Институт экстремальных проблем. Часть 3. Катастрофа

Та молча кивнула в ответ и, как показалось Вадиму, осуждающе посмотрела на него.

Черепанов разговаривал по телефону. Увидев Медведева, он рукой показал ему: "Проходи, садись и подожди немного". Пока Вадим оглядывался назад, соображая, не лучше ли ему подождать за дверью, Черепанов закончил разговор.

— Что ты там мнешься? Иди сюда, — он показал на стул, стоявший напротив него.

Медведев сел и молча положил перед начальником исписанный лист.

— Это что? — подозрительно глядя на бумагу, спросил Николай Кронидович.

— Рапорт... — давать какие-либо объяснения не было ни моральных, ни физических сил.

— По поводу вчерашнего? Так, ну и что ты там понаписал? "Смиренный игумен Пафнутий руку приложил..." Компьютер на что дан? Не пользуемся, а начальник сиди, разбирай каракули! — Черепанов вытащил из футляра очки, надел их и со все возрастающим интересом начал изучать содержание. — М-м... Честь и достоинство офицера... Прелестно... Недопустимое... Что? Ах да, поведение. Однако почерк у тебя... Не считаю далее для себя возможным... Какой стиль!

Вадим почувствовал, что у него задергалось левое веко, и повернул голову так, чтобы начальник этого не заметил.

— Замечательно! Ты, оказывается, не только рисуешь! Продолжай в том же духе, и Нобелевская премия по литературе тебе обеспечена. — Черепанов снял очки и внимательнейшим образом стал разглядывать Медведева. — Данный опус я оставлю у себя, запру в сейф, а лет через сорок мои благодарные наследники продадут с аукциона за бешеные деньги автограф великого писателя. Что же подвигло тебя на сей вдохновенный труд?

У Вадима дергалось уже не только веко, но и щека.

— Ну-ка, родной, развернись ко мне. Забыл, что начальство нужно "есть глазами", а не с сторону коситься? Ах, у нас, оказывается, нервы разыгрались! Просто выпускница института благородных девиц! Кисейная барышня! Ты, смотри, тут в обморок не свались, а то у меня под рукой ни нашатыря нет, чтобы тебя в чувство приводить, ни валерьянки, ни каких-либо других средств для успокоения нервной системы. Впрочем, я смотрю, ты вчера стресс снимал с большим усердием. Вот с этим, — начальник щелкнул по бумаге ногтем, — не мог до завтрашнего дня дотерпеть? Обязательно нужно с похмелья вваливаться к начальнику с подобными глупостями? Хотя нет, зря я возмущаюсь, на здоровую голову такой шедевр ни за что не получился бы.

От души поиздевавшись над Вадимом подобным образом, Николай Кронидович перешел на сухой официальный тон:

— Медведевой придется объявить строгий выговор с предупреждением о неполном соотвествии, не справляется она со своими обязанностями. Подумаем, кем можно заменить ее; в отделе кадров пусть остается, я не против, но впредь к работе с группой я ее не допущу.

Вадим подскочил, как ужаленный:

— Светлана ни в чем не виновата!!! Это все я, с меня и спрашивайте!

— Не виновата? С тебя, говоришь, спрашивать. Хорошо, я как-нибудь на досуге обдумаю, что с тобой делать, — саркастически усмехнулся Черепанов и вдруг вполне дружелюбно спросил: — В отпуске сколько не был — два года или три?

Он опять надел очки, что-то поискал в компьютере, через минуту вытащил из принтера распечатанный документ и поставил на нем свою подпись.

— Заполняй.

Начальник сунул Медведеву заявление на отпуск. Тот прижал продолжавшую дергаться щеку ладонью.

— Я не...

Черепанов не дал ему продолжить:

— Это приказ, а приказы старшего по званию молча выполняют, а не обсуждают! — В глазах у начальника мелькнул нехороший огонек. — С завтрашнего дня пиши. Чтобы я тебя месяц на работе не видел, и даже в ближайших окрестностях не появляйся! — Он снял телефонную трубку.

— Танюша, — сказал Черепанов Маковой, — сейчас к тебе Медведев подойдет. Посчитай ему отпускные и, если есть такая возможность, выдай сразу на руки наличкой. Сделаешь? Вот умница! Только ты старика и радуешь, в отличие от всех остальных. И еще. Куда-нибудь санаторные путевки у нас есть? В "Песчаное"? На три недели, с понедельника? Отлично! Как раз то, что нужно. Давай-ка мы Вадима Дмитриевича туда отправим.

— Я не собираюсь ехать ни в какой санаторий, ни к чему это, — Медведев попытался протестовать. — Я абсолютно здоров.

— А кто говорит, что ты болен? — Николай Кронидович глянул на него поверх очков. — Поедешь, отдохнешь, на лыжах покатаешься, чистым воздухом подышишь, — он потянул носом воздух. — Опять курить начал? — начальник неодобрительно покачал головой. — Потом обязательно на неделю к родителям съезди, по пути ведь.

— Мне сейчас не до отдыха.

— Нет, он еще будет со мной пререкаться! Не знаю, что там у тебя со Светланой Александровной произошло, и не собираюсь в это вмешиваться. Вы, в конце концов, взрослые люди, сами разберетесь. Извинись перед ней, но только не сегодня, — добавил ядовито Черепанов, — с тобой сейчас исключительно в противогазе общаться можно. Совсем рехнулся — в таком состоянии начальству на глаза соваться! Еще и форму надел! Не стыдно?

Вадим густо покраснел.

— На работу звонить не смей, служебный мобильник давай сюда. Уберу в сейф вместе с твоим сочинением, а когда выйдешь из отпуска, получишь и то, и другое. Надеюсь, что за месяц мозги у тебя на место встанут, и ты при мне это произведение уничтожишь. Придется моим потомкам другими способами себя обеспечивать. Все, иди в бухгалтерию к Маковой, она тебе выдаст деньги и путевку.

Понимая, что говорить что-либо бесполезно, Медведев пошел к Танюшке. Та, наверное, тоже была осведомлена о вчерашнем, потому что посмотрела на него с брезгливой жалостью, сунула несколько листков и велела расписаться, "где галочка". Выдала деньги: "Пересчитай!" — и путевку: "В поликлинике санаторно-курортную карту заполнить нужно", и с лязгом закрыла сейф. Вадим не глядя затолкал деньги в карман и хотел поговорить с ней, но Макова демонстративно отвернулась от него и уткнулась в компьютер.

Медведев вышел из корпуса, привалился боком к стене и вытащил купленную вчера пачку сигарет. В последнее время курить уже почти не тянуло, но после вчерашних событий все старания бросить пошли прахом. Светлана, видимо, все еще была в клинике с Новоселовым, ее телефон больше не отвечал, SMS-ка зависла в режиме ожидания. Вадим понимал, что его действия отдавали слабоумием, в этом Черепанов был абсолютно прав. "Вечером напился, как свинья, сегодня в несомненном помрачении рассудка написал совершенно дурацкий рапорт, заявился с этой писаниной к начальнику да еще начал с ним спорить", — Медведеву стало тошно от всего произошедшего. Пытаться извиниться перед Светланой по мобильнику было полным идиотизмом, похоже, этим он еще больше все испортил.

У крыльца затормозила "девятка", из нее вышла Ирина Устюгова. Она явно была чем-то раздражена, по-обычному хмуро глянула на Медведева, коротко поздоровалась с ним и собралась пройти мимо, но Вадим окликнул ее:

— Ирина, можно тебя на минутку?

— А почему это вдруг "ты"? — огрызнулась Ирина, надменно посмотрев на него.

От такой ничем не прикрытой неприязни Медведев просто растерялся:

— Извини... те. Я думал... Мы уже давно сталкиваемся по работе... С остальными ребятами, насколько я знаю...

— С остальными — другое дело, — оборвала его Ирина. — Но не с вами, Вадим Дмитриевич, — сказано это было жестко, даже зло.

— Извините, Ирина Владиславовна. Не знаю, в чем я до такой степени провинился перед вами, что вы с первой же минуты знакомства стали меня ненавидеть. Извините, еще раз прошу.

— Ненавидеть?! Боже мой, да у вас, сударь, мания величия! — Ирина саркастически рассмеялась, смерив его взглядом с головы до пят. — Я не испытываю к вам таких сильных чувств, даже не мечтайте об этом! Вы мне всего лишь неприятны, а ваши неуклюжие попытки заигрывать со мной только усиливают эту неприязнь. Надеюсь, я имею право иметь личные симпатии и антипатии, — желчно добавила она.

Вадим с ужасом проводил ее взглядом. "Ну и змея! Кобра плюющаяся! Что Томский нашел в этой мегере? Ладно, допустим, на него и на остальных ребят она так не вызверяется, сдерживает свой норов, но неужели он совсем ничего не замечает? Или замечает, но его это устраивает? Непохоже, он нормальный мужик, не тряпка, не подкаблучник, — Медведеву в голову пришла ошеломляющая мысль: — А может, она из-за него так на меня кидается, может, ей кажется, что я Сергея затираю, что из-за меня он в группе на последних ролях? Бред какой-то! Серега сам старается держаться в сторонке, только с Ильей, в основном, общается да еще в последнее время с Денисом. Год уже у нас работает, а до сих пор как чего-то стесняется. Если бы со Светой нормальные отношения были, спросил бы у нее, в чем тут может быть дело, что за комплексы у мужика".

Опять все мысли вернулись к Светлане. Вчерашние события вспоминались как кошмар, от которого останавливалось сердце, а к горлу подступала тошнота. "Пойду к Зине за валерьянкой по рецепту Кронидыча. Где только сейчас ее искать?" — Медведев двинулся в корпус медико-биологического подразделения, где теперь вместо медпункта в распоряжении сотрудников института была полноценная поликлиника.

Зина нашлась на первом этаже рядом с регистратурой в кабинете с табличкой: "Доврачебный прием. Кузьмина Зинаида Николаевна". Около кабинета никого не было, Вадим постучал в дверь и услышал голос своей соседки: "Войдите!"

— Здравствуй, Зинаида Николаевна! С новосельем! Как устроилась? Чего тебе пожелать на новом месте: побольше работы или поменьше?

— Привет, Вадим Дмитриевич! Пожелай достойной оплаты за работу, — Зина улыбнулась. — А я пожелаю, чтобы вы ко мне не больше чем с насморком приходили.

— Постараемся. Но обещать ничего не могу, не все от нас зависит.

— Кое-что и от вас, — Зина внимательно посмотрела на Медведева. — Ты как сегодня?

— Паршиво... — Вадим тяжело вздохнул. — Во всех отношениях. К тебе за валерьянкой пришел, нервы ни к черту. — Он виновато взглянул на свою соседку. — Извини, я вчера накуролесил. Сильно шумел?

— Было маленько. Марат рассказал мне, что произошло, — Зина покачала головой. — Все вы одинаково со стрессом боретесь, — и предложила: — Давай давление померяю и кардиограмму сниму, потом посмотрим, чем тебя лечить.

— Мне путевку в Песчаное подсунули. Танюшка Макова сказала, что я какую-то карту должен заполнить.

— Все правильно, туда с санаторно-курортной картой ехать нужно. Это мы быстро сделаем. Раздевайся, как на плакате нарисовано, и ложись на кушетку, а я пока за твоей карточкой в регистратуру схожу.

Зина ходила вроде бы и недолго, но Медведев успел задремать.

— Вадим, просыпайся, — услышал он, как ему показалось, через секунду. — Я не могу тебе, спящему, кардиограмму снимать.

Кардиограмма и давление оказались нормальными.

— Голову кружит, тошнит, желудок болит?

Вадим кивнул.

— Если я тебе сейчас дам успокоительное, ты до дому не доедешь, заснешь по дороге. Выходной сегодня? Поезжай домой, выпей активированного угля таблеток пять, потом поешь как следует.

— Никакая еда в меня сейчас не полезет.

— Мед есть?

— Где-то был.

— Выпей теплого молока с медом и под одеяло. Выспись, и все пройдет.

— Я не могу спать, все время о вчерашнем думаю. Хотел перед Светой извиниться, пока по телефону; она сказала, что ей не до меня и вообще выключила мобильник.

— Ты пока к Светлане не приставай, подожди, когда она остынет. Сейчас ей и в самом деле не до тебя. Она вчера как уехала с Новоселовым, так от него и не отходила.

— Зина, а как Петрович? Что-нибудь по своим каналам знаешь?

— С ним все нормально будет, хотя, конечно, не двадцать лет — быстро кости не срастутся. Месяц точно пролежит, потом могут домой выписать, если будет положительная динамика. Посмотрим, сейчас сложно о чем-то говорить.

— Это я не досмотрел. Надо было самому все проверить, — Медведев поморщился.

— Все сам да сам, Марат у меня такой же. Не разорветесь ведь, везде не поспеете, — Зина покачала головой. — Поворачивайся на живот и снимай штаны, я тебе "никотинку" поставлю. Попрошу терапевта заполнить тебе карту заочно, медкомиссия была в самом конце декабря, анализы свежие — нечего тебя по кабинетам гонять. Завтра заберешь. — Не прерывая разговора, Зина сделала укол. — Все, ватку подержи, немного кровит. Полежи несколько минут и можешь одеваться.

Самого укола Вадим почти не почувствовал, но потом вдруг появилось ощущение, что голову и шею ему обложили горчичниками. Затем жжение распространилось на грудь и даже на спину, стало жарко. Он сел на кушетке.

— Зина, что-то со мной не то.

Медсестра обернулась. Вадим был пунцово-красного цвета.

— Все нормально. Никотинка подействовала, разогнала по сосудам кровь. Сейчас все пройдет и голова кружиться перестанет.

Жар и краснота, как и сказала Зина, через некоторое время прекратились, голова стала неожиданно легкой и ясной.

— Подозреваю, что у тебя дома никаких лекарств нет, — Зина протянула Медведеву таблетки. — Держи активированный уголь. Его на пустой желудок прими, запей стаканом воды, через полчаса можешь поесть, — дала еще две пластинки. — Голову опять начнет кружить — выпей таблетку никотинки, если заснуть не сможешь — пару таблеток валерьянки.

— Это которые желтые? — Вадим сунул лекарства в карман. — Спасибо, Зина, только это для меня слишком сложно, я не разберусь с ними.

— Разберешься, на упаковке все написано, если что — звони, не стесняйся, — Зина махнула на него рукой и вздохнула: — Ох, женить тебя пора. Сколько еще можно так неустроенно жить? Не дай бог, заболеешь, что тогда? За таблетками в аптеку и то сходить некому. Уже забыл, что год назад с тобой приключилось?

— Да кому я нужен? — Медведев мрачно посмотрел на нее. — Светлана меня никогда не простит, Ольга мужа себе нашла, Танюшка — и та разлюбила, даже не улыбнется. С Ириной сегодня заговорить рискнул, именно, что рискнул, больше не стану — чуть на месте не убила.

— За что? — поразилась Зина.

— Хотел бы я знать... — Вадим пожал плечами.

— Про Ирину ничего не могу сказать, почти не знаю ее, а Светлана нормально к тебе относится. С ней вы помиритесь.

— Мне бы твою уверенность... Да и что толку, если помиримся? От нее Меньшиков ни на шаг не отходит.

— Помиритесь, говорю тебе. С Шуриком у нее совсем другие отношения — чисто приятельские. Помнишь, как они в настольный теннис играли? Два пацана, да и только.

Вадим только вздохнул в ответ. Он уже оделся и пошел к выходу, но на пороге остановился и еще раз спросил:

— Считаешь, что мы со Светланой помиримся? Что она простит меня?

— Простит. Если поймет, что ты ее любишь — простит.

— Значит, и ты догадалась, что я ее люблю... — Вадим без сил привалился к дверному косяку. — Кто еще об этом догадался?

— Да, наверное, только Антошка с Шуриком твои нападки на Светлану принимают за чистую монету, остальным уже давно все ясно. Я это еще осенью поняла, когда ваш Сергей кислотой облился.

— Ты хочешь сказать, что я давно веду себя как последний идиот? — невесело поинтересовался Вадим.