(Взгляд со стороны.)
Как только переходной мостик коснулся фальшборта нефа, капитан прокричал, ' — Делай, как я' и вскочив на него, ринулся в атаку. За ним на мостик вскочил Азим — абордаж начался. В Синдбада сразу полетели несколько стрел, часть из которых он отбил саблей и встретил на щит, но одна из них, от которой он увернулся, ударила в защищенную голень Азима. Подбитая нога соскользнула с мостика, и он растянулся поперек перехода. Бежавшая за ним принцесса запнулась об него, и свалилась рядом. Два беззащитных для стрел тела накрыл собой Басим, не забыв сам прикрыться щитом. Баррикаду из своих бойцов перепрыгнул бежавший пятым Касим, но два багра неприятеля скинули его с мостика. Падая, он зацепился рукой за щит Басима, и стянул всю крепко спаянную троицу вниз. Хорошо, капитан перед абордажем распорядился спустить с атакующего борта крупноячеистую сеть с поплавками на конце, чтоб любой выпавший за борт мог легко подняться обратно, как и отрабатывалась на тренировках — иначе бы мы получили четырёх утопленников. Следующий шестым Лейс был скинут за борт вместе с мостиком. Атака захлебнулась. Второй мостик был в четырех метрах от первого и упирался в недосягаемую по высоте корму. Командующий второй абордажной группой Рахим не растерялся, и приказал сместить свой мостик правее. Но в это время обороняющаяся команда успешно — под прикрытием своих лучников — освободила свой борт от большинства наших багров и 'кошек', а их капитан предпринял маневр, позволивший их нефу бортонуть нас в скулу своей кормой, и развернутся к нашему борту перпендикулярно. Синдбад в это время запрыгнул на крышку трюма, чтоб отвлечь вражеских лучников на себя. Виртуозно отбив и увернувшись от двух десятков стрел, он вернулся на главную палубу, преградив путь вражеским бойцам, спешащим с бака к точке прорыва. В это время вражеские лучники предприняли попытку с господствующей по высоте своей кормы проредить наши ряды, но потеряв человек пять, оставили свои безнадежные попытки. Дело в том, что прежде чем из-за вражеского фальшборта появится голова лучника, появлялось плечо его лука, на которое сразу нацеливались наши — и при появлении головы, били в нее с десятка метров из трех-четырех луков разом, да и наши марсовые стрелки не зевали. Все в общем обстояло неплохо — с нашей стороны пока потерь не было — если не считать пяток легко раненных — а на борт уже поднимались несостоявшиеся утопленники. Первой на борт забралась злая, как шайтан, принцесса. Окинув взглядом баталию, она взревела как раненная львица.
-ААААА!!! Саня, прыгай в воду! Прыгай, гад! ААААА!
Но всем было ясно — и рыжей в первую очередь — что Синдбад хоть и плавает как рыба, но с нефа по своей воле не уйдет. Тут же развернувшись к экипажу, Марго — изменив тон с обреченного на разъяренный — прорычала:
— Если с капитаном что нибудь случится — всех uroyu! Боцман — командуй, suka! Через тридцать ударов сердца готовность всем к абордажу! Вперед!
Что такое UROYU никто не знал — но то, что это что-то очень плохое, все поняли по интонации. Команды из боцмана посыпались как горох из худого мешка, командиры отделений заорали на своих подчиненных, темп обстрела нефа лучниками резко возрос. Касим скомандовал чтобы все аркбалисты перенесли на бак, и зарядили две из них картечью. Не прошло и минуты, как 'Аврора' наполнила свои паруса ветром, забрав его у генуэзцев — тем самым лишив их неф маневренности, и стремительно стала выходить на позицию для нового абордажа.
(Я.)
По ощущениям, я уже секунд тридцать на вражеской палубе. Где наши?! А наших не наблюдалось, только чужие. Не было даже 'Авроры', и мостика, с которого я десантировался — тоже не было. Покрутив головой, я все же обнаружил свое судно 'пришвартованное' к корме нефа парой еще не срубленных 'кошек'. По сети, спущенной с борта шебеки, поднималось несколько наших бойцов. Первой карабкалась рыжая — ее я узнал по белому плюмажу на шлеме (весь свой доспех она слизала с моего, только плюмаж выбрала белый), который сейчас свисал, как мокрая мочалка. Заминка в пару секунд пока я крутил головой в поиске своих, дала противнику возможность обложить меня плотным кольцом, если не считать направления — за борт. Сигать за борт не хотелось — как ни оправдывай себя, но по любому выходило, что струхнул. Ладно, оставим этот вариант на крайний случай — только вот куда уж крайней, если через секунду на тебя набросится полтора десятка туловищ, вооруженных острой сталью. Полтора десятка туловищ, надо сказать, опасались больше стрелков, которые прикрывали меня — поэтому кормовая группа держала свои щиты сбоку, а носовая перед собой. К слову — щиты и тех, и других, были похожи от застрявших в них стрел на ежей. Ну, раз меня почти не видят носовые, закрытые щитами — ударим по ним. Разбежавшись на пяточке в три метра, ухватившись рукой за ванты грота, ударил двумя ногами в верхнюю треть двух щитов носовой команды. Лучше б я сиганул за борт. Сбитые мною с ног, пара бойцов даже не смогли толком упасть в этой толкучке, к которой тут же присоединились подоспевшие сзади кормовые. А я, оказавшись в центре этой свалки, состоящей явно опытных бойцов, лишился всякого маневра. Одно радовало — как и я, они не могли применять свой холодняк. Радость была недолгой — сразу несколько вражин блокировали мои движения, ухватили за руки, шлем, щит, детали амуниции — и начали валить на палубу. Все мои трепыхания затихали по угасающей. Общий вес над моей тушкой нарастал, и вскоре превысил мои атлетические возможности — и я оказался прижат к палубе. В это время произошли следующие события — до меня донеслась команда Касима — 'Уоздух!'. Орал он явно через рупор, потому что вся наша куча от мощной вибрации его голоса ощутимо вздрогнула. Что означало — через секунду по вражеской палубе ударит картечь, и все наши на враждебной территории должны по этой команде моментально рухнуть на палубу, и по возможности прикрыться щитами от рикошета — как и отрабатывалось, или нырнуть за крепкие элементы надстройки. Я как понимаете, эту команду пусть не по своей воле, но выполнил. С секундной паузой по нашему скоплению ударило два залпа картечи. Двадцать с небольшим метров, разделяющее орудие с мишенью, дало минимальный разброс и максимальную поражающею силу свинцовым шарикам. Практически все картечины ударили по нашему с врагом сосредоточению, ощутимо встряхнув даже меня, лежащего в основании пирамиды, вызвав гвалт диких вскриков и хрипов. Второй удар я только почувствовал — шумовые эффекты уже слились с первым. Давление на мою тушку мгновенно ослабло, что дало мне возможность встать на корячки, или пользуясь борцовским термином — в партер. И тут кто-то бьет меня в пятую точку, в самый копчик — бл.., как же больно. От этой вспышки боли сдетонировала вестница вхождение в ускоренное восприятие действительности, моя сверхновая звезда. Наступила полная глухота, все предметы приобрели небывалую яркость и контрастность, и время вокруг замедлилось. Включился боевой транс. Все, бл.. , вы сами напросились — вынимаю из ножен, закрепленных на предплечье, стилет — поехали. Старый индус продавший его, был прав — кольчуги он протыкал, как тряпки. Нанося удары со скоростью не менее двух ударов в секунду, вскоре расчистил свое жизненное пространство от живой плоти. Еще рывок — и сбросив себя пару тел, я на ногах — в левой руке стилет, правая сама ухватила удобный топорик с шипом на манер ледоруба — только режущая кромка не поперек, а вдоль древка. С этим нехитрым оружием не составило труда за пару секунд сразить, а точнее, добить чудом оставшуюся на ногах после попаданий картечи и стрел троицу. Быстрый взгляд на поле боя прояснил ситуацию. Со стороны кормы продолжают осторожно выдвигаться, пригибаясь ниже фальшборта и прикрываясь щитами, бесконечные (Мы что, на десантный транспорт напали?!) воины противника — а вот на баке они похоже почти закончились. Значит, нам туда дорога. Сама собой в голове заиграла песня Верещагина из фильма 'Белое солнце пустыни' — я поймал кураж.
— Ваше благородие, госпожа разлука, Мы с тобой друзья давно, вот какая штука.
Четыре противника, прикрывающие лестницу на бак, стали очередной моей целью. Переть на них буром я не стал, а снова запрыгнув на крышку трюма, тут же сиганул с него вниз, слева от группы, и атаковал четверку с фланга. Между комингсом трюма и баком пряталось еще несколько бездоспешных человек — видимо, матросня, которую я трогать не стал.
— Письмецо в конверте, погоди — не рви.... Не везет мне в смерти, повезет в любви.
Такого финта от меня не ждали, или не смогли разглядеть, прячась за ростовыми щитами. Взмах топора — и первый оказавшийся ко мне левым боком, сразу лишился предплечья, которое удерживало щит. Укол стилета под подбородок избавил беднягу от переживаний по поводу инвалидности. Второй получил клевцом топора, который целиком вошел в затылочную часть шлема. Вырвать топор удалось только со шлемом, и судя по огромной дыре в голове, с приличным куском черепа. Освободить топор от довеска не удалось, пришлось его бросить.
— Ваше благородие, госпожа чужбина, Жарко обнимала ты, да все же не любила.
Оставшиеся двое дружно сдвинули щиты, вжавшись в пространство ограниченное бортом, баком, и прикрытое от меня лестницей. Сковырнуть их у меня времени не было, но и они мне внезапно навредить они не сумеют — живите пока. Подхватив свободный щит, который в полроста, рванул по лестнице на бак.
— В ласковые сети, постой, не зови, Не везет мне в смерти — повезет в любви.
Едва я взлетел по лестнице на бак, как по мне тут же отстрелялись. Несмотря на то, что я держал щит так, чтоб большинство стрел отправить в рикошет — некоторые его все же пробили насквозь, выйдя изнутри, но не более сантима. Лучники, как им и положено, чтоб не закрывать сектор обстрела друг другу, стояли шеренгой. Стрелы они выпустили, значит, до следующего выстрела у меня есть пара секунд. Не мешкая, швыряю щит в центр строя, рывок вперед — и я у левого борта, в шаге от правофлангового. Его правая рука еще тянет стрелу из колчана, а моя левая уже воткнула стилет в его печень. Следующий в шеренге пытается оттолкнуть меня луком, чтоб успеть выхватить короткий меч — не успевает. Отвожу левой рукой лук в сторону, правой пробиваю в лицо. Латная перчатка с небольшими шипами на манер кастета, превращает нос и верхние зубы в кровавое крошево. Заваливающемуся назад телу придаю направление и ускорение толчком ноги с подскока. Летящая тушка сносит стоящего за ним стрелка с уже натянутым луком, и стрела уходит в направлении неба. Проскакивая мимо барахтающегося на палубе тела, пробиваю с ноги в область затылка — тело сразу обмякло — гол! Четвертый успел отбросить лук — видимо, больше надеясь на гладиус (короткий — до 60 см — меч), только что извлеченный из ножен. Времени для замаха у него не было — поэтому последовал колющий удар от груди в лицо. Встречаю плоскость меча внешней стороной левой перчатки, отвожу его в сторону и с подшагом вперед, бью лобной частью своего шлема в его лицо — кровавые брызги — минус четыре. Подхватываю меч из ослабшей руки, быстро оглядываю бак — площадь моего ристалища. Оставшиеся пятеро бойцов грамотно рассредоточились. Двое остались с луками, и тройка прикрытия вооружились мечами.
— Ваше благородие, госпожа Победа, Значит, моя песенка, до конца не спета.
Достаточно быстро, но не спеша, 'раскачивая маятник' пошел на сближение. Лучники дали залп, но не результативный — маятник частично помог, одна стрела пролетела впритирку, вторая срикошетила от бахтерца. Самое удачное время для атаки — но меня обхватили сзади поперек корпуса чьи-то сильные руки, аж не вздохнуть. Трое мечников немедленно бросились вперед. Первыми добежали двое, третьему дорогу перегородила галс-оттяжка, натянутая на уровне пояса. Используя стальные объятья чудо-богатыря, подтягиваю колени к груди — и бью изо всех сил пятками в район 'солнышка' двум подбежавшим вражинам, с поднятыми для удара мечами. Богатырь почти не дрогнул, а два отлетевших тела сбили третье, как раз поднырнувшее под такелажем. Резкий сдвоенный удар затыльником шлема в лицо удерживающего меня супостата с одновременным ударом пяткой по его ступне, возымел действие — сзади раздался на удивление тонкий визг, и стальные объятия разжались. Шаг вперед, пол оборота назад — и гладиус вскрывает грудину богатыря, оказавшимся матросом-придурком с кондициями Кин-конга, решившего видимо стать героем.
— Перестаньте черти, клясться на крови, Не везёт мне в смерти — повезёт в любви.
На то, чтобы зарубить находящиеся в нокауте тела, потребовалось от силы две секунды — и еще одна, чтоб добраться на длину клинка до лучников. Все, госпожа Победа — бак мой! Под куражом решил было рвануть на правый борт главной палубы, но хвала небесам — решил сначала осмотрелся — хорошо, что не рванул. За комингсом трюма пряталось минимум три десятка доспешных воинов, и еще десятка полтора-два готовы спустится с кормы при повторном абордаже. За левым фальшбортом притаилось еще не менее двадцати бойцов. Видимо, моя догадка на счет десантного транспорта — шутка, в которой шутки лишь малая доля — получается, что та гора трупов, которая осталась за моей спиной — лишь прелюдия к бою. Мозг в состоянии боевого транса работал тоже неплохо — и тут же подсказал мне, что Искандер был лучником по меткости не из последних, а по скорострельности — и вовсе уникум. Оглядев разбросанные по баку луки, выбрал самый красивый — Дед говорил, что самое красивое является самым целесообразным. Проверил баланс лука, из нескольких десятков стрел выбросил самые некрасивые, остальные положил россыпью справа, встал на колено — поехали!
— Ваше благородие, госпожа Удача, Для кого ты добрая, а кому иначе.
Первой моей целью стал, по-видимому, их командующий. Дорогой доспех, полностью стальной шлем с полумаской украшен золотой гравировкой, властным голосом раздает команды. Первая стрела, ударив в наплечник, ушла в рикошет. Сорри — лук не мой, и не пристрелян . Зато вторая на треть вошла под полумаску. Все, дело пошло. Когда еще пяток стрел нашли свои цели, захлопали паруса нефа, видимо, потерявшие ветер — а значит, 'Аврора' заходит на абордаж номер два. Пока обороняющиеся сообразили, откуда по ним ведется обстрел — я продырявил с разной степенью травматизма и смертельности, минимум полтора десятка противников. Остальные быстро сменили места дислокации, попрятавшись кто куда — но не все. Четверо бойцов, плотно прикрываясь щитами, решили устранить опасность с фланга. Шеренга медленно двинулась в мою сторону — а как иначе — палуба парусника, это вам не бульвар — всюду препятствия в виде такелажа и рангоута — тут с хорошим обзором не побегаешь, а уж наглухо закрывшись щитами.... Возникшую паузу использовал для выдергивания из паруса нескольких застрявших там наших бронебойных стрел, которые повисли там еще после нашего первого залпа. Когда до строя осталось менее пяти метров, натянул лук до предела — и спустил тетиву, метясь через щит в район лица — сразу раздался вскрик. Как я и надеялся, из щита торчало только оперение. Вслед за первым щитоносцем, сразу рухнул второй — а оставшиеся бросились в бега — убегаешь от снайпера (ну, почти снайпера) — значит, умрешь уставшим. ' — Госпожа Победа — я вас отстоял'.
