— … Но как же тогда вы можете объяснить эпидемию? — в некоторой растерянности спросил посол. — Мне сообщили, что британская разведка не раз перехватывала сообщения о значительном числе заболевших на восточном фронте, — из своего раскрытого портфеля он извлек и положил на стол очередную партию бумаг. — Речь идет о десятках тысяч солдат и офицеров немецкой армии. Немецкое командование сообщает о массовом применении войсками советской армии химического или сходного с ним оружия.
После этих слов Сталин машинально схватился за трубку, но, заметив, что она потухла, недовольно поморщился. К этому разговору он готовился достаточно давно. Еще в первые месяцы войны, когда только были зафиксированы первые случаи такого рода заболеваний, советское руководство инициировало тщательно расследование по этому поводу. Уже позднее, когда был установлен постоянный контакт с новым союзником и открыт еще один фронт — Зеленый фронт, результаты проведенного расследования стали прекрасной базой для грамотно приготовленной дезинформации. Поэтому в эти самые секунды Сталин обладал буквально железобетонными доказательствами непричастности Советского Союза к вспыхнувшей среди немецких солдат эпидемии.
— Как советское правительство может объяснить? — повторил он слова посла, глядя ему прямо в глаза. — А Советское правительство никому и ничего не обязано объяснять! — твердо и с угрозой в голосе проговорил Верховный. — Но, господин посол, учитывая добрую волю советского руководства и большевистской партии и стремление к безусловному выполнению своих союзнических обязательств..., — тут он сделал краткую паузу, выделяя слова «союзнические обязательства», словно на что-то ими намекая. — готов предоставить правительству Великобритании в лице господина Черчиля документы, которые совершенно однозначно доказывают, что Красная Армия не применяла химическое оружие против немецко-фашистских захватчиков.
Он встал с кресла и под прицелом внимательного взгляда барона взял с дальнего конца стола светлую бумажную папку довольно пухлого вида.
— Вот здесь, господин посол, в данной папке содержаться все непроходимые сведения, — негромко проговорил хозяин кабинета, кладя папку перед послом. — Берите, смотрите...
После некоторого колебания, и ссылаясь внутри себя на то, что папка не является дипломатическим письмом или каким-либо иным образцом запечатанной дипломатической почты, 1-ый барон Инверчепел раскрыл ее и стал внимательно читать лежавшие сверху бумаги (русским языком он владел в совершенстве, сказывался его гуманитарный склад ума и просто уникальная способность к языкам).
Первое на что он сразу же обратил внимание, это внешний вид лежавших в папке бумаг. Листки были разной формы, различного оттенка, рукописные и с машинным текстом, с какими-то подтеками и повреждениями, то есть определенно наводили на мысль, что все это является результатом кропотливого труда многих десятков человек по сбору и обработки сведений. «Впрочем, — промелькнуло у него в голове. — Есть специалисты, которые все это могут с легкостью изготовить... Хм, даже фактура у бумаги разная». Подушечки пальцев ощутили чуть грубоватую поверхность у одного из случайно вытащенных листов.
— Разразившаяся эпидемия есть результат антигуманной, чрезвычайно жестокой и варварской политики по отношению к населению оккупированной территории, — говорил Сталин, держа в руке чуть дымящуюся трубку. — Советские разведчики, партизаны не раз сообщали о том, что руководство немецких комендатур заставляет население разбирать на строительный материал здания скотомогильников. Несмотря на предупреждающие надписи о возможности заражения такими заразными болезнями, как сибирская язва, туляремии, лептоспироза.
Посол, казалось, его не слышал, настолько его вниманием завладели предложенные документы. Он внимательно вчитывался в заголовки писем и донесений, реквизиты накладных и распоряжений. Незаметно, по крайней мере так казалось послу, мял их пальцами, стараясь определить насколько новая бумага и высохшие чернила. На одном из бланков, он даже додумался поскрести ногтем остатки сургучного штемпеля...
Сталина не пугала проверка, которой, несомненно, будут подвергнуты предоставленные советской стороной сведения. Созданная в недрах НКВД группа, в которую включили графологов, специалистов банковского дела, а также талантливых фальшивомонетчиков, несколько месяцев трудилась над содержимым данной папки. Несколько раз членам группы даже организовывали выезды в прифронтовые районы для изучения местности, находящихся в разных местах скотомогильников. С оккупированной территории партизаны доставали образцы немецких бланков, печатей, бумаги, подписей гражданской и военной администрации. В массовом порядке разыскивались эвакуированные из Белорусской и Украинской АССР председатели колхозов и совхозов, предприятий по переработки сельскохозяйственной продукции. Особое место среди консультантов рабочей группы занимали ветеринары, у которых в рамках особой секретности, выясняли условия захоронения зараженных животных, специфику признаков заболеваний, поведение пораженных заразными болезнями животных, возможности мутации болезней и т.д. Подготовленные документы изготавливались целыми партиями, которые потом размещались в архивах, библиотеках, школьных музеях и т.д. Иногда сотрудникам безопасности приходилось устраивать целые операции для того, чтобы не вызывая подозрений у граждан поместить той или иной исправленный или воссозданный заново документ в нужное место.
— Есть свидетельства, что немецкое командование в отдельных районах использовала бетонные саркофаги в качестве укрепленных артиллерийских точек, — с усмешкой продолжал говорить Сталин. — Это парадокс! Армия, которая покорила всю Европу, — последнее он произнес особенным удовольствием. — оказалась настолько тупой, чтобы не понять особую опасность скотомогильников. Не кажется ли вам, господин посол, что это в очередной раз доказывает ограниченность не только немецких солдат, но и в определенной степени немецкого командования?
Услышав свою должность, посол вздрогнул. Он настолько погрузился в бумаги, что не услышал сам вопрос. Заметив это, Верховный вновь усмехнулся в усы и повторил вопрос.
— Неужели немецкий солдат настолько глуп, чтобы не видеть опасность в разрушении скотомогильников?
— Ответить однозначно достаточно сложно, — туманно начал барон. — Я не изучил в достаточной степени предложенные документы, но... осмелюсь сделать предположение, что разрушения скотомогильников вызваны военными действиями. Возможно, германское командование не отдавало приказа вскрывать захоронения зараженного скота, а все произошло в результате случайного стечения обстоятельств. В любом случае данный вопрос необходимо самым пристальным образом изучать.
— Браво, господин посол, — выпустив очередной клуб дыма, зааплодировал Сталин. — Очень уклончивый и осторожный ответ, достойный настоящего аристократа, но он очень далек от истины... В папке зафиксированы случаи разрушения 14 скотомогильников, из которых только 6 находятся на территории Белорусской АССР. Еще 5 расположены на Украине. Я уверен, что разрушение такого количества могильников является актов целенаправленность агрессией, — он мельком взглянул на продолжавшие лежать на столе фотографии. — Некоторые наши товарищи даже считают, что разрушая скотомогильники немцы действовали во имя особой цели. Им нужны были споры заразных болезней для опытов над военнопленными.
— Я бы хотел уточнить один вопрос, — вдруг прервал его барон, оторвавшись от изучения бумаг. — По какой причине эти документы вдруг оказались в полной готовности? Ведь цель своего визита я ранее никоим образом не озвучивал..., — витиевато выразился посол, намекая на эту странность.
Однако, оказалось, Сталина и этим смутить было нельзя. Он невозмутимо произнес:
— Все дело в том, господин посол, что сотрудники наркомата безопасности готовили данный пакет документов по моей личной просьбе, — на лице у дипломата отразилось легкое недоумение. — Последние несколько месяцев мы занимаемся тщательной фиксацией всех преступлений фашистов на территории нашей страны для того, чтобы после окончательной победы над этим врагов судить его за все злодеяния. А вы должны понимать, что любой суд потребует не только обвиняемого и обвинителя, но и весомых доказательств. Победа не за горами. Именно поэтому так важно, уже сейчас задокументировать каждое преступление немецких войск, каждое злодеяние нацистов и их главарей...
С каждым новым словом удивленная мина на лице посла становилась все менее уловимой, пока, наконец, не растаяла окончательно. Чувствовалось, что эта версия его устраивает на все сто процентов.
Через некоторое время барон встал со своего места и, легким поклоном обозначив свое уважение к хозяину кабинета, произнес:
— Мне необходимо срочно отправить полученные документы в Лондон.
— Хорошо, господин посол, — не дал ему закончить Верховный, подталкивая к нему фотографии. — Дело превыше всего, — продолжил он, наблюдая, как посол кладет папку и фотографии в портфель. — Только я надеюсь, господин посол, — в голосе Сталина неожиданно появился «лед». — Что, больше, правительство Великобритании и лично господин Черчиль не позволит себе что-то требовать от Советского Союза! Я могу надеяться, что вы передадите все в точности?!
1-ый барон Инверчепел с трудом сохранил беспристрастность на своем лице и вновь еле заметно поклонился.
— Я в точности передам все ваши слова.
Через несколько секунд дверь кабинета зарылась за ним. На не гнувшихся ногах посол вышел из приемной и пошел по коридору. Только сейчас, за стенами кабинета, его начало немного отпускать нервное напряжение. Он с усилием разжал правую ладонь, как клещи вцепившуюся в ручку портфеля, и перехватил его левой рукой.
121.
Отступление 102.
Реальная история.
25 июля 1942 г. Расположение 32 Гвардейского истребительного авиаполка.
Летное поле окруженное со всех сторон невысокими стогами, которые использовались для маскировки. С самого утра зарядил неприятный нудный дождь, отчего полетов не было. Летный состав сидел в землянах и корпел над картами, изучая свои маршруты, а механики копались в одном из поврежденных в последнем бою истребителей.
— Стой! — громко закричал чуть не задремавший в длинном до пят дождевике часовой, когда в нескольких метрах от него с визгом затормозил автомобиль. — Кто идет? Стрелять буду! — он громко передернул затвор и выставил вперед ствол с прикрепленным штыком.
Со стороны пассажирского сидения вылез невысокий человек, сверкнувший бритой на голо головой. Пока он, ежась под дождем, надевал фуражку, часовой к своему ужасу разглядел три ромба в петлицах без звездочки над ними.
— Комиссар государственной безопасности 3-го ранга, — широко улыбаясь произнес он. — Ну, что сынок пропустишь?
Через несколько секунд он смотрел на командира авиаполка, который с выражением дикого изумления читал вскрытый пакет.
— Всеволод Николаевич, это что шутка? — он тряхнул документов перед его носом, от чего на груди зазвенел метал орденов и медалей. — Какой к лешему партизанский отряд? Наступление со дня на день начнется, а мы на его острие... Он что... Там что вообще не понимают?
— Дело особой государственной важности, товарищ подполковник...
Отступление 103.
Реальная история.
[Отрывок] Сергеев А. Беседы о Сталине. М., 1976. — /Мемуарная литература/. — 723 с.
«... Что я могу сказать? Сейчас, после стольких лет все воспринимается совершенно по другому... Совершенные поступки, произнесенные слова часто начинают приобретать иной смысл, другое содержание. Я скажу так! Даже в семье Сталин оставался руководителем огромного государства и, мне кажется, он и свою семью воспринимал именно так — как страны со всеми ее атрибутами... Он был одинаково строг со всеми, не терпел лжи и хамства. Во время своего общения с нами [со своими детьми] он редко улыбался, что нас всегда сильно печалило. Нам представлялось, что мы его чем-то обидели. Может быть он прослышал про наши шалости или про наши школьные оценки и поэтому так себя вел с нами...
… Знаете, мне думается, что просто ему [Сталину] даже дома было сложно переключиться. Это кажется, что можно просто взять и оставить все свои заботы и на время забыть о работе! У него же была не просто Работа! На нем [Сталине] лежала огромная ответственность за судьбу многомиллионного народа. Даже дома он продолжал мыслить теми же категориями, что и в своем кабинете...
…. Кого он больше всех любил? Сложный вопрос. Дочь, крохотную девчушку, непоседу и егозу? Или старшего сына, часто поражавшего его своей недетской серьезностью и взрослой рассудительностью? Нет... Нельзя однозначно ответить на этот вопрос. Думаю, все мы были ему дороги по-своему... Для него имела особое значение родная кровь...».
_______________________________________________________________
Длинная змея из нескольких десятков повозок, конных и пеших на несколько часов показалась из леса только для того, чтобы снова нырнуть в очередное укрытие. Несколько десятков всадников, скакавших в удалении от основной части, насторожено наблюдали за небом. Не отставал от них и молодой летчик с черными как смоль волосами, сидевший в повозке возле поставленных на станину пулеметов с задранными вверх стволами. Он тоже наблюдал за небом. Однако в его глазах сквозила не только тревога, но и дикая тоска...
— Не темни, Василий, — раздраженно буркнул Пантелеев своему командиру. — Думаешь, я ничего не замечаю? Этих непонятных радиограмм, о которых больше никто ничего не знает, а радист, вообще, молчит, как воды в рот набрал... Это странное задание, по которому разве только ленивый не прошелся... А спецы из госбезопасности, которых ты позавчера встречал. Что происходит, командир? — он с упреком смотрел на своего друга. — Мы же с начала войны с тобой вместе...
Командир хмурил брови.
— Алексей..., — начал он.
— Что Алексей? — прервал его начштаба. — Что в конце концов происходит? Мне что не доверяют? Да? — чувствовалось, ему было по-настоящему обидно. — Тогда скажи прямо в лицо!
Они шли в стороне от основной колонны отряда, поэтому свидетелей этой сцены не было.
— Дело не в этом, — наконец, Козлов сумел вставить слово. — Есть приказ, Алексей. Понимаешь, приказ! — он смотрел ему прямо в глаза. — Никто, кроме меня, до определенного времени не должен знать, — тот возмущенно вскинул голову. — Даже ты, мой начальник штаба не должен ни о чем подозревать.
Со стороны головы отряда наметилось какое-то движение. Одинокий всадник, раздвигая людей, кого-то искал. Наконец, кто-то из бойцов махнул рукой в сторону командира и конный радостно вскрикнул.
— Идет операция, — негромко продолжил командир. — и очень многое зависит от того, насколько успешно она пройдет...
— Командир! Командир! — они повернулись в стороны орущего вестового. — Местного разведка повязала. Главного требует, — скороговоркой доложил молодой паренек, не слезая с жеребца. — Говорит, срочно поговорить нужно.
