— Мудрые слова, но твои ли они?
— Всё, что я делаю, исходит от меня.
— Сколько вам лет.
— Более пяти.
— А точнее?
— .
— Кто ваши родители?
— Я их не помню.
— Чем занимаетесь?
— Я живу. Моя жизнь очень быстра, события текут так быстро, и всегда приходит какая-нибудь неожиданность. А я просто действую.
— И согласно чему вы действуете?
— Чаще всего по наитию. А кто вы?
— Я смиренный блюститель жизни. Охотник за тьмой и защитник людского рода — опять какая-то ложь четко ощущалась, но непонятно, в чем она.
— А что вы делаете?
— Избавляю мир от богопротивных тварей.
Ещё несколько часов он говорил о том сколько в мире всякой мрази, что от неё необходимо избавляться и какое святое дело он и его люди делают. Причем он говорил так, что выходило, что чуть ли если б не он — всё живое давно бы было растерзано и осталась бы одна только нежить. Потом он спросил:
— Вы хотите присоединиться к моим людям?
"Ещё чего! Не хочу я ни кому служить!".
— Вынуждена отказать.
— Почему же?
— Просто я так решила.
Сдержано улыбнулся.
— У вас ещё есть время передумать...думайте хорошенько, правильно расценивая все варианты.
— Мой ответ: нет.
— Я не тороплю Вас. Подумайте, что может вас ждать...
— Мне кажется: я знаю.
— Вы в этом уверены?
— Да!
— Ну и что же? Там только боль, холод и смерть, а здесь: сила, жизнь, вера, слава, почет и благоденствие — сила стала столь велика, что лож практически нельзя было почуять. — Подумайте, я не тороплю.
— Я уже всё решила.
— Нет. Вы торопитесь с ответом. Думайте. Вам три дня.
— Не хочу.
— Не всегда получается всё так, как хочется. Думаю, вам стоит отдохнуть с дороги.
Появились Константиновцы.
— Проводите её в её комнату. Вам понравится. Отдыхайте.
Аду взяли под локти и повели. На всём их пути соблюдалась та же манера в отделке, что и в зале — ковры на стенах и полу и сводчатый потолок. Её завели в небольшое помещение. Опять ковры...Ада увидела то, что уже не ждала здесь обнаружить — кровать. Дверь захлопнулась за уходящими. Щелкнул замок.
"Влипла. Ну не желаю я ему служить! Не верю я ему и не желаю ему верить! Чего он ко мне прицепился!".
Мысли о том, что будет дальше были самыми нехорошими. Подергала дверь — заперто. Грязно выругалась, рухнула на кровать. Мягкая перина почти полностью поглотила её. Особенно странно было в области шеи. Она хотела вырваться из этой удушливой мягкости, но тело будто онемело, и было тяжело, как вылезать из болота. Вскоре онемел и разум и она провалилась в сон. Сны были тяжёлые, липкие, удушливые.
Завтрак. Весьма деликатное дело, если следующим блюдом будешь ты...
Проснувшись, всё же выбралась из перины и села на кровать, подперла голову руками. Мягкие шаги. Щелочек замка. Дверь открылась.
— Доброго утра, миледи — промурлыкал Константин. — Хорошо ли вам спалось? Выспались ли вы?
— Благодарю. Вам того же. А зачем вы меня заперли?
— Я?! Запер?! Что за глупости!
— Да, дверь была заперта.
— Вам почудилось...
— Нет. Я точно знаю, что она была заперта.
— Этого не может быть...
"Говори что хочешь, а я точно знаю, что это так...".
— Не соизволите пройти со мной позавтракать?
— Нет, спасибо, я не голодна...
— Очень прошу, миледи...
— Ну раз вы так просите...— встала.
По дороге он вновь начал выспрашивать, кто она и откуда. Ада отнекивалась. Они пришли в тот же зал. Огромный стол ломился от яств. Возле стола стоял какой-то человек.
— Я редко принимаю гостей, но это всё, что было в моих силах...Прошу: присаживайтесь — самолично отодвинул стул рядом с концом стола.
— Благодарю...— села.
— Прошу, угощайтесь.
Человек отодвинул стул напротив. Константин сел.
— Без молитвы? — подавила ухмылку.
По лицу Константина скользнула полуулыбка, он скрестил руки, опустил голову, что-то начал бормотать, но ничего нельзя было понять.
— Извольте откушать — сказал он, выпрямляясь, — зря что ли люди всё это готовили?
— А что вы сами не едите?
Ада не боялась, что её отравят. Она точно знала, что отравить её можно лишь одним и самым глупым способом — огромным количеством соли. Она была очень брезглива, но голод не тетка и она ела и вздутие консервы, и гнилое мясо, и порченые фрукты и овощи и тухлые яйца. Её много раз кусали ядовитые твари и всё это проходило даже без тошноты или головокружения. Но ей не хотелось делать то и так, как он говорит.
— По традиции первый кусок достается гостю.
— А там, откуда я, первым начинает есть хозяин.
— Почему?
— Не знаю, но так заведено...
Хмыкнул, сделал какой-то жест — слуга положил ему в тарелку кусок мяса. И снова то, чего Ада уже не ждала: Константин взял в левую руку вилку а в правую нож, отрезал кусочек мяса и положил себе в рот, промокнул губы салфеткой.
"Так, и столовые приборы у него есть...".
Опустила голову вниз. И возле её тарелки были справа нож и вилка слева. Рядом лежала льняная салфетка. Ещё какой-то жест — ей тоже положили мясо. Ада взяла в правую нож, в левую вилку, хотя равнорукой Аде было совершенно побарабану, как их держать, тоже съела кусочек мяса. Оно было почти не жарено и совсем без специй. Константин хотел что-то спросить но Ада опередила его.
— А почему вы в рясе?
— Потому, что я служу святому делу.
— Вы священник?
Молчание.
— А почему вы едите мясо?
— Твари земные для того и созданы, чтоб их есть.
— А люди к тварям относятся? — Ада подавила усмешку.
— Вы хоть поняли, какую ересь сказали?
Он очень долго говорил о том, что люди — высшие существа, и что всё создано для них, а не они для кого-то.
— А почему мясо не дожарено?
— Что? Вам показалось. Оно прекрасно прожарено...
"Для кого-то и Дьявол — Бог...".
Внимание её опять привлек гобелен над камином. За ним явно было что-то интересное.
— А что там? — спросила она, не оборачиваясь к собеседнику и продолжая смотреть на полотно.
— Там? — с удивлением и непониманием в голосе он посмотрел в ту же сторону. — Там ровным счетом ни чего интересного — с улыбкой произнес он.
"Я так не думаю" — подумала Ада, продолжая смотреть на все более дергающийся гобелен.
Она напрягла слух и услышала какой-то идущий оттуда шепот. Константин попробовал отвлечь её внимание её к какой-то религиозной чуши — не помогло. Затем он начал говорить о кухне, но Ада не него внимания не обратила. И то, чего она ждала, случилось полотно дернулось очень сильно и слетело со стены, медленно планирую на пол. За ним оказался круглый щит, такой же, как она видела у Эльрика: с медным и серебреным дисками о двух орбитах и диском из семи зверей. Но ворон не был вверху. В самом верху была полоса меж ним и медведем. И в центре звериного диска было другое изображение, причем странноватое. Тот же седой волк, но вместо стального дракона была иссиня-чёрная змея. Змея вцепилась ему в шею, но он не пытался от неё избавится. Он просто стоял, причем довольно неустойчиво — видимо змея была ядовита и он умирал от яда. И ещё, почему-то у змеи были ярко-синие глаза. Вот только взгляд белесых волчьих глаз почему-то был ясным, только очень печальным. Еле уловимый шепот и сила текли именно от него. Он будто о чем-то просил.
— Что это — резво повернувшись к собеседнику сказала она.
При этом она успела заметить, с каким жутким выражением лица от смотрел в ту же сторону. Но он в ту же секунду развернулся, лицо его при этом стало беззаботным и снова очень милым.
— Ни чего особенного, просто календарик...
"Неужто, я ч думаю, нечто более" — подумала Ада.
— Знаете, вы слишком много думаете — Константин ещё раз вытер губы, сложил салфетку, встал. — Согласитесь прогуляться?
Ада медленно кивнула. Встала. Он провел её по коридорам в какую-то галерею, полную странных растений.
— А у вас есть семья? — спросила Ада.
— Да. Я и мои братья служим одному святому делу. Мы едины телом и духом и истребляем зло везде и во всех его проявлениях! Присоединяйся к нашей семье.
"Он явно имеет в виду Константиновцев...".
— Нет, спасибо. А родители у вас есть?
Лицо его на мгновение стало жутким.
— Нет — сплетение лжи и правды.
— Их больше нет?
— Да — сплетение правды и лжи.
— А кем они были.
— Грехи родителей не должны падать на их детей.
— А вы — единственный ребенок.
— Вы устали. Мне кажется, вам пора отдохнуть.
— Я прекрасно себя чувствую.
— Нет, вы уморились...
Откуда-то появились его "братья".
— Проводите её в её комнату.
— Зачем мне конвой? Я и сама дойду...
— Это в целях вашей же безопасности...
— О своей безопасности я могу позаботиться сама.
— Столь юное и нежное создание не приспособлено для этого жестокого мира...
— Я не столь беззащитна, как кажусь...
— Это вам кажется. Не переоценивайте себя.
— Я же выживала как-то...
— У вас всегда были защитники.
"Которые даже себя не могли защитить...".
— Если позволите, я бы хотела сейчас же покинуть сии края и идти своей дорогой...
— Ни куда вы не пойдете — в мягком, вкрадчивом голосе скользнули еле различимые жестокие нотки.
— Почему?
— Этот мир слишком опасен для вас. Вы останетесь здесь.
— Нет.
— Столь красивое создание зачахнет в этом мире без защиты.
— Я сама себя защищаю, сколько помню.
— И много вы назащищали? Боль, страдания, ненависть, невзгоды и неудачи — вот что вас ждет там.
— Я способна себя защитить.
— Вы в этом так уверены? Нет, вы себя не защитите, ни сейчас, ни потом. Вы себя не способны защитить даже от того, что произойдет. Отведите её в другую комнату — слово "другую" было произнесено с пугающей интонацией, а глаза его нехорошо сверкнули. — У тебя был шанс...
Её попытались повести, но она не шла, тогда её потащили. Тащили куда-то вниз. Зашвырнули в какую-то комнату. Поднялась, отряхнулась.
"Каменная коробка" — констатировала она. — "Пусто, темно, холодно. Вот и началась замашка на кошмар. Только кошмаров у меня не бывает!".
Губы её заалели. Села на пол.
"Запах всех их очень знакомый. Он похож на запах Фарса и Эльрика, но он несколько иной. Кого же он напоминает? И почему в голове всплывает чертов Глава? Ха-ха! Ха-ха! Запах тот же!!! Он никогда не показывает зубов и носит чёрный балахон с высоким воротником. Странно эти "инквизиторы" реагировали на информацию о нем. Он Константиновец! Только как он попал в орден. Он успел хорошо себя прославить и не только на Земле...".
Ты так храбр и уверен в своих силах с безропотными жертвами. А что, если тебе дадут отпор?
Ада потеряла счет времени. Наконец послышались шаги. Дверь открылась. Вошли трое: Константин и двое его "братьев".
— Твои три дня прошли.
— А я и не заметила — голос Абы переполнял сарказм. — Здесь всё так мило и уютно...
— У тебя меньше времени, чем тебе кажется.
— Правда? А я думаю прожить ещё лет восемьдесят.
— Через пару дней ты умрешь. Ты чувствуешь, как силы тебя покидают. Ты слабеешь и чахнешь — он был явно в этом уверен.
— Вы меня гипнотизируете? Не выйдет.
— По твоим жилам бежит яд, убивающий твою кровь. Когда омертвится её последняя капля — тебя не станет.
— Вы в этом так уверены...но человеку свойственно ошибаться.
— Я это знаю точно.
— Вы это сделали...
Он не хорошо улыбнулся.
— Только я вас огорчу. Меня нельзя отравить, тем паче мою кровь...
— Как ты упряма. Но у меня есть способы переубеждать.
— Какие?
— Дело способствует пониманию слов...Подумай.
Ада изобразила на лице ужас, который он явно ждал — хотя ей не было страшно ни чуть — и по его улыбке она поняла, что не ошиблась.
— Ну, и что ты скажешь теперь?
— А что я должна сказать?
— Что была не права.
— Вы в этом так уверены?
— Более чем. Даю тебе последний шанс: присоединяйся к нам.
— Зачем?
— Что за вопрос...Чтобы жить!
— Правда? А я и не знала, что мне это нужно — в голосе её была издевка.
— Твой выбор?
— Ни за что.
— Что ж...Ты упустила свой шанс. У тебя ещё есть одна возможность: расскажи, кто ты, откуда и зачем пришла.
— И что?
— И ты избежишь пыток.
— Правда? Вы так в себе уверены?
— Это ты слишком самоуверенна — какой-то жест.
Её схватили. Веревка туго стянула локти. Другой коней веревки перебросили через потолочную балку. Веревка натянулась. Ада с трудом сдерживала смех: выворачивать ей суставы всё равно, что осьминогу! Неоднократно пытавшийся пытать её Алифэн усвоил, что единственный способ причинить ей боль — либо резать, либо бить, причем резать нежелательно — от её крови плавилось и сгорало всё вокруг, да и не всё могло проткнуть её кожу. Сломать ей кости или вывернуть суставы было невозможно — первые не ломались, вторые были столь гибки, что растягивались впятеро и проворачивались на тысячу сто десять гарусов. Тем ни менее она решила подыграть, что не однократно делала при Главе и тем самым сбивала его с толку, и заорала дурным голосом.
— Больно, да — промурлыкал Константин. — А ведь этого можно было избежать...
— Не пошёл бы ты...— прошипела Ада.
— Куда? — он явно не знал этого оскорбления.
Ада сказала, куда.
— И что мне это даст?
"Везет мне на идиотов...".
— Тебе там самое место.
— Это оскорбление?
— А ты этого ещё не понял?
Снова жест — веревка натянулась ещё сильнее.
"Играть — так играть" — подумала Ада, крича ещё громче.
— Тебе стоит быть повежливей...
— С чего бы?
— Тебя обогрели, накормили, а ты не захотела дать того, чего я просил. За всё надо платить. Теперь твоя жизнь в моей власти.
— Я в этом не уверена.
— Правда? Сейчас ты, конечно, скажешь, что ты бессмертна, и что убить тебя почти невозможно...
— Не-а.
— А что же?
— Ты мне кого-то напоминаешь...
— Кого же?
— Знаешь, а мне кажется я служила одному из твоих "братьев".
— Кому и когда?
— Совсем недавно...
— Тогда ты должна мне подчиниться.
— Его зовут Алифэн.
Константин не шелохнулся, хотя Ада чувствовала его удивление, а вот его "братья" так и сели. Веревки они не выпустили и её подняло над полом.
— Откуда ты знаешь это имя?
— Так этот тип ведь был главным над вампирами страсти и, ровно как и ты, пытался меня мучить — покачалась. — Но в основном тщетно. А кто он?
— Он был лучшим моим Другом, пока не стал желать власти. Потом он пропал. Так где он?
— Далеко и у него куча дел и без вас.
— Откуда ты?
— А черт его знает...— подтянулась, провернулась, обвила ногой веревку, уселась на ней.
Веревки свалились с рук. Медленно сползла вниз.
— Кто ты?
— Я — Анара Демэния де Сатт. Дочь Диффузии и Эпоса. Демоница.
