| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Как ты себе это представляешь? Подвожу его за ручку к Наталье и говорю: "Вот мой сын. Супруга считает, что ему пора жениться, и я, Наташа, считаю, что ты ему подходишь". А Димкину реакцию? Нет уж, давай мы в такие дела вмешиваться не будем, пускай он свою жизнь по своему усмотрению устраивает, как ему нужно, думаю, что не пропадет. В конце концов, он уже добрых десять лет живет самостоятельно, без наших советов, и что-то я сомневаюсь, что сейчас вдруг возьмет и будет их выслушивать и тем более следовать им.
Алла Николаевна поняла, что от мужа в этих вопросах поддержки ждать не стоит, и заснула, перебирая в памяти, у кого из знакомых есть дочери, как говорили раньше, на выданье. Ей приснилась рядом с сыном стройная голубоглазая девушка, незнакомая, но смутно напоминавшая кого-то. На девушке было надето что-то белое, Алла Николаевна никак не могла разобрать, что именно, но ей почему-то казалось, что это медицинский или лабораторный халат.
* * *
Вадим опять летал во сне, но уже не один, а вместе со Светланой, держа ее за руку. Света летела рядом с ним так же легко и свободно, как он, ласково смотрела на него и улыбалась. Он что-то говорил ей, не отрываясь от голубых глаз, и чувствовал себя настолько счастливым, что ему хотелось петь от восторга.
Внезапно все закончилось, Светлана исчезла. Она не упала на землю, не улетела вдаль от него, а просто пропала. Вадим продолжал свой полет в одиночестве, но не было уже ни легкости, ни стремительности, и стало понятно, что именно Света поддерживала в нем силы, что без нее ничего ему на этом свете не мило и не нужно, что счастье возможно только с ней. Медведев ощутил такое горе, такая боль от потери пронзила его, что он проснулся, еле сдерживая рвущиеся из груди рыдания.
"Светочка, милое мое солнышко, прости меня!" — едва придя в себя, он отправил неизвестно какую по счету SMS-ку. Телефон просигналил, что сообщение доставлено, а Вадим запоздало подумал, как Света отнесется к подобному посланию в три часа ночи. "Наверняка решит, что в такое время подобными вещами можно заниматься только спьяну. Идиот? Не-ет, кусок идиота, как говорит Ирина. Всегда крепок только задним умом!" — Медведев был готов растерзать себя. Он сомневался, что сможет заснуть, но усталость взяла свое, и пришел новый кошмар.
Огромная заснеженная равнина, над головой голубое небо и ослепительное солнце, отражающееся от белоснежной сверкающей поверхности. Вадим видит Светлану и пытается приблизиться к ней, но ноги вязнут в глубоком снегу, и он почти не может сдвинуться с места. Чем ближе он к девушке, тем глубже проваливается в снег — сначала по колено, потом по пояс, по грудь и, наконец, снег закрывает его с головой. После этого он теряет всякую опору под ногами и долго падает куда-то.
Приземляется Вадим в огромном ледяном зале, падает на спину и долго скользит по гладкому полу. Он догадывается, что это чертоги Снежной королевы, и вдруг замечает ее. Она неподвижно сидит на своем троне из прозрачного льда. Неодолимая сила влечет Медведева туда, и он видит, что застывшее в каменной отчужденности лицо хозяйки здешних мест покрыто полупрозрачной изморозью и не дает как следует рассмотреть его. Вадим осторожно прикасается к нему, и ледяная вуаль начинает трескаться и осыпаться легкой снежной пылью. Черты лица начинают неуловимо меняться — перед ним Светлана! Но она похожа на скульптуру из снега и льда — холодна кожа, тверды и неподвижны губы, безжизненным блеском сверкают голубые глаза. Вадим покрывает ее лицо и руки поцелуями, но с таким же успехом он мог бы целовать мраморную статую. Девушка остается неподвижной, руки безжизненно скрещены на груди, которую не вздымает дыхание. Она так легко одета — на ней лишь тонкое шелковое кимоно, которое ей подарили японцы, только краски на нем поблекли, точно ткань покрыта инеем.
"Ей холодно! Она замерзла!" — Вадим решает согреть Светлану. Он скидывает куртку, не ощущая стужи, царящей вокруг, и пытается закутать в нее любимую. Как же сложно это сделать! Тверды и неподвижны не только губы, все тело кажется высеченным из мрамора. Вадим понимает, что от куртки, накинутой на плечи, проку не много, скидывает с себя одежду и старается теплом своего тела отогреть девушку. Лед под ним начинает плавиться, он не может удержаться на гладкой поверхности, а Светлана остается все так же недвижима.
Медведев снова падает в бесконечность и опять оказывается на снежной равнине. Уже не одно, а несколько солнц сияют над ним, он пытается их сосчитать, но не может, а это очень важно — знать, сколько их. Вся одежда осталась в том зале, где он нашел Свету, и сейчас ледяные иглы холода вонзаются в обнаженное тело. Вадим, занятый сосредоточенным подсчетом светил, не обращает на это внимания и вдруг слышит удивленный голос: "Ты с ума сошел? Раздеваться на таком морозе! Ты хочешь замерзнуть?"
Это же Света! Она стоит рядом в своей пушистой серой шубке, живая, румяная от мороза и смотрит на него изумленными глазами. На небе осталось лишь одно солнце, а все остальные слились в сиянии голубых глаз. Вадим бросается к ней, но ноги, оказывается, вмерзли в сугроб; он не может сдвинуться с места, теряет равновесие и падает в снег. Холодно! До чего же холодно!
Медведев проснулся. Одеяло валялось на полу, простыня сбилась к спинке дивана. Вадим лежал на голой коже, которая холодила тело, вдобавок на него лился поток морозного воздуха из форточки, которую распахнуло порывом ветра. Времени было почти девять часов, и он с трудом преодолел искушение натянуть до самого носа одеяло и поваляться, отогреваясь, хотя бы десять минут.
Из коридора донесся топот маленьких детских ножек и приглушенные радостные возгласы.
— Катя, не шуми! — раздался голос сестры. — Дядя Дима еще спит, ты его разбудишь!
Вадим быстро оделся и выглянул в коридор.
— Дядю Диму обязательно нужно будить, а то он будет спать до конца зимы, как медведь в берлоге.
Катюшка, уже ни капельки не сдерживаясь, с восторженным воплем кинулась к нему:
— С добрым утром!
— Господи, да что ж это такое сегодня с ней? — из кухни выглянула мама с телефонной трубкой, зажатой между ухом и плечом.
Сестра была заметно расстроена, у родителей же был растерянный вид. Выяснилось, что подошла очередь на очередную Вовкину операцию и Лене вместе с ним нужно срочно ложиться в больницу. Отказаться было нельзя, потому что в таком случае пришлось бы ждать как минимум полгода.
Ленка обиделась на судьбу — получить долгожданный вызов именно тогда, когда приехал в гости брат, которого она не видела несколько лет, было последней каплей. "Как все не вовремя!" — слышали от нее родители каждые пять минут.
— Я к вам каждый день приезжать буду, — пообещал Вадим, стараясь утешить сестру.
Мама закончила долгий разговор по телефону и в сердцах кинула трубку на стол.
— У нас с завтрашнего дня комиссия из министерства работает! Мне и на сегодня-то кое-как отгул дали.
— А я меня защита, — со вздохом добавил отец, — которую перенести нельзя.
Вадим с трудом выяснил, что главное расстройство происходит из-за того, что непонятно, с кем завтра оставить Катю.
— Придется опять просить об одолжении Наталью Викторовну, — поджала губы Алла Николаевна. Она недолюбливала соседку-сплетницу, но временами без ее помощи было не обойтись.
— А мне вы ребенка доверить не можете? — не без насмешки поинтересовался Вадим. — Соседке вы доверяете, а мне нет? Я, вроде, не совсем "чужой дядя".
Судя по реакции сестры и родителей, эта мысль никому не пришла в голову.
— Ты думаешь, что так это просто — целый день заниматься с ребенком: несколько раз покормить, погулять, уложить днем спать? — Мама увела Вадима в отцовский кабинет, закрыла дверь и понизила голос до шепота: — Мы тебе не говорили, что у Кати определили аутизм. Она может молчать целыми днями, сядет на диван и часами не двигается, смотрит в одну точку. Говоришь ей что-то — никакой реакции, порой и не знаешь, слышит она тебя или нет.
Вадим вспомнил, как вчера Катюшка без умолку рассказывала ему о каких-то своих детских делах, и засомневался в маминых словах:
— Не может быть!
— Мы ее уже и в Москву возили, там подтвердили диагноз, — у Аллы Николаевны на глаза навернулись слезы.
Из коридора доносился голос малышки, она довольно похоже выводила мелодию из старого мультфильма: "Я на солнышке лежу..." Вадим открыл дверь кабинета и поймал в объятия прыгавшую от стены к стене, как мячик, Катюшку.
— Катя, завтра все взрослые собираются разбежаться по своим делам. Меня не с кем оставить, только если с тобой. Справишься? — совершенно серьезно спросил он.
Алла Николаевна онемела от такого заявления сына, а Катюшка восхищенно уставилась на дядю.
— Да!!! — раздался восторженный вопль, на который к кабинету сбежались все.
— Я прошу оставить меня завтра на Катино попечение, а бабушка боится, что меня нельзя ей доверить, — Вадим сокрушенно вздохнул.
Лена растерянно хлопала глазами, мама тоже никак не могла собраться с мыслями, а Дмитрий Алексеевич нашелся:
— Я бабушку постараюсь уговорить, но с одним условием. — Катя подозрительно посмотрела на деда, а тот продолжил свою мысль: — Дядю Диму, конечно, одного оставлять нельзя, — Вадим вполне натурально изобразил крайнее возмущение, — а с тобой его оставлю, только если ты пообещаешь его слушаться. Когда он скажет, что пора обедать, ты с ним спорить не будешь, позовет гулять — оденешься сама...
— И не будешь снимать варежки и есть снег! — перебила отца Лена.
Катя отчаянно замотала головой. Девчушку настолько захватила мысль, что она весь день проведет с дядей, который будет в ее единоличном распоряжении, что она согласилась не только с варежками, но даже с манной кашей и творогом.
* * *
Катюшка сидела у Вадима на плечах и визжала от восторга, когда он, стоя на ногах, скатывался с самой высокой горки во дворе. Потом они, хохоча и обсыпая друг друга снегом, барахтались в сугробе. Две пожилые женщины, вышедшие на прогулку со своими внуками, обратили внимание на эту веселую возню.
— Никак, Медведевский зять объявился, с дочкой гулять вышел, — с легким сомнением сказала одна.
— Да почему же вы так решили? — удивилась ее соседка по лавочке. — Это сын академика в отпуск приехал. Зять-то у Медведевых был — моль бледная, смотреть не на что, даром, что спортсмен. А этот — просто глаз не отвести, на отца похож, такой же видный мужчина.
— Загорелый-то какой, наверное, где-нибудь в Эмиратах или в Египте отдыхал, прежде чем к родителям приехать. Алла Николаевна вроде говорила, что он не женат, или я путаю его с кем-то?
— Был женат, да давно развелся. Уж не хотите ли вы, Лидия Ивановна, свою Таню ему сосватать?
— Нет уж, Наталья Викторовна, нынешнюю молодежь в этих вопросах лучше не трогать. Не только не послушают родителей, а сделают все наперекор. Пусть сами разбираются. — Под медоточивыми голосами таились ядовитые интонации — у обеих дочери развелись после нескольких лет замужества и теперь в одиночку, правда, не без помощи своих родителей, растили детей.
Со двора Катюшка уходить никак не хотела — дома нельзя бегать, прыгать, визжать и бросаться в дядю Диму снегом, зато там нужно будет сначала обедать, а потом ложиться спать. Ни того, ни другого Кате совсем не хотелось. Быстро догадавшись, что из дяди можно вить веревки, она пропускала мимо ушей его уговоры пойти домой. Бабушка позвонила проверить обстановку и устроила им обоим разнос, узнав, что они до сих пор не пообедали.
— Я подозревала, что вас нельзя оставлять вдвоем! — возмутилась Алла Николаевна. — Ты такой же безответственный, как трехлетний ребенок! Немедленно домой, все мокрое повесишь на сушилку в ванной, Катю переоденешь в сухое. Обед приготовлен, стоит в холодильнике. Записка, чем кормить ребенка, под магнитом. Разогрей, накорми ее и поешь сам. Дай телефон Кате! — под конец разговора скомандовала она.
— Почему ты не слушаешь, что дядя Дима тебе говорит? — строго спросила бабушка у внучки. — Завтра ты дома останешься не с ним, а со мной! Дядю Диму я вместо себя на работу отправлю.
— Бабушка, я буду слушаться и тебя, и дедушку, и дядю Диму! — отчаянно завопила Катюшка на весь двор так, что бабушка чуть не оглохла. У Вадима тоже зазвенело в ушах. — Только не отправляй его на работу!
— Досталось нам с тобой на орехи! — Вадим усадил девочку на плечи и пошел домой.
По дороге до квартиры и во время переодевания ему пришлось подробно объяснять малышке, что им досталось и о каких орехах идет речь.
На кухне Вадим открыл холодильник и, сверяясь с оставленной мамой запиской, начал вытаскивать бесчисленное, как ему показалось, количество мисок и кастрюлек с приготовленной едой. Катюшка внимательно наблюдала за этим процессом. "Разогреть в микроволновке", — на нескольких посудинах была такая пометка.
— Катюха, — Вадим оглянулся на девчушку, — покажи мне, как с печкой обращаться. У меня дома такой нет, я не знаю, что с ней делать. И вообще, дядя Дима тупой.
Теперь уже трехлетняя малышка, сияя от радости, что и она может чему-то научить такого большого дядю, подробно объясняла Вадиму, какую нужно взять посуду, каким переключателем поставить время, а каким режим, как закрыть и как открыть печку.
Обед понравился Кате тем, что дядя не запрещал ей разговаривать за столом, не подгонял и не ворчал, как мама или бабушка, что она медленно ест и нужно десять раз все подогревать. А лучше всего было то, что дядя Дима после обеда не отправил ее спать. Они устроились вместе на большом диване, и дядя стал рисовать ей разных зверюшек. Страницы альбома очень быстро заполнились белками, зайцами, медвежатами и, конечно же, Вадим не мог не нарисовать Ветку и не рассказать малышке историю лосенка. Катя прыгала от восторга по диванным подушкам, а потом потребовала нарисовать ей принцессу из сказки.
Рука Вадима сама собой вывела тонкие черты лица, пышные волосы, спадающие на плечи, большие глаза с фантастически длинными ресницами. Катюшка замерла от восхищения и тихо прошептала:
— Золушка... Нет, еще красивее!
Медведев посмотрел на рисунок и вздохнул:
— Ее зовут Светлана, она работает вместе со мной.
— Принцессы не работают, — не очень уверенно сказала Катюшка.
— Она не принцесса, а самая обычная девушка, — снова вздохнул Вадим и тут же спохватился: — Нет, не обычная, а самая красивая, самая умная, самая добрая девушка на свете. Ее все любят.
— И ты?
— И я. Но мы поссорились. Я поступил очень плохо, и она на меня обиделась.
Вадим говорил, а сам в это время рисовал длинное платье со шлейфом и высоким кружевным воротником. Катя завороженно следила за движениями карандаша.
— Не похоже...
Медведев критически оценил свое творчество и достал из сумки фотографию, которую всегда носил с собой, редкий снимок, когда даже Сергей Томский оказался среди ребят. Всегда фотографировал он, а в тот раз доверил свою камеру Кириллу Задонцеву, который тоже знал толк в этом деле. В центре стояла стройная светловолосая девушка в темно-голубом комбинезоне с эмблемой института на нагрудном кармане, у ее ног лежал Казан и, задрав морду, смотрел на нее. Высокие Вадим и Илья, чтобы попасть в кадр, присели рядом с собакой, а около Светланы стояли Сергей и Петрович.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
