Институт экстремальных проблем. Часть 3. Катастрофа

— Очень нравишься.

— Тогда в чем дело? Или, может быть, в ком? У тебя кто-то есть?

— Никого у меня нет. Не в этом дело и не в тебе, Сережа. Во мне...

Ирина отвернулась. "Все не так, я не то хотела ему сказать!" — в отчаянии подумала она.

— Я тебя не понимаю. Почему? — Сердце Томского заныло от услышанных слов.

— Я не хочу испортить твою жизнь. Зачем я тебе?

— Как зачем? Я не могу без тебя! Пусть это наваждение, болезнь, но от такой болезни я лечиться не стану! Я хочу все время быть рядом с тобой, слышать твой голос, видеть твои глаза, чувствовать прикосновение твоих рук! — Сергей развернул Ирину лицом к себе и увидел, что в глазах у нее стояли слезы. Томский на мгновение опешил, а потом стал покрывать ее лицо поцелуями. — Ириша, ну что ты? Не надо! Пойми, я люблю тебя, ты нужна мне! Как тебе это объяснить, чтобы ты все поняла? Ты же видишь, что я постоянно нахожу разные поводы, вплоть до самых нелепых, чтобы позвонить тебе, и почти радуюсь, когда Леха получает двойку, потому что тогда появляется вполне уважительный предлог приехать к тебе. А что я чувствую, когда ты обещаешь позвонить... Я жду твоего звонка и начинаю злиться на всех, кто звонит мне, даже на Лешку и маму, ведь вдруг в этот момент ты набираешь мой номер и слышишь короткие гудки; в транспорте и на улице я держу мобильник в руке, чтобы не пропустить твой звонок, беру телефон с собой в душ и схожу с ума от счастья, когда вижу на дисплее твое имя, а потом переживаю, что не сказал тебе чего-то важного. Я не могу без тебя, больше ничего не могу сказать...

Ирина была ошеломлена:

— Ты ведь меня совсем не знаешь, Сережа!

— Что я должен знать? Когда ты так меня называешь, я и не хочу ничего знать!

— Я старше тебя, мне тридцать пять лет!

— Это ерунда, каких-то три года разницы. Ты даже на двадцать пять не выглядишь!

— У меня никогда не будет детей!

— Можно усыновить малыша, и, потом, есть же Алешка!

— Правильно, есть. И у него есть родная мать. Ты не думал, как он отнесется ко мне в качестве мачехи? Зачем и ему, и тебе дополнительные проблемы? У него вот-вот переходный возраст начнется, а тут еще я появлюсь в вашей семье.

— Ира, он от тебя просто в восторге. Каждую субботу вечером только о тебе и говорит.

— Он в восторге не от меня, а от лаборатории и от того, что мои парни с ним возятся. Одно дело общаться раз в неделю и совсем другое — жить вместе.

— Мне лучше знать, от чего он в восторге, так что этот пункт я тоже отметаю.

— А как твоя мама ко мне отнесется? Я очень сомневаюсь, что она обрадуется такой снохе: старше сына, разведенка, вся в работе с утра до ночи, даже готовить не умеет, да еще и дымит, как паровоз.

— Ты за мою маму замуж пойдешь или за меня? Я тебе еще раз повторяю, что все это для меня не имеет значения.

— Для тебя, может, не имеет, а мне далеко не все равно, как отношения с твоими близкими будут складываться.

— Нормально будут складываться. Мама уже спрашивала, почему я до сих пор не привел тебя к нам, она давно поняла, что я тебя люблю, — Сергей вдруг спохватился. — Я ведь с утра, вот дурак, ломал себе голову, куда тебя пригласить. Пошли к нам в гости, мама будет рада с тобой познакомиться, честное слово.

— Нет, только не сегодня! — Ирина едва ли не испуганно посмотрела на него. — Это все так неожиданно! Я не знаю... Я не готова к такой встрече!

— Какая тебе нужна подготовка? Я ведь не на прием к английской королеве тебя приглашаю, а к себе домой.

— К английской королеве мне было бы проще отправиться. Нет, не могу, пока не могу, давай в другой раз.

Ирина подошла к вытяжному шкафу, вытащила из пачки сигарету, глубоко затянулась и выпустила дым в вентиляцию. Сергей подошел к ней, осторожно положил руки на плечи, легко прикоснулся губами к уху.

— Ира, все, что ты сейчас наговорила, это ерунда. Если ты хоть немного меня любишь, пожалуйста, не говори "нет". Скажи, что подумаешь, и подумай. О себе подумай, обо мне, об Алешке, о всех нас.

— Сережа, ты же знаешь, как я привыкла всеми командовать, какой у меня характер вредный.

— Это для кого-то он вредный, а для меня самый что ни на есть полезный, и я совсем не против, чтобы ты мною командовала. Такое уже было, и мне понравилось, я еще хочу, — Сергей улыбнулся, но Ирина не обратила внимания на его попытку пошутить. В ее глазах просвечивала затаенная боль.

— Я уже была замужем, развелась и больше не собираюсь.

— Не собиралась, пока меня не встретила. Что еще придумаешь, какие отговорки? Что до сих пор любишь своего бывшего мужа?

— Я о нем даже вспоминать не хочу, но кое-что я должна тебе сказать.

— Я ничего не буду слушать! — Сергей зажал уши руками.

— Выслушай, это очень важно, — Ирина взяла его руки в свои. — Мне не хочется интимных отношений ни в физическом смысле, ни в психологическом, все чувства как заморожены, и мне кажется, что я никогда не смогу преодолеть этот барьер.

— Ты испытываешь ко мне отвращение? Тебе неприятно, когда я тебя беру за руку, обнимаю, целую? — Сергей умоляюще посмотрел на нее. — Ты с трудом это переносишь?

— Нет, ничего подобного, вот только на большее я не способна. Ты очень хороший, Сережа, очень добрый, но ничего у нас с тобой не получится. Ты молодой здоровый мужчина, тебе нужны полноценные отношения, всего лишь дружба тебя не устроит.

— Иришенька, милая, что тот подонок с тобой вытворял?! Как же он тебя искалечил?! — Сергей обнял ее и крепко прижал к себе.

— Ничего такого, что ты сейчас вообразил. Просто он думал только о себе, а на других ему было наплевать... — Ирина сжалась в комочек под руками Томского.

— Не говори больше ничего. Девочка моя, я все сделаю для того, чтобы это прошло, чтобы ты никогда не вспоминала всякие гадости. Я буду терпеливо ждать, пока ты не оттаешь, Снежная моя королева. Ты знаешь, что Генка тебя так назвал?

Ирина отрицательно помотала головой.

— Ты не боишься, что Снежная королева не только не оттает, но и тебя заморозит, как Кая?

— Не боюсь. Мы перепишем старую сказку. Снежная королева не сможет заморозить Кая, наоборот, он растопит сковавший ее сердце лед и уведет из студеного царства. — Сергей распахнул куртку и полой закрыл Ирину, как будто хотел защитить ее от холода.

— Как же быть с Гердой? Кай ведь любит ее, а не Снежную королеву.

— А ты и есть Герда. Это тебя, а не Кая, похитила Снежная королева, выжившая из ума злая старуха. Она поняла, что ее жизнь подошла к концу, и решила найти себе преемницу.

— Чем же я ей так приглянулась?

— Наверное, в тот момент в твоем сердце была пустота, поэтому она смогла вонзить туда осколок колдовского зеркала, который превратил тебя в Снежную принцессу. Снежной королевой ты не стала и никогда не станешь. Я не дам этому произойти. Генка — балбес, он ничего не понял, если счел тебя этакой замороженной куклой. Я уничтожу все осколки того чертова зеркала, в которое ты смотрела столько лет, не видела себя настоящую и никому другому не давала разглядеть, какая ты на самом деле — хорошая, милая, добрая.

— Ты уверен? Ты меня ни с кем не путаешь? — Ирина подняла голову и недоверчиво посмотрела на Сергея. — Откуда ты знаешь, что я из себя представляю, когда, по-твоему, я этого сама не знаю? Может, это всего лишь нереальный образ, нарисованный твоим воображением.

— Вот я и говорю, что ты сама себя не знаешь, а мне со стороны виднее и, между прочим, не только мне. Ты никогда не замечала, как на тебя другие смотрят?

Ирина рывком высвободилась из-под куртки и с досадой повела плечом.

— Замечала. Радости от этого, поверь, никакой.

— Да уж, кокеткой тебя не назовешь, — Сергей улыбнулся. — Как ежик, колючки во все стороны. Я эти иголочки буду осторожно так приглаживать, а если и оцарапаюсь иногда по собственной дурости — перетерплю.

— Ох, Сережа, Сережа... Ну что же ты во мне нашел?

— Тебя.

Томский снова обнял Ирину. Она не сопротивлялась, только сердце колотилось изо всех сил, но не от обиды, не от гнева, а от полузабытого ощущения какого-то радостного предчувствия. От слов Сергея, от хлынувшего на нее потока любви и нежности броня, которой Ирина пыталась защитить себя, истончилась и треснула. Томский стоял молча, не шевелясь и почти не дыша. Он боялся неосторожным словом или движением разрушить возникшую между ними связь, когда не нужно ничего объяснять, не нужно вообще ничего говорить — все понятно без слов.

Скрипнула дверь, кто-то заглянул в лабораторию. Ирина резко обернулась, но дверь уже закрылась, и она никого не увидела.

— Пойдем отсюда, — Ирина поморщилась. — Сейчас сарафанное радио заработает, и сюда толпы повалят.

— Иришик, если ты сегодня не хочешь поехать ко мне домой, может быть, сходим куда-нибудь? — Сергей чуть смущенно улыбнулся. — В кино, например, или в кафе посидим.

— Давай лучше по парку прогуляемся. Смотри, погода какая — конец января, а тепло, как весной. Из нашего корпуса, если спуститься по дальней лестнице, в парк можно пройти напрямик, не выходя на улицу.

— Конечно, Ириша, куда ты хочешь, туда и пойдем, — Сергей кивнул. — Знаешь, я столько хотел тебе сказать, да все из головы вылетело. Ты, наверное, смеяться будешь над таким ухажером, у которого, как говорится, ни ума, ни фантазии — не может даже придумать, куда свою девушку пригласить. И обидеться вправе — заявился объясняться в любви и делать предложение, не сообразив купить цветы. Болван!

— Я не очень люблю, когда мне дарят цветы, — улыбнулась Ирина. — Мне всегда жалко, когда засохший букет приходится выбрасывать на помойку. Это, по-моему, жестоко — пока цветы красивые и радуют глаз, они нужны нам, а когда завянут и потеряют свои аромат и свежесть, мы избавляемся от них.

"Какая она добрая!" — восхищенно подумал Томский.

— И не наговаривай на себя, — Ира слегка сжала его руку. — Ты вон какую сказку на ходу сочинил, это далеко не каждому дано.

— Не сочинил, а всего лишь переработал применительно к нам с тобой. — Сергей чуть смущенно улыбнулся, радуясь услышанным словам. — Я Лешке, когда он маленький был, все время сказки по-новому пересказывал. Бабушка ему книжку прочитает, а он потом с меня продолжение требует, причем каждый раз новый вариант. Но особо любимые сказки должны были оставаться в неприкосновенности — "Снежная королева", "Стойкий оловянный солдатик", "Кот в сапогах". Наизусть их помнил, не дай бог, два слова местами поменять. Когда сам читать научился, то книжки эти до дыр затрепал. А теперь читает только то, что в школе задают, да и то из-под палки; в компьютер уткнется, круглые сутки готов с ним в обнимку сидеть. Я уже не раз пожалел, что купил этот несчастный ноутбук! То игрушки, то интернет — не оторвешь, правда, меня слушается пока, а бабушку, в лучшем случае, через раз. Сейчас для него самая действенная угроза: "К Ирине Владиславовне не поедем!" Как шелковый становится!

Сергей рассказывал о сыне и наблюдал, как Ирина ходит по лаборатории, выключая какие-то приборы, компьютеры и вентиляцию. Сама она внимательно слушала его и вспоминала, какими горящими от любопытства глазами Алешка рассматривал в музее института образцы горных пород и минералов и наблюдал за лабораторными занятиями студентов. "До чего на отца похож — те же зеленые с рыжими крапинками глаза, та же светло-русая густая шевелюра, стриженая ежиком, только брови и ресницы более темные", — Ире вдруг захотелось погладить Сергея по голове и ощутить под пальцами упрямую упругость волос. Она подняла было руку, но тут раздался телефонный звонок.

— Никого нет, — сердито глядя на допотопный черный аппарат, на диске которого просвечивали полустершиеся буквы, Ирина выхватила из шкафа шубку и, надев ее, потянула Томского к выходу.

— А вдруг что-то важное? — Сергей остановился в нерешительности.

— Перезвонят на сотовый, — Ирина с отвращением посмотрела на свой мобильник и вдруг лукаво улыбнулась. — А я сейчас возьму, да и выключу его. Не хочу никаких деловых разговоров — у меня свидание.

— Тогда действительно, пойдем отсюда побыстрее, а то кто-нибудь тебя задержит.

Смеясь и заговорщицки переглядываясь, они, как школьники, сбежали по лестнице и, миновав калитку в ограде института, оказались в парке.

— Я сейчас тоже телефоны выключу, — Сергей вытащил из кармана сразу два мобильника. Пояснил, заметив вопросительный взгляд: — Один служебный, по которому личные разговоры запрещены. Если крупное ЧП, по нему вызывают всех, тогда не только дежурная группа выезжает, а во время дежурства или на вызове еще и рацию с собой таскать приходится.

— Не выключай, — Ирина остановила Томского. — Вдруг, действительно, что произойдет. Часто такое бывает?

— За год, что работаю, только один раз всех собирали. Помнишь, наверное, в пятиэтажке на Собачьих камнях газ взорвался две недели назад. Редкий случай, когда никто не погиб, правда, дом полупустой стоял, его сносить собрались. У нас вот только Петрович сразу обе ноги сломал, сейчас в клинике лежит.

— Да, я помню, ты говорил про тот случай. Как раз на следующий день я приезжала к вам; Николай Кронидович все уговаривает меня в подразделение экологической безопасности перейти работать. Почти целый день водил по институту, показывал и старые корпуса, и новые, и клинику, в том числе. Поражаюсь его энтузиазму и энергии — возраст ведь у него приличный, территория у вас огромная, а он в таком темпе передвигается, что едва успеваешь за ним.

— Уговорил?

— Пока нет.

— Почему бы тебе у нас не работать? — Сергей улыбнулся. — Я жуткий собственник, хочу все время видеть тебя, быть рядом с тобой.

— Так все равно не получится, я ведь в другом подразделении буду работать, а лабораторный корпус на задворках расположен, мы еле добрели до него по сугробам. Это бывший академический институт, там, оказывается, отец вашего командира работал. Теперь эту развалюху вам отдали. Сколько времени и денег потребуется, чтобы привести ее в порядок, не могу даже представить. Николай Кронидович предлагает мне заняться созданием аналитической лаборатории "с нуля", возглавить ее, практически дает карт-бланш на подбор сотрудников и оборудования... — Ирина резко остановилась. — Все, Сергей, хватит о работе.

Тот согласно кивнул:

— Хватит. Я вообще подумал, давай вместе куда-нибудь в отпуск съездим. У студентов каникулы, тебя без проблем должны отпустить, и я неделю возьму. Поехали, Ириша? Вдвоем, только ты и я. Прямо на следующей неделе. Куда бы ты хотела?

— Не знаю, куда мы с тобой в таком авральном порядке уедем — из-за каникул все путевки разобраны.

— У нас есть профилакторий на Песчаном. Туда можно путевку взять с лечением, как в санаторий, а можно попросту, как в дом отдыха, поехать, тогда никаких бумажек от врачей собирать не нужно. Командир наш две недели назад туда уехал, говорит, что там очень хорошо — чистый воздух, тихо, народу в это время года мало. На днях Вадим звонил Середкину, интересовался Петровичем; Генка, в свою очередь, его расспросил, как он отдыхает.

— Не знаю, Сережа, нужно подумать, — Ирина помолчала. — Вот если бы сейчас было лето, поехали бы мы с тобой в Питер. У меня там подруга живет, на все лето они с мамой на дачу уезжают, и в их квартире постоянно кто-нибудь обитает, — после небольшой паузы она объяснила: — Я в Ленинграде университет заканчивала, пять лет там жила, пока училась.