и всегда.

Но я знала, что уж этот человек наверняка станет моим последним хозяином.

В конце концов... мне уже недолго оставалось.

Затем мой хозяин дал мне нож и приказал убить монстра.

Мне было очень страшно. Но если я не била, меня ждала новая боль.

Когда мы вышли из оружейной, у меня заурчало в животе.

Сейчас он опять рассердится!

Я замотала головой, отрицая свой голод. Нет, я не голодна, не сердитесь, не бейте меня кнутом!

— Ха-а... — вздохнул он в ответ.

Как? Он не сердится?

И тогда мой хозяин повёл меня в заведение, где подавали еду.

Эту дешёвую городскую столовую я когда-то видела.

— Этто, мне самое дешёвое, что есть в меню, а этой маленькой леди то же, что у того ребёнка.

— Э?!

Мой хозяин, во взгляде которого читалось "что же ты так завистливо смотришь", заказал мне еду. Я не поверила своим ушам.