Неприкаянный

— Ленская Тамара, — ответила она.

Неприкаянный, Неприкаянный... что-то крутилось в голове и где-то Ленская уже слышала эту фамилию, но пока вспомнить не могла.

— Что-нибудь выпьешь для снятия стресса? — спросил он.

Тамара почему-то испугалась и попросила сока. Но потом стала размышлять реалистично. Если полезет ко мне, то лучше уж быть пьяной, сопротивляться не стану.

Гаврила принес апельсиновый сок в фужере и две широкие рюмки, коньяк, налил обе рюмки.

— Появится желание — расслабишься, — пояснил он, — тебе это будет полезно.

Он со мною на "ты", размышляла она, наверное, имеет право и он вообще видел меня абсолютно голой. Она выпила коньяк.

— Предлагаю выпить ещё, а потом лечь спать. Сон лучше всего снимает напряжение. Я покажу тебе комнату...

В постели она сжалась в комочек и всё ждала, когда он ввалится к ней под одеяло. Потом расслабилась, вспомнив, что не стала бы ему отказывать, так и уснула.

Утром Гаврила приготовил яичницу из остатка яиц, хлеб, оказывается, был и заварил чай. Пригласил Тамару к завтраку.

— Извини, это всё, что нашел дома и сумел приготовить. Дома, обычно, не ем.

После еды он продолжил:

— Моё предложение остается в силе. Ты можешь жить здесь, комнату уже освоила, я полагаю, но можешь выбрать любую другую по-своему усмотрению. Убраться дома и приготовить пищу — это всё, что от тебя требуется. Если согласна, то обговорим зарплату и прочие детали. Если нет, то я отвезу тебя, куда скажешь.

Тамара мысленно усмехнулась: а у меня есть выбор?

— Я согласна, — ответила она, — и тридцати тысяч с проживанием мне будет вполне достаточно. Питаться я же тоже стану здесь, — аргументировала она свою сумму.

— Хорошо, — кивнул головой Гаврила, — сейчас едем по магазинам, необходимо купить продукты и одежду тебе. В этом вопросе со мной не спорить: купим всё — от зубной щетки до сапог и шубы.

Тамара хотела возразить, но он остановил её:

— Не спорить! Спать со мной это тебя не обязывает. Точка на этом.

В городе Тамара попросила заехать в общежитие университета. Она пояснила:

— Я окончила факультет иностранных языков, английский, немецкий, французский. Жила здесь в общежитии и меня выселяют. Поэтому пришлось пойти в ресторан, где предлагали комнату, чёрт бы её побрал. Пару вещичек осталось...

Она вошла в свою комнату и в неё с руганью ворвался комендант.

— Не возбуждайся, — ехидно ответила она, — я забираю свои скудные тряпочки и ухожу, так что не возбуждайся, — повторила она.

Комендант ушел, а в комнату влетела подруга, с которой они проживали здесь вместе. Подруга нашла работу и квартиру.

— Слава богу, что застала тебя, — она открыла шкаф, — думала, что пуловер здесь оставила, ошиблась, но зато буду спать спокойно. Ты знаешь, подруга, — таинственно затараторила она, — мне мой любовник поведал, что вчера в "Алмазе" произошло, он охранником там работает. К хозяину ресторана ворвался Неприкаянный и отбил ему яйца. Представляешь?!

Тамара в испуге даже не знала, что ответить, с трудом произнесла:

— Маньяк что ли?

— Ты чё испугалась, дурёха, это же Неприкаянный!

— И что?

— Ну это... как бы тебе объяснить, Робин Гуд что ли российский. Правда он обозов не грабит, но страждущим помогает.

— И что теперь этот рестораторщик, в полицию заявил?

— Ты дура что ли, подруга? Это же Неприкаянный! Кто же на него заявит? Этот дебил теперь опухшие яйца льдом обкладывает и трясется от страха, чтобы самого не посадили — Неприкаянный же честных не обижает, заявит и его самого посадят сразу. Комендант сказал, что ты съезжаешь, где устроилась?

Ленская не стала рассказывать и заявила, что устроилась в коммунальную службу. Там и каморку для проживания выделили.

— Дура ты, Томка, была и есть. С твоей внешностью можно было уже на Бентли ездить и олигарха к рукам прибирать. В коммунальной службе станешь их английскому учить или французскому?

— Нет, дворником буду работать, — скромно ответила она, — лучше двор подметать, чем тухлую стариковскую сперму собирать на крутой Бентли.

— Фу-у-у, ну ладно, разболталась я с тобой, мне пора, — махнула рукой подруга.

Значит, Неприкаянный — это российский Робин Гуд, только который не грабит обозы. Ну-ну, размышляла Тамара, внешность у него дай бог каждому, тоже может к богатой тёте пристроиться. Хотя... машина у него не один рубль стоит и коттедж в три этажа не каморка в подвале. Сам может любую тётю "облагородить".

Гаврила помог занести продукты и одежду из машины, а сам уехал. Сказал, что по делам и вернется поздно.

Тамара первым делом разместила продукты в холодильник и шкафы на кухне, теперь знала, что где лежит. Остались одежда, обувь и косметика. С верхней одеждой и обувью понятно — в шкафы прихожей. А платья, нижнее бельё, косметика?

Она долго раздумывала, потом боялась, что он прогонит её. Будет недоволен — уйду, решила Тамара. Куда, к Пуколасу? Лучше уж удавиться. Но Гаврила же сам сказал, что секс возможен, если приду сама. Секс... а хотелось большего. Не спала, а уже большего? Но я же женщина...

Тамара разместила одежду и косметику в спальне Гаврилы. Будь, что будет, подумала она и спокойно стала готовить ужин.

А тем временем Гаврила проник в кабинет Пуколаса. Этот литовец обосновался в России давно и на свою историческую родину явно не собирался. Увидев в собственном кабинете Неприкаянного, он со страху обмочился сразу же. Заговорил, заикаясь:

— У меня в сейфе только пять миллионов рублей, больше нет. Но если вы придете завтра, то я принесу ещё десять из дома.

Он успел разглядеть человека, который забрал девушку из его притона или гарема, кому как удобнее фантазировать, и теперь дрожал от страха. Гаврила принял деньги и произнес:

— У тебя на счете пятьдесят, переведи вот сюда, — Гаврила протянул бумажку и Пуколас выполнил операцию без вопросов. — Девушек заковывать в цепи и насиловать неправильно, нехорошо, — продолжил Гаврила, — даже зэки таких не уважают, но тебя они точно полюбят.

— Не-е-ет, — запричитал, заскулил Пуколас, — не-е-е-ет, не надо в тюрьму, я ещё денег достану, только в тюрьму не надо.

Он упал на колени и пополз к Неприкаянному. Жалкий кусок жира, пропитанный мочой... Неприкаянный выскочил за дверь.

Утром в следственном изоляторе произошла наэлектризованная шумиха, взвинченный ажиотаж взлетел до небес. На поверке оказался лишний клиент без штанов и с порванным анусом, который сообщить ничего не смог, а только трясся и клацал зубами. Вскоре его опознали, сам начальник СИЗО бывал у него в ресторане. Как ни старались сотрудники изолятора, но скрыть сей факт от прессы не смогли. А те уж постарались вовсю. Как же, собственник элитного ресторана оказался изнасилованным в камере. И как он туда попал без суда и следствия, что это за проходной двор?

Все сотрудники изолятора клялись и божились, что не проводили Пуколаса внутрь, не запирали его ни в какой камере. На видеозаписях тоже ничего, Пуколас впервые появляется там только на утренней поверке. Но это невозможно даже теоретически, а уж практически тем более, если видеосистема работала без сбоев, а она работала исправно. Проверяющие тоже ничего не понимали и донимали Пуколаса вопросами, но тот молчал, как рыба об лёд, уповая на статью 51 Конституции России.

В жизни, конечно, всякое бывает, но мимо данного оксюморона знающему человеку пройти сложно. Прошедшая ночь, вписанная красными буквами в книге парадоксов, расцветала любовью. Тамара и Гаврила предавались ей с особой неистовой страстью. И в тоже время в камере зэки неистово пялили с ужасающей страстью залетевшего петушка Пуколаса.

Утром после завтрака Гаврила похвалил Тамару:

— Готовишь ты хорошо, вкусно и аппетитно. Повар — прекрасная профессия, но у тебя высшее образование, ты говоришь на нескольких языках. Почему бы тебе, оставаясь жить в моём доме, не заняться более интересным делом, например, ресторанным бизнесом? Возглавишь ресторан и станешь приглашать в него, в том числе, иностранцев. Совсем не дело такой даме, как ты, поварить всю жизнь на кухне. Что скажешь, Тамара?

— Что я могу сказать тебе, дорогой? Ты меня удивляешь постоянно. Но кто станет кормить тебя дома?

— За это не переживай, повариху я найду себе без проблем. Вернее, найдёшь её ты, чтобы в доме не было ревности и малейшего повода для неё.

Ленская задумалась, потом спросила:

— Сейчас я повариха и живу здесь. Ты сказал, что буду жить и дальше, но в каком статусе?

— В каком статусе? — повторил Гаврила. — Я неприкаянный. Я не имел ввиду фамилию. Вечно странствующий, ищущий, беспокойный, отчаянный и бродячий. Но одно существенное отличие у меня есть — я не вру, как неприкаянный, — он усмехнулся. — Я никогда и ни с кем не оформлю официальный брак, так написано на моём роду. Сможешь ли ты жить с таким человеком? Юрист назовет такого сожителем, обыватель гражданским мужем, а кто-то вообще любовником. Человеку всегда нужен выбор. Я предлагаю тебе ресторан в собственность и коттедж рядышком. Ты даже можешь выйти замуж, иметь детей и приходить ко мне для утех по желанию или быть только со мной. Всё, что захочешь.

— Хочу быть с тобой и это точка. Насчет ресторана... я просто не знаю, надо же уметь им управлять.

— Договорились, — ответил Гаврила, — не сумеешь или не захочешь руководить — продашь. И кому может помешать соседний коттедж? Завтра куплю тебе машину и поедем принимать бизнес, вернее, ты станешь его принимать, а я помогу со стороны.

— Во сне я бы не поверила. А наяву тебе не поверить не могу, — ответила Тамара с повлажневшими глазами.

Гаврила ничего не ответил, только бросил, уходя:

— По делам надо пройтись, буду часа через два.

Гаврила вышел из дома, но на улицу не пошел. Так получилось, что коттедж Пуколаса оказался соседним, и он просто перелез через забор. Гаврила знал, что территория и дом охраняются, но сейчас охрана отсутствовала. Охраняли ресторанного короля братки, побывавшие в местах не столь отдаленных, и по понятиям они не должны были общаться с опущенными или петухами, как вам будет угодно. Неважно, как он попал в СИЗО, важно, что его там опустили и об этом на воле узнали сразу. Вся охрана разбежалась, кроме одного: тот решил ограбить своего хозяина, приставил нож к горлу и стал требовать денег. Как раз в это время в комнату вошел Гаврила. Пуколас и охранник испугались оба, последний решил пока спрятать нож.

— Это хорошо, что ты не скрылся, как другие, — обратился он к охраннику, — ты мне еще понадобишься. А ты остаёшься здесь и никуда не уходишь, — приказал он Пуколасу, — попытаешься сбежать — догоню и вскрою твою брюшную стенку, окроплю дорожку жирком с кишками. Пошли, — кивнул он охраннику.

В соседней комнате Гаврила сразу же сильно ударил охранника в живот и толкнул согнувшегося на стол, вытянул руки, связал их и под столом привязал к коленям. Получилось так, что теперь охранник не мог ни встать, ни привстать со стола. Гаврила распорол ему брюки, оголяя зад. Охранник попытался освободиться, но вскоре понял, что это бесполезно: веревки только врезались в запястья и под коленами. Закричал дико:

— Ты чё хочешь делать-то, ты чё, ты чё-ё-ё?!

— Ты раздел до гола, связал и угрожал одной девушке, что поимеешь её в три дырки. Жди, скоро геи приедут иметь тебя. Трёх дырок у тебя нет, но трёх крепких парней я тебе обещаю. Ничего нового — всё тобой и придумано, всё, как хотел, только наоборот.

Охранник дико орал и пытался крутить попой. Гаврила вернулся к Пуколасу.

— Как говорят люди, тюрьма никого не исправляет. Я тоже не исправляю, но наказываю по справедливости. А справедливость у каждого своя и твоя ещё не завершена. Теперь ты знаешь, что такое ночь в камере в статусе опущенного. А по закону тебе полагается лет десять, не меньше. Это три тысячи шестьсот пятьдесят ночей. Но я дам тебе выбор — ты переписываешь этот коттедж и бизнес на другого человека, приглашаешь сюда нотариуса, совершаешь сделку и можешь уехать в любую точку страны сегодня же вечером. денег у тебя еще достаточно осталось, так что на жизнь хватит. И последнее, ты сейчас звонишь в фирму досуга и приглашаешь трех мужичков. В соседней комнате твой связанный охранник, вот пусть они его и полюбят поочередно и крепко.

* * *

Летнее утро — оно прекрасно! Ещё нет духоты и изнуряющей жары, ясное небо и теплое солнышко: что может быть лучше этого? Философы могут подождать со своими мыслями.

Но время идет, и Гаврила с Тамарой подъехали к ресторану "Алмаз", предварительно заехав в банк, где поменяли подписи под счетами. Утро и ещё нет посетителей, ресторан для клиентов открывался с двенадцати дня, а персонал, естественно, собирался раньше.

Пуколас предупредил управляющего, и он собрал весь персонал к одиннадцати часам. Неприкаянный представил Ленскую в качестве хозяйки ресторана, и она пригласила к себе в кабинет только руководящий состав: управляющего, понятное дело, главного бухгалтера, шеф-повара, менеджеров смен и менеджера по снабжению. Познакомились и Тамара Петровна дала каждому задание: представить к завтрашнему дню в письменном виде предложения по улучшению работы ресторана. Каждому в своей сфере деятельности, естественно.

Пока Ленская знакомилась и давала поручения сотрудникам, Гаврила тихонько выскользнул из кабинета и направился в ту часть коридора второго этажа, где никогда не бывал даже управляющий. Массивная дверь закрыта, и Гаврила поднес указательный палец к замочной скважине. Внешне не заметно, но продолжение пальца продвинулось внутрь и приняло форму ключа, повернувшись несколько раз. Дверь открылась, и он вошел в знакомый коридор, который посещал всего один раз не так давно. Три двери... В одной комнате ранее держали Ленскую. Он вошел в неё. Пристегнутая на цепи девушка лежала на кровати, а у дверей на диване спал охранник. Длина цепи не позволяла девушке дотянуться до него и ударить, поэтому охранник спал спокойно, не волнуясь за свою жизнь.

Девушка не поняла ситуацию и сжалась в комочек: пришел насиловать или что-то ещё? Но Гаврила приложил палец к губам, подошел и отстегнул наручник с запястья девушки, прошептал: "Сиди тихо". Потом вернулся к охраннику и резко заломил ему руку. Охранник пытался дергаться, но боль в вывернутой руке не давала возможности избавиться от захвата.

Гаврила довёл его до кровати, уронил лицом вниз и пристегнул наручник цепи. Потом обыскал, доставая из карманов паспорт и пистолет из-за пояса, нож, пристегнутый к голени. Наручник второй цепи пристегнул к другому запястью.

Девушка быстро переместилась на диван и ещё плохо соображала, не понимая ситуации.

— Ты свободна, — обратился Гаврила к ней, — можешь спокойно уйти, написать заявление в полицию, отстегать его плёткой или изнасиловать вот этим резиновым фаллосом, — он указал на имеющиеся в углу атрибуты нестандартного секса. — Делай, что хочешь. Это будет незаконно, но справедливо, а я отойду на полчасика.

Гаврила вышел и посетил другую комнату. Подобная картина и те же действия. В третьей комнате тоже самое. Он вернулся в первую.