Институт экстремальных проблем. Часть 3. Катастрофа

— Я уже сказал, что ничего страшного — перелом как перелом — заживет, как на собаке. Ты все-таки постарайся мать успокоить, я тебя прошу. Все поняла? Я на тебя надеюсь. Пока.

— Пока, папа, давай, чтоб все было в порядке.

— Будет.

После разговора с дочерью Петрович решил выключить телефон.

В медблок заглянул Марат — командир второй группы.

— Петрович, ты как?

— Пойдет для начала, у вас там что?

— Заканчиваем, до сумерек управимся.

— А что за шум стоял?

— Это ваш Монолит разорался. В чем там дело, я не понял, но, похоже, Светлана ему некстати на глаза попала. Что он к девчонке все время цепляется? А уж как сейчас вызверился — дальше вообще некуда! — Марат пожал плечами. — Этот архитектор так крыл и ее, и ее родителей, такие конструкции выстраивал, что у ППС-ников из оцепления челюсти отвисали.

— Да что же этот ублюдок вытворяет? Если он попадется тебе на глаза, тащи его сюда, я ему таких конструкций понавыстраиваю, до конца жизни не забудет. Если бы мог, прямо сейчас морду бы ему набил! — Петрович прямо-таки рассвирепел, Марат никогда его таким не видел.

Олег подошел прилаживать капельницу.

— Что тут у нас творится? Кому морду бить собираемся? Сейчас успокоительное вколю или Светку на вас напущу, пусть своими методами действует.

— Ты успокоительное лучше Медведеву вколи, причем двойную дозу, обычная на этого психопата не подействует, — буркнул Петрович.

— Света, что произошло? Это на тебя так орал Вадим? — Олег взял за руку Светлану, вошедшую в медблок. — Нет, ты не отворачивайся, не отводи глаза. Я же вижу, что-то случилось. Если Медведев тебя обидел, он у меня не реланиум получит, а стрихнин, или чего я смогу найти из ядов посильнее.

— Да нет, ребята, все в порядке, честно. Поцапались немножко, ерунда все это, — она тут же перевела разговор на другую тему. — Я схожу узнаю, нужна ли кому, и поеду с вами в клинику, если ты, Олег, не возражаешь.

— Ну с моей-то стороны какие могут быть возражения, если только наш пациент не против.

— Я только "за", — улыбнулся Петрович, но тут же выражение его лица изменилось. — Марат, ты не забыл, что я просил сделать?

— Не забыл, только он сам сюда идет, могу пинками поторопить, если требуется.

— Слишком много чести для него. Светочка, пойди узнай, что ты хотела, у нас здесь мужской разговор сейчас состоится.

В медблок с грохотом ввалился Медведев, он шатался, как пьяный, ноги не держали его, перед глазами все расплывалось. Светлану он в первый момент даже не заметил — все внимание было обращено на Новоселова.

— Петрович, что с тобой? — хрипло спросил он, едва перешагнув через порог, и вдруг увидел Свету, которая смотрела на него, как ему показалось, со страхом и отвращением. Ноги окончательно перестали служить Вадиму, он сел прямо на пол.

Светлана подошла к Медведеву, наклонилась, приподняла его голову, крепко ухватив тонкими пальцами за подбородок, и пристально посмотрела в глаза.

— Этому — двойную глюкозу, — скомандовала не допускающим возражений тоном. — Быстро!

Находившимся в этот момент в медблоке вдруг стало не по себе. Всем показалось, что перед ними не Света Медведева, а какая-то совершенно другая женщина — крупная, властная, намного старше возрастом, с жестким взглядом прищуренных потемневших глаз и немного надменной складкой губ. Голос тоже изменился — звонкое Светкино сопрано превратилось в глубокое контральто. Олег завороженно смотрел на Светлану. То, что он в данный момент испытывал, было не смутным ощущением dИjЮ vu, а четким пониманием того, что эту женщину он знал, не раз общался с ней, но вспомнить, кто она, сейчас никак не мог. Петровичу, похоже, облик этой женщины тоже был знаком. Вадим, находившийся на грани потери сознания, как загипнотизированный не мог оторвать взгляд от произошедшей метаморфозы.

Олег отвернулся на пару секунд за ампулами и шприцом. За это время наваждение рассеялось — снова перед ними стояла Светлана, смотрела на них своими большими голубыми глазами.

— Из тебя, командир, вся энергия ушла, сахар без остатка в организме выгорел. Тебе сегодня нужно побольше сладкого, поэтому съешь вечером большую шоколадку, — сказала мягко, как ребенку, но улыбнулась при этом достаточно ехидно и выпорхнула на улицу. — С орехами и изюмом! — Донеслось уже из-за двери.

— Ведьма! — еле слышно выдохнул Медведев. Он был в каком-то странном оцепенении и даже не заметил, как Олег сделал ему инъекцию, но почувствовал, что пелена перед глазами исчезла.

— Ведьма?! — разъярился Новоселов, приподнявшись на носилках. — Ты, подонок, будешь в ногах у нее валяться, прощения просить за свои выходки! Только не должна она тебя прощать, не должна! Ты знаешь, что мы с ее отцом пятнадцать лет вместе в милиции отпахали — я простым опером, а он судмедэкспертом! Это после второго инфаркта он в юридическом работать стал! Меньше двух лет назад от инсульта умер! А мать Светланкина — святая женщина — в таких притонах одна бывала, куда опера даже на пару соваться не рисковали! За это и за многое другое, что она для людей сделала, ее самые отпетые зэчары уважали! Она три года как от рака умерла! Ты что, гнида, вытворяешь?! До сих пор детские обиды забыть не можешь?! — Петрович перевел дух. — Ну ты и урод, если почти через двадцать лет на девочке отыгрываешься! Она одна осталась, за два года троих схоронила — еще и бабушка ее умерла — ты можешь хоть на секунду себе представить, как ей туго пришлось? Я боялся, как бы с ней самой чего не случилось, к нам на работу пристроил, чтобы на глазах была, думал у нас нормальные ребята — так нет, оказывается, нельзя, чтоб на придурка не нарваться.

— Я не знал этого, — единственное, что смог сказать Вадим. Он вдруг почувствовал, что начавшие возвращаться к нему силы снова куда-то пропали.— Я не знал ничего, — повторил с отчаянием. — Я за нее испугался, когда она за ребенком кинулась. Один к одному, как Захар... Мне показалось, как тогда... Вот-вот все рухнет... Я сейчас... Сейчас...

Встал только со второй попытки — тело плохо слушалось его — и двинулся к выходу.

— Что сейчас? Ты что надумал? — Олег попытался остановить Медведева. — Ты свалишься сейчас где-нибудь, посиди еще хоть пару минут, приди в себя.

— Пусти, нечего мне тут рассиживаться, надо идти. — Вадим оттолкнул врача и практически вывалился из медблока.

Куда идти, что делать, Медведев представлял себе смутно, давило ощущение нереальности происходившего, непоправимости сделанного. Хотелось проснуться и прекратить весь этот кошмар. Хотелось найти Свету и, действительно, броситься ей в ноги, вымолить прощение, но было страшно сейчас посмотреть ей в глаза. Хотелось покончить с собой...

* * *

Когда Светлана вернулась к медикам, Петровича уже переложили на койку в машине. Игорь, что-то ворча себе под нос, вводил Новоселову еще какие-то препараты. Олег перехватил Свету на входе.

— Ну что, поедем?

— Да. Мне там вроде бы уже делать нечего, вот и отпустили с вами, — ответила девушка и насмешливо поинтересовалась: — Мужские разговоры закончили? Трупов нет?

Опять что-то неуловимо знакомое промелькнуло в Светином облике и вдруг Худякова осенило.

— Богоявленская Милица Павловна тебе не родственница?

— Это моя бабушка, — вскинула глаза на врача Света и, в свою очередь, поинтересовалась: — Как ты догадался? Я совсем на нее не похожа. Петрович раскололся?

— Нет, Светланка, я ничего не говорил. Было мгновение, когда ты вдруг не просто стала на нее похожа, а будто превратилась в нее. Честно скажу, просто мороз по коже прошел, жутковато это выглядело.

Светлана растерянно оглянулась и пожала плечами:

— Показалось, наверное, тут не очень-то светло.

Олег, казалось, ничего этого не слышал, он стоял и смотрел на нее с восхищением.

— Ну и тупица! Как же я сразу не понял — взгляд, интонация — точно, как у нее. Как скомандовала, никаких пререканий в помине быть не может, — Худяков окликнул второго врача: — Игорь, ты слышишь? Светлана — внучка Милицы Павловны. Ты ведь тоже у нее учился?

— Конечно! Как она гоняла нас! Сама уже оперировала редко, но нам спуску не давала — я не помню, чтобы кто-нибудь сдал хирургию с первого раза, — Игорь посмотрел на Светлану так, как будто первый раз ее увидел. — Света, а что же ты в медицинский не пошла? У тебя, по-моему, явные способности к этому делу.

— Бабушка была против медицинского. Она считала, что я слишком впечатлительная, что ли, для медика, не смогу работать. И папа так же считал.

— Да твоему хладнокровию, твоей выдержке каждый позавидовать может! Хотя бы сегодняшний случай...

Света перебила Игоря:

— Сегодняшний случай — это моя недоработка. Моя основная задача ведь в том и состоит, чтобы не было у ребят таких срывов. Все остальное — это так, художественная самодеятельность, малонаучный эксперимент.

Петрович неодобрительно покосился на Светлану:

— Ну вот, оказывается, ты сама во всем виновата, — и добавил с досадой: — Если Вадим бегал от тебя, как черт от ладана, так причем здесь ты? Сколько теперь ты будешь есть себя поедом? Неделю? Месяц? Полгода?

Светлана улыбнулась:

— Я уже погрызла себя немножко, хватит, сейчас другие заботы есть. Давай, Петрович, тобой займемся, — она задумалась, потом предложила Олегу: — Может, я сделаю обезболивание вместо обычного наркоза? На организм несравнимо меньше нагрузка будет, восстановительный период намного короче. Могу тебя, дядя Саша, усыпить прямо сейчас, а разбужу, когда будешь уже в палате. Одно только условие — во время операции я должна быть рядом. Согласятся врачи на такое? Анестезиолог не возмутится, что у него хлеб отбирают?

— Договоримся, — твердо сказал Олег. — Ты-то, Александр Петрович, готов к таким опытам? Доверишься Светлане?

— Да что тебе, расписку нужно написать, что я согласен?

— Без бумаг, как ни крути, все равно не обойдется. Поскольку ты в сознании, от тебя нужна подпись о согласии на госпитализацию, на оперативное вмешательство. — Худяков озабоченно потер щеку и с легким сомнением оглянулся на второго врача. — Или что там еще недавно придумали? — спросил он у Игоря.

— Информированное добровольное согласие на медицинское вмешательство, — Игорь заглянул в какие-то бумаги.

— Все, Светланка, немедленно усыпляй, иначе эти бюрократы меня доконают, — решительно заявил Новоселов и закрыл глаза. — Я без сознания, в коме, короче, ничего подписывать физически не в состоянии. И вообще, я неграмотный, если очень нужно, можете сами крестик нарисовать вместо моей подписи.

— Для начала нужно всем немного успокоиться, а то непонятно, что тут у нас за балаган, — предложила Света. — Давайте двигаться уже, а я своим делом займусь.

Она устроилась на откидном, как в вагоне поезда, сидении рядом с койкой, на которой лежал спасатель, положила руки у основания шеи Петровича. Тонкие длинные пальцы слегка надавливали на разные участки тела в определенном порядке. Лицо стало спокойным, взгляд сосредоточенным. Не прошло и минуты, как тело Новоселова обмякло — он заснул. Теперь и Светлана смогла расслабиться. Она прислонилась спиной к стенке машины и устало закрыла глаза, не прерывая, однако, контакта с Петровичем.

Олег с Игорем внимательно наблюдали за Светиными действиями, молча обмениваясь только взглядами, чтобы не помешать ей. Ни один, ни другой никогда ничего подобного не видели. Олег спохватился первым.

— Света, а ты сама как? У тебя-то силы и энергия откуда берутся? Давай я тебе твой же "коктейль" поставлю, — предложил он озабоченно.

— Потом. Поставь пару ампул глюкозы, а все остальное — потом, — повторила Светлана.

* * *

До конца дня Вадим находился в полубессознательном состоянии. Он "на автомате" командовал своими ребятами, ругался с каким-то милицейским майором, который, по его мнению, лез, куда не нужно, препирался с медиками и все время, сам не сознавая того, искал Светлану.

Медведев думал о Петровиче, о том, что нужно зайти к нему домой и рассказать жене и дочери о том, что произошло. Он считал своим долгом лично извещать семьи, когда спасатели из его группы получали травмы во время работы, и всегда делал так. Но сейчас Вадим был не в состоянии разговаривать с кем-либо, подбирать слова, которые могли бы успокоить Зою Федоровну и Наташу. "Пока не до этого, — отупело думал Медведев, — потом, вечером, когда закончим, по дороге к Новоселовым придумаю, что сказать. А что говорить? Я же сам не знаю, что случилось. Кто Петровича из этого чертова подвала вытащил — Серега, Илья или Денька? Нужно спросить... Нужно все выяснить..."

Перед глазами стояла странная пелена, временами Медведеву казалось, что все ребята были на одно лицо. Он смотрел на своих парней и не мог разобрать, кто перед ним — Илья или Антон, только смутно догадывался, что не Томский, потому что тот был ниже ростом. Он с трудом понимал, что ему говорят, о чем спрашивают, смысл слов доходил до него только со второго, а то и с третьего раза, и Вадим старался отделаться самыми общими указаниями, опасаясь сказать что-нибудь не то.

К вечеру завалы были разобраны, найдены живыми все жильцы дома, на этот раз обошлось без жертв. Милиция снимала оцепление, работа спасателей и медиков была закончена, все грузились по машинам. На грязном утоптанном снегу, поверх которого ложился покрывалом свежий, рядом с застывающей лужей сидел дрожавший от холода маленький полосатый котенок и полными ужаса глазами смотрел на приближавшуюся огромную собаку. Он уже не пищал, а только раскрывал крохотный розовый рот в беззвучном крике. Казан обнюхал малыша — тот целиком поместился бы в собачей пасти — и, осторожно подхватив зубами, вместе с ним запрыгнул в машину.

— Молодец, хороший пес! Еще одну живую душу спас, — похвалил пса Середкин, взял у него котишку и отдал Зорину.

Тот сунул малыша себе за пазуху, чтобы отогреть.

— Дома уже пятеро всех мастей и размеров бегают, еще с одним отец меня даже на порог не пустит, — улыбаясь, сказал Денис. — Возьмем с собой в институт, будет у нас сторожевой кот.

Медведев, смотревший на них пустыми глазами, не заметил ничего. "Не могу больше... Лечь и не двигаться... И чтобы никого... И ничего..." — других мыслей в голове не было.

На базе Генка долго не мог найти Вадима, он не видел его ни в гараже, ни в душевой, ни в комнате отдыха, ни в кабинете, куда заглянул в первую очередь. Перед самым уходом домой снова сунулся туда, скорее для очистки совести, и остолбенел. Командир в грязном и мокром комбинезоне сидел за столом, на котором стояла почти пустая литровая бутылка водки.

— Ты что?! — Середкин схватил Вадима за рукав, когда тот снова потянулся за бутылкой. — Спятил? А если кто увидит?

— Пошел вон! — Медведев стряхнул Генкину руку. — Не твое дело!

Вадим сидел перед включенным компьютером, на мониторе была фотография Светланы, сделанная Томским летом в полевом лагере. Сергей поймал момент, когда девушка только вышла из машины, и в глазах ее сияла радость встречи с ребятами. Вадим то увеличивал снимок до такой степени, что на экране умещались одни лишь голубые глаза, то уменьшал его до размера почтовой марки.