Метро

— Этого ничего не было, — сказал себе Леха, пятясь от унылой двери, в которой не было ни замка, ни ручки — гладкая стальная плита. — Не было! Так, приснилось по пьяни. Или в горячке привиделось. Такого и быть не могло.

А перед глазами крутились подземные танки, выплавляющие отверстия в камне, бежали яркие вагоны туристического поезда, светилась трехмерная таблица Менделеева, наполненная незнакомыми элементами.

— Фигня! — твердо сказал Леха.

— Нехорошо вам, Алексей Валерьевич? — забеспокоилась кладовщица, увидав побледневшую физиономию начальника. — Может, чайку сделать? Я мигом...

— Не-еееет! — взвыл Леха, но тут же опомнился. — Нет, спасибо, Леночка, но мне бы кофе сейчас. Давление, видно, упало. Погода там, то да се. Метеозависимость, короче говоря.

— А! Это бывает, — кладовщица будто даже обрадовалась, завела длинную и нудную историю о подруге, страдающей чем-то похожим. Леха ее не слушал — ему все мерещились странное постукивание из-за таинственной двери. Будто лезет кто-то.

— Леночка, а почему дверь без ручки? — невпопад спросил он, прерывая душещипательный рассказ кладовщицы. Та обиженно поджала губы.

— Это ж понятно, — неохотно объяснила она, сожалея о нерассказанной истории. — Она с другой стороны открывается. Что-то вроде аварийного выхода из метро.

Лехе стало трудно дышать.

В этот день он принес домой бутылку водки и мрачно пил на кухне, закусывая квашеной капустой, что подставила ему Галя, печально вздыхая.

— Что с тобой, Лешенька? — спросила она, садясь напротив и подпирая ладонью подбородок так уютно, по-женски, что у Лехи слезы на глаза навернулись. — Неприятности какие на работе?

— Ты знаешь, Галочка, я вот тут думаю... — Леха размазал пальцем водочную лужицу по обтянутому пестро-клетчатой клеенкой столу, нахмурился строго. — Нет, ну действительно. Болел я, Галочка. Как получил по голове там, у Белого дома, так не в себе был долго. Что называется, влез не туда и не вовремя. Даже не помню, как к себе добирался, все в тумане да беспамятстве осталось. Ну да ты знаешь, рассказывал. Бред был, горячка. Столько провалялся! Сам даже с трудом вспоминаю. В горячке всякие видения были... — Галя понимающе покивала, чуть ерзая на неудобной, слишком жесткой табуретке. — Да, так вот... Я тут сегодня подумал... — Леха поднял голову, посмотрел Гале в глаза пронзительно, почти что сердито. — Слушай, Галочка, а вдруг не горячка? Вдруг не бред? Может, все это и в самом деле было, а? И Сталинград, и товарищ Дзержинский, и поезд с итальянцами... ВДРУГ ОНИ И В САМОМ ДЕЛЕ ТАМ СИДЯТ, ГАЛЯ?!

* * *

— Ну, каковы успехи? — строго спросил человек начальственного вида, постукивая пальцем по краю стола, на котором были разложены странного вида детали, пластиковые обломки и разбитая стеклянная колбочка электронной лампы с непостижимым хитросплетением каких-то проволочек. — Есть что новенькое?

Костлявый мужчина в лабораторном халате пожал плечами.

— В общем-то работа продвигается, — осторожно сказал он, засовывая руки в карманы халата. Увидев недовольно нахмурившиеся брови начальства, заторопился: — Ну, вы же понимаете, эта штука досталась нам в таком состоянии... — он махнул рукой, сделав неопределенный жест пальцами. — Вашим людям следовало быть осторожнее. Аккуратнее, что ли.

— Уж как смогли, — сердито буркнул его собеседник. — Вы лучше скажите: что-то будет? Сможете восстановить?

— Восстановим! — с воодушевлением воскликнул "халатный", размахивая руками. — Вы только посмотрите, какая тонкая работа! Тут такие принципы заложены, что я не все даже понимаю. Это японцы делали? Или американцы?

— А вот это вам без разницы должно быть, — с угрозой в голосе произнес начальственный. — Ваша задача — восстановить прибор. Улучшить, если сможете.

— Потрясающе интересная вещь! — заявил "халатный", перебирая детали на столе. — Вот, посмотрите, эта штука... — и он углубился в описание научных принципов, положенных в основу прибора. Начальственный слушал внимательно, уголок рта его подергивался — он не понимал ни слова, но старательно делал вид, что рассказ ученого для него не является китайской грамотой.

"Ничего, пусть болтает, — думал он, поглаживая диктофон, уютно упрятанный в карман пиджака. — Там, где надо — разберутся в лучшем виде. А пока пусть болтает..."

— ... и какая простая система запуска! — восхищенно ахнул "халатный", поднимая небольшую черную трубку, бережно склеенную из кусочков. — Смотрите! Всего лишь навести на цель, да кнопку нажать, — он нежно погладил пальцем неприметную серую кнопку на боку трубки. — Вот только разберемся с некоторыми элементами, которые тут задействованы. Похоже, неизвестный тяжелый металл присутствует. Новый элемент таблицы Менделеева! Это ж Нобелевская, не меньше!

— Вы не о Нобелевской думайте, — оборвал его начальственный. — Если сможете сделать прибор, так Нобелевская вам будет — как кошка чихнула. Все тогда у вас будет, не сомневайтесь, — и вновь погладил диктофон в кармане.

— Да не волнуйтесь вы, — "халатный" посмотрел на собеседника с непонятной, странной жалостью. — Будет у вас электрическое оружие, точно говорю. Обязательно будет.

Небольшой черный стержень, положенный на стол среди кучи деталей и обломков, покатился лениво, масляно поблескивая под яркими лампами. "Халатный" неожиданно почувствовал себя неуютно, словно что-то склизкое и мерзостное заползло за шиворот. "Ерунда, — решил он, передернув плечами. — Всегда так с этими проверяющими. Придут, нервы вздернут. А сами — ни ухом, ни рылом. Но какой переворот в науке!..". Он качнул пальцем стержень, коснулся серой кнопки на его боку и залюбовался жирным блеском черного пластика.