— Ты что, понимаешь птичий язык?! — изумление августы было беспредельным, — Но это же невозможно!
— Иногда понимаю, но чаще всего она несет такой бред, что я даже не слушаю.
Кулачек августы врезался мне под ребра.
— Шутник! А ведь я почти поверила... — хохотнула она, и тут же посерьезнела, — Лизоблюдов у меня будет и правда в достатке, и послушный патриарх, и послушные стратеги. Все будут смотреть мне в рот, и кланяться в пол, докладывать слухи и сплетни, за это я должна буду одаривать их привилегиями, наградами, титулами. Но по сравнению с тобой, все они бездари, способные только объяснить, почему мои приказы не удалось выполнить. В основном этим аргументом будет недостача денег, которые они уже рассовали по собственным карманам. А ты просто играючи делаешь невозможное, и ничего не просишь взамен.
— Ну, не совсем ничего — про принцесс помнишь?
— Помню. Они и мне пригодятся. Та же Марго, при моей поддержке, сможет постепенно очистить от арабов все северное побережье Африки, от Египта до геркулесовых столбов (Гибралтарский пролив). С Ингой сложней — но сделаю все возможное, и не поскуплюсь, чтобы она отобрала трон у Генриха. Но только при условии — все свои ресурсы, включая ютландскую родню, Ингрид использует на уничтожение болгар и угров. Тогда им будет не до Византии.
— Ты ей в помощь можешь еще руссов послать. Я слышал, их князь любит мечом помахать, а денег ему вечно не хватает. По поводу Романа... добраться до него, я думаю, смогу, а вот благополучно уйти... проблема. Сейчас я принесу бумагу, а тебе, августа, стоит запастись терпением и напрячь память — будем составлять поэтажные планы дворца.
Память у Зои была хорошая, но когда количество исправлений и почеркушек зашкаливало, приходилось брать новый лист, и так несколько раз по каждому этажу. Наконец, когда Углеокая не нашла несоответствий в планах, я откинулся на спинку стула и молча стал рассматривать императрицу.
— Что не так?! — голос Зои дрогнул, — Я что-то напутала?
— Не знаю, я во дворце не был. Просто мне кажется, ты что-то забыла мне рассказать.
— Про то, что кроме явных постов в императорском крыле, есть скрытые, за портьерами и ложными стенами, и в случаи проникновения...
— Не то.
Я угадал! Черные глаза забегали, уклоняясь от моего взгляда.
— Ты меня посылаешь на верную смерть, ведь так? А значит, я имею право знать все, что мне поможет хоть как-то избежать ее. Ну, давай, очисти душу.
— Ты прав... — со вдохом проговорила Углеокая. — Есть тайна, в которую я даже еще не посвятила своего сына Константина. С ипподрома в императорское крыло дворца ведет подземный ход...
В императорской ложе ипподрома, под скамьей первого ряда был ливневой сток, забранный решеткой. При помощи несложных манипуляций, посвященный мог проникнуть через него в подземный ход, и далее в комнатку царского истопника. Каморка была оборудована двумя входами — со двора — откуда, собственно, заносились дрова, и в императорское крыло, куда дрова разносились. Еще одна хитрость — в каморке тоже имелся камин, дымоход которого выходил на кровлю дворца, и имел скобы, по которым без труда можно было забраться на крышу. Такие же скобы присутствовали во всех дымоходах дворца. То есть, в случае опасности, члены царской семьи практически из любого помещения могли оказаться не крыше, и спустившись в каморку истопника, покинуть дворец.
Очень полезная информация. Как минимум, не надо ломать голову, как проникнуть во дворец. Да и свобода передвижения, и пути отступления — уже проще. Уточнил, в каких помещениях есть камины, заверил августу, что ее тайна останется таковой, и поблагодарив за информацию ,проводил клюющую носом императрицу в спальню.
Когда я спустился с Дедом в большую гостиную, все наши были уже там. С облегчением про себя отметил, что отсутствующих нет. Оживленный разговор разом прекратился, все взоры были устремлены на нас. Первым делом поинтересовался, есть ли потери в личном составе. Подтвержденных потерь не было, но когда ближники покидали пункты сбора, до десятка бойцов еще отсутствовало. Дальше шли доклады и разборы полетов каждого подразделения. Тут уж командовал парадом Дед. Когда дело дошло до финальной схватки, его очень заинтересовали (кто бы сомневался) русы.
— Как они тебе, Саня? Стоящие бойцы?
— Пробили строй, и прошлись по тылам, как бульдозер по бездорожью — только брызги крови в стороны. Думаю, если немного поднатаскать, нашим гулямам не уступят.
Дед перевел взгляд на рядом сидящих Лейса и андоррца — те согласно кивнули.
— Рыжая, с утра свяжешься с Агапитом, поговоришь с руссами, и перекупишь контракт.
— А чего это я?! Я завтра выходная, буду отмываться, готовить гардероб, и еще много чего. А Саня что?
— Саня будет ликвидировать Романа. А ты больше всего подходишь на эту роль. Понты для тебя дороже денег, так что наденешь все свои цацки, покажешь свои фишки — думаю, с руссами ты найдешь общий язык.
Марго в ответ только фыркнула.
— А куда мы их столько денем? — это уже я, — Здесь, вроде, уже нашей силовой поддержки не понадобится, а...
— Саня, ну хоть ты не тупи! Кем ты собираешься комплектовать 'Астеру', 'Артемиду', 'Афину' и 'Афродиту"?! Через полгода суда будут готовы, а где ты на них найдешь экипажи? Надо, как минимум, четыре сотни подготовленных бойцов. А сколько времени уйдет на то, чтоб обучить пополнение? Да и в деле всех проверить необходимо...
Все понятно — Дед на своей волне. Решил облагодетельствовать Русь опытными, закаленными в морских битвах кадрами. И ведь должно сработать — ротация кадров неизбежна. Многие, ушедшие в запас ветераны, научат руссов, как правильно строить боевые суда, как управлять ими, какую стратегию и тактику применять в морском бою. А уж их морские байки не оставят равнодушными ни крестьян, ни князей. Но сказал следующее:
— Дед, это ты тупишь! Как ты себе представляешь купца, который под самым носом халифата, точнее, в самом халифате, завел целую армию иноверцев, и каждый день проводит с ней учения. Да я уже через неделю окажусь в зиндане (от персидского zindân — 'тюрьма').
— Согласен, есть проблема, но решаемая — придется тренировочный лагерь переносить. В пяти километрах от Александрии, к западу по побережью, заканчиваются плодородные земли, и начинается безжизненная каменистая пустыня. Думаю, в пределах сотни километров найдется подходящая бухта, где можно поставить бараки, оборудовать лагерь....
Ближе к полуночи разогнал народ спать, а мы с Дедом стали обсуждать вопросы моей будущей операции. Условные сигналы, шаблоны поведения в различных ситуациях, время выхода на связь, предметы экипировки. По последнему пункту пришлось поспорить, и все-таки Дед убедил меня взять арбалет — мало ли, вдруг не получится подобраться к Роману вплотную. Миниатюрных размеров, почти игрушка, но с десяти метров пробивающий неплохую кольчугу, и до пятидесяти сохраняющий гарантированную убойность. Наконечники болтов решил обработать ядом. Сопровождающих брать не стал. Группа крепких парней могла вызвать агрессию более многочисленных групп, и тогда схватки не избежать, а одиночка даст деру — кто за ним погонится? До ипподрома удалось добраться без приключений, если не считать попытки тормознуть меня тройкой пьяных мастеровых, которые вряд ли вспомнят того, кто и за что их вырубил. Вопреки ожиданиям, с решеткой слива справился легко. Сам путь по подземельям трудным тоже не назвать — если не считать, что идти приходилось в полусогнутом положении (высота тоннеля не превышала полутора метров), и всю дорогу глотать чад от факела. Со особой осторожностью открыл тяжелую дверь в конце тоннеля, но все ровно что-то брякнуло. Факел осветил убогую комнатушку, наполовину заваленную дровами, и старика, еще толком не проснувшегося, но уже с дубинкой в руке.
— Ты кто?! — спросило это чудо, — Как здесь оказался?
— Я дух домашнего очага, проверяю правила противопожарной безопасности. — видя полное непонимание в глазах оппонента, поспешил, пока он не наломал дров, объяснить, — Я от Зои Углеокой, и по ее заданию. А ты должен мне помогать.
— Тогда ты должен назвать мое имя.
Вот зануда.
— Марк Антоний — любовник Клеопатры! Угадал? — брови старика от удивления ушли под челку. Ну, блин, совсем с юмором у товарища проблемы, — Шучу! Антоний твое истинное имя. Можешь опустить уже свою палку, все формальности соблюдены, ты переходишь под мое командование.
Старик опустил дубинку, и с явным облегчением стер выступивший пот со лба.
— Как там Зоя, в безопасности?
— Жива — здорова. Если у меня, с твоей помощью, все получится — увидишь свою племянницу уже завтра.
Далее рассказал Антонию, что я должен сделать, и чем он мне может помочь. Дедок, после некоторой паузы, начал выдавать информацию. Роман квартировал в императорском крыле, и спал, соответственно, в императорских покоях. Камин, по дымоходу которого я мог проникнуть в ближайшее помещение к его спальне, находился в кабинете императора. Я поинтересовался — почему в будуаре, который должен примыкать к спальне, нет камина? Истопник посмотрел на меня, как на ненормального.
— Из какой дыры ты, юноша, выполз? Будуары, чтоб ты знал, примыкают к женским спальням, а к мужским — кабинеты...
И пока я решительно его не прервал, начал читать лекцию по названиям и назначениям помещений дворца — точно, зануда. После возвращения беседы в нужное русло, Антоний сказал, что мне неслыханно повезло, потому что накануне вечером его не пустили с дровами в кабинет из-за проходящего там военного совета. Когда же он решил подождать, и вовсе выгнали из крыла взашей. Действительно — повезло, а то бы до самого утра пришлось ждать, пока прогорят угли и остынет топка. Перед тем, как нырнуть в жерло камина, наказал истопнику, если не вернусь до утра, то чтоб нарисовал мелом или выложил дровами крест на кровле. На недоуменное:
-Да кто же его заметит?! Я показал пальцем вверх.
— Кому надо — заметят! Главное, сделай...
Подъем по скобам на десяток метров, короткая перебежка, аналогичный спуск, только максимально осторожный, и вот я затаился в камине кабинета императора, весь превратившись в слух. Звуки, услышанные мной, показались мне более чем странными. Будто сантехник-иностранец пытается скрутить протекающий кран, но у него это плохо получается, и он вполголоса материт на своем языке мастера, который его поставил. Осторожный взгляд проясняет картину — здоровенный детина в доспехе гвардейца, с кучей косичек в бороде, отламывает от бюро золотые ручки. Промахнуться дымоходом я точно не мог — значит, Роман покинул свое лежбище. Неслышно подхожу, и бью по затылку мародера. Кабан, отрубаясь, заваливается вбок, опрокидывая со страшным шумом бюро. Матерясь про себя, ныряю в зево камина, достаю арбалет. Из приоткрытой двери спальни слышится полушепотом эмоциональная матерная речь, и появляется не менее колоритная фигура подельника. Не дойдя пару метров до лежащего тела, быстро вглядывается в портьеры, и достает меч. Бряцать оружием среди ночи мне не с руки, поэтому навожу арбалет и спускаю тетиву. Болт по самый хвостовик входит в ухо мародеру, и тело с грохотом валится на пол. Вот чего, спрашивается, ковров не стелят — экономят, что ли? Перезаряжаю оружие, жду — вроде все тихо. Покидаю убежище, вяжу бессознательную тушу, поливаю рожу парня из его же фляги — вроде вода. Лицо гвардейца оживает, он делает попытку втянуть побольше воздуха, и закашливается от попавшей в дыхалку воды. Взгляд приобретает осмысленность, он быстро оглядывается. Труп товарища не вызывает особых эмоций, по рассыпанному золотишку взгляд скользит гораздо дольше. Во время осмотра помещения его лицо слегка багровеет, наверняка проверяет на прочность путы — ну-ну. И наконец, глядя на меня, ухмыляется.
— Умыл бы ты рожу, парень, а то на черта похож...
— Ты все правильно понял, служивый. Твоя жизнь мне не нужна. Ответишь честно на мои вопросы — и можешь валить на все стороны, даже золотишко сможешь прихватить, а его, я смотрю, порядком, да и доля приятеля тебе переходит.
— Спрашивай! Все как на исповеди расскажу, и даже про фрейлину Елены — Марию, — тут он хохотнул, — что от попа утаил — тебе расскажу.
— Где Роман Лакапин?
— Эта сука сбежала. — тут же ответил он, — Мы как раз с Муном — кивок головой в сторону трупа, — стояли у дверей кабинета, когда проходил совет. Посыльные летали, как угорелые, и не всегда плотно прикрывали двери. Из услышанного, могу сказать, что Роман с Иоаном и тремя тысячами наемников сейчас погрузились на галеры, и идут по Фракийскому проливу (Босфор) в Северное (Черное) море. Дальше через Халдею в Армянское царство. Еще много разговоров было про греческий огонь, и на что готов халифат, чтоб получить его тайну. Больше ничего не знаю. А мы с Муном решили, что если по-тихому избежать посадки на драмон, и вернуться сюда, то добычи хватит на всю жизнь, да еще и внукам останется.
— Ладно, живи. Меч твоего подельника поможет избавиться от пут. Прощай!
— Э... постой! Срежь веревки. Я с ними провожусь непонятно сколько! А если конкуренты?!
— Ну, значит, тебе следует поторопиться...
Пока я снимал предметы гвардейской экипировки с трупа, мародер, тюленем-калекой, активно сквернословя и помогая себе головой, добрался до 'ключа' к свободе, и пыхтя, лег на меч спиной.
— Ну бывай, служивый!
Служивый только коротко дернул вспотевшим от напряжения лицом — он сосредоточен, ему не до меня. Уже нырнув в камин — чумазым, как черт, расхаживать по дворцу — только привлекать ненужное внимание, пришла в голову мысль.
— Стой! — мародер застыл, непонимающе глядя на меня, — Какая центурия сейчас охраняет центральные ворота?
— Должна была тринадцатая, но она на площади стояла, в центре... Вряд ли кто-то выжил. А кого поставили вместо них — не знаю.
В каморке Антония и с его помощью немного оттерся от сажи. Пока приводил себя в порядок, и нацепил на себя цацки гвардейца, сказал истопнику чтоб включал 'сарафанное радио' дворца на полную катушку. К утру вся обслуга должна знать, что Роман сбежал и прихватил казну. После чего отправился в караулку, где располагалась бодрствующая смена (треть центурии), охраняющая центральные ворота. Предрассветную — собачью смену, возглавлял сам центурион. На мой стук двери караулки сразу распахнулись, и меня взяли в коробочку четверо стражей с обнаженными мечами.
— Спокойно, парни! Я из тринадцатой центурии, и сейчас моя вахта. — сказал я слегка пьяным голосом, — Я ждал своих ребят в казарме, но никто не пришел. Наверное, они уже здесь, а я немного опоздал...
Парни как-то разом растеряли служебное рвение, опустили мечи, а старший вздохнул, и убрав меч в ножны, положил мне руку на плечо, сказал.
— Нет больше твоей центурии, парень, вся полегла. Наша, сорок вторая, хоть и была с края, тоже лишилась шести парней. Если хочешь, я тебя провожу к нашему сотнику, везучие воины, такие, как ты, нам нужны. Думаю, договоритесь.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
