Джиму стало совсем тоскливо и одиноко, а свет в окнах кабинета лорда Дитмара наверху манил его уютом и теплом. Наверно, сейчас там потрескивал огонь в камине (он был предназначен скорее для создания уюта, а не для обогрева), а лорд Дитмар сидел за своим столом. Джиму так хотелось, чтобы Печальный Лорд обнял его сейчас, но тот удалился от него, оставив Джима наедине с его тоской. Джим, склонившись на перила балкона, заплакал.
За его спиной послышались шаги, и он вздрогнул, обернувшись. Он ожидал увидеть высокую фигуру в чёрном, но увидел фигуру среднего роста, тоже в чёрном, но в белых перчатках, с круглой лысой головой. Это был вездесущий Эгмемон.
— Ваша светлость, вы уже долго стоите здесь, — заметил дворецкий озабоченно. — Вы же замёрзнете! Сейчас уже не лето.
— Не беспокойся, Эгмемон, — сказал Джим.
— А почему вы такой грустный? — Эгмемон подошёл, всматриваясь в лицо Джима. — Да вы плачете! Что такое, деточка?
Джиму было нужно сейчас хоть чьё-нибудь участие, хотя бы дворецкого. Он уткнулся в чёрную ткань его строгого костюма и всхлипнул.
— Что же это такое, мой миленький? Ай-ай-ай, — проговорил Эгмемон, осторожно и почтительно поглаживая перчатками спину Джима. — Вы тут горюете один, а милорд ничего не знает? Так не годится... Я ему сейчас же доложу.
— Не надо, Эгмемон, — всхлипнул Джим.
— Тогда сами идите к нему, он в кабинете, — сказал дворецкий. — И тоже грустный: соскучился по вас.
— Откуда ты знаешь? — спросил Джим, поднимая мокрое лицо.
— Тут и знать ничего не надо, — сказал Эгмемон ласково, вытирая своими белыми перчатками щёки Джима. — Я принёс ему чай, а он стоял у окна и смотрел... А из окон кабинета виден балкон.
Джим поднял лицо, и ему показалось, что в этот момент от окна кто-то отошёл.
— Нет, я не буду его беспокоить, — сказал он. — Милорд работает.
— Да ничего он не работает, — убеждённо сказал Эгмемон. — Сидит, уставившись на экран, и ничегошеньки не делает!
— Может быть, он думает, — предположил Джим.
— О вас, мой миленький, о вас! — улыбнулся Эгмемон. — Идите, идите к нему, хватит здесь мёрзнуть.
— Я ещё постою пять минут, — сказал Джим. — Звёзды такие красивые...
— Всё, всё, нечего вам тут делать, — проворчал Эгмемон, слегка обнимая Джима за плечи, чтобы увести с балкона. — Звёзды — это хорошо, но вот если вы простудитесь, будет плохо! Вам нельзя сейчас болеть. Идёмте!
Он увёл Джима с балкона. Сняв плащ, Джим всё же решился подняться в кабинет к лорду Дитмару, но долго медлил у двери, пока не услышал его голос:
— Кто там топчется? Входите! Эгмемон, это ты?
— Это я, милорд, — сказал Джим, входя и застенчиво прислоняясь к дверному косяку. — Извините, что побеспокоил.
Лорд Дитмар сидел в своём кресле с высокой спинкой, перед ним светился экран и лежала клавиатура. Он был в рубашке и жилетке, без перчаток, на столе стояла чашка остывшего чая. Откинув голову на спинку кресла, он сказал:
— Входи, счастье моё... Ты нисколько меня не побеспокоил. Я написал всего полтора абзаца, и дело застряло. Может, ты меня вдохновишь. Иди сюда, мой милый.
Джим сел к нему на колени и прильнул к нему скорее как к отцу, чем как к спутнику. Лорд Дитмар тихонько целовал его то в висок, то в ухо, то в бровь, обнимая его одной рукой, а другой поглаживая по волосам. Его тепло снова окутало Джима коконом счастья, и даже Бездна за окном была уже не так страшна: Джим защищали объятия Печального Лорда и крыша его дома. В камине невысоким жёлтым пламенем потрескивали шарики белого алпелитума (8), похожие на огромный попкорн, на стеллаже с книгами вздрагивал золотистый отблеск, и поблёскивала диадема, пересекавшая лоб лорда Дитмара яркой серебристой полоской.
После визита Джима лорда Дитмара вдруг посетило вдохновение, и он писал до полчетвёртого утра. А уже в восемь они получили новость: в пятом кайанчитумском натальном центре Альмагир произвёл на свет ребёнка — точно в день смерти другого его сына, Фалкона. Уже в десять они были с цветами в его палате, увидев там спящего малыша и плачущего от счастья лорда Райвенна. Альмагир устало улыбался, и его взгляд, обращённый на сына, мягко сиял тёплым светом.
— Как всё прошло? — спросил лорд Дитмар.
— Всё хорошо, всё благополучно, — ответил лорд Райвенн, смахивая слёзы и улыбаясь. — Никаких осложнений, всё просто чудесно. Признаюсь, я не ожидал получить такой подарок — в мои-то годы! Спасибо тебе, любовь моя! — И он с жаром поцеловал Альмагира. Склонившись над ребёнком, он умилённо проговорил: — Ты моя прелесть, моё чудо! Мы уже выбрали ему имя — Эсгин.
— Альмагир, отец, я вас поздравляю, — сказал Джим. — Я счастлив за вас.
— Спасибо, дорогой. — Лорд Райвенн привлёк к себе Джима и приложил руку к его животу. — Ну, как мы себя чувствуем? Знобит, тошнит?
— Это уже почти прошло, — ответил Джим. — Всё хорошо, отец.
— Ну, я рад. — Лорд Райвенн поцеловал Джима в лоб. — Чтобы всё так было и дальше! — Снова склонившись к своему ребёнку, он улыбнулся. — И вы скоро получите такой подарок, дорогой Азаро.
— Даже два, — заметил Джим.
Так для Альмагира седьмое ульмара, день смерти одного его сына, стало днём рождения другого. Вечером Джим снова вышел на балкон, но уже вместе с лордом Дитмаром, и они стояли, обнявшись и устремив взгляды в далёкие холодные глубины Бездны.
— Вселенная такая огромная, — проговорил Джим. — Неужели есть что-то больше неё?
— Должно быть, есть, — сказал лорд Дитмар.
Глава XI. Йорн
На следующий день в дом прибыл новый садовник — молодой, как все выпускники мантубианского центра, не особенно красивый, но высокий и хорошо сложенный. На его голове топорщился короткий светлый ёжик, у него были голубые глаза, большие руки и широкие плечи, а звали его Йорн. Эгмемон провёл с ним ознакомительную экскурсию по саду и показал домик, где ему предстояло поселиться.
— Тут всё осталось, как при прежнем садовнике, — сказал он. — Немного неопрятно, но вы уж сами тут обживайтесь и хозяйничайте. Я могу выдать вам новое постельное бельё, а об остальном позаботитесь сами.
Йорн опустил на пол свой чемоданчик.
— Где тут можно мыться? — деловито спросил он.
— В тёплое время года — в душевой кабинке, что снаружи домика, — ответил Эгмемон. — Зимой — в доме, в служебном санузле.
— А где я могу получить питание? — спросил Йорн.
— Питаться будете на кухне, — сказал Эгмемон. — Спросите повара Кемало, он даст вам еду. Что касается ваших непосредственных обязанностей, то ваша настоящая задача — подготовить сад к зиме. Зимой у вас работы будет не меньше, чем летом: у нас в доме есть оранжерея, за которой тоже нужен уход. Там собраны довольно редкие и ценные растения. Ваша квалификация достаточно высока, чтобы обслуживать их?
— Я садовник высшей категории, — ответил Йорн. — Уход за редкими растениями входит в мою компетенцию. Основные дисциплины, которыми я владею, это ботаника, агрономия и садоводство. Все эти дисциплины изучены мной досконально.
— Что ж, будем надеяться, что это так, — проговорил дворецкий.
Йорн обошёл обе комнаты, заглянул в шкаф, присел на кровать.
— А можно узнать, по какой причине был уволен предыдущий садовник? — спросил он. — Мне бы не хотелось повторить его ошибок.
— Его рассчитали за ненадлежащее поведение, — усмехнулся Эгмемон. — Как садовник он был хорош, но выгнали его за то, что он в пьяном виде ворвался в дом и устроил там дебош. В доме есть маленький ребёнок, и следует быть осторожным, входя туда.
— К спиртному я равнодушен, — улыбнулся Йорн. — А детей очень люблю. Можете не беспокоиться, что я напугаю или обижу малыша. А как его зовут?
— Илидор, — ответил Эгмемон. — Вашего хозяина зовут милорд Дитмар, его спутника — господин Джим. Меня зовут Эгмемон, и я здесь главный над всем персоналом. Ещё я должен ознакомить вас с правилами поведения. Свободно можете заходить только на кухню и в служебные помещения, а в ту часть дома, где живут хозяева, заходить без приглашения не следует. Выполнять распоряжения хозяев следует без пререканий и лишних вопросов.
— А какие вопросы считаются лишними? — тут же поинтересовался Йорн с едва приметной усмешкой.
— Все, которые не по делу, — ответил Эгмемон коротко. — С хозяевами следует заговаривать только тогда, когда они сами к вам обратятся. Называть их следует "ваша светлость" или "милорд". Если вам нужно обратиться к хозяевам, вы можете сделать это через меня. Напрямую — нежелательно. Хозяйством здесь ведаю я, и по всем вопросам можете обращаться ко мне, а уж я разберусь. Да, кстати, на господина Джима пялиться нельзя!
— Что значит "пялиться"? — спросил Йорн.
— Вы не знаете, что значит "пялиться"? — удивился Эгмемон. — Ах да, вы же только что с Мантубы, можете и не знать... Ну, как вам сказать... Ну, то есть, пристально разглядывать. Во-первых, это неприлично, а во-вторых... Просто нельзя, и всё.
— Когда говорят "просто нельзя", это разжигает любопытство, — заметил Йорн.
— Вы у нас ещё и юморист, — проговорил Эгмемон неодобрительно. — Если говорят "нельзя", это значит "нельзя". Ну что ж, вводный инструктаж вы получили, можете приступать к своим обязанностям. Насчёт обеда можете спросить на кухне около трёх часов дня.
Йорн стал распаковывать свой чемоданчик. Он достал оттуда полотенце, мочалку, мыло, полоскание для рта, сменное бельё, тёплый свитер, две рубашки, рабочие брюки с накладными карманами на штанинах, пару рабочих сапог, справочник по садоводству, машинку для стрижки волос, а также три консервных банки, термос и набор пластиковой посуды. Ещё он достал из сумки маленькую рамочку с фотографией хорошенького младенца и поставил её на тумбочку у кровати. Прижав пальцы к губам, после он приложил их к изображению в рамке. Посмотревшись в зеркало на дверце шкафа, он провёл рукой по своему короткому светлому ёжику и решил, что пора подстригаться. Обычно он стригся наголо, и сейчас тоже не стал изменять своему обыкновению. Потом, выйдя из домика, он открыл душевую кабинку и проверил, есть ли вода. Вода шла, и он быстро ополоснулся, оделся, лёгкие сапоги на застёжках-липучках сменил на рабочие, на толстой рифлёной подошве и с длинной шнуровкой по бокам. Потом он подмёл пол, съел содержимое одной из консервных банок, налил из термоса кружку уже порядком остывшего, а потому невкусного кариша (9). Но он всё равно его выпил, задумчиво глядя в окно, потом аккуратно повесил свою тёмно-синюю мантубианскую форму в шкаф, оставив на себе только шапку с козырьком.
Осмотрев садовый инвентарь, он нашёл его неплохим. Время до обеда он провёл, обследуя свою рабочую территорию, осматривая каждое дерево и ласково его приветствуя. Деревья поведали ему, что за ними ухаживали хорошо, и они ждут от нового садовника такого же отношения.
— Я вас буду любить, — пообещал Йорн.
Он очистил клумбы от засохших цветов, внёс в грунт клумб удобрения, подрезал некоторые деревья, а потом стал сгребать опавшие листья. Так прошло время до обеда, а в три часа Йорн наведался на кухню. Он поздоровался, сняв шапку. Грузный тип в белой униформе, колпаке и фартуке, окинув его оценивающим взглядом, ответил:
— Здравствуйте, коли не шутите. Ты у нас новый садовник?
— Так точно, — ответил Йорн. — Меня зовут Йорн. А вы — Кемало?
— Он самый, — ответил повар. — А ты молодой... Только что с Мантубы?
— Так точно, — кивнул Йорн.
— Ну, как тебе здесь? — полюбопытствовал повар.
— Прекрасно, — ответил Йорн. — Мне всё очень нравится. Я уже успел поработать.
— Да ну? Уже приступил? — улыбнулся Кемало. — Ну, молодец... Шустрый парень. Ну, что, проголодался?
— Ну... Вообще-то, да, — смущённо ответил Йорн.
Повар ещё раз окинул Йорна взглядом, сказал:
— Ты здоровый парень... Небось, аппетит у тебя хороший.
— Не жалуюсь, — ответил Йорн.
— Ну, вот твой обед, — сказал повар.
Он поставил перед Йорном тарелку супа футри (10), маканики (11) и химмис (12), фаршированный мясом батты (13), а на десерт — кусок холодного фруктового пирога. Окинув всё это восхищённым взглядом, Йорн проговорил:
— Неплохо у вас тут кормят.
— Ты славный парень, — сказал повар. — А славному парню — хороший обед.
— А откуда вам знать, какой я? — удивился Йорн.
Повар засмеялся, погладил его по голове.
— Поживи с моё — тоже будешь всех насквозь видеть. Ешь, ешь.
Йорн с аппетитом принялся за обед. Он начал с супа, подчистую съел маканики, после чего перешёл к фаршированному химмису, а к пирогу повар дал ему большую кружку сладкого чая. Он с удовольствием наблюдал, как Йорн ел, а когда тот допивал чай, сказал:
— У кого такой хороший аппетит, тот не может быть скверным человеком. И глаза у тебя хорошие, как у ребёнка. В общем, как проголодаешься — заходи. Накормлю.
Йорну понравился обед и понравился повар. Первый рабочий день начался неплохо, думал он, возвращаясь в сад, где он ещё не закончил уборку листьев. На свежем осеннем воздухе, да ещё на сытый желудок работалось хорошо, и Йорн трудился без устали. Пищали птахи, листья шуршали, в воздухе пахло осенней грустью. День был прекрасный.
После обеда Джим вывел Илидора погулять в сад. Малыш резвился и бегал, и Джим еле успевал за ним следить, чтобы тот не затащил в рот что-нибудь грязное с земли. Разыгравшись, Илидор побежал от Джима, семеня маленькими ножками и подпрыгивая, как мячик. Джим погнался за ним.
— Илидор, стой!
Но Илидор не думал его слушаться и убегал, звонко смеясь. Вдруг из-за кустов скларии (14) возник рослый голубоглазый незнакомец в высоких сапогах и тёмно-синей шапке с козырьком. Он подхватил Илидора на руки.
— Попался! — сказал он с улыбкой. И тут же добавил ласково: — Не бойся, не бойся, маленький.
Джим, увидев, как его ребёнка схватил огромный незнакомец, сначала испугался, но потом взглянул в его добрые голубые глаза, и его опасения тут же рассеялись. Он сказал:
— Спасибо, что поймали его. Мне бы его не догнать.
Глаза незнакомца были чисты, как летнее небо, и смотрели на Джима с удивлением и восторгом. Он очень нежно прижимал к себе Илидора, и ребёнок его не боялся, а с любопытством рассматривал его шапку.
— Кто вы? — спросил Джим дружелюбно. — Я вас здесь раньше не видел.
Незнакомец моргнул своими чистыми глазами и ответил:
— Меня зовут Йорн... Я ваш новый садовник. Я только сегодня прибыл с Мантубы. А вы... Вы — милорд Дитмар?
— Нет, я его спутник, — ответил Джим.
Йорн осторожно спустил Илидора на землю, не сводя с Джима восхищённых глаз. Ребёнок запрыгал перед Джимом, протягивая к нему ручки. Йорн улыбнулся.
— Он хочет на руки, — сказал он.
— Я бы с радостью взял тебя, мой милый, — сказал Джим сыну. — Но мне нельзя поднимать тяжёлого.
— Давайте, я его подержу, — предложил Йорн.
И он снова взял малыша, с нежностью глядя на него, а потом вдруг поцеловал в щёчку. Илидор был очень ласковый и доверчивый малыш, он очень любил целоваться, поэтому тут же потянулся к Йорну губками, а тот их нежно чмокнул и лучезарно улыбнулся. У него была очень открытая и добрая улыбка, и Джима вдруг безотчётно повлекло к нему.
