Азурит

Зура отодвинул мой стул, как делал это всегда, но никогда еще он не поправлял мне волосы и не брал за руку, после того, как усаживался сам. В общем, все шло по отработанной схеме. Зура ненавязчиво оказывал мне знаки внимания. То по руке погладит, то волосы поправит, то добавки предложит. В конце произошла кульминация нашего небольшое представления — Зура вытер мне губы пальцам. С пламенной страстью во взгляде. Наверное, только я разглядела в его глазах только одну страсть — разразиться неудержимым хохотом.

Леди Заре весь завтрак держала принцессу за руку — видимо, чтобы она не обернулась и не порвала меня на тысячу кусочков. Ее ревность была настолько очевидна, что я не удивлюсь тому, что скоро по дворцу поползут совсем другие слухи. Правда, я совсем не этого хотела.

Сама же фрейлина глядела на нас непривычно серьезно, чуть сощурив глаза. В ее голове шла непрерывная работа мысли. Не удивлюсь, если она разгадала наш маленький спектакль. Все-таки ее отношение ко мне не влияло на наличие у этой женщины мозгов. А она была умна.

Я не видела, как на наш спектакль прореагировал младший советник, но старшему, похоже, все было, что пнем об сосну. Королю, кстати, тоже. Их я прекрасно понимала и сама бы реагировала точно так же, если бы не участвовала.

Короче, завтрак прошел без сучка и задоринки.

После, по приходу в нашу комнату, Зорге решил устроить нам очередную головомойку.

— Вы о чем думали, устраивая такую сцену при короле? — говорил он, — Наедине не могли развлечься? Да это хуже, чем воровство еды из столовой!

Так он и об этом знает? Воистину, учитель не только силен и умен, но и вездесущ!

— Нет, вы повели себя просто...

Зорге замер, видимо, не находя слов.

— Я просто ее люблю! — воскликнул друг, потеряв, видимо, терпение. Я закивала, подтверждая.

— Глэйд? — уточнил придворный маг.

Я и Лис переглянулись, округлив глаза до состояния монет.

— Вы что? — я замахала руками, — Не меня!

— Принцессу, — печально вздохнул Лис, мечтательно вглядываясь в потолок.

Зорге молчал пару минут, глядя на нас. Его глаза выражали работу мысли. Затем он крайне экспрессивно выразил все отношение к нам в одной единственной фразе:

— Темная Богиня! Дала же ты мне учеников!

На моей памяти, к богам учитель взывал впервые.

Глава 13

Холодно. Ничего не изменилось в мире моего разума кроме этого жуткого холода, который пронизывал все мое естество от заледеневших ступней до кончиков волос, которые щекотали обнаженную кожу и лезли рот. Я ощущала на языке и губах ледяной привкус тающего инея.

Почему? Я огляделась, обнимая себя руками. Кожа покрылась гусиной кожей, а ногти стали белыми, будто кипень. В коридоре моего разума снег, лежащий на полу, стал доходить мне до самых коленей. Мне казалось, что здесь, вопреки всем законам логики царит лютый мороз. Хотя, вряд ли этот мир, мир внутри меня, подчиняется каким-либо правилам. Но сейчас вопрос отнюдь не в этом.

Как же я сюда попала? Я прекрасно помнила, что засыпала в тепле, в обнимку с Зурой, споря с ним по поводу того, что он скрыл от меня факт, что Льюсе — его дядюшка. Раскрасневшиеся, с улыбками на губах, не переодевшиеся в одежду для сна, мы так и уснули, с переплетенными пальцами рук и умиротворенным выражением на лице. Как же я оказалась в этом месте, ведь меня не били по голове, не швырялись меня заклинаниями и, вроде как, не пытались убить?

И как же мне холодно по сравнению с тем теплом, которое я чувствовала, засыпая. Будто кусок льда засунули в самую душу, заменили сердце снегом и заставили нахлебаться ледяной воды.

Я погрела пальцы собственным дыханием и, неловко переступив занемевшими ногами, пошла уже по знакомому пути на свет свечи, показавшейся мне заметно потускневшей, чем я помнила с прошлого раза.

Стены будто потеряли свою твердость, став настолько зыбкими, что, казалось, моя ладонь может пройти сквозь эту колеблющуюся темную дымку, похожую на черные зыбучие пески. Но я никогда бы не осмелилась на это. Что-то внутри, глубоко в душе, подсказывало мне, что эта глупость будет последним, что я сделаю в своей жизни. Поэтому я старалась идти по центру коридора, чтобы не задеть стены даже кончиком волос.

К Мире я шла гораздо дольше, чем в прошлый раз. Тусклый огонек свечи то и дело резко удалялся, чтобы через пару минут приблизиться почти вплотную, а затем снова броситься назад, зигзагами.

Но я все равно шла за этим манящим огоньком, обещающим капельку тепла, которое даст мне силы перенести этот чудовищный холод, разъедающий тело, разум и душу.

Лишь невиданная удача помогла мне остановиться за миг до того, прежде чем провалиться в стену из черного зыбучего песка. Я судорожно отшатнулась назад, а мое сердце на миг остановилось, чтобы забиться где-то в горле. Огонек исчез, оставив после себя лишь воспоминания. Как я могла попасть сюда, в тупик, если шла за огоньком свечи?

— Мира, — позвала я тихо и хрипло, но затем, сделав усилие, я повысила голос, — Мира!

Тихо. Нет даже признаков того, что кто-то меня услышал. Я провела ладонью над стеной, не касаясь ее, и в мою кожу будто вцепились сотни тонких, притягивающих невидимых нитей.

Я отдернула руку, прижав ее к груди. Теперь мне действительно стало до дрожи в коленках страшно. Отступив назад, я вскрикнула, почувствовав, как в мою спину впиваются те самые пугающие меня нити. Я оглянулась и подавила желание с отчаянием застонать. Со всех четырех сторон меня окружали темные, страшные стены.

Ловушка захлопнулась. Я усмехнулась жестко. Кто бы мог подумать, что кто-то будет устраивать мне западню в собственном разуме. Хотя, если подумать, это очень умно. Мой страх внезапно исчез, оставив лишь настороженность дикого зверя. Сердце стучало, но теперь отнюдь не от ужаса, а от выбросившегося в кровь адреналина.

Я облизала губы, чувствуя, что рот наполняется вязкой, голодной слюной. Нюх и слух обострились, улавливая любой шорох, любой запах. Прикрыв свои лгущие глаза, я замерла. Раз на меня поставили капкан, значит, скоро должен появиться охотник.

Мои ощущения, болезненно обострившиеся инстинкты, злость, похожая на ярость потревоженной змеи напоминали мне то, что я испытывала несколько дней назад, желая наброситься на советника.

Шорох, похожий на шелестящий песок заставил меня замереть и тихо обернуться на звук, вскидывая руки в защитном жесте. Я приоткрыла глаза, встречаясь взглядом с горящими демоническими глазами, не имеющими ни зрачка, ни белка. Просто два горящих факела, не выражающих ничего, кроме желания жечь. Бледная, почти синяя кожа обтягивала сильно выступающие скулы, а рот, алый широкий рот был похож на кровавый порез. Эти жуткие карминовые губы кривила сумасшедшая улыбка от уха до уха, обнажающая ряд треугольных, акульих зубов. Темные волосы, обрамляющие это ужасное лицо, были похожи на волосы и делали его еще более омерзительным. Из голубоватого лба торчал длинный отросток с огоньком, горящим тусклым желтым светом, будто иллиций у глубоководного удильщика.

Это лицо смотрело на меня и стены. И рука, темная, резко контрастирующая с бледным лицом, тянулась ко мне, скалясь длинными черными когтями, походившими на стальные кинжалы и заставляя меня медленно отступать назад.

Голова монстра повернулась под невозможным углом так, что подбородок почти поменялся местами с макушкой. Длинный, синюшный язык, похожий на огромную отвратительную мокрицу, прошелся почти по всей поверхности лица.

— Умрет, — хихикнуло чудовище, раскрывая свою хищную пасть, — впустишь ли ты нас, если он умрет, колдунья?

— О чем ты? — я подавила желание оскалить зубы, — Как демон смог попасть в мой разум?

Мерзкое хихиканье заставило меня дрогнуть. Горящие красным пламенем глаза распахнулись шире, заполняя почти половину лица. Монстр повторил, раскрывая зубастый рот и вновь облизывая лицо, оставляя на нем блестящую, желтоватую слюну:

— Впустишь, если он умрет?

Я судорожно зажала нос, когда смрадное дыхание приблизившегося лица на длинной шее, похожей на бледную змею, ударило мне в лицо. Меня затошнило от этой непередаваемой гаммы ароматов, в которых с трудом можно было узнать гниющее мясо и душок серы.

— Впустишь, — утвердительно произнесло чудовище, оскаливая треугольные зубы. Я сжала кулак, вспоминая что-нибудь из своего магического арсенала, что не убьет меня в столь замкнутом пространстве.

Булькнула, зашелестела стена. Глаза монстра вдруг еще больше расширились, выползая из орбит. Его потащило назад, и из его горла вырвался тонкий, пронзительный визг, полный боли и ужаса. Он пытался зацепиться своими длинными когтистыми пальцами за стену из зыбучего песка, но они лишь проваливались вглубь, все больше увязая в черном болоте.

Стена снова противно булькнула и выплеснула на меня поток смердящей темной жидкости, когда-то заменявшей демону кровь. Я с омерзением стерла с лица липкую гадость, ощущая под пальцами твердые осколки костей. К горлу подошла тошнота.

Из стены снова вылезло лицо, на этот раз знакомое, принадлежащее мне. Вернее, Мире. Красные глаза, мечущие искры злости, впились в меня внимательным и даже обеспокоенным взглядом и наполнились смехом. Ее губы изогнулись в смешливой улыбке, показывая кончики клыков. Она протянула мне ладонь и под лунками ногтей я заметила темную, демоническую кровь, которая теперь столь обильно украшала меня.

Я вложила свою ладонь в ее и испуганно вскрикнула, когда Мира втащила меня в стену. Все мгновенно потеряло свет, оставив лишь шелестящую, пугающую темноту и тысячи, миллионы нитей, впившихся в кожу. Лишь прохладные, вцепившиеся в мою ладонь пальцы не давали мне потеряться во мраке и не заверещать от охватившего меня ужаса.

Когда мы вынырнули из этого темного, пугающего потока, то я думала, что уже никогда оттуда не выберусь. Неспокойный, тусклый свет свечи впился в глаза, и я зажала их ладонью, стараясь привыкнуть.

Мира подвела меня к белому блюдцу и заставила присесть. Я опасливо приоткрыла глаза и встретилась с острым алым взглядом, наполненным тревогой. Мира напомнила мне разозленную или испуганную кошку. Ее волосы, вздыбленные, будто шерсть, торчали в разные стороны, а опасно прищуренные глаза и оскаленные зубы только усиливали сходство. Она провела измазанной в крови ладонью над робким огоньком и алая жидкость, отваливаясь от кожи вмиг засохшими хлопьями, таяла в воздухе. Я повторила ее жест, с любопытством глядя, как кровь исчезает с кожи, оставляя на ней лишь легкое покалывание.

— Как демон попал в это место? — просила я, ежась и пододвигаясь ближе к свечке.

Мира хихикнула, и ее лицо вмиг утратило ту жестокую гримасу потревоженного зверя. Она вскочила на ноги и потянулась, закидывая голову назад. Ее волосы, будто успокоенные змеи, гладкой волной скатились по бледной коже плеч, скрывая грудь с темными горошинами сосков.

— Какие вопросы у тебя ненужные, — она произносит уже почти привычную фразу и хитро косит на меня алым глазом. Ее губы изгибаются в улыбке, но в глубине ее зрачков я все еще вижу огонек не угасшего беспокойства.

— Ладно, — я задумалась над вопросом получше, — кто впустил демона сюда?

— Ты, — ответила она и хихикнула над выражением моего лица. Подскочила ближе ко мне и захватила мои волосы в плен своего кулака, опрокидывая мою голову назад и вглядываясь в мои глаза. Пальцы ее свободной руки погладили мою скулу. Она странно, непривычно по-доброму усмехнулась и произнесла:

— Вопрос в том, кто его пригласил войти. А ты уже знаешь ответ, не так ли? Просто еще не знаешь о том, что знаешь.

Я по привычке попыталась встряхнуть головой, пытаясь уложить в голове смысл ее фразы, и тут же поморщилась от боли в голове. Мира вздохнула с ноткой усталости и отпустила мои волосы, пригладив их напоследок, Уткнулась в мое плечо лбом и обессилено сползла на пол, обнимая меня за талию и прижимаясь щекой к моему вымазанному в крови животу. Зевнула сладко и сказала:

— Ты только проснись. Будет жаль, если ты проспишь самое интересное.

Я машинально провела ладонью по волосам Миры, которые, в отличие от моей серой пакли, блестели серебром, и прошлась растерянным взором по танцующему огоньку свечи, расколотому блюдцу и темным стенам, которые не спешили обретать твердость и, в конце концов, уперлась взглядом в гладкое серебро зеркала. Оттуда на меня смотрели знакомые красные глаза, сейчас больше похожие на цветное стекло. Неужели может существовать на свете столь равнодушный и абсолютно бездушный взгляд?

Помятое со сна лицо, спутанные волосы, смятая одежда и деревянная, будто у зомби, походка. Вот что я наблюдала, глядя в зеркало. Почему же? Кому, да и зачем нужно пользоваться ментальной магией вперемешку с демонологией, рискуя в любой момент сойти с ума, чтобы приманить полукровку и...

"Впустишь ли ты нас, если он умрет?"

Зуру...

Я вскочила с пола, забыв о Мире, которая, стукнувшись лбом о камень, рассеяно ойкнула и подняла на меня сонный взгляд. С усилием оторвав взгляд от травянистых, пугающе без эмоциональных глаз, я посмотрела на Миру и спросила тихо, почти умоляюще:

— Как мне очнуться?

Ответом мне был спокойный, полный безмятежности взгляд с капелькой тревоги где-то в глубине. Мира улыбнулась, втягиваясь на полу, будто коша и ответила тягуче, почти насмешливо с маленькой ноткой издевки:

— Я не могу помогать тебе постоянно. Что-то ты должная сделать сама, Немира. Пора умнеть.

Я раздраженно фыркнула, осознавая то, что почему-то не могу на нее злиться и запустила пальцы в волосы, уже ни капельки не стесняясь собственной наготы. Вздохнула, успокаиваясь и настраиваясь на некое подобие мозгового штурма.

Что я знаю о ментальной магии? Только то, что она опасна для не имеющих таланта. То есть, ментальная магия это не что иное, как способность узкого круга людей, обладающих, грубо говоря, повернутыми в другую сторону мозгами. Только они могут с относительной безопасностью для собственного разума ее использовать. Вертится в моей голове пара случайно запомненных заклинаний, абсолютно бесполезных в данной ситуации.

Что же делать?

Что, Темная Богиня, мне теперь делать?

Я скосила глаз на Миру, которая лениво поигрывала длинной прядью собственных волос и щурилась на оранжевый огонек свечи, робко танцующий на не сгорающем фитиле. Раздраженно фыркнув, я заломила пальцами и вдруг замерла. В моем мозгу ярко засветился свет догадки. Когда я попала сюда в первый раз, то вернулась обратно я как раз с помощью огня, который окутал меня с ног до головы. Только вот как заставить огонь вернуть меня?

Покосившись на яркий огонек, я, не колеблясь, засунула туда палец. Пламя пробежало по коже, будто по просмолённой тряпке, заставляя чувствовать не боль, а легкое пощипывание. Соприкасаясь со мной, огонь приобретал оттенок некромантского пламени. Я оглянулась на Миру, которая, небрежно махнув мне рукой, улыбнулась как будто бы с ободрением.

Возвращение реальный мир выдалось чуть полегче, чем первое, но от этого ничуть не более приятное. Кое-как умудрившись не бахнуться головой об пол и сохранить подобие той самой деревянной походки, я чуть приоткрыла глаза, скашивая их на Зуру, который с все таким же деревянным лицом брел по коридору. Босой. Я недовольно вздохнула, почувствовав обжегший мои ступни холод. Оборотню все равно, а вот мне грозит любвеобильной ангиной и постелью целую неделю.