Азурит

По сравнению с огромным Шардом О'Тууна, мой Нэггэ смотрелся смешно, но до жути отважно. Темные чешуйки, еще по подростковому хрупкие, с серебрушку размером, выпуклые змеиные глаза, маленькие рожки, худое, гибкое и не складное тело. Нэггэ был трехлетним подростком, а Шард — взрослым ящером, возраст которого исчислялся десятками лет. В сравнении с магистром я смотрелось еще более убого. Он был гораздо опытней меня и все знания моей любимой Новой Школы и рядом не стояли с его Старой.

Вообще, кровная некромантия имеет ряд преимуществ перед 'чистой'. Кровники могут поднять самый упрямый труп и продержать его в живом мире гораздо дольше, чем любой 'старик', но Новая Школа гораздо не стабильнее, опаснее. Если член Старой Школы может позволить себе страх или неуверенность при вызове, то кровник должен быть непробиваем. Через нашу кровь мертвые чувствуют неуверенность и слабость. И стремятся ударить.

Спина магистра, обтянутая темной тканью рубашки, была прямой как палка и такой же напряженной. Видно было, что ему не хотелось совершать никаких поездок. Мне, если честно, тоже. К тому же, я могла добраться до места практики самостоятельно и без труда. Доехать до портала, затем из Волчьей крепости совершить часовой марш-бросок до границы, там показать документы, попросить проводника и уже оттуда отправиться в Воющий Град.

Но правила, увы, предписывали магистра.

Я уныло посмотрела вверх, поморщившись от противного зуда на коже. Небо было до омерзения чистым. А я, по определенным причинам, любила пасмурную погоду. Опустив голову, я поежилась. Ненавижу солнце. Сейчас оно было почти невинным, но на рассвете или закате оно... Убивало. Безжалостно, долго и больно.

Лэйдэ прокружил над моей головой, пища что-то восторженное. Фамильяр О'Тууна, выглянув из-под ворота рубашки магистра, проследил за радующимся дракончиком и, презрительно фыркнув, нырнул обратно. Лэйдэ обиделся и плюхнулся на мою голову, сминая ткань капюшона.

Я задремала, позволив Нэггэ идти вперед за своим старшим собратом. Жутко реалистичный сон вымотал меня сильнее, чем обидный экзамен, на котором мне вдвое занизили оценку и объявление о практики в столице оборотней.

Слухи о них ходили очень нехорошие. Конечно, больше половины из них чистой воды бред, но, например, о Лазурном Королевстве ничего такого не говорят. Видимо все думали, что если я не сгинула в Гнилых Тоннелях, и никто не сожрал меня на Грани, то мою персону обязательно схарчат оборотни.

Прошлые места практики тоже не были курортом. Но там, по крайней мере, были тупые, не отягощённые не каплей разума твари, которые стремились лишь к двум вещам — жрать и размножаться. А оборотни — это уже совсем другая весовая категория.

Я поежилась и открыла глаза. Лэйдэ сопел, царапая мою голову сквозь ткань капюшона. Солнце давно стояло в зените. Поморщившись от его ярких лучей, я поправила сбившиеся рукава и взглянула вперед. O'Туун, кажется, даже не дернулся за несколько часов непрерывной езды.

Я покачала головой. Ну и выдержка! Я бы так не смогла.

Вдалеке уже виднелось яркое свечение портала. Казалось, эта радуга спустилась на землю. Красиво.

Раньше его окружал небольшой торговый город, но во время войны он оказался стерт с лица земли личами. За несколько жалких минут не стало почти пять тысяч человек.

Портал окружало оцепление из десяти боевых магов, один из которых, увидев нас, облегченно вздохнул. Видимо, их уже предупредили.

Магистр показал документа, лишив меня нужды с кем-либо разговаривать. Я, если честно, испытала за это очень большую благодарность. Не слишком люблю общаться с людьми, и они отвечают мне взаимностью.

Портал вспыхнул. Не скажу, что ощущения при переносе такие уж заурядные. Просто... Их невозможно описать. Это ощущение полета, ощущение... несуществования несравнимо ни с чем. Перед глазами радуга. В мыслях пустота. Вокруг — хаос.

Я опустила веки, зная, что после переноса солнце может сжечь мне глаза.

Ветер потеребил ткань капюшона и скользнул внутрь, холодя и без того не горячую вампирскую кожу, щекоча волосами лоб. Лэйдэ пискнул что-то неразборчивое. Я приоткрыла глаза, немножко, привыкая. Спина магистра уже удалилась и чернела вдалеке.

— Пойдем, Нэггэ. Нужно торопиться.

Остальное путешествие не запомнилось мне ничем. Голова, пустая от мыслей, как это бывает у меня после перехода, не спешила запоминать реальность, и посещение Волчьей крепости прошло мимо меня. Серая, абсолютно ненужная никому, кроме старых вояк, громада. Мрачная, нескладная и горько одинокая. О таких местах вспоминали только во время войны.

Очнулась я только у границы, когда меня вежливо попросили снять капюшон. Удивительно прям. Оборотень, черноволосый с глазами, будто два янтаря, смотрел испытующе. Я вздохнула, посмотрела на небо. До заката оставалось пару часов.

Стянула капюшон вниз.

Кожу защипало, в глазах заплясали красные круги. Оборотень отшатнулся, сморщился брезгливо. Я вздохнула. Неприятно, но привычно. Ничего особенного.

Полукровку во мне видно сразу. Вампирши изящны, иногда даже немного полноваты. Да и никакой вампир на солнце не покажется — сгорит сразу. Это я такая прочная.

— Через пару минут заберут, — сообщил оборотень магистру, стараясь не оскорблять свой взор моим видом. Я натянула капюшон обратно, стараясь натянуть на себя привычную маску отчужденности.

— Глэйд! — позвал меня O'Туун. В его руках была небольшая папка с документами. Я вздохнула и скользнула с ящера вниз, цепляясь руками за чешую. Все-таки Нэггэ был не там уж маленьким, особенно по сравнению со мной.

— Тебя заберут и проводят, — он протянул мне папку. Заурядно серую, со знаком Академии — веточкой цветущей белладонны. Я приняла ее, стараясь не касаться его рук. Не хочется причинять столь терпеливому человеку неудобство своими ледяными ладонями.

— Мне придется сейчас уйти, — он почесал густую бровь, показав этим жестом свою нервозность. Магистр куда-то торопился.

Я лишь кивнула.

— Не факт, что я могу тебя встретить, но думаю, ты доберешься самостоятельно, кровница.

Я повторила жест.

Магистр рыкнул раздраженно и рявкнул:

— Хватит изображать болванчик! Ты хоть иногда можешь высказать свое мнение, кровница?!

Шарахнувшись в сторону, я выпучила глаза. О'Туун вообще редко говорил со мной не про дела или различие в школах, так что его крик стал для меня неожиданностью. Магистр вздохнул, пригладил седые волосы, сверкнул темными глазами и сказал спокойно:

— Ладно, бывай. Надеюсь, я увижу тебя в Академии, а не на кладбище в качестве трупа.

Он меня почти ободрил.

Глава 2

Спину жег неприязненный взгляд. Я почти привыкла к нему. Сроднилась, срослась за последние несколько часов. Проводник все шел. Видимо, его 'пара минут' и 'наши' сильно различались.

Я пережила закат, закутавшись в мантию, и отделалась лишь обожжённым мизинцем. Ноготь, конечно, жалко, но за пару недель отрастет новый. Только больно очень, но это несравнимо с тем, когда солнце обжигает лицо. И не какую-то жалкую часть — а все, полностью. И заживает оно куда дольше.

Полумесяц ласково ласкал мою кожу своим холодным светом. Я с облегчением сняла уже до омерзенья надоевший капюшон и теперь наслаждалась ночной прохладой, которая не тревожила кожу и дарила успокоение. Стоит ли говорить, что я любила ночь?

Нэггэ дремал, раскинув в разные стороны когтистые лапы. Я, прислонившись к его горячему боку, созерцала небо, усыпанное ворохом разноцветных звезд. Красиво. Лэйдэ нарезал вокруг меня круги, восторженно щебеча о красоте неба и драконихе магистра. Кажется, мой малыш влюбился.

Я усмехнулась. Поежилась. Мне было прохладно. И если вампиры, несмотря на низкую температуру тела, переносили холода спокойно, то я мерзла до жути. И болела, болела, болела... Мое тело отнюдь не совершенно. Все-таки полукровки не должны существовать. Мы не приспособлены к окружающей среде, мы часто забираем от родителей самые худшие качества.

Мизинец, который по виду хорошо погрызли, противно ныл. Нет, нужно добыть перчатки. Из-за магистра они абсолютно вылетели из головы.

Оживление за спиной заставило меня оглянуться через плечо. Первое, что бросилось мне в глаза — это волосы. Я никогда не видела таких волос. Нет, рыжих людей я встречала и прежде, но настолько насыщенного цвета — никогда. Здесь были и осенние листья, и яркая морковь, спелые апельсины и янтарь, мед и тыква. Причем все одновременно. Казалось, эти волосы собрали весь оранжевый цвет, существующий на земле.

Глаза были цвета осенней травы, изрядно примятой и замазанной мокрой, усталой землей. А ресницы и брови — будто вылеплены из глины каким-то искусником. Губы, обветренные и искусанные, улыбались той самой улыбкой, которая заставляет заподозрить человека в отсутствии мозгов.

Кажется, это и есть проводник. Я вздохнула обреченно и натянула капюшон под взглядом травянистых глаз. Рыжий приблизился абсолютно бесшумно. О, это, наверное, и есть знаменитое искусство 'бесшумного шага' у оборотней. Говорят, что тут даже соревнования устраивают, хотя, по-моему, это бред-бредом.

— Привет, — сказали мне голосом спокойным и лающим.

Я кивнула в ответ, поднимаясь с примятой травы и шлепая Нэггэ по боку, чтоб проснулся. Ящер лениво приоткрыл янтарный глаз и вздохнул совсем по-человечьи. Ему хотелось спать, а не ехать черт знает куда. Я была с ним солидарна, но, к сожалению, нас обоих никто не спрашивал.

Проводник помолчал пару секунд, созерцая меня с каким-то странным любопытством (это нервировало). Потом его прорвало:

— Я придворный Ученик. Меня зовут Зура, но друзья зовут меня Лисом. Рыжим, но это можно опустить. А ты некромант, да? А, правда, что у вас только в одном направлении изучают, а... Ах, да! Как тебя зовут?

Лэйдэ зашипел недоуменно, пролетел туда-сюда перед веснушчатым лицом (травянистые глаза проследили за ним с живейшим любопытством) и плюхнулся на мою макушку, стягивая когтями капюшон.

Зура проследил за сим действием, внимательно изучил мое удивленное, чуток сморщенное от боли в затылке лицо и повторил вопрос:

— Как тебя зовут?

— Немира Глэйд, — ответила я ошарашено.

— Лис, — черноволосый оборотень рявкнул раздраженно, — хватит разводить свою семейную грязь. Сваливай.

Рыжий проводник бросил острый взгляд в его сторону и протянул язвительно:

— Заткнись, если не хочешь, чтобы ваша грязь дошла до Царского Клана, Дера. И ты не входишь в мой круг, чтобы звать меня Лисом.

Оборотень отвернулся, лишь сверкнув с негодованием своими янтарными глазами. И сказал, на этот раз спокойно:

— Вас ждали во дворце еще два часа назад. Не советую злить Мага.

— А вот это я знаю без тебя, — произнес Зура язвительно и повернулся ко мне, улыбаясь, — не потеснишься, Немира? Я потерял свою лошадь. Поэтому и задержался.

Вопрос вырвался совершенно непроизвольно:

— Как можно потерять лошадь?

Зура развел руками, улыбнулся той самой безмозглой улыбкой и ответил загадочно:

— Я всегда все теряю и всегда все нахожу. Однажды я потерял отцовский хьюмидор в Лазурном Королевстве и нашел его в туалете степных орков.

Действительно... Очень загадочно.

Нэггэ перебирал ногами, вырывая траву с корнями, и смотрел неодобрительно. Мол, разбудила и стоишь, болтаешь. Я спохватилась, отвернулась от проводника и вскочила в седло. Погладила ящера по шее, прося прощения. Нэггэ недовольно зашипел, когда место позади меня занял лишний груз. Мою спину обдало холодком постороннего движения, и я поежилась. Близкое соседство мне более чем не нравилось. Открытая перед чужаком спина заставляла меня чувствовать себя почти беспомощной.

Лэйдэ, чувствуя мое состояние, зашипел на оборотня с моего плеча, смешно топорща морщинистые крылья, скаля мелкие зубки в три ряда и хлеща по бокам хвостом, будто чешуйчатая собака.

Зура засмеялся. Я втянула голову в плечи. Нэггэ вильнул хвостом и двинулся вперед, заставив оборотня ойкнуть и схватиться за мои плечи. Стиснув зубы, я со свистом выдохнула воздух. Ладони у оборотня оказались нестерпимо горячими, обжигающими, будто раскаленная печка.

— Тут не далеко. Сейчас едем по дороге вперед, потом будет единственный поворот и оттуда до столицы рукой подать. Потом ехать прямо, до самого замка, — сообщил он мне и нагло потрогал мою щеку, — у тебя кожа ледяная.

Я повела плечами, сбрасывая чужие ладони. Лэйдэ успокаивающе лизнул мою щеку. Внимание оборотня меня напрягало. Любой другой лучше пошел пешком, чем поехал со мной, да и, к тому же, вряд ли стал бы меня касаться. А этот... Странный какой-то.

— Я наполовину вампир. У меня низкая температура тела, — сказала ему я. Может он слепой?

— Нет, это понятно. Но вампиры же не мерзнут, а ты и в этой шубе ежишься, — нет, не слепой.

— Мм. Я же не полноценный вампир.

Дорога дымкой стелилась под лапами Нэггэ. Ветер шевелил складки мантии, которая в темноте казалась почти черной. Лэйдэ голосил каждый раз, когда Зура делал лишнее движение. Я чувствовала себя странно. Непривычно. Некомфортно.

— Я слышал, что в вашем королевстве не слишком хорошо относятся к полукровкам.

— Как везде, — я пожала плечами.

— Не скажи, — сказал он, излишне громко, на мой взгляд, заставив меня дернуться, — сильфы, например, неплохо.

— Сильфы вообще ни к чему не относятся, — ответила я.

— У нас почти десять Кланов против межрасовых браков. Царский Клан относится к ним толерантно, но сам не спешит с этим. Клан Медведей, Рысей и Лис за. Ты знаешь, что от союза человека с оборотнем стопроцентно рождается оборотень? — протараторил он.

Я не выдержала и оглянулась через плечо, встречаясь с горящим фанатичным огнем взглядом. Он, увидев выражение моих глаз, дернул носом и спросил:

— Совсем-совсем не знала?

Покачав головой, я почесала Лэйдэ под крылом. Зура сказал:

— Понятно, почему ты такая... Ледяная. Я бы тоже волновался. Ты не бойся, Учитель не любит, когда его Учеников обижают.

Я перестала что-либо понимать совсем. Зура лишь улыбнулся своей фирменной улыбкой и намотал на палец прядь своих невозможных рыжих волос.

Воцарилось молчание.

Мы миновали поворот, и вскоре я впервые увидела Воющий Град. Первое, что бросилось в глаза — это крепостные стены. Они были настолько высоки, что мне казалось, что даже самая мощная армия не в силах взять этот город. По темному камню дорожками расходились прожилки какого-то насыщенно синего, с зеленоватыми крапинками, минерала.

— Давным-давно, когда маги строили этот город, здесь было месторождение азурита. Мы называем этот город именно так, — сказал Зура. В его голосе слышалось восхищение своим домом.

— Азурит... Красиво, — вырвалось у меня.

— Правда? — оборотень, кажется, даже обрадовался, — У нас есть легенда, что когда город строили, то наш король, чтобы даровать ему защиту от врагов, отдал свою жизнь и стены столицы стали такими же темными, какой была его шерсть. Наша королева, узнав о смерти мужа, неделями стояла на крепостных стенах и ее слезы растворялись в камне. Она не выдержала и умерла от горя, а ее слезы стали синим камнем в черных стенах.