Азурит

В отличие от своего брата, Кордан испытывал другие мотивы для своей неприязни — он всегда был настоящим подонком, лишенным всякого понятия о благородстве и чести. В свое время именно он заставил меня сбежать под своды Академии, я могла терпеть все что угодно, кроме того, что делал этот человек.

Проследив за взглядом своего близнеца, военный увидел меня, безошибочно узнав, и усмехнулся. Его коротко стриженые волосы немного растрепал ветер. Он был выше Кордана на добрую голову и гораздо шире него в плечах, которые плотно обтягивал форменный сюртук. Через загорелое, породистое лицо проходила линия старого рванного шрама, полученного еще в детстве. В карих глазах не было ничего кроме злой насмешки и колючего холода.

Я боялась его до потери сознания. Каждый мой визит в семью он делал невыносимым. Ни Кордан, ни Элия, ни мачеха, ни отец не внушали мне желание вздернуться в собственной комнате. Даже сейчас я чувствовала, как по спине липкими пальцами прошелся озноб, а сердце судорожно заколотилось где-то в горле.

— Эй, ты некромант или где?

Я вздрогнула и оглянулась. Клетку ужаса словно разбили, и дышать стало легко и свободно. На лицо непроизвольно выползла улыбка. Бесы, как мне его не хватало этого рыжеволосого хитреца! Я буду не я, если не доработаю нашу идею в ближайшие дни!.

Лэйдэ, почувствовав смену моего настроения, выхватил у меня из пальцев яблочный огрызок, звонко захрустев у меня над ухом. Я ласково похлопала сонного Нэггэ по морде, он пошел следом за мной виляя хвостом как большая чешуйчатая собака.

Лошадь Голдана заволновалась при моем приближении, но с места не сдвинулась, преданно оставаясь рядом с хозяином. Да, это вам не спокойные лошадки оборотней, которым сам бес не брат. Близнецы явно удивились моему приближению, кажется, думая, что я просто сбегу. Если честно, это было самым первым моим желанием, но я уже не видела смысла показывать им лишний раз свой страх и свою слабость.

— Приветствую вас, наследник, — я подчеркнуто вежливо, но без капли эмоций поклонилась, прижав руку к сердцу. Ни как леди, им не положено кланяться, а как маг, существо априори бесполое. Невольно я скопировала манеры Зорге, который даже своему королю кланялся так, что это выглядело больше как одолжение, чем признак подчинения.

Я выпрямилась, отрывисто кивнув в сторону Голдана, тот прищурил глаза. Невольно я вспомнила нашу последнюю встречу и подавила желание передернуться. Навязчиво заныли зубы, и я провела по ним языком.

— Ты задержалась, — холодно сказал Кордан.

— Это произошло по независящим от меня обстоятельствам, наследник, — спокойно, не опуская взгляда, ответила я. Для меня это было внове. Меня всегда восхищала манера того же отца себя держать. Лишь сейчас я начала понимать, что этого нельзя достичь уроками этикета — только чувством собственного достоинства, уверенностью в своих силах, внутренним равновесием. Сейчас мне казалось, что я хожу по тонкому льду и, видит Темная Богиня, мне было почти так же страшно, когда я столкнулась со стаей призрачных псов.

— Оправдываться будешь перед отцом, меня это не интересует, — ответил он. Голдан мерзко улыбнулся:

— У тебя еще будет время выслужиться, милая...

— Не здесь, — осек его Кордан.

— Я могу оставить вас? — я придержала недружелюбно настроенного фамильяра, ласково проведя пальцами по кожистому крылу.

— Нам с тобой по пути, — наследник отвернулся. — Раз уж ты забыла дорогу домой, мой долг возвратить тебя под его своды.

Голдан медленно намотал на кулак поводья лошади, не отрывая от меня взгляда. С усмешкой он сказал:

— Думаю, я давно не виделся с отцом, брат.

Он подозвал к себе молоденького солдата, сдав лошадь под его ответственность. Я неохотно последовала за Корданом — неподалеку нас ждала карета с семейным гербом. Оскаленная волчья пасть заставила меня усмехнуться своей карикатурностью. Шрамы на руке вдруг разом заныли.

Внутри было душно. Наследник задернул плотную шторку на крошечном окне. Я наказала Нэггэ следовать за каретой и тоже забралась внутрь. Лэйдэ устроился рядом со мной, плотно прижавшись к бедру и сложив крылья. Братья устроились напротив, Голдан прислонился плечом к стене, Кордан сидел, словно проглотив палку, неестественно прямо.

Я с облегчением сбросила с волос капюшон, распустила шнурки на тканевом вороте куртки и расстегнула верхние пуговицы. Закрытая одежда меня утомила. Голдан брезгливо покосился на рваный ворот замызганной блузки. Все-таки пляски с чудовищами изрядно потрепали мой гардероб и если брюки не сильно пострадали, то блузку было уже не спасти.

— И как тебе у оборотней, милая сестрица? — Голдан ухмыльнулся, прекрасно осведомленный, где я провела

— Познавательно, — ответила я, не глядя на него. Дракончик устроил голову у меня на коленях, умилительно закатывая глаза, когда я поглаживала его шею. Он как всегда поддерживал меня в самые трудные моменты.

— Животным же нравятся себе подобные, — бросил он. — И как тебе их знаменитые полуночные оргии, поучаствовала?

Я поперхнулась.

— Не довелось.

Дорога до особняка прошла неспокойно. Я не стремилась участвовать в словесных баталиях, Голдан же пытался уколоть меня больнее. Кордан молчал, лишь неприязненно морщился в мою сторону. Когда карета остановилась, я поспешила выйти первой, несмотря на то, что это очень походило на бегство, натягивая на ходу перчатки и капюшон.

Не торопясь, я устроила Нэггэ в конюшне. Наученный горьким опытом конюх обошел его по широкой дуге. Рюкзак занял привычное место за спиной. Лэйдэ, цепляясь за него коготками, разъяренно шипел мне в ухо:

— Будь спокойнее, — сказала я то ли ему, то ли себе.

Особняк ни капли не изменился за этот год. Он дышал стариной и сдержанным богатством, тем самым аристократизмом, какого никогда не достичь новому поколению аристократов, получившим титул лишь благодаря деньгам. Первый из Глэйдов получил титул маркиза почти тысячу лет назад, когда королевство было Союзом Княжеств. Двести лет назад в благодарность за участие в устранении последствий прорыва Границы — в это время от семьи, насчитывающей практически двадцать человек, остался лишь пятнадцатилетний наследник, который и стал первым герцогом.

Я поднялась по лестнице, ведя ладонью по гладкому от тысяч прикосновений дереву. Ноги сами вели меня к отцовскому кабинету. В особняке хорошо пахло, деревом и благовониями, которые очень любила мачеха.

Весь мой вид был этому месту чужим, и сама чувствовала себя чужой и непринятий. Я могла избавиться от ярма этой семьи, только став частью другой. Выйти замуж, например, но вряд ли кто-то когда-нибудь польстится на полукровку. Думая об этом, я вспомнила принцессу Лэре и про то, как она уверенно говорила о своем замужестве. Зная нежные чувства друга к этой девушке, я могла только пожелать им счастья, хоть между ними было и до сих пор оставалось множество непониманий. При воспоминания о Лисе на моих губах сама собой появилась нежная улыбка.

Я постучала в дверь кабинета костяшками пальцев и, дождавшись разрешения, вошла. Его уже предупредили о моем приезде — отец стоял, повернувшись к окну. На него был очень похож Кордан, только отец был массивнее и выше ростом. А так, одно лицо — и глаза, и волосы, и нежные черты. Герцог Эрдан Глэйд был боевым магом, не магистром, но в свое время он четыре года служил в Гнилых Тоннелях, поэтому в его опыте и умениях сомневаться не приходилось. По иронии судьбы, ни его старшие сыновья, ни младшая дочь не унаследовали дара, он достался именно мне, его бастарду, позору, доказательству его извращенной связи с вампиром.

— Здравствуйте, отец, — я поклонилась и замерла у порога. Дальше мне пройди было не дозволена, но я и не хотела.

— Ты должна была быть здесь почти три недели назад, — герцог отвернулся от окна и равнодушно оглядел меня с головы до ног.

— Прошу прощения, — ответила я. Да и что я могла еще ему сказать? Ответ все равно всегда один.

— Кнут тебя простит, — иронично ответил он. — Через десять дней я жду от тебя полную готовность к фестивалю — и не дай Богини, ты опозоришь меня как в прошлый раз.

— Да, отец.

— На сегодня останешься без ужина — вместо него готовься к наказанию. И приведи себя в порядок, твой вид пачкает нашу репутацию. Даже слуги выглядят приличнее, чем ты. Теперь уходи, не мозоль мне глаза, — он снова отвернулся. Я вышла, аккуратно притворив дверь.

— Хоть что-то не меняется в этой жизни, — сказала я, поднимаясь в свою комнату, единственное место, которое мне по настоящему нравилось в этом доме. Мансарда была полностью моей. Помню, когда меня сюда переселили, я с рыданиями от боли в обожженных солнцем руках заделывала мансардные окна. Забравшись внутрь через люк в полу, я усмехнулась — за год тут не было даже следов человеческого присутствия. На полках, не заправленной постели и столе, усыпанном смятыми листами, лежал толстый слой пыли. Уголок плотной ткани, которым я заделала окно, оторвался, и я поспешила приделать его обратно.

— Хорошо, что бытовую магию я все-таки подтянула, — вздохнула я, созерцая фонт работ. Мне нужно было нормальное рабочее пространство. Занятие до вечера я себе нашла, прибралась, почистила и заштопала брюки и окончательно похоронила блузку. Накинув очередное ярко-красное приобретение Зуры и стянув волосы в куцый хвост, я передернула плечами, предчувствуя боль. На наказания герцог всегда был щедр, даже родные дети их не избегали. В детстве розги, после пятнадцати кнут. Наказывал он всегда лично, не доверяя это дело никому другому. Другое дело, что ни с кем кроме меня, он так не усердствовал.

Отец стоял в тренировочном зале, скрестив руки на груди. Я встала к нему спиной, покосившись на незапертую дверь и покорно начала расстегивать пуговицы на блузке. Даже нижнее белье стоило снять, чтобы не испортить.

Главе рода противиться было делом заведомо бесполезным — хорошо еще, когда-то он посчитал, что лучше убрать меня с глаз долой и правила Академии меня защищали, хоть и до определенного предела.

Я села на колени и уперлась лбом в ладони. Отец молчал, как молчал всегда. Все, конечно, заживет до фестиваля, я, все-таки, не человек, да и запас нужных зелий у меня имеется. Вот только все это не отменяло того, что все это больно.

Очень больно.

— Десяти ударов тебе хватит, — сказал он и не замедлил исполнить наказание. Свист кнута был предвестником боли. Я не пыталась удержать в себе крики, далекая от подобного героизма. Из глаз брызнули слезы. Слышала, что опытный палач может переломить хребет или достать до легких лишь парой ударов или же продлевать агонию до многих сотен.

Тихо и очень ожидаемо скрипнула дверь. Отец не обратил внимание, увлеченный. Голдан, показавшись в дверном проеме, застыл, созерцая наказание. На его лице блуждала улыбка, а глаза почти светились на лице. Все это приносило ему удовольствие. Я закрыла глаза, чувствуя себя униженной и запятнанной именно этим взглядом.

В этот раз отец остановился на двенадцати ударах. Когда я отрыла глаза, Голдана уже не была. Только дверь осталось приоткрыта.

Я набросила на себя блузку, пачкая ее кровью — потом очищу, не страшно — небрежно застегнув несколько пуговиц, и поковыляла в свою комнату. После отцовских наказаний родных детей лечила мачеха. Меня не лечил никто. Покачиваясь, я забралась вверх по лестнице. Лэйдэ, задремавший на кровати, обеспокоено закружился вокруг, сбив с полки несколько книг. Отбросив в сторону блузку, я неловко присела на кровать.

— Все нормально, хороший мой, — сказала я фамильяру. Выпив несколько зелий, я попыталась намазать спину мазью, заботливо сунутой мне в Оборвинде. Любое движение причиняло боль, раны драло, стоило лишь к ним прикоснуться.

Прижав пахнущие травами ладони к лицу, я горько заплакала. Больше всего на свете мне захотелось спрятаться.

Рядом с Зурой мне было гораздо легче.

Лэйдэ скулил, касаясь носом в мои ладони.

Ночь прошла беспокойно, спина ныла и чесалась. От любого неловкого движения я просыпалась. Утром я вылезла из-под одеяла, чувствуя себя больше восставшим мертвецом, чем человеком. Пробормотав заклинание, я поморщилась от неприятных ощущений — по рту и лицу словно прошлись жесткой щеткой. Выпив обезболивающее зелье, я долго возилась со спиной, пытаясь наложить мазь.

— Паршивое начало, — сообщила я Лэйдэ, разделив с ним копченые колбаски, с успехом пережившие эту ночь. Дракончик пискнул что-то неразборчивое, а я, решив никуда не высовываться до обеда, соорудила в кровати гнездо, обложившись книгами и записями.

Я так увлеклась, что забыла о ноющей боли в спине. Мы с Зурой перед моим отъездом уже сделали некоторые выкладки, и теперь я изучала наши общие записи. Мы хотели создать вестников для связи друг с другом. Подобные создания существовали, специально выведенных и обученных для этого дела птиц можно было легко купить, хоть и за немалые деньги. Но, во-первых, птицы плохо выдерживали дальние расстояние, во-вторых, их могли перехватывать — все-таки связь с другой страной, могут и поинтересоваться, что там у нас в письмах. В третий, по моим прикидкам до Воющего Града и обратно полет обычного вестника занимал почти месяц — это вам не портал. Поэтому нас и осенила подобная идея — мы решили использовать для подобного смесь некромантии и алхимии. Первую должна была обеспечить я, вторую — Зура, при должном содействии Зорге, на которое мы надеялись. Но это заняло больше времени, чем мы думали — сотворить что-то принципиально новое оказалось делом не легким. Мы успели создать алхимическую часть, поэтому оставшаяся работа была полностью на мне.

Через некоторое время я перебралась за стол, вплотную занявшись чертежами и цепочкой заклинаний. Еще через час книги и вырванные листы усеяли пол, а я судорожно листала рабочий дневник, подаренный мне Зорге — настоящее сокровище. Я бережно водила кончиками пальцев по бледным линиям чертежей, четким летящим строкам, впитывая чужой опыт и так увлеклась, что лишь Лэйдэ, свалившись с кровати стопку книг заставил меня очнуться. Я вздрогнула, оторвавшись от своего занятия — в глава будто песка насыпали, внезапно заныла спина и живот свело от голода. Фамильяр виновато мел хвостом пол. Время уже было далеко за полдень.

— Ох, бесы, — я охнула. — Надо же Нэггэ покормить!

В доме было тихо. Я, на ходу натягивая перчатки на руки, перешептывалась с Лэйдэ, воркующим мне на ухо — дракончик хотел есть не меньше меня, и мечтал немного размять крылья. Видимо, заскучал. Я же планировала прикупить бумаги для записей и перекусить.

— Не волнуйся, у меня ничего уже не болит, — успокоила я Лэйдэ, устроившегося у меня на руках. — Но вот на спине несколько дней лучше побыть свободно. Потерпи, и снова вернешься на свое козырное место.

Дракончик фыркнул, его чувства обещали моим обидчикам все муки Серых Чертогов. Я усмехнулась — с тех пор, как фамильяр подрос, самоуверенности в нем прибавилось изрядно, но, глядя на ряды треугольных зубов и внушительные коготки, я не могла сказать, что это совсем уж беспричинно.