— Чем нам с отцом нравится здешний люд — так это честностью. Рыбаки — они везде хвастуны и врали редкие, а этот старик — честный, я уж подумывала 'ненароком' уронить чучело, если б он настаивал, что оно настоящее...

— Зачем?

— Я сразу заподозрила, что оно поддельное. Такую историю расскажу — просто лопнуть со смеху... Мой отец еще в молодости как-то путешествовал с другом и остановился в таверне у моря. И там на стене висело чучело рыбы-меча длиной в четыре метра. И за день три разных посетителя — все из местных, рассказали им, как они поймали эту рыбину. Отец спросил у хозяина, кто же на самом деле поймал ее, на что хозяин отвечает, мол, неужто вы думаете, что поймай рыбу кто-то из посетителей, он отдал бы ее ему? Конечно же, поймал ее сам хозяин. Но другу отца показалась странной форма зубов рыбы-меча, он полез осмотреть поближе, нечаянно уронил и разбил... Чучело было гипсовым, с металлическим 'мечом' и вставленными зубами совсем другой рыбы.

Кай хмыкнул.

— Ну рыбаки, как и другие моряки — большие любители истории рассказывать. И порой трудно отличить рассказ об удивительном случае от обычного вранья.

* * *

Приглашение на обед Вольфганг воспринял с сомнением.

— Ну посуди сам, — сказал он, — что мне там делать?

Кай пожал плечами:

— Вольфи, странный ты тип. Помнится, когда мы в Летной учились, ты до всяких фуршетов и балов очень охочий был.

Вольфганг посмотрел на друга с легким укором:

— Так сравнил ты... Нас если приглашали — то весь поток зачастую. И там оно было по-другому слегка. Ну фуршет... Ходишь себе туда-сюда, закусочки, винцо хорошее, со всеми встреченными вежливо раскланиваешься — благо, этому преподы этикета научили. Плюс к кухне — оркестр, мимы-пантомимы, клоуны-комики... Ну и танцульки иногда. Конечно, отчего бы туда не ходить поразвлечься? Но вот приглашение к лорду Моргану — это совсем другое.

Кай непонимающе приподнял брови:

— А разница? Ну да, там, скорей всего, клоунов не будет, но приятная компания и кухня замечательная...

Вольфганг начал потихоньку сердиться на друга: вот же непонятливый!

— Кай, тебе-то разницы никакой, а вот мне там уже не получится ходить с важным видом. Когда тьма народу — стоишь себе у окна и с видом гурмана ешь мороженое из таких продуктов, которых я и в глаза не видывал... Или смотришь балет с видом знатока. А званый ужин с малым числом приглашенных — это ж мне еще надо будет открывать рот и говорить что-то такое, чтобы потом стыдно не было...

— Ба... Вольфи, ты чего? Раньше ты своего говора не стеснялся и преспокойно беседовал хоть с газетчиками, хоть с кем угодно...

Вольфганг тяжело вздохнул.

— А тут нет ничего сложного, вспомни, о чем мы обычно беседовали с другими гостями на тех же фуршетах и с репортерами. Самолеты, летное дело и все такое прочее — вот что их интересовало всегда, и тут я, конечно же, на коне. Но тут... Это не какие-нибудь столичные дворяне, это же лорд Морган, гений из гениев... И не ты ли мне десять минут назад рассказал, что у Мэрион Морган двойной диплом имперского?!! И кто я там буду по сравнению с такими гениальными людьми?

— Дружище, а ты посмотри под другим углом. Мэрион — одна из пятнадцати на своем потоке с наивысшим баллом. А ты на своем — вообще один из трех лучших стрелков. Мэрион, конечно, наисветлейший ум, помимо своего отца, какой я знаю. Но и ты — один из лучших, Вольфи. Так что не ты робеть должен. У тебя восемь из десяти, наивысший результат, который за всю историю Летной не многими был достигнут и никем — не превзойден. К тому же Мэрион пока только с дипломами — а ты уже с боевой наградой. Ты чуть ли не единолично сжег судно наркоторговцев и устроил уродам кровавую баню. Ты не только военный летчик, сэр Вольфганг Гэт, ты уже герой. Так какие твои сомнения?!

— Вообще-то, мы там были вместе, и...

Кай хмыкнул.

— Вообще-то, мои заслуги ограничиваются доставанием оружия. А в перестрелке — я вообще не уверен, попал ли хоть в кого-то. Стрелять в морского варана с десяти шагов — вот и все мои стрелковые навыки. В общем... — тут он наклонился к Вольфгангу близко-близко и заговорщицки спросил: — скажи, Вольфи, ты хочешь проскочить между жерновов, вернуться со службы живым и дальше жить долго и счастливо?

— Кто ж не хочет, но статистику ты и сам знаешь, а против нее не попрешь...

Кай хитро прищурился:

— Есть тут одна интересная возможность, дружище... Тебе достаточно жениться на Мэрион — и все. Помашешь Диппорту ручкой.

Вольфганг выразительно постучал себя костяшками по лбу:

— Ничего умнее придумать не мог? Ты вообще понимаешь, какая между нами пропасть? Она, конечно, вполне может гулять в компании летчика, но замуж за абсолютную деревенщину?! Да никогда в жизни...

— Во-первых, ты не летчик, а боевой летчик, сэр Вольфганг Гэт, сколько еще раз я должен тебе это напомнить? Во-вторых, ты ей нравишься.

Вольфганг, устав спорить, только махнул рукой:

— Да-да, как же... Скажи ее отцу, что сэр Вольфганг Гэт просит у него руки его дочери, поглядишь, что он тебе ответит.

— Он ответит одно их двух. Либо что не возражает, либо что будет счастлив иметь такого зятя.

— Кай, ты совсем дурак?

Кай ухмыльнулся:

— Нет, я потомственный дворянин, который учился в колледже для аристократов, и потому у меня с восьмого класса был предмет под названием 'Дворянский уклад'. Закон от тысяча пятьсот десятого года по старому исчислению гласит, что дворянин, который не состоит или не состоял на военной службе, не вправе отказать дворянину, на ней состоящему, выдать за него свою дочь, равно как и не вправе любым иным образом воспрепятствовать. Другими словами, лорд Морган отказать тебе просто не может, он не военный и никогда им не был, а ты — военный. Закону уже почти тысяча лет, но он продолжает использоваться по сей день. Так что твоя женитьба на Мэрион — вопрос исключительно ее согласия. Точка.

— Угу, как же. Он ее отец, так что способ донести до нее свое несогласие найдет...

Кай стащил туфли и забросил на стул, стоящий напротив.

— Повторяю для невнимательных: '...равно как и не вправе любым иным образом воспрепятствовать'. Любое нарушение означает безусловную дуэль, причем он считается бросившим вызов. Объясняю по-простому: стоит ему сказать Мэрион что-то вроде 'я против твоего брака с Вольфгангом Гэтом' — и ты убиваешь его в дуэли на бронебойных винтовках, потому что выбор оружия за тобой. Пойми, что лорд Морган не вправе выразить свое недовольство твоим сватовством. Никак. Никому. Ни в каком виде. Как бы сильно он ни был против — он обязан держать свое недовольство при себе.

— Кай, какой же ты наивный, — зевнул Вольфганг, — я так думаю, что лорд Морган не дурак и догадается побеседовать со своей дочерью без свидетелей.

Кай негромко засмеялся.

— Были прецеденты, когда против дворянина перед императором или Коллегией Благородных свидетельствовала его же дочь, которая все же хотела выйти замуж за посватавшегося. В большинстве последовавших за этим дуэлей нарушители старого закона были либо убиты, либо ранены, потому как у невоенного, к тому же пожилого, против военного, обычно молодого, шансы... ну ты понял. Последний прецедент был вроде бы лет двадцать назад.

— Дочь свидетельствовала против отца, зная, что его убьет ее же любимый?! — ужаснулся Вольфганг и добавил: — ну и гадюшник же этот высший свет... не принимай на свой счет, естественно.

Кай пожал плечами:

— Стремление женщин к счастью иногда похоже на ураган, и да смилостивится Госпожа над теми, кто окажется на пути... Разумеется, это ставит всех участников инцидента в очень неудобное положение, тут ничего не поделать. Впрочем, именно этот вид дуэлей наименее смертельный, потому что жених зачастую очень старается не убить отца своей невесты. Большинство же случаев вообще обходится без дуэли, потому что если против тебя восстает собственная дочь — это очень... выбивает опору из-под ног. В идеальных случаях нарушители идут на попятный, терпят взыскания и наказания... Ну, в общем, если лорд Морган спросит Мэрион, хочет ли она выйти за тебя, и в ответ услышит 'да, папочка' — он поступит очень неразумно и рискованно, если продолжит разговор. Потому как закон, который я тебе процитировал, не предусматривает никакого вмешательства в дуэль. То есть, даже император лично не способен эту дуэль отменить, если только стороны не договорятся полюбовно, а потом он еще и должен наказать виновника... если виновник выживет.

Потому еще раз повторю: твоя женитьба на Мэрион — вопрос исключительно ее согласия стать твоей женой. Конечно, завоевание ее сердца — авантюра без каких-либо гарантий на успех, но почему бы тебе не попытаться? И если тебе повезет — все, дело в шляпе. В списки потерь тебе не попасть.

Вольфганг снова вздохнул и закрыл глаза.

— Ты упустил один маленький моментик. Даже если я женюсь на Мэрион, что вряд ли...

— А почему вряд ли? Вольфи, ты отличный парень, поверь мне. Если бы у меня была сестра — я не смог бы пожелать ей лучшей партии, чем ты.

— Спасибо на добром слове, но... Одно дело ты. Но лорд Морган и сама Мэрион... Так вот. Моя женитьба на Мэрион не даст мне возможности уйти со службы. Стоит мне уйти до выслуги — и я из сэра Гэта снова превращусь в чернь. У которого в принципе нет права сочетаться браком с дворянкой. Прикинь, какой будет казус, если муж наследственной графини внезапно оказывается простолюдином. Так что уйти не вариант, а простолюдины и дворяне горят в самолетах совершенно одинаково, мы это оба хорошо знаем.

Кай кивнул.

— Да, это верно... Но я ничего не говорил об уходе. Я сказал — попрощаться с Диппортом. Ты и останешься на службе, только попадешь в безопасное место.

— Более чем уверен, что лорд Морган мне в этом не подсобит. А если подсобит... ты же понимаешь, что никакого уважения от него я не дождусь? Да и Мэрион, подозреваю, может мнение поменять...

— А он тут ни при чем. Помнишь, что рассказывал нам за кружкой пива Крэйн? Пропагандистская братия подсуетится, я уверен на сто процентов. Пойми, ты для них станешь вкуснейшим куском. Вот глядите, это сэр Вольфганг Гэт! Он сам из простолюдинов, но пришел в боевую авиацию, сразу же прославился, получил боевые награды, женился — вы только подумайте! — на дворянке, умнейшей и прелестнейшей девушке империи, и теперь у него все в жизни превосходно и чудесно. Стоит тебе приехать на медовый месяц в столицу — и ты станешь героем всех газет. И все, газетчики просто не отпустят тебя погибать, ты будешь нужен им живым примером того, как это круто — пойти в боевую авиацию. И служить ты пойдешь куда угодно, вплоть до стрелка в экипаже личного самолета самого императора — но только не на войну. А на крайняк — можно попросить Крэйна подать эту историю пропагандистам. Он свой в доску, такой же, как и мы. Уверен, что поможет.

Вольфганг чуть помолчал.

— Знаешь, — сказал он, — по-моему, это мерзко. Я буду иллюзией героя, обманкой, миражом, из-за которого куча простых наивных ребят кинется записываться в авиацию... Не мне судить мастер-сержанта, но я до сих пор немного в шоке от разницы между сказкой и правдой... Ну и потом... Ладно, я свалю в тихое место, а как же ты? Как тебе без стрелка-то?

Кай криво улыбнулся:

— Просто между прочим, я и так наследственный дворянин. Так что могу уйти со службы в любой момент и не потеряю при этом ничего, кроме зарплаты. Даже напротив, я уже проявил себя, у меня уже боевая награда, которую ты мне настрелял, так что, если вдуматься, с подвигом, медалью и репутацией героя я могу и на гражданке неплохо устроиться. А досрочный уход вменяемо объяснить — фигня вопрос. Посттравматический боевой синдром, мол, дважды терял друзей, сам погибнуть был готов, а вот друзей терять — невмоготу. Такую версию примут и газеты, и окружение. Оно и вправду... невмоготу.

Вольфганг резко принял сидячее положение.

— Слушай... Так почему бы тебе не уйти? У тебя уже есть отличный задел, ты и так дворянин — так не лучше ли уйти? Если повезет, может и зарплата будет не сильно меньше там, где ты местечко найдешь...

Улыбка Кая стала чуть шире:

— Если я уйду — как же ты без пилота?

* * *

Один из совершенно обычных дней ознаменовался трагедией: на парной тренировке маневров разбился один из новичков. С тех пор вот уже неделю полковник Сакаи ходил мрачный, как грозовая туча, и каждый день посылал Ширацу в отдел специалистов.

Однако и сегодня пришлось вернуться ни с чем.

Ширацу вошел в кабинет полковника, обустроенный в обычном домике с бумажными стенами на скале в самой высокой точке гарнизона, и поклонился:

— Прошу прощения, снова ничего. Появилась новая версия с обрывом тяги, однако спецы до сих пор не уверены, оборвалась тяга в полете или уже при крушении.

Сакаи отложил какую-то бумагу и хмуро взглянул на ведомого:

— Обрыв какой именно тяги?

— Левый элерон.

Брови полковника поползли вверх, лицо слегка перекосилось от возмущения:

— Да они что, вообще идиоты там?! Или байками меня кормят?! Самолет Ямады перед ударом вращался по часовой стрелке, порвись у него тяга левого элерона — он выровнялся бы на правом!! Потом, он мог вывернуться даже на рулях, порвись у него обе элеронные тяги! Ведь был же целый километр высоты в запасе!

Ширацу кашлянул.

— Прошу прощения, но... Мне кажется, они сами еще толком ничего не знают, это очень сложный процесс — собрать обломки разбитого самолета вместе, а вы допрашиваете их каждый день. К тому же, Ямада ведь был новичком, и 'танец дракона' он не сдал, насколько я знаю. Мало ли что могло случиться.

— Верно, — печально кивнул полковник, — Ямада вполне мог растеряться. Мог потерять сознание — и такое случается. Но результат нам все равно нужен... Если завтра они снова не скажут ничего определенного, ты вернешься и доложишь, что причина в технической неполадке. И подгадай момент так, чтобы я в это время находился в штабной комнате, а лучше... точно, завтра после полудня я буду читать лекцию личному составу, в этот момент ты и должен войти и доложить.

— Слушаюсь, — поклонился Ширацу и поднял взгляд на ведущего: — а для чего так делать?

Сакаи тяжело вздохнул.

— Потому что Арима винит себя в гибели Ямады. Считает, что слишком перекрутил с петлями до потемнения в глазах. Даже если и так, это все равно не его вина, что Ямада оказался недостаточно вынослив и потерял сознание, вина на инструкторах Академии... Потому нам нужен вариант с технической неисправностью — до тех пор, пока точно не станет известна причина. Кроме того — нельзя летать на ненадежных самолетах. Так что я приказал готовить первые 'Синдэны' к расконсервации... И не забудь проинструктировать инженеров: пока они не установят причину точно, пусть поддерживают версию о неполадке. Все, свободен.

— Слушаюсь, — поклонился Ширацу, повернулся и пошел на выход.

— Кстати, — окликнул его Сакаи, — а ты сам 'Танец дракона' сдал?

Должно быть, на лице у него было слишком явно написано крайнее удивление, когда он повернулся к полковнику.