Самолет, пройдя над 'рогом полумесяца', немного не долетел до середины лагуны и врезался в воду. Перед столкновением Кай потянул ручку на себя, задирая нос, и погасил скорость, к тому же удар получился несколько плашмя, что не позволило самолету зарыться носом в воду в первый же миг.

Ремни сжали грудную клетку, когда тело по инерции пошло вперед, дыхание на секунду перехватило. В кабину сразу же устремилась вода, медлить времени нет.

Кай отстегнулся от кресла, дотянулся до своего аварийного запаса, открыл фонарь и выбросил пакет наружу. К этому моменту он оказался уже по пояс в воде, потому ради второго решил не рисковать и полез наверх.

В это же время Вольфганг уже выбросил из своей кабины надувную лодку и потянул за длинный линь, конец которого петлей привязал к запястью. Тем самым он сорвал пломбы с баллона, и в несколько секунд лодка развернулась и надулась.

Самолет быстро уходил под воду: от удара в фюзеляже и крыльях открылось множество щелей, через которые поступала вода. Впрочем, потерпевшие крушение летчики успели без особых проблем перебраться в лодку, собрали компактные весла и выловили из воды оба аварийных пакета. К тому времени, как они начали непростой путь к берегу, над водой все еще выступало одно крыло и часть правого киля.

— Как бы нас не потопил дождь, — заметил, перекрикивая шум волн и ливня Вольфганг, орудуя веслом, — того и гляди — зальет до краев.

— Лодка выдержит, потому что ее объем — почти двести литров, а мы с тобой весим меньше, чем двести литров воды.

— Добавь сюда воду, которая зальется внутрь!

— Ее не надо сюда добавлять!

— Почему?

— Уфф... Греби лучше! Лекцию по физике я тебе на берегу почитаю, ладно?!

Минут через двадцать они, основательно умаявшись, добрались до берега и выволокли лодку на песок.

— До чего же трудное это дело — на лодке плавать, — сказал Вольфганг, отдышавшись.

— Это из-за маленьких весел. С таким же успехом можно и ложкой грести.

Вечер уже почти полностью сдал свои права, но из-за туч казалось, что наступила глубокая полночь. Два источника света — аварийные фонари, извлеченные из пакетов. Фальшфейеры, по два на брата, которые у летчиков при себе во внутренних карманах вингсьюта, Кай решил поберечь.

— И что дальше делать будем?

— Найдем какой-то камень побольше и спрячемся з ним, накрывшись лодкой от дождя. Дождемся утра и помозгуем, как быть дальше...

— Может, двинемся к середине острова? В лесу если найдем дровишек — костер зажжем...

— Захотелось с морским вараном повстречаться на ночь глядя? Он собеседник так себе!

— М-м-м... вопросов нет.

Они нашли пару стоящих вертикально валунов и забились в образованный ими угол, замотавшись в ткань инвалидника, предусмотрительно прихваченного Каем, и накрывшись лодкой от дождя. Ветер, к счастью, был не то чтоб очень сильным, потому собственного веса лодки с парой положенных сверху булыжников хватило, чтобы ее не сносило.

Поначалу было холодно, но затем они немного согрелись. Просушиться, само собой, было негде.

— Если подхватим воспаление легких — умора будет, — пробурчал Вольфганг, — пошли в летчики — а померли от воспаления...

— Вижу, ты уже заразился, подхватив у мастер-сержанта его потрясающий оптимизм, — хмыкнул в ответ Кай. — А воспаление — фигня. Не так давно Эммер и Лоух изобрели свой чудесный пиоцианомицин, и это лекарство уже полгода как в военные госпитали поступает.

— Ладно, — согласился Вольф, — утром поищем, вдруг найдем один госпиталь в ближайших кустах...

* * *

К утру шторм начал утихать, и уставшие летчики смогли немного выспаться. А как рассвело, Вольфганг, наскоро перекусив, зарядил револьвер пулями.

— Давай обойдем остров, — предложил он, — вдруг Тоби жив и его вынесло на берег? Вингсьют не дал бы ему утонуть.

Кай покачал головой:

— Он выбросился из самолета головой вперед, не отстегнув основной парашют, так что его шансы раскрыть инвалидник были совсем нулевые. Парашютный ранец, болтающийся у задницы — это полет почти вертикально вниз, ни о каком планировании с таким весом и сопротивлением речи быть не может. Падение со ста метров при собственной начальной скорости в триста — там без разницы, вода внизу или бетон. Впрочем, пойти конечно пойдем, если найдем тело — хоть похороним как положено...

Но далеко уйти им не удалось. Как только они вышли из-за камней, за которыми нашли приют, то увидели, что остров не такой безлюдный, как им казалось.

На середине побережья лагуны, напротив горы, в полукилометре друг от друга стояли на якоре две небольшие шхуны, а прямо посреди лагуны, над тем местом, где ушел под воду самолет, над водой покачивались два вельбота с вооруженными — это Вольфганг ясно видел острым глазом воздушного снайпера — людьми.

— Это еще кто такие?! — удивился он, и тут Кай быстро утащил его обратно за камень.

— Это, поглоти их тьма, контрабандисты.

Дальнейшее осторожное наблюдение подтвердило эту догадку. По всей видимости, в лагуне частенько встречались для заключения сделок нелегальные торговцы, вот и в этот раз шторм застиг тут сразу двоих. То, что эти ребята друг другу не доверяли, выдавали прежде всего пулеметы на шхунах, нацеленные в сторону партнера.

И, конечно же, им не понравилось, что во время шторма в их укромную гавань залетел имперский самолет.

Тут из воды появился ныряльщик, люди в вельботах начали переговариваться, жестикулируя, пара человек красноречивыми жестами обводила остров, гору, побережье.

— Они обнаружили, что самолет пуст, и, значит, уже знают, что мы тут, — подытожил Кай, — а наркоторговцам свидетели не нужны.

— А откуда ты знаешь, чем они торгуют?

— На корабли посмотри. Один выглядит как почтовик, второй — скоростной авизо из Хоннеамиса. И на трубы — оба дензельные. Ты же понимаешь, что мощный дензель на относительно малом корабле — удовольствие очень дорогое. Малому торговцу — не по карману в принципе, значит — торгуют наркотиками. Потому оба и замаскированы под почтальона и авизо, что дензель на торговце выдаст их с головой. Ну а прямо тут, посреди океана, почтовикам делать нечего, сам понимаешь.

— И что будем делать?

— Сам не знаю. Остров маленький — отыщут. Даже гора, хоть и джунглями покрыта, может быть обыскана за пару часов, их ведь только тут дюжина, а всего на двух кораблях их десятка три-четыре как минимум. Вот если б самолет лежал на земле, а не на дне — у нас была бы надежда отбиться парой крупнокалиберных пулеметов за броней, а так... с пугачами шансов никаких. Разве только кого с собой прихватить...

— Вообще-то, пулемет достать можно... — заметил Вольфганг.

— Точно! — ухватился за мысль Кай, — у штурмана есть пулемет для стрельбы через лючки! Он в держаке на полу кабины! И диски!

— А еще на держаке — моя винтовка. Вот ее бы достать — и тогда, даже если нам конец — то и им тоже. Моей Рози безразлично, дензельные у них там движки или паровые, и после этого они уже никуда не уплывут с этого острова, покуда патруль не найдет или сами не передохнут от голода.

— Хм. И как я сам не подумал... Как бы теперь ее достать...

— Посмотрим, не достанут ли они. Главное, чтобы они оттуда убрались. Самолет неглубоко лежит, там метра три всего или четыре. Мы можем доплыть туда на лодке, когда они пойдут нас искать, достать винтовку и пулемет, а тогда уже поглядим, кто кого.

Кай с сомнением покачал головой:

— Не получится. До их кораблей полтора километра, на том, что дальше — крупнокалиберный пулемет. Достанут. Попадание — это вопрос только лишь числа выстрелов. И буль-буль.

— Да, дело плохо... — вздохнул Вольф.

Тем временем контрабандисты, посовещавшись, поплыли обратно к своим шхунам. Некоторое время летчики надеялись, что те просто уберутся, но не тут-то было. Контрабандисты принялись высаживаться с кораблей на берег во всеоружии, и сформировали пикет и поисковую партию. После чего пикет остался неподалеку от кораблей таким образом, чтобы летчики не могли проскочить мимо них по склону горы, а основная группа двинулась на восточную оконечность острова, видимо, решив начать поиски с ближней к себе стороны. К счастью, контрабандистов было действительно не так уж и много, сформировав пикет и поисковую группу, у них не хватило людей, чтобы задействовать еще и суда. Вероятно, им мешало взаимное недоверие.

— Скорее всего, они обойдут остров по внешнему побережью и горе и выйдут к нам, это вопрос трех-четырех часов, — сказал Вольф. — Какие будут идеи?

— Хм... Есть одна. Поплавки аварийных пакетов. Сколько весит твоя винтовка?

— Одиннадцать килограммов двести граммов без магазина. А что?

Кай призадумался.

— Смотри. Один поплавок из аварийного пакета выдерживает двенадцать килограммов. Я привязываю его себе на грудь, а к нему — мешок из парашютной ткани, мешок грузим консервами... нет, лучше камнями. С маленьким недовеском, чтобы поплавок и меня поддерживал. И так я доберусь до самолета, держа над водой только голову. Там я ныряю, достаю твою винтовку и боеприпасы, кладу вместо камней в мешок и плыву обратно. Это будет долго, мешок не даст плыть быстро, но с поплавком я смогу отдыхать. Я обернусь в час. И тогда у нас будет твоя винтовка.

— Тогда надо два поплавка. Ты еще и пулемет с дисками сможешь захватить.

Кая терзали смутные сомнения насчет своих способностей, но тут уж пока не сплаваешь — не узнаешь. А если у них будет еще и пулемет... Конечно, вдвоем против своры наркоторговцев им все равно никак не победить, но если Вольф повредит оба судна, а может и сожжет — их позиция на конце 'полумесяца' станет весьма сильной, потому как единственный подход к ним — голый 'рожок' с редкими валунами. На нем трудно укрыться от пулемета, а тем более от снайпера с бронебойной винтовкой. А это значит, что два летчика проживут не до обеда, а минимум до вечера. Впрочем, Кай себя не обманывал: ночью к ним можно будет легко добраться на весельной шлюпке. С другой стороны, и у них тоже появится определенная свобода маневра. Жаль только, что вести боевые действия на суше их не учили.

— Ладно, так и сделаем.

Они торопливо порезали парашютные стропы на веревки, из полотна сконструировали мешок, способный вместить в себя оружие и боеприпасы, на поплавках кортиками сделали канавки для креплений. На подготовку ушло драгоценных полчаса.

Когда Кай перецепил контейнер с 'ядом кракена' на руку для удобства, Вольф протянул ему и свой:

— Ты там возиться долго будешь, возьми на запас. Тем более что акулий плавник я на той стороне лагуны видел. Акула мелкая, но их может быть больше. Ну, Госпожа тебе в помощь.

— Да уж не помешало бы, — отозвался Кай и выудил из аварийного пакета очки для ныряния.

Поплавок позволял легко держаться на воде, но мешок сильно тормозил, создавая сильное сопротивление. Сразу выяснилась еще одна деталь: груз в тридцать килограммов камней обладал собственной инерцией, и потому небольшие волны еще не успокоившегося после бури океана не поднимали Кая вверх, а перекатывались по нему. В этом был несомненный плюс: разглядеть его голову среди волн будет нелегко. Однако по этой же причине приходилось тщательно следить за волнами и координировать дыхание с ними.

Отплыв метров на сто — на это ушло целых четыре минуты — он выбросил в воду первую порцию порошка, выждал несколько секунд и для уверенности высунул язык, 'лизнув' воду: кислая. Отлично, акул теперь можно не бояться.

Противоакулий порошок, в обиходе моряков и летчиков известный как 'яд кракена', действительно являлся химическим реагентом, который, будучи смешанным с водой, образовывал тот же состав, что и в защитном черниле дрейфующих кальмаров. Кисловатый на вкус и почти безвредный для человека, токсин поражал жаберные кровеносные сосуды акул, и потому одного намека на него хватало, чтобы любая акула повернула восвояси на полной скорости, забыв о голоде, болтающейся перед самым носом добыче и запахе крови. А кальмары, учуяв свой же токсин, немедленно уходили на глубину, для них это сигнал опасности.

Также чудо-состав прогонял даже китов, хоть и не всегда. Изобретателям противоакульего порошка не удалось выяснить, как он действует на китов, однако достоверных случаев, когда потерпевший крушение летчик избегал проглатывания, бросая открытую капсулу в воду между лодкой и атакующим китом, было немало. Так что сейчас океан для Кая — надежный союзник, укрывающий от врагов и не угрожающий нападением из глубины. В настолько отчаянном положении даже такое небольшое преимущество — дар небес.

Путь к затонувшему самолету был весьма изматывающим. Гребешь, гребешь, гребешь, оглянулся — а проплыл всего ничего. Девятьсот метров хорошему пловцу — не расстояние, за двадцать минут без напряга проплыть можно. Однако привязанные к груди поплавки из аварийного пакета, хоть и немного поддерживали в воде, но слегка тормозили, а что уж говорить о громадном мешке? В итоге Кай затратил, должно быть, целый час и настолько выбился из сил, что пришлось отдыхать, прежде чем приниматься за ныряние.

Достать с четырехметровой глубины железяку весом в двенадцать кило оказалось сложнее, чем он себе представлял: с ней не всплыть. Потому Кай, держа в руке оружие, встал ногами на самый верх фонаря кокпита, рукой дотянулся до мешка, утащил его вниз, забросил внутрь винтовку и вынырнул на поверхность, жадно глотая воздух.

С боеприпасами и пулеметом все было проще: мешок перевесил поплавки и лежал на крыле самолета. Каю пришлось нырять восемь или девять раз, чтобы найти и загрузить оружие и патроны, а потом еще два раза, чтобы выгрузить камни, и к концу работы он уже едва дышал от усталости. А впереди — мучительный путь обратно.

* * *

Вольфганг не находил себе места, пока Кай плавал за оружием. Его терзало чувство вины, что друг поплыл, взяв на себя риск и тяжесть задания, а он, Вольфганг, остался прохлаждаться на берегу. Конечно, если по уму, то тут и вариантов нету, потому что сельский парень из материковой глубинки нырять не умеет, и с этим ничего не поделать. В Летной его, как и всех летчиков, учили не погружаться под воду, а держаться на поверхности. В штиль и шторм, в холодной воде и теплой, с подручным средством и без. А нырять — не учили. Даже гребаные очки для ныряния были положены в аварийный запас для того, чтобы потерпевший крушение летчик мог найти себе пропитание под водой на мелководье: крабы, креветки, мидии и рапаны с голоду помереть не дадут.

Но ситуация, когда летчику может что-то понадобиться на глубине, никем предусмотрена не была. Или, может быть, была, однако даже в этом случае учить курсантов нырять означало не научить чему-то более важному. Их даже плавать учили так себе, для галочки, исходя из логичного допущения, что сбитые летчики оказываются в воде в вингсьюте, комбинированном со спасательным жилетом.