Институт экстремальных проблем. Часть 3. Катастрофа

— Нет уж, я виноват, мне и отвечать! — Антон резко открыл дверь и в одних трусах вылетел в коридор, остальные за ним.

— Ирина, Сергей ни в чем не виноват! Это я придумал! — Антон вклинился между Ирой и Сергеем.

— Не слушай его! — отталкивая друга, Сашка перебил его. — Это я виноват!

Только Денис не успел ничего сказать, потому что Ирина, в изумлении смотревшая на них, вдруг начала хохотать.

— Кошмар какой-то! Вы что, растерзанный труп в луже крови на полу ожидали увидеть? — Она без сил опустилась на банкетку. — Кинулись спасать товарища, хорошо хоть штаны успели надеть! — Больше Ирина ничего не могла сказать, потому что смеялась до слез. — Нет, ребята, это не истерика, я сейчас просмеюсь и успокоюсь, — кое-как выдавила она из себя, замахав на них руками, потому что Антон рухнул перед ней на колени, Денис с Сашкой с беспокойством смотрели на Иру, не зная, что делать, а Сергей кинулся разыскивать в аптечке валерьянку. Через несколько секунд хохотали уже все.

Раздался долгий звонок в дверь. Ирина, все еще всхлипывая от смеха, открыла ее. На пороге с довольно-таки разъяренным видом стоял сосед снизу, а из приоткрытой двери квартиры сбоку высовывалась голова другого соседа.

— Ирина, вы опять своих студентов утихомирить не можете?! Вы знаете, сколько времени?! Если вы не в состоянии их успокоить, этим сейчас милиция займется! Сколько можно превращать квартиру в разбойничий притон?! Перепились, всю ночь от них покоя нет! Грохот, хохот, форменный бордель!

— Мужик, ты чего орешь? — Сергей осторожно отодвинул Ирину в сторону и встал перед замолкшим от неожиданности соседом. — Ты сейчас своим криком больше народу разбудил, чем мы. За то, что пошумели немножко, извините, сейчас уйдем, будете свои сны спокойно досматривать.

Разбуженные соседи с опаской покосились на крепких молодых мужчин явно не студенческого возраста, на двух здоровых парней в одном белье, на ботинки армейского образца под висевшими на вешалке камуфляжными куртками и не решились продолжать скандал. Боковой сосед юркнул в свою щель, а нижний буркнул напоследок:

— Я вас, Ирина, предупредил.

— Попробуй только в милицию пожаловаться, — вмешался Денис. — Если Ирине Владиславовне хоть малейшие неприятности с этой стороны будут, у тебя появятся ну о-очень большие проблемы!

Ирина практически вытолкнула соседа из своей квартиры, захлопнула дверь и укоризненно посмотрела на Дениса, но тут же, не удержавшись, рассмеялась снова:

— Все, ребята, время поджимает. Притон закрывается, но, помните, в любой момент готов возобновить свою работу.

Провожая через пятнадцать минут ребят, она попросила их:

— Не держите меня в неизвестности. Я звонить не буду, понимаю, что вам не до разговоров, но во время перерыва хоть пару слов, — говоря это, Ирина, не отрывая глаз, смотрела на Сергея.

Вручив им сумку с едой и двумя громадными термосами, Ирина проводила их до двери подъезда и, напоследок, перецеловала их.

— Поберегите себя, не лезьте, очертя голову, куда попало. Я буду ждать вас всех целыми и невредимыми, помните об этом.

Когда она поднялась к себе на этаж, боковой сосед снова выглянул из двери.

— Ирочка, это спасатели у вас были? Оттуда? — Он неопределенно мотнул головой, имея в виду "Атлант".

— Да, извините, что разбудили вас. — Ирина почувствовала дикую усталость, ей совсем не хотелось ни с кем разговаривать.

— Ничего страшного, — примирительно ответил сосед. — Такая катастрофа, столько жертв... Скажите, если помощь какая нужна, мы все-таки соседи, не первый год рядом живем, сделаем, что в состоянии.

— Спасибо, пока в этом нет необходимости, — Ирина не стала выслушивать его излияния и закрыла дверь в свою квартиру.

По дороге к тому, что осталось от "Атланта", Денис сказал Сергею:

— Серега, я завидую тебе белой завистью — Ирина просто чудо, поражаюсь, как ты сразу это разглядел, пока другие от нее шарахались.

Томский молча улыбнулся в ответ, но вид у него был не просто довольный, а влюбленно-счастливый.

— Твой способ знакомиться оказался вполне успешным, — рассмеялся Сашка. — Обязательно попробую при первом же удобном случае.

— А как же Светлана? — поинтересовался Денис.

— Со Светланой мы друзья. В наших отношениях никогда ничего другого не было, — категорически заявил Сашка. — Она любит Вадима, а он ее. Я это не сразу понял, если быть точным — только в субботу.

Антон все это время молчал, какие-то невеселые мысли одолевали его. Когда спасатели подошли к месту работ, его вдруг прорвало:

— Сергей, я тоже тебе завидую, но по другому поводу. Случись что с тобой, у тебя сын останется, а мы с Юлькой все откладывали это дело...

— Скажи спасибо, что Ирина тебя сейчас не слышала, — Томский обнял его за плечи. — Она бы тебе голову за такие слова оторвала. Не кисни, — он употребил одно из любимых выражений Устюговой, — у нас столько работы впереди, нельзя нам расслабляться.

Около развалин их встретили ребята из групп Марата и Артура, которых в свою очередь отправили отдыхать. Кузьмин, не дожидаясь Черепанова, договорился с гостиницей, расположенной неподалеку, и там выделили несколько комнат для отдыха занятых на спасательных работах и обещали организовать питание.

— Ого, этих только со склада доставили, с полки сняли!

— Еще следы упаковки и этикетки остались!

Как ни устали ребята, они не могли не обратить внимание на свежий вид первой группы. Сам Марат, еле державшийся на ногах, но отказавшийся от отдыха, сразу определил для них участок работы:

— Давайте все на пристрой. Там, кроме вашего Ильи, девушек и охранника из аквапарка, еще нескольких человек завалило — четверо вместе с нашим Данилой, все живы, тяжелых травм нет, но при минусовой температуре они долго не продержатся.

Кузьмина шатнуло, Сергей подхватил его, не дав упасть, и усадил на обломок бетонного блока. К ним тут же кинулся кто-то из медиков.

— Пустяки, все в норме, — Марат отказался было от помощи, но врач, не спрашивая, поставил ему какой-то укол.

— Тебе тоже нужно отдохнуть.

Сашка вспомнил наставления Светланы и начал массировать Марату точку над переносицей, одновременно придерживая другой рукой его затылок. Массаж совместно с инъекцией оказали быстрое действие, и Кузьмин глянул на Меньшикова прояснившимися глазами.

— Кронидыч будет к восьми, — он тяжело встал. — Пока я за него, отдыхать мне некогда.

— Если десять минут посидишь в машине, мир не рухнет. — Сергей повел его к уцелевшему "Уралу", налил из термоса кофе и раскрыл пакет с бутербродами. — Сейчас еще ребят Артема позову, пусть тоже передохнут и перекусят.

Томский говорил негромко и очень спокойно, но в голосе была такая уверенность, что у Марата не возникло никакого желания спорить с ним. Кузьмин только кивнул головой, принимая кружку с дымящимся кофе, и коротко спросил:

— Ирина?

— Ирина, — так же коротко ответил Сергей и, не сдержавшись, счастливо улыбнулся.

Вернулся из дома Середкин. Людмила тоже нагрузила ему целую сумку еды. Она шла с ним до самой линии оцепления, а потом осталась стоять около милицейской машины, глядя мужу вслед и временами всхлипывая.

— У вас там кто-то пострадал? — К ней подошел сержант в перепачканной бетонной пылью форме. — Списки раненых вывесили на автобусной остановке, — он показал на чудом уцелевший стеклянный павильон, — и на доске объявлений у школы. Там написано, кто в какой больнице.

— У меня муж там. Он спасатель, — сквозь слезы объяснила Людмила.

— С ним все в порядке?

Середкина кивнула.

— Так и не стойте, женщина, здесь, идите домой, — попробовал прогнать ее сержант, но Людмила не тронулась с места и начала рыдать.

— Я всегда его ругала... И вчера перед дежурством тоже... Сказала, что разведусь... У него друг чуть не погиб... А если он тоже... — Людмила ревела все громче и, не вытирая слез, каялась перед сержантом и подошедшим к нему напарником. — А я, дура, всегда его ругала, всегда говорила, что мало зарабатывает, что неудачник... Говорила, что ненавижу...

Милиционеры переглянулись и, видя нарастающую истерику, вызвали по рации медиков, которые увели Людмилу в школу, где пострадавшим и их родственникам оказывали первую помощь врачи и психологи.

* * *

Илья включал фонарь на несколько секунд, только когда тишину их подземелья нарушали какие-нибудь звуки. Он понял из разговоров с ребятами, что под завалом придется пробыть не день и не два, и экономил еле живую батарею. Точно так же он экономил заряд в обоих телефонах, чтобы окончательно не утратить связь с поверхностью, потому что рация давно перестала работать. Егор и девушки спали с того момента, как Илья их усыпил, и не ощущали холода, а сам спасатель, хоть и пытался применить Светины рекомендации, мерз все сильнее. Он много часов просидел в полудреме, потом решил еще раз обследовать все закоулки. Найти кого-то он не рассчитывал, но сидеть неподвижно и ждать, пока до них доберутся, не мог.

Обломки, завалившие коридоры, постепенно смещались под действием собственной тяжести, и Илья обнаружил, что уже не сможет пробраться в помещение склада. "Хорошо, что мы оттуда ушли", — он вспомнил, как долго пришлось уговаривать Галю с Наташей, которые хотели остаться там в расчете на то, что через шахту лифта спасателям будет проще добраться до них. На девушек подействовали только слова Наили, которая вспомнила об охраннике. "Какая она добрая!" — на него будто повеяло теплом среди промозглой сырости подвала, когда он вспомнил милые глаза и улыбку и подумал, что никогда не встречал такой славной девушки. Наиля была не просто красива, ее лицо было наполнено светом поразительной добросердечности. Она ухаживала за Егором как за родным братом, ласково улыбалась ему, успокаивала, когда он начинал корчиться от невыносимой боли — обезболивающие препараты у Ильи уже давно закончились. Девушки из магазина в такие минуты боялись подходить к охраннику, хотя он обессилел настолько, что не мог даже пошевелить рукой.

— Ты не сдерживайся, ругайся, кричи, — говорила Наиля, — так тебе легче будет.

— Не будет, — Егор иной раз до крови прокусывал губу, — поделом мне. Прости меня.

Охранник уже не отворачивался от нее, только смотрел с горькой благодарностью, когда девушка ухаживала за ним. Она говорила Егору, что им помогут, что спасатели знают, где они находятся, а Илья утешал Галю с Наташей, которые через два дня совсем приуныли. Все их силы ушли на то, чтобы выбраться из лифта, и теперь они то и дело начинали плакать. Их слабенькие мобильники с подсевшими батареями не могли поймать сеть в подвале, да и Илья иной раз подолгу пробирался по заваленным коридорам, пытаясь связаться с ребятами. Девушки каждый раз пугались, когда он долго отсутствовал, плакали, представляя, как его завалило обломками, кое-как успокаивались, когда он возвращался, но потом снова начинали плакать. Наиля и их утешала, как маленьких детей, и рассказывала им смешные истории о Ходже Насреддине. Илья вспомнил совсем недавнюю новогоднюю постановку и ему показалось, что все это происходило не полтора месяца назад, а в какой-то совсем другой жизни. Наиля слушала его рассказ и смеялась, как ребенок, Галя с Наташей тоже улыбались, а он радовался, что может хоть на миг заставить девушек забыть об окружавшем их ужасе.

Илья нашел место, где связь была относительно устойчивой и регулярно приносил новости. Спасатели его группы, двигаясь к ним, проделывали среди завалов туннель, стены которого обрабатывали специальным раствором, который вспенивался и скреплял обломки. Работа шла медленно, за час удавалось пройти не больше метра, но продвижение не останавливалось ни на минуту. Отдыхать ребята уходили по очереди к Ирине Устюговой, которая жила совсем рядом. Ее дом находился даже ближе к месту взрыва, чем гостиница, где были организованы отдых и питание для тех, кто работал на завалах. Случившееся с командиром потрясло Илью. Он долго сидел неподвижно после разговора с Сергеем Томским, который, правда, без особых подробностей рассказал, что произошло с Медведевым и что сделала Светлана. Илья едва ли не в первый раз в жизни подумал, что если бы он был верующим, то молил бы бога, чтобы тот укрепил целительные силы девушки и чтобы Вадим поправился. Он давно понял, что их командир влюблен в Свету, и прекратил после этого свои попытки ухаживать за ней, подозревая, что девушка не сможет остаться равнодушной к тому неистовому чувству, которое Медведев пытался скрыть всеми силами, и что у него почти не получалось.

Спасателям оставалось пройти примерно тридцать метров, когда Илья понял, что Егор совсем плох, а нервы Гали и, особенно Наташи, на пределе. Девушки стали думать, что спасатель обманывает их, говоря неправду о спасательных работах, сочиняет разговоры со своими друзьями, но отказывались пробираться сквозь груды обломков к тому месту, где была возможна связь, предпочитая неподвижно сидеть, закутавшись в куски упаковочной ткани. Егора они ненавидели, считая его виновником произошедшей трагедии — Илья неосторожно проговорился, что торговый центр взорвал один из охранников. Его недавно бросила девушка, предпочтя директора расположенного в "Атланте" ресторана бывшему спецназовцу, и он, уволенный после попытки выяснить отношения, решил отомстить всем сразу таким диким способом.

Наиля одна занималась с Егором, успокаивала плачущих девушек и хлопотала вокруг Ильи, заклеивая остатками пластыря из его аптечки свежие ссадины, полученные во время вылазок в полузасыпанные коридоры. Ей было некогда тревожится и думать о себе, к тому же она безоговорочно верила Илье и не сомневалась, что помощь к ним придет. Печенье, шоколад и сок давно закончились, воды тоже оставалось совсем немного, а добираться до них, при самом благоприятном стечении обстоятельств, спасатели могли еще дня два. Сил у Ильи тоже оставалось немного, но он решил, вспомнив уроки Светланы, попробовать усыпить девушек и Егора. Охранник и так был почти без сознания, он только полуприкрыл глаза, соглашаясь на все. Галя с Наташей сначала отказались, заподозрив Илью непонятно в чем, но когда увидели, как сладко спит Наиля, позволили спасателю усыпить и их.

"Какая она добрая, ласковая, доверчивая!" — Илья вспоминал милую улыбку Наили. Ее облик постоянно стоял перед глазами, а сердце разрывалось от сострадания и внезапно вспыхнувшей любви. Он боялся поцеловать ее, опасаясь оцарапать отросшей щетиной нежную, как у ребенка, кожу, и только, чуть дотрагиваясь, гладил густые длинные волосы.

Илья получше закутал девушку в свою куртку, сверху укрыл обрезком чехла и сам впал в полудремотное состояние, которое, с одной стороны, экономило силы, но с другой — позволяло следить за окружающей обстановкой. Время от времени он сбрасывал с себя оцепенение, внимательно прислушивался к звукам, нарушавшим тишину подвала, и примерно каждые три часа пытался установить связь с ребятами. Работа у них пошла совсем медленно; путь спасателям перегородила огромная плита, убрать которую было невозможно, а для того, чтобы проделать в ней отверстие, нужны были многие часы. Искать обход не имело смысла — времени на это можно было потратить еще больше, да и Меньшиков со странной уверенностью утверждал, что остальные коридоры засыпаны еще сильнее, пробраться по ним невозможно. Илья согласился с Сашкой, подтвердив, что обломки постепенно оседают, и он уже не может протиснуться в некоторых местах, где раньше проходил почти свободно.