Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Успокойся, — Зина улыбнулась, — не ты первый, не ты последний. Посмотри на того же Сергея и утешься — он, вроде тебя, с ума сходит от своей Ирины, только и разницы, что не боится это показывать. Собственный авторитет его не давит, он не Монолит, как некоторые.
— Был Монолит, да весь вышел, в пыль рассыпался. Веником эту труху можно в совок смести и в мусорное ведро выкинуть. — Вадим махнул безнадежно рукой, вышел из кабинета и пошел к себе переодеться.
Форму Медведев решил оставить на работе, все равно нести ее домой было не в чем. Вадим натянул джинсы и свитер и сразу почувствовал себя лучше. Прибрав разложенные на столе бумаги, он еще раз попробовал позвонить Светлане. "Абонент недоступен", — ответ был все тот же, и все так же висела недоставленная SMS-ка. "Зина права, завтра буду ходить за Светой, как Серега за Ириной, пока она меня не простит", — поглощенный этой мыслью Вадим вышел на улицу и остановился закурить.
— Зря ты форму снял, — раздался сбоку голос Ирины Устюговой. — Тебе идет. Особенно хорошо с цветом глаз сочетается.
Она стояла рядом со своей машиной и тоже курила, глядя на садившееся в просеку среди сосен неяркое зимнее солнце. Небо поражало изысканными переливами нежнейших красок — от пастельного ультрамарина в зените через зеленоватую бирюзу и лимон к бутону чайной розы у линии горизонта.
— Издеваетесь, Ирина Владиславовна?
— Нисколько. — Устюгова подошла к Медведеву. — Хочу извиниться перед тобой. Я сегодня с утра немножко не в себе, в пробках настоялась, пока сюда ехала, да еще с вашим охранником поругалась, а тебе за всех досталось. Извини. Если хочешь, перейдем на "ты". — Ирина щелчком отбросила недокуренную сигарету в сугроб.
Вадим недоверчиво смотрел на Устюгову.
— Злишься? — чуть склонив голову набок, Ирина внимательно рассматривала Медведева.
— Нет, но не могу поверить собственным ушам. Чего угодно ждал, но не этого. Такие переходы...
Она вдруг взяла его за рукав куртки и потянула на себя.
— Мир? — Ирина протянула руку.
Вадим судорожным движением отшвырнул сигарету, взял маленькую крепкую ладошку, сжал и вдруг, склонившись к ней, поцеловал.
— Вот еще чего придумал! — Ирина выдернула свою руку и спрятала ее в карман дубленки. — Ты зачем на работу прибежал?
— Сам не знаю... — Медведев с силой нажал на глаза основанием ладоней.
— Сергей мне говорил, что вы сегодня отдыхаете.
— Больше он тебе ничего не говорил? — Вадим острожно глянул на Устюгову.
— Сказал, что вчера вы на взрыв газа выезжали, по его словам, ничего особенного, все живы, Петровичу вашему только не повезло.
— Рядом с ним баллон с газом взорвался, так что, можно считать, ему, наоборот, очень даже повезло — сломанными ногами отделался, — тяжело вздохнул Медведев и после паузы добавил: — Я вчера Свету очень сильно обидел, она теперь не хочет разговаривать со мной, обругала и телефон выключила, — признался Вадим. — Что теперь делать — не знаю.
— Света? Тебя? Обругала? — Ирина была поражена. — Ну-у, ты хорошо постарался...
Вадим ссутулился.
— Понимаешь, меня замкнуло, я даже не помню толком, что произошло, что я ей наговорил. Я за нее испугался, когда она за ребенком кинулась, потом все, провал в памяти, — Медведев выдавил это из себя, внимательно разглядывая утоптанный снег под ногами.
— Ты домой? — поинтересовалась Ирина. — Садись, подвезу, по дороге расскажешь.
— Спасибо, не откажусь. — Вадим поднял голову и постарался улыбнуться. Улыбка вышла кривая, а глаза были переполнены горечью и отчаянием. — Я тебе уже все рассказал, что мог, сейчас тебя бы послушал, может, посоветуешь, что сделать. Я хочу, чтобы Света меня простила, мне так плохо сейчас.
— Можно подумать, что ей сейчас хорошо! — Ирина фыркнула и резко тронула машину с места. — Пристегнись! Ладно, она сейчас делом занята, с Петровичем вашим в клинике возится, особо нет времени для переживаний. Ты Свете под горячую руку не суйся, раз уж так рассердил ее. Выжди день-другой, пока она остынет.
— А она не подумает, пока выжидать буду, что я, как последний подонок, вообще извиняться не собираюсь?
— Нет, ты же попробовал это сделать, только не вовремя.
— Никогда она меня не простит. — Вадим мрачно уставился на панель под ветровым стеклом. — Я ее люблю, а она меня не любит, я ей отвратителен, как не знаю кто.
— Не знаешь, так и не говори. — Ирина чуть притормозила. — Простит. Любит она тебя, может быть, только сама этого не сознает, а я еще в Рябиновке поняла, как она к тебе относится.
— Ирина, этого не может быть! Тебе показалось!
— Ты считаешь, что Света так о Сергее беспокоилась, когда вместе с медиками в Рябиновку поехала! — Ирина усмехнулась. — Да у нее глаза в разные стороны смотрели, когда она из машины выскочила: полглаза на него, а полтора — на тебя. Увидела, что ты в порядке, и только тогда на остальных внимание обратила. Ты, конечно, ничего не заметил, ничего не понял.
— А я тогда на нее накинулся при всех. И еще не раз такое бывало... — Медведев покачал головой. — Нет, на этот раз она меня не простит.
— Хватит ныть! Простит, послушай, что тебе старая женщина говорит! — Ирина начала терять терпение.
— Это кто же тут старая женщина? — Вадим скептически глянул на Устюгову.
— Я, — ответила Ирина без тени кокетства. — Я, Вадим, старше не только Сергея, но и тебя. Это по паспорту, а если зачесть каждый год из десяти лет замужества за два, то я уже совсем древняя бабка.
Медведев не знал, что и сказать. Он удивленно разглядывал Устюгову, а она продолжила:
— Ты очень похож на моего бывшего мужа. Извини, но я тебя как увидела, то сразу подумала: "Еще один самец, уверенный в собственной неотразимости", а ты еще подлил масла в огонь своим высказыванием по поводу торговли косметикой и к тому же попытался заигрывать со мной. Вот я на тебя и ополчилась.
— Язык мой — враг мой, — вздохнул Вадим. — Не извиняйся, Ира, ты не столь уж далека от истины, я далеко не подарок.
— Я тоже, как ты мог заметить, — Ирина рассмеялась.
— Сергей думает по-другому, — улыбнулся Вадим.
— По-другому, говоришь... — теперь уже вздохнула Ирина и сменила тему. — Вернемся к тому, с чего начали. Тебе со Светланой лучше всего не пересекаться какое-то время, пауза вам нужна, чтобы в самих себе разобраться. Попадетесь на глаза друг другу завтра или послезавтра и вместо того, чтобы помириться, опять поругаетесь из-за пустяка, опять искры в разные стороны полетят.
— Меня Черепанов в отпуск выгнал, сунул путевку в профилакторий и приказал месяц на работе не появляться, даже мобильник служебный отобрал.
— Правильно сделал! Ваш Николай Кронидович умнейший человек и просто замечательный дядька, он меня совершенно очаровал, когда мы с ним вместе из Москвы ехали. Он такой галантный кавалер, куда вам всем до него, — насмешливо заметила Устюгова. — Все правильно, тебе сейчас самое лучшее уехать на какое-то время. И знаешь, что я тебе посоветую? Напиши Светлане письмо, напиши обо всем, что ты думаешь, что чувствуешь, сам, в конце концов, придумай, что можно написать, чтобы она тебя простила. Это произведет большее впечатление, чем если ты будешь ходить за ней тенью и постоянно повторять одно и то же: "Света, прости меня. Извини меня, Света".
— Я не знаю ее адреса, — Вадим покачал головой. — Дом только знаю, где она жила, может, переехала уже давно.
— Это что за детский лепет?! — возмутилась Ирина. — Отговорки на уровне колхозного детского сада! Напиши на работу. Уж этот-то адрес ты должен знать! В кадровую службу. Медведевой Светлане Александровне.
— Ирина, спасибо за идею, — Вадим оживился. — Мне такое никогда бы в голову не пришло, я, действительно, собрался ходить за ней хвостом, пока она не простила бы меня.
— И разозлил бы ее еще больше. Слушай советы бабушки Арины, может, и выйдет толк, — Ирина расхохоталась. — Ты где живешь? Куда тебя везти?
— Высади меня прямо здесь, — Медведев обратил внимание, что они проезжали мимо старого городского парка. — Пойду пройдусь, я когда-то жил в этом районе. Вот, видишь, школа? Я там учился, а если дворами идти — пять минут, и будет бывший дом. А сейчас живу на Гоголя между стадионом и таблеточной фабрикой, там три башни панельные построены, в одной из них моя берлога.
Отстегивая ремень, он вдруг спохватился:
— Ирина, не сочти за нахальство, дай, пожалуйста, твой телефон.
— Нет проблем, записывай, — она продиктовала десяток цифр и добавила, смеясь: — Занеси в память бабку Арину, это будет мой псевдоним.
— Обязательно, бабуля, спасибо тебе за все. Ты молодец, я рад за Серегу, — сказав это, Вадим вдруг обнял Ирину и поцеловал ее. Потом рывком выбрался из машины, одним махом перебросил свое массивное тело через ограду парка и скрылся в его сумрачной глубине.
— Псих ненормальный! — пролепетала ошеломленная таким натиском Ирина.
Она не сразу пришла в себя и довольно долго сидела неподвижно, а затем кинула Медведеву вдогонку SMS-ку с таким содержанием и медленно поехала домой, по дороге думая о настойчивых уговорах Черепанова перейти на работу в Институт экстремальных проблем и возглавить одну из лабораторий подразделения экологической безопасности.
Мысли о работе очень скоро отошли на второй план. "Сергей думает по-другому", — вспоминались Устюговой слова Вадима. Ирина знала, что Сергей любит ее, да он и не скрывал своих чувств, хоть и ни разу не сказал ей об этом в открытую. Его глаза говорили: "Люблю!" лучше всяких слов, и Ирине порой даже становилось немного не по себе, когда она замечала в них пылкое чувство и страстное желание близости. Однако Томский не позволял себе ничего, а если решался поцеловать Ирину, то потом виновато смотрел на нее, ожидая вспышки гнева, и с явным облегчением переводил дух, когда этого не случалось. "Он такой же, как и все, — уговаривала себя Ира, — ему нужна только постель. Может быть, отношения с ним и могут продлиться какое-то время, даже год-другой, а дальше... Я же старше его!!! Нет, лучше не морочить голову ни мужику, ни себе, надо прекращать все как можно скорее, сейчас будет не так больно, как потом. У меня жизнь уже устоялась, ломать ее не стоит, и у Сергея со временем наладится: женится на хорошей девушке, которая нарожает ему еще детей, будет заботиться о них и о муже. А я на это не способна! И не люблю я его! И не нужен он мне!" Она не хотела признаться самой себе, что боится привязаться к Сергею, а потом потерять его, боится того, как сложатся отношения с его матерью и, самое главное, — с Лешкой, почему-то ей казалось самым страшным когда-нибудь услышать от него: "Ты мне не мать!"
Стараясь убедить себя в том, что Томскому нужно как можно скорее объяснить, что между ними не может быть никаких отношений, кроме дружески-деловых, Ирина в глубине души понимала, что у нее вряд ли хватит на это решимости. "Он славный, и мальчишка у него хороший, — помимо своей воли думала она и тут же сердито гнала эти мысли прочь: — Что с того? Все они славные и хорошие до поры, до времени!"
Поздно вечером, засыпая, Ирина выпустила из-под жесткого контроля рассудка свои чувства и опять подумала уже сквозь дрему: "Он славный..." А потом всю ночь Ирине снились глаза Сергея, то, как он смотрел на нее в Рябиновке: удивленно, немного растерянно, немного застенчиво, а потом восхищенно. Не только глаза Томского запомнились ей, она тогда оценила и его фигуру — поджарую, мускулистую, про такие говорят: "Ни капли жира". Ирина вспомнила, как стойко Сергей терпел боль, совсем не слабую, от ожога, пытаясь даже шутить, когда она вытирала с его спины серную кислоту, как защищал Медведева, когда она сгоряча накинулась на командира. "Славный, милый, хороший", — не слушая никаких доводов здравого смысла, твердило сердце, которое всегда стремится к тому, чтобы его приручили, даже если знает, что, возможно, когда-нибудь придет расставание с приручившим и будет больно.
Утром к изумлению сотрудников кафедры экологического мониторинга Ирине Владиславовне Устюговой курьер доставил огромный букет чайных роз. Внутри находилась записка: "Бабушке Арине с благодарностью от психа ненормального!"
* * *
В институте стояла необычная тишина. Сессия закончилась; студентов во время каникул, да еще в субботу, никого не было. Ирина сидела в лаборатории совсем одна и под музыку из "Щелкунчика" раскладывала на компьютере пасьянс. Услышав скрип открывшейся двери, она обернулась и увидела на пороге Томского. Он обрадованно улыбнулся и поздоровался с ней.
— Привет! Ты сегодня один, без Алешки? — Ирина вдруг почувствовала неловкость, оказавшись наедине с Сергеем.
— У моего двоечника сегодня олимпиада по географии.
— Двоечников на олимпиады не посылают, — Ирина чуть принужденно рассмеялась и, встав из кресла, застегнула белый халат на все пуговицы, будто воздвигая барьер между собой и Томским. — Ты по телефону не мог позвонить вместо того, чтобы сюда приезжать?
— Я хотел с тобой поговорить. И не по телефону, а так, чтобы видеть твои глаза.
Ирина с легким удивлением посмотрела на него, и вдруг лицо ее стало серьезным. Она подумала: "Вот оно! Лучше случая для разговора не найти, откладывать не стоит!"
— Давай поговорим. Что-то случилось?
— Ничего. То есть нет, случилось, но не сейчас, а давно. — Все заранее подготовленные и даже отрепетированные по дороге слова вылетели из головы, и Сергей выпалил самое банальное, но именно то, что он давно хотел сказать и не решался: — Ира, я люблю тебя, выходи за меня замуж.
— Сергей, ты что, с ума сошел?! — Ирина в изумлении отшатнулась от него. — Ты долго думал, прежде чем такое сказать?
Такой реакции Томский не ожидал.
— Ира, почему ты так относишься к моим словам? Я слишком примитивен для тебя? Бывший мент, разведенный, с ребенком, но без какого-либо образования, особых способностей и перспектив в жизни, случайно прибившийся к нормальным мужикам. Слишком простой, слишком средний — среднего роста, средней внешности, средних способностей — таких двенадцать на дюжину. — Сергей в сердцах, досадуя на себя, пихнул по столу толстый каталог оборудования и опрокинул стакан с голубой жидкостью. — Мы с тобой столько общались, ты столько занималась со мной, с Лешкой, и мне казалось... Почему?! — почти крикнул он.
— Потому что ты явно не соображаешь, что говоришь, и еще меньше, что делаешь! — Ирина схватила тряпку и стала вытирать образовавшуюся лужу. — Ты уже один раз вляпался в кислоту, еще хочешь?
— Я готов каждый день поливать себя кислотой, чтобы только ощутить, как твои руки прикасаются ко мне, чтобы хоть изредка слышать, как ты меня тогда назвала! — Сергей, не удержавшись, схватил ее за плечи.
Ласковое "Сережа" вспомнилось Томскому, и он с надеждой заглянул в синие глаза.
— Совсем рехнулся?! Пусти! Дай руки вымыть! — Глаза сверкнули холодной сталью.
Сергей отпустил Ирину и очень тихо спросил:
— Я совсем тебе не нравлюсь? Я противен тебе?
Ирина долго вытирала руки, потом, не глядя, бросила полотенце на письменный стол и еще тише ответила:
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |