Беглец от особых поручений

Оказавшись на пороге небольшой кофейни, из распахнутых дверей которой, и доносился тот самый запах, что привел меня сюда, словно по ниточке, я окинул взглядом сдержанный, но теплый интерьер темного дерева, полдюжины столиков на чугунных витых ножках и легкие креслица с низкими спинками, накрытые мягкими накидками веселенькой полосатой расцветки. Приятное место.

— Добрый день. Желаете столик? — Затараторил подскочивший ко мне паренек, лет шестнадцати, в черных брюках и белой накрахмаленной рубашке, пуская солнечных зайчиков лакированными мысками черных щегольских туфель.

— Непременно. А еще кофий... на песке, и пару теплых пирожных... М-м, а там посмотрим. Устроите?

— Разумеется. — Улыбнулся паренек и подвел меня к столику у огромного витринного окна с видом на старую узкую улочку, в конце которой виднеется не менее старинная церковь Всех Святых, выделяющаяся среди соседних домов ослепительно белым цветом стен и золотым огнем горящим куполом, в окружении четырех меньших глав. Славное местечко.

Не прошло и пяти минут, как я устроился за столом, и рядом опять оказался тот же официант, на этот раз, с тележкой, на которой возвышалась небольшая жаровня с песком и накрытое сияющей медью полусферической крышкой, блюдо. На песке исходил ароматным дымом черный густой кофий в маленькой турке, а под крышкой оказались теплые пирожные, что местные жители отчего-то именуют пражскими.

Расправившись с заказом и оставив в качестве оплаты серебряный рубль, на что мальчишка-официант тут же отреагировал преувеличенно восхищенным взглядом, я вышел на улицу. Его можно понять, заказ на гривенник, а чаю на девять... Учитывая отсутствие здесь скаредной европейской традиции, установившей на "том свете" лимит чаевых, это не так уж необычно. Да и я отблагодарил официанта не столько за его вежливость и расторопность, сколько за общее удовольствие, полученное от приятного интерьера, вкусных блюд и замечательного вида из окна... В общем, оно того стоило.

Дальнейший мой путь лежал на Оружейную улицу. Несомненный центр города, прямо у подножия старой крепости, где когда-то правил Вещий Олег от имени своего князя Рюрика Сокола, сына первого единоличного правителя Хольмграда, Гостомысла Грозного.

Именно эта улица и составляла нынешнюю славу древнего города. Точнее, целый квартал, царство стали. К Оружейной улице прилегают Бронные ряды и Огненный посад, соединенные 1-м и 2-м Шорными переулками, а дальше, за Старыми оружными рядами начинается основной торг города. Здесь проходят многочисленные, известные далеко за пределами Руси ярмарки, на которые съезжаются мастера со всей Европы. Причем, не только оружейники. Хотя то, что именно они основали этот торг, подтверждает и Столб Печатей, оставить оттиск своего клейма на котором, до сих пор почитают за честь лучшие кузнецы мира. И это не преувеличение. Одно из первых клейм, помещенных на столб наравне с местным "солнышком", было знаменитое клеймо "Волк Пассау", да что говорить о европейских мастерах, там даже пару японских, или, как здесь принято говорить "ниппонских" клейм можно отыскать.

Тут я опомнился и, наконец, отойдя от этой достопримечательности, двинулся к Огненному посаду.

Небольшой, но ярко освещенный магазин, встретил меня скрипом тяжелой двери из мореного дерева, и неожиданно нежным, в этом царстве смертоубийственного железа, звоном колокольчика. А внутри... многочисленные стеллажи и витрины, на которых сияют зеркальной полировкой и поглощают свет матовым воронением самые разнообразные стволы. Охотничьи ружья и барабанники самых разных моделей и калибров. Тяжелые винтовки армейского образца и легкие карабины. Слонобои в пять линий и мелкашки-двухлинейки... Дорогие, украшенные изящной насечкой и гравировкой стволы и замки, сверкающие лаком редких пород дерева ложа, накладки из моржового клыка и перламутровые "щечки" оружия для понтов, соседствуют со строгими утилитарными формами недорогих "рабочих" стволов. В общем, рай для повернутых на оружии. Здесь, оно на любой вкус и цвет... и толщину бумажника.

Ну, понтовые стволы нам ни к чему, равно как и армейские тяжеловесы, а вот карабины... Переводя взгляд с одного образца на другой, я увидел его... и замер.

— Хм, уважаемый. — Тряхнув головой, я подозвал приказчика, ненавязчиво наблюдавшего за мной из-за конторки... А за кем еще, если я, пока, единственный посетитель?

— Добрый день. Чем я могу вам помочь? — Мгновенно оказавшись рядом, спросил приказчик.

— И вам здравствовать. Будьте любезны, расскажите мне вот об этом ружье. — Попросил я, кивнув на заставивший меня удивиться образец.

— О! Сразу видно настоящего ценителя. — Растянул губы в улыбке приказчик, снимая со стенда винтовку. — Действительно, у нас это весьма редкий, и потому малоизвестный образец. Зато в заморских владения Иль-де-Франс, этот образчик пользуется большой популярностью, сравнимой, пожалуй, разве что с нашим "Сварскольдом-VII" под русский четырехлинейный.

Но мне уже было не до разливающегося соловьем продавца. В моих руках лежал легендарный "Винчестер", отличающийся от своего собрата с "того света", лишь именем фирмы-производителя, да калибром. Короткий, но мощный "барабанный" патрон в три с половиной линии, такие же кушает мой любимый "Барринс". В остальном же... ну, винчестер он и есть винчестер! Тот же рычаг-скоба, тот же трубчатый магазин. Эх!

Да, у него нет той дальности, которую обеспечит, допустим, вон тот трехлинейник от "Манлихера", но куда более убойный патрон запросто остановит того же медведя, если не с первого, то со второго выстрела, точно. А на перезарядку того же "Манлихера" мишка, может и времени не дать. Опять же, в лесу большая прицельная дальность, мне попросту не нужна... М-да...

Покрутив в руках этот неожиданный привет с "того света", пару раз "приложившись", я вздохнул и, поднял взгляд на все еще разоряющегося передо мной приказчика.

— Сколько?

— Простите? — Словно споткнувшись на ровном месте, оторопел разогнавшийся продавец.

— Я покупаю три штуки. И по две сотни патронов к каждой. Сколько?

— Эм-м... Ну, с учетом скидки... сто шестьдесят рублей. — Придя в себя, тут же выдал приказчик.

— Замечательно. Тогда, будьте любезны, еще поясные патронташи... три штуки и хорошие чехлы.

— Да-да, конечно. — Тут же засуетился приказчик, и принялся выкладывать на прилавок заказанное. Первыми на стол легли три набора для ухода за винтовками, за ними последовали сами винчестеры, как оказалось, носящие имя: "Реньё-Витесс". Подходящее имя для длинноствольного оружия, способного выпустить двенадцать пуль за пятнадцать секунд. Тут же, на стол легли три патронташа из добротной плотной кожи с тройной строчкой и, наконец, коробки с патронами.

— А чехлы? — Напомнил я.

— Знаете, в комплекте с этими винтовками, я могу предложить вам только холщовые просмоленные чехлы, но если вам нужно что-то более серьезное, обратитесь в лавку на углу с Первым Шорным. У них даже седельные кобуры для карабинов имеются...

Поблагодарив приказчика за совет, я договорился с ним о доставке моих покупок в дом Антона, и, вспомнив имеющуюся у нас на руках коллекцию барабанников, увеличил заказ еще на несколько пачек разнотипных боеприпасов. Постояв с минуту в раздумьях и докупив еще по сотне патронов на каждую винтовку, для пристрелки, я отправился в лавку шорника, по пути размышляя об идее седельных кобур, наличие которых, в условиях предстоящего конного перехода показалось мне разумным и вполне толковым.

До отъезда из Старой Ладоги у нас оставался всего один день.

Глава 4. Места тихие, заповедные...

Мне показалось, что это я прикипел к "Реньё"? Черта с два. Увидев винтовку, Грег расцвел такой улыбкой, какой я никогда у него не видел и вцепился в нее так, что у меня возникло странное ощущение, будто он и во сне с этой винтовкой не расстанется. Впрочем, учитывая прошлое моего бывшего дворецкого, в частности, годы, проведенные им в предместьях Нового Орлеана, можно сказать, что Грегуар встретил старую знакомую... хотя, тогда, полагаю, это все же была немного другая винтовка.

К моему удивлению, хозяин дома не стал возражать, когда я решил устроить пристрелку нашего оружия на его заднем дворе. А вот, когда узнал, что ему и самому придется потратить, как минимум, сотню патронов, Антон скривился. Ну да, волхв Сварога, да еще и кузнец, он относится к огнестрельному оружию без особого интереса. Скорее даже, недолюбливает его.

— Ладно уж. После обеда подойду. — Вздыхает хозяин дома и, с неудовольствием покосившись на винтовку в руках ностальгически вздыхающего Грега, покачав головой, выходит из горницы, на ходу бросив бывшему дворецкому. — Оставь эту дудку, и идем во двор. Если, конечно, ты не мечтаешь свернуть себе шею в каком-нибудь овраге, свалившись с лошади.

С большой неохотой расставшись "с этой дудкой", Грегуар отправился следом за кузнецом, а я, оглядев кучу стреляющего железа на столе и сверток с боеприпасами там же, прикинул время и начал перетаскивать всю эту "артиллерию" на улицу. Погода замечательная, солнышко светит, времени еще полно, так почему бы не привести в порядок оружие. Благо, во дворе имеется удобная беседка, где можно с комфортом провести полное ТО.

Стащив в беседку все свои сегодняшние покупки, я оглядел получившийся натюрморт и почесал затылок. Чего-то не хватает. Тьфу. А барабанники-то?! Пришлось возвращаться в дом и вытаскивать на белый свет мешок с трофейным короткостволом. Вот, теперь полный комплект.

Ольга позвала нас на обед, как раз в тот момент, когда я закончил возню с сортировкой и чисткой оружия, а Грег в очередной раз чуть не вывалился из седла.

Умывшись и приведя себя в порядок, мы отправились подкреплять свои силы за простым, но обильным столом. А вот потом...

Стрельбище мы организовали на самом берегу Ладоги, в весьма спокойном месте, безлюдном и тихом... до нашего появления. Но первый же выстрел по установленным на огромных валунах мишеням, взметнул в воздух целую тучу водоплавающих птиц, и над озером воцарился непрекращающийся гомон. Впрочем, ненадолго. Вышедшая из калитки, Ольга махнула рукой, и птицы, умолкнув, потянулись куда-то на север от нас. Хотя, ведь могла их и в противоположную сторону отправить, а птичий помет, конечно, штука ценная, но не на моей голове. Впрочем, возможно, ведунья просто не пожелала, чтобы над ее двором пролился дождь из гуано. Как бы то ни было, спасибо ей большое.

Заглянувший на шум стрельбы, городовой, вежливо поздоровавшись с кузнецом, уважительно покосился на богатый арсенал, разложенный на одном из валунов, но вместо нудного допроса, что, кто, зачем и почему, лишь убедился, что "господа не собираются брать штурмом Ладожскую крепость", после чего сделал несколько выстрелов из "Реньё-Витесс", одолженной ему Антоном и, одобрительно поцокав языком, удалился. Ничего удивительного, кузнеца и его семью в Старой Ладоге знают и уважают. Отсюда, и доброжелательное отношение. К тому же, фактически, дом его стоит на границе города, а берег, на котором мы устроили стрельбище, и вовсе уже считается предместьем. Прав здесь у городового никаких. Но и не полюбопытствовать он не мог.

Вечер не затянулся надолго. Выезд предполагался с рассветом, а потому засиживаться допоздна мы не стали и, едва часы, незаметно притаившиеся на угловой полке в горнице, пробили полночь, отправились на бококвую. Завтра будет долгий день...

Мы вывели лошадей за ворота, когда солнце только-только выкрасило золотом верхушки деревьев над нами. Впрочем, этого мы не видели, из-за густого тумана, укрывшего предместья Старой Ладоги. В этом белесом мареве, уже в паре метров от нас, терялись даже стены усадеб, а перестук идущих шагом лошадей был еле слышен. Впрочем, покинув двор, мы забрались в седла, а здесь туман был реже.

— Садится. — Приглушенный туманом, голос Антона, кстати, отказавшегося от седла и усевшегося на навьюченную лошадь почти "охлюпкой", ну, если не считать одеяла, заменившего ему и попону и седло, донесся до меня откуда-то слева. — Но, все равно, еще час-полтора он продержится, так что... Давайте-ка, я пойду ведущим, а ваших лошадок пока возьму за поводья. Ну, а как развиднеется, отпущу.

— Ты больший, тебе решать. — Пожал я плечами, хотя и понимал, что в этом мареве, даже волхв вряд ли разглядит это мое движение.

Через минуту, вынырнувший из тумана, Антон действительно подхватил поводья моей лошади, а в другой руке он уже сжимал повод лошади Грега.

Кузнец потянул поводья, и наши лошади ускорили шаг. Перестук копыт стал чаще, и наш маленький караван окончательно канул в белое холодное облако. Когда же, через час, туман действительно рассеялся, я обнаружил, наша компания вплотную подобралась к просыпающемуся лесу. Антон отпустил поводья, все одно лошади с тропинки никуда не свернут, и мы втянулись под сень огромных деревьев. Так начался наш "дранг нах вест".

— С тропы не сходить! Ежели увидели, что стежки нет, останавливаетесь и ждете. Не вздумайте рыскать по сторонам, заблудитесь так, что и я не найду. — Предостерег нас волхв и уточнил. — Князь-то уж это знает, а вот тебя, Гриша, мой наказ касается особенно. Понятно?

— Понял. — Донесся до меня приглушенный голос Грега. А Антон, посчитав инструктаж оконченым, замолчал. Только ходу еще прибавил, отчего наши лошади перешли на тряскую рысь.

Тропинки под копытами наших лошадей петляли, но упорно вели на запад. К вечеру, когда Антон, наконец, решил сделать привал, остановившись на маленькой полянке с бьющим из-под камней родником, Грегуар со стоном сполз с лошади и принялся ее расседлывать. Я последовал его примеру, а наш кузнец-проводник, спрыгнув наземь, сначала обошел поляну по кругу, к чему-то прислушался и, лишь сделав глоток воды из источника, удовлетворенно кивнув, вернулся к животине. Избавив ее от вьюков и пропотевшего за день одеяла, заменявшего седло, волхв занялся костром. Пара валежин, притащенных им откуда-то из чащи, под ловкими ударами небольшого, но весьма хищного вида, топорика, быстро превратились в дрова для костра, а еще через минуту, на обложенном собранными у родника камнями участке поляны, с которого Антон предварительно снял дерн, запылало ровное пламя.

Пока Грег обихаживал лошадей, а волхв занимался костром, я успел устроить небольшой навес, и вытащить приготовленные нам в дорогу продукты. Под голодное урчание в животе, в котелок, наполненный холодной водой из источника, полетели куски вяленого мяса, а когда вода закипела, туда же отправилась и гречка. Обязанности были распределены еще до выхода, так что каждый занимался своим делом... молча.

Нет, мы не поссорились, но целый день в седле, с непривычки, да еще и не по самым удобным для проезда местам, а лес к комфортной среде отнести не получается, даже с учетом неоценимой помощи волхва... в общем, мы просто устали. Так что, хоть какой-то разговор завязался лишь после ужина.

— А где мы сейчас находимся... мессир? — Поинтересовался Грег, крутя в ладонях кружку с чаем. Он явно чувствовал себя не в своей тарелке, так что я даже насторожился, но почти тут же до меня дошло, что он просто недоволен тем, что его работодатель взял на себя обязанности, которые он искренне считал своими. Грег, действительно, весьма и весьма добросовестный работник.