— Я Меня — ставя ударение на первый слог, с явной насмешкой ответил он.
Следующая фраза удивила ее еще больше.
— Слышь, у тебя есть что пожрать?
— Конечно — не подовая вида, что такая небрежная наглость ее удивила, ответила она.
Меня уставился на нее каким-то просящим щенячьим взглядом. Ада хмыкнула. Сунула руку в котомку, достала сверток и кинула ему вяленое мясо. Волк сперва чуть отпрянул, увидя летящий в него предмет, но тут же остановился. Мясо упало у его ног. Он понюхал его, и принялся остервенело есть.
"Вот уж волчий аппетит...".
В два счета он справился с этим сухим, жестким куском, облизнулся, принюхался, нет ли где еще чего-то, снова сел и уставился, теперь уже в сторону Ады.
— А еще чего-нибудь у тебя нет? — еще более нагло сказал он, придвигаясь к ней с жалобной мордой.
Ада извиняющесь развела руками.
— Жалко...— почесал себе за ухом задней лапой.
Шерсть, грязь и блохи при этом полетели взрывной волной в разные стороны. Ада прикрыла глаз от этого фонтана.
— А что ты тут делаешь?
— А то не видно? Сижу и помираю от голода и блох.
— А вообще? Ты тут живешь?
— В некотором роде да...
— А почему ты не поселился в другом месте?
— Я бы поселился, но не могу.
— А почему?
— Я охраняю эти места.
— А почему, зачем.
— Ух, какая ты настырная и любопытная. А сама не догадаешься? Если меня поставили здесь охранять, значит здесь есть что-то ценное.
— И что же? И кто же поставил тебя охранять?
— Увы, но я не могу ответить на эти вопросы.
— Почему?
— Потому, что не знаю на них ответа.
— Как же так? Ты охраняешь незнамо что и даже незнамо по чьему велению.
— Так уж получилось. Я страж по природе, это моя натура.
— А почему ты согласился?
— Я же сказал: я — Волк-дозорный.
"Хххх. И, похоже, волк позорный..." — пришла Аде в голову очередная глупость.
— ХА! Так ты меня знаешь?! А что тогда эти глупые вопросы задаешь!?
— Упервые вижу тебя и слышу о тебе! — искренне возразила Ада.
— А откуда мое прозвище узнала?
— Какое еще прозвище?
— А такое...
Ада хмыкнула, пожала плечами.
"Похоже я еще не слишком хорошо собой владею...".
— Просто в голову пришло...А тебе ни когда не хотелось узнать, что и по чьему приказу ты стережешь?
— Нет. Мое дело меленькое. Ни кого не подпускать, а кто не понимает предупреждений — тех съедать. А вот тебе явно известно, что там такое. Или по крайней мере кажется, что знаешь, что там, и хочешь это получить.
— Ну вообще-то я понятья не имею, что там может быть. Просто мне сначала хотелось просто пролезть в том направлении. А когда выяснилось, что еще и охранники — то теперь действительно интересно, что там такое. Но лично я не считаю, что там что-то мне ценное...
— А ты точно меня не знаешь?
— Точно. Зуб даю!
— Зачем мне твои зубы, девочка? У меня своих хватает.
— Это выражение такое образное.
— Ну да — усмехнулся он. — только зубы мне твои все равно не нужны. — принялся выкусывать блох из спины.
При этом фонтан шерсти, грязи и оных насекомых стал еще сильнее.
— А я их тебе и не предлагала. Слушай, а чего ты такой весь потрепанный?
— Потрепали, вот и потрепанный.
— Кто?
— Кто-кто — дед Пихто с секирою, да баба Тарахто с вилами. А в прочем и сами жизнь!
— Это за что ж тебя так?
— За то, что волк, за то, что в дозоре. За то, что не трус, за то, что долг исполняю. Видите ли им не нравится, что я их не пропускаю, и что я вообще тут есть. Приходят всякие с факелами, с топорами, с мечами. Орут "Убирайся, тварь нечистая". А я что, виноват, что ли, что должен тут сторожить места? Я уж и так, и эдак пробовал. Я и поговорить с ними пробовал, а они только еще громче орут...— с жалобной мордой умудрился забраться на один с рей ствол. — Но наконец нашел, как их спровадить. Да другая проблема: жрать нечего. Видишь, какой стал: шерсть вылезает, кожа кости обтянула, да и блохи заели...
— Ты бы их потравил...
— Чем?
— Уксусом, мылом, пеплом, водой наконец.
— Да где же я тебе их возьму? Кто это волку даст? Да и пост оставить не могу. И человеком стать не могу — сил не хватит.
— Так ты оборотень?
— Да, только наоборот.
— Это как?
— Я не человек, в зверя обернувшийся — я волк, который может обернуться в зверя по имени человек.
— Это как?
— Это так. По законам симметрии...— подошел к ней и лег рядом.
— Это как?
— Почеши за ушком — скажу — приблажно щурясь, протянул он.
— Мне твоих паразитов не надо.
— Ну как хочешь...
Думая, заразится ли она чем-то еще, кроме блох, погладила его, почесала за ухом. Странно, но прямо прыгающие по нему блохи от ее руги кинулись врассыпную.
— На каждое "да" есть "нет", на "один" — "минус один" — подполз еще ближе и положил голову ей на колени.
Голова волка была удивительно тяжелой и грела, как грелка с кипятком.
— На лево есть право, и на шестерку девятка найдется — продолжил он уже явно ненужные разъяснения-разглагольствования.
— А почему ты разговариваешь по-человечески?
— А откуда ты это знаешь?
"Не волк — куча мусора какая-то" — констатировала она, выдирая из шерсти его здоровенный репей.
— Ну как же, мы же с тобой разговариваем.
— Ну, наша беседа говорит только о половине способности разговаривать — о способности понимать.
— Это как?
— Ну, я понимаю твою человеческую речь, но я не произнес ни одного людского слова. Так что мы оба хороши — ей подмигнули.
"Интересно, он врет? Да, это должно быть вракой, выдумкой...".
— Слушай, а может ты тоже оборотень? — мечтательно зажмурился. — А то на человека ты не тянешь ну совершенно.
— Ну, ни в какого зверя я не превращаюсь, так что, пожалуй, нет.
— Как жаль...— потягиваясь, протянул он сонно. — А я уже начал мечтать о будущем семейном, что невестушка моя ко мне пришла...
— Ну, в качестве невесты я тебе точно не подхожу — рассмеялась.
— Ну и хорошо. Все равно ты не в моем вкусе...
— А уж как я этому рада...— пробормотала, пытаясь поделикатнее вылезти из-под его башки.
— Смотри, я и обидеться могу...Слушай, а ты откуда?
— Я? Я вообще-то и сама не знаю по сути, откуда я взялась. А иду я, как можно было понять, из соседнего села. По крайней мере это был последний пункт моей остановки.
— А я родился в Терновом лесу. Некоторое время шлялся, а теперь вновь вернулся, и уж семьдесят лет тут торчу.
— А уйти не хотелось бы?
— Я же охраняю. Как я уйду?
— А если бы мог уйти -ушел бы?
— Даже не знаю. Я ни когда об этом не думал. А ты зачем идешь?
— Просто, чтобы идти вперед, по сути. Ищу свое место, а еще пытаюсь в прошлом разобраться.
— А что у тебя за прошлое?
— Я его не помню.
— А оно как-то связано с этими местами?
— Понятья не имею.
— Ну удачи тебе в поисках.
— И тебе не хворать — выскользнула из-под его нижней челюсти.
Потерю теплой и явно удобной подушки он конечно заметил. Чуть подернул мышцами спин чуть привставая и что-то ворча недовольно, и снова лег на дерево, печально смотря на нее.
— Сказала бы это семьдесят лет назад.
— Ну ладно, тогда пока! — встала и пошла в том же направлении, в котором шла изначально.
Меня вскочил и преградил ей дорогу.
— Это куда ты намылилась? Тебе туда нельзя. Поворачивай.
— А почему нельзя? — почему-то вся эта их беседа и общество этого хамоватого создания надоели ей и начали раздражать.
— Потому, что я охраняю. И, если ты продолжишь идти, мне придется тебя съесть.
— Отравишься.
— Скорее всего нет.
— Ну как знаешь...А ни какого способа пройти по-хорошему нет?
— Есть, но он тебе не подходит.
— А вдруг подойдет?
— Ну скажи пароль.
— А давай обойдемся без пароля?
Волчья морда приняла ошеломленное выражение. Он чуть подался назад.
— Но как же без пароля?
Следующая фраза вырвалась сама под влиянием внешнего вида этого зверя.
— Отвали, мусор.
Ада ожидала, что это уж точно сильно оскорбит и разозлит его. Но он не зарычал, не кинулся на нее. Он высоко подпрыгнул с криком:
— ХА! Ты точно меня не знаешь и ни чего не слышала обо мне?
— Нет, а что?
— Ни чего. Проходи — отступил в сторону.
— Это еще почему?
— Потому, что ты назвала верный пароль.
— Какой это пароль?
— Две фразы. Но лучше все же не иди туда.
— Почему?
— Потому, что ты не вернешься оттуда никогда.
— Ну это мы еще посмотрим...— прошла мимо, змеей скользнув в сплетение каряг.
Изардан.
Глава.
Сердце Золотых Гор.
Любопытство — не порок, а смертельная болезнь, причем заразная, а если увидел что-то, что очень приглянулось — удержаться от прикосновения к этому невозможно...
Кеш — Могильщик.
Золотые Горы — это место — мечта любого, кто способен польститься на драгоценные камни и ценные металлы. Здесь всё изрыто шахтами гномов и людей, денно и ночно вгрызающихся в скалы, а ведь всего каких-то пять тысяч лет назад здесь была огненная пустыня. Бушующие вулканы и гейзеры выбрасывали в воздух тучи вулканического пепла и удушающего кислотного дыма, груды камней, брызги лавы и кислоты, и из них вытекали реки магмы и вязкой жижи, а с изувеченной почвы поднимались едкие облачка. И называли эти земли Шаах-Ша — Драконий Рай. Здесь обитали лишь драконы, а ещё раньше здесь был Темный Город — Столица Тьмы — Керн. Здесь кишмя кишела разнообразная Чёрная Дрань, ифриты, драконы и люди с Чёрными душами, а до этого здесь была пустыня, по которой лишь ползали змеи и иногда проходили одиночные орки или редкие караваны с востока, но четыре тысячи лет назад огненные недра утихли и здесь возникли горы, столь высокие, что добрая половина их высоты высится над облаками. Драконы, по непонятной причине, покинули эти земли, те же из этих Великих Ящеров, кто остался — были выгнаны различными охотниками до драконьего добра, утверждавшими, что мстят за спаленные села. — К сведенью, в радиусе восьмисот миль вокруг гор нет и ни когда не было ни чьих поселений. — Но, этим нелюбителям драконов, поживится было нечем. И сюда пришли первые из горных гномов, осмелившихся рискнуть, в поисках новых месторождений "... хоть чего-нибудь более-менее ценного...", как они сами уверяли, а нашли они здесь столько, что нельзя вообразить. Весть об их удаче разлетелась со скоростью ветра и вскоре сюда сошлись все их сородичи, а к концу века в других землях не осталось ни одного гнома — все они работали в Золотых Горах, а почему собственно "Золотые Горы"? Ведь это одна пятнадцатиглавая гора. Возможно потому, что между её вершинами очень большое расстояние. Как бы там ни было, спустя ещё пол века сюда пришли и люди. Эти горы действительно, крайне богаты, но, как известно, нет дыма без огня, и в недрах каждой горы кроится свой Рок. И чем богаче горы — тем страшнее Память Древних Пор.
* * *
И эта Гора, отнюдь, не была исключением. Одно из Самых Могущественных Существ большинства Миров — Древний Демон, имя которого, наверное, стерлось из памяти даже у Бессмертных, близко знавших его — было заключен пять тысяч лет назад так глубоко под землей, что ни кто, пока что, не дорывался на ту глубину — в самом сердце горы. Оно не было с родни Истиннобессмертным и ни когда не называло себя богом, но уничтожить его ни смог ни кто, даже оно само. В своей красной темнице оно беспомощно, неспособно даже пошевелиться и может только ждать несчастного глупца, который возьмет этот кристалл крови в руку и разобьет его, выпустив Прошлое на свободу, и вспоминать свою жизнь до заточения. Когда-то оно было молодо и счастливо, оно было ребенком, который чувствовал сразу всё, всё любил и не мог грустить, но оно не было сильно, и понятия не имело, что в нем есть хоть какие-то силы, и оно может чем-то отличаться от людей — его это не волновало, а силы эти, этот потенциал, эти возможности были слишком велики, чтоб на это не обращали внимание разные "владетели". Мать с отцом смогли защитить его от претензий Света и Тьмы, но один самонадеянный златовласый болван изгнал их в Пустошь, и пытался забрать дитя, но не смог и тогда он запер все его силы глубоко внутри и забросил в самый захолустный из Миров, в какой только мог, но оно смогло выжить и, спустя несколько лет, его втянули в другой Мир. Проклятье начало рушится и дитя стало вновь обретать свои силы. Новый Мир ему очень нравился, и оно жило счастливо, пока его не заставили принять престол Влада. Его обманом подчинил себе один выродок и управлял его делами через его тело, а когда что-то пошло не так и Свет пошёл мстить — его Владетель смылся, и ему пришлось самому во всем разбираться. И оно проиграло, но на этом история не кончилась. Оно потеряло армию, город был разрушен до основания, но оно не погибло. На него нахлынуло безумие. Неудержимая ярость и желание мстить. Лютая огненная ненависть. И оно натворило много бед, сделало много того, о чем теперь сожалеет... Чтобы отомстить за ДАВНЮЮ ОБИДУ, вернуть своих родителей, оно стало действовать, как Мракавлад — строить Темный Город и собирать армию. Оно чувствовало, что делает что-то не правильно, хотя делает как все. Битва Возмездия в его граде, была проиграна вновь. Его заключили в кристалл. Земля разверзлась, и лава поглатила камень. Все надеялись, что избавились от него, но жар не погубил его, но и не разрушил его темницу. И тогда оно выплеснуло все силы. Начался хаос. Земля затряслась и растрескалась, вулканы взбесились. И на месте его града возник "Драконий Рай", но оно не освободилось. Оно взывало ко всем Силам, и ко всем существам, а откликнулись только драконы. Они поселились в Шаах-Ша и пытались освободить своего друга и господина, а оно падало всё глубже и глубже в огненную пучину. Когда часть его сил вернулась — оно приказало драконам уйти и вызвало бурю. Несколько лет на огненной земле плясали тысячи смерчей и бушевал лед, а когда всё утихло — появилась Гора, но некоторые из драконов вернулись сюда вновь, чтоб быть рядом с Владыкой. И не спроста только в Золотых Горах мощные золотые жилы идут по граниту. Хотя, обычно, золото добывают по маленькой крупинке, реже самородками, из земли возле русел рек, и лишь иногда из шахт... Платина, драгоценные камни и золото — лишь его попытка как-то скрасить существование Ящеров в этих заброшенных землях. Когда же пришли "мстители" — огнедышащим пришлось уйти, а когда появились гномы — у Древнего появилась надежда.
* * *
Лари — ещё очень молодой гном. Он, как и все ныне живущие его соплеменники, родился и вырос здесь, в Золотых Горах, а теперь он, вместе с отцом и дедом, "ковыряет" горы. Вчера он поссорился с ними, когда они опять начали его бранить, за какой-то пустяк. И теперь, обиженный на них, долбил камни совсем один в "выработанной" шахте. Поссорился он с ними толи из-за того, что с возрастом гномий характер частенько портится, толи из-за свойств собственной натуры. Жутко независимый и упёртый, считающий всех не хуже и не лучше себя, ни кого не слушающийся и не почитающий мудрость возраста он любил делать лишь две вещи: бродить в полумраке узких коридоров старых выработок, воображая себя героем летописей и крушить монолиты камня.
