Азурит

Вывернув из-за угла, я едва не столкнулась с Элией, чудом отшатнувшись. Лэйдэ зашипел от неожиданности, вздыбившись, как кошка.

— Ты! — воскликнула она, поморщившись. За прошедший год она вытянулась вверх. Сестра была младше меня почти на восемь месяцев — отец привел меня в дом, когда она была еще младенцем. Она была отцовской любимицей, красивой как сильфида. Ее голубые глаза обрамляли густые черные ресницы, кожа — гладкая и белая как молоко, вьющееся крупными кольцами светло-русые волосы, в свете солнца отливающие золотом. Она очень походила на портрет своей бабки, матери герцога. Домашнее платье подчеркивало женственную фигуру, а мягкие туфли скрадывали шаги.

Ее единственным, пожалуй, недостатком был характер и поспешность решений — он всегда сначала делала, а потом думала. В прошлом году Элия разорвала подол моего платья, и мне пришлось идти к жертвенному алтарю как было, сверкая тощими коленками. Отец был в бешенстве, а сестра не подумала, как будет это выглядеть — сам герцог Глэйд не может одеть, как следует своего ублюдка. С тех пор, надеюсь, она хоть немного поумнела.

— Доброго дня, сестра, — кивнула я ей.

— Лучше не попадайся мне на глаза, грязная убийца! — неприязненно выкрикнула она, развернувшись ко мне спиной. Я проводила ее спину взглядом, не чувствуя ничего, кроме усталости и грусти. Пожалуй, у нее единственно здесь были настоящие причины для ненависти ко мне. Пусть.

— Пойдем, малыш, — я прижала притихшего дракончика к груди. — У нас еще много дел.

Дел действительно оказалось не мало — хотя бы убраться из особняка, ни с кем больше не столкнувшись.

Нэггэ, голодный и недовольным, встретил меня укоризненным взглядом на несчастной морде. Я насыпала ему корма, тщательно почистила потускневшую чешую — лишь тогда он немного оттаял и начал ласкаться.

— Ну-ну, — я засмеялась, когда ящер уткнулся носом мне в плечо. — Просто, я больше так не буду — это в последний раз. Нэггэ, вредина, я же не бездельничала -между прочим, я на пороге великого открытия.

— Так и знал, что найду тебя здесь, милая сестрица, — я вздрогнула, резко крутанувшись на пятках к входу. Голден, прислонившись плечом к косяку, смотрел на мою возню — бесшумный как призрак.

Я промолчала, настороженно глядя на него снизу вверх. Лэйдэ спланировал вниз с потолочного бруса на землю и, низко пригнув шею к земле, угрожающе оскалился, предупреждающе зашипев.

— Впрочем, где ты еще могла быть — тебе самое место рядом с животными, — он усмехнулся, ничуть не боясь агрессии фамильяра. Еще бы, стоило мне сотворить заклинание или Лэйдэ, созданию исключительно магическому, напасть и никто не будет ничего спрашивать или уточнять — попаду под трибунал. В Академии я выучила каждую букву магического кодекса. Глупо было бы верить, кто кто-то поверит в мою самозащиту, а второй раз предупреждением и общественными работами я не отделаюсь — мне уже не четырнадцать лет.

— Лучше даже не приближайся ко мне, — натянутым и дрожащим голосом сказала я и поморщилась от того, как жалко он прозвучал. Голдан засмеялся:

— Ничего себе, кто-то осмелел? И что ты сможешь мне сделать?

Он приблизился ко мне. Фамильяр низко зашипел, но, повинуясь моему жесту, замолк. Голдан обхватил меня рукой о шею и наклонился к моему лицу — ростом он был почти с Зорге. Кожу на шее обожгло жаром. Я поморщилась, когда в нос ударило чужое дыхание, но глаз не опустила.

— Что ты сможешь мне сделать, крольчиха? — повторил он. — Может тебе снова вырвать зубки за твою дерзость? Или придумаем что-нибудь новое? Как насчет того, чтобы навестит пыточную — отец ее не использует уже очень давно.

В глазах потемнело уже не от ужаса — от бешенства. Я сжала руку в кулак, впиваясь в кожу ногтями и гася зеленые искры. Голдан Глэйд, каким бы учтивым он не казался другим, был настоящим подонком. Кто и из присутствующих грязный убийца, так это он. Интересно, Кордан догадывается о пристрастиях своего брата? Что тому нравятся чужие мучения, что в юности он с увлечением читал о пытках, а карьеру военного продолжил лишь потому, что смерть и страдания приносят ему наслаждение.

Абсолютно бездумно я ухватила его за руку, которая касалась моей шеи и с неизвестно откуда взявшейся силой вывернула ее, перебрасывая мужчину через себя. Будь он к такому готов, это, разумеется, не сработало бы — но Голден абсолютно не ожидал от меня физического сопротивления. Он охнул, ударившись спиной об пол. Стоило ему начать подниматься с пола, я с размаха врезала ему по лицу — кровь из разбитой губы запачкала ему подбородок. Нэггэ над его головой низко, угрожающе заворчал.

— Не подходи ко мне больше, — сказала я снова. — Или я тебя прикончу — и плевать мне на последствия.

Я стрелой выскочила на улицу, брезгливо скребя ногтями по шее. Голдан проводил меня горящим взглядом, задумчиво стирая кровь с лица. Лэйдэ взмыл в воздух, со стрекотом кружа над моей головой.

Не возвращалась в особняк я до глубокой ночи. Сначала просто бродила по городу, сбрасывая пар, потом заскочила в трактир в Нижнем Городе. Осекшийся от моего злобного взгляда трактирщик безропотно подал обед, хоть этого и грозился выгнать на улицу паршивую полукровку и совсем побледнел, увидел, как на стол спикировал Лэйдэ.

— Грязный уродец, — пробормотала я, размазывая рагу по тарелке. Не было сомнений, что Голдан просто так это не оставит. Я нервно потрогала языком клыки, вспомнив, как больно было, и какими ужасными ощущениями сопровождался их рост. Это было не самым изощренным его издевательством, но, несомненно, самым унизительным.

Лучше уж с ума сходить от боли, чем снова целовать чужие сапоги.

Переждав закат в трактире, я забрела в писчую лавку и купила бумаги для записей. Нужно было найти экспериментальный материал, читай, птичий труп. Подумав, я поглядела на Лэйдэ, сытого и довольного. Подхватив его на руки и посмотрев в золото глаза, я попросила:

— Сокровище мое, нужно выполнить очень важное задание.