— Мы обязательно навестим милорда Райвенна в праздничные дни, моя радость, не огорчайся, — сказал лорд Дитмар.
Илидор, с таким нетерпением ожидавший Нового года, благополучно его проспал.
Ещё никогда и нигде Элихио не чувствовал себя так прекрасно, как в доме лорда Дитмара. Грусть его ещё давала о себе знать, но всё реже и реже. Здесь все без исключения хорошо к нему относились, начиная с самого лорда Дитмара и заканчивая смотрителем ванной комнаты и садовником, а Элихио не гнушался обществом слуг и быстро подружился с ними всеми. Он побывал в домике Йорна и провёл вечер в обществе Эгмемона и Эннкетина, за бутылочкой глинета (разумеется, это было уже после того, как хозяева легли спать). Он узнал, что Эннкетин являлся не только смотрителем ванной комнаты, но ещё и помощником дворецкого: Эгмемон таким образом готовил себе смену. Он учил своего будущего преемника всему, что знал сам: правильно накрывать на стол для разных случаев, разбираться в напитках и блюдах, что когда следует подавать, где и какие закупать продукты, и так далее, во всех хозяйственных тонкостях. Ведение домашнего хозяйства было делом непростым, и Эннкетин постигал его на практике под руководством такого опытного специалиста, как Эгмемон.
На третий день новогодней недели к ним приехали гости. Один из них был господин очень благородной наружности, с ниспадающими до пояса серебристыми волосами и гордой осанкой, элегантно одетый и церемонный. Его звали лорд Райвенн. С ним пришёл его спутник Альмагир — средних лет, со спокойными ясными глазами и светло-русыми волнистыми волосами, в фиолетовом костюме. У этой уже довольно немолодой пары был маленький ребёнок, и они привезли его с собой; Джим, умилившись, стал с ним играть и ласково разговаривать, чем вызвал ревность у Илидора. Вниманием последнего, кстати сказать, очень старался завладеть Альмагир, лаская его и забавляя новыми игрушками, привезёнными ему в подарок.
Гостей принимал Эннкетин: в этот день он впервые выступил в качестве дворецкого. Облачённый в строгий тёмно-серый костюм, в белых перчатках и начищенных сапогах, он выдержал свой первый экзамен с честью, не допустив ни одной оплошности даже во время такого непростого дела, как подача обеда и обслуживание гостей за столом. Стол был накрыт безупречно — и это Эннкетин сделал сегодня сам, но, разумеется, перед тем как за этот стол сели гости, всё было проверено Эгмемоном. Лорд Райвенн, всматриваясь в Эннкетина, обратился к лорду Дитмару:
— Азаро, я что-то никак не могу взять в толк: у вас новый дворецкий? А где же Эгмемон? Уж не заболел ли этот славный малый?
— Нет, жив и здоров, не беспокойтесь, — ответил лорд Дитмар. — А это Эннкетин, сегодня он исполняет обязанности дворецкого в качестве стажёра.
Вечером, сидя с чашкой горячего асаля на тёплой кухне в компании Кемало и Эгмемона, Элихио поинтересовался, почему у Эннкетина в глазах такая загадочная печаль. Повар и дворецкий с усмешкой переглянулись.
— Вы только с ним на эту тему не разговаривайте, сударь, — сказал Эгмемон, напуская на себя таинственный вид. — Это больной вопрос.
— А в чём дело? — смутился Элихио, сомневаясь, стоит ли продолжать расспрашивать.
— Да как вам сказать... — начал Эгмемон, возводя глаза к потолку.
— Да так и скажи, — грубовато вклинился Кемало. — Этот бедняга втрескался в господина Джима, вот и вся тайна. А милорд Дитмар...
— Гм, гм, не обязательно сообщать все детали, Кемало, — перебил его Эгмемон, многозначительно понижая голос. И добавил, обращаясь к Элихио: — Грустная история, сударь, но она уже в прошлом. Эннкетин образумился, работает хорошо, не лодырничает и не манкирует своими обязанностями. Нареканий со стороны хозяев к нему нет.
И он вытаращил глаза на Кемало, давая понять, что сплетничать нехорошо. Тот позволил себе лишь заметить:
— А всё-таки жаль, что он кудряшки сбрил. Такие были симпатичные кудряшки!
Глава XV. Шаг навстречу
Элихио совершенно забыл о своём телефоне, пока тот не напомнил ему о себе настойчивым звонком. Элихио как раз собирался спускаться к завтраку, когда этот маленький нарушитель спокойствия возвестил о том, что его владелец кому-то срочно понадобился. Номер вызывавшего его абонента был незнакомый. Элихио не захотел отвечать; он отправил звонившему сообщение "Я занят, перезвоните позже", сунул телефон в карман и бегом помчался по лестнице в столовую.
Время пролетело незаметно, настал час дневного чая; Элихио уже успел забыть об утреннем звонке, но он повторился — как раз когда они уселись в гостиной, а Эннкетин ставил на столик поднос с чашками и вазочку с пирожными. Элихио охватило странное оцепенение. Телефон надрывался у него в кармане, а он сидел неподвижно, как каменное изваяние, пока Джим не сказал ему:
— Вам кто-то звонит, Элихио. Почему вы не отвечаете?
Элихио достал телефон и сбросил вызов.
— Я не хочу отвечать, — сказал он. — Это кто-то незнакомый.
— Ну и что же? — сказал лорд Дитмар. — Может быть, этому человеку очень нужно с тобой поговорить. А если это что-нибудь важное?
— Я так не думаю, — пробормотал Элихио.
Но с этой минуты им овладело беспокойство, от которого он не мог отделаться ни на секунду. Он уже пожалел, что не ответил: теперь он не знал, кто это был и что ему понадобилось. Он всё время думал об этих звонках, был рассеян и нервничал, а после обеда пошёл прогуляться в оранжерею. Там он увидел Йорна, поливавшего из шланга какие-то экваториальные растения с крупными фиолетовыми заострёнными листьями в малиновую крапинку. Заметив Элихио, Йорн снял шапку и улыбнулся своей детской улыбкой, и Элихио тоже рассеянно улыбнулся ему, а про себя позавидовал садовнику: ему-то не нужно было беспокоиться из-за странных звонков.
Наконец он устал беспокоиться и решил не дожидаться нового звонка, а перезвонить на незнакомый номер. Поднявшись к себе в комнату, он сел на кровать и вызвал незнакомца, включив режим голографической трансляции — судя по значку перед номером, модель телефона, с которого ему звонили, поддерживала этот режим. Перед ним возникла полупрозрачная фигура доктора Кройца в полный рост и натуральный размер.
— Так это вы мне звонили? — пробормотал Элихио.
— Да, мой дорогой, — ответила голограмма. — Где ты сейчас, сынок? Твои экзамены уже закончились?
— Да, я уже сдал их, — сказал Элихио.
— Почему ты не приезжаешь, милый? Иниго не дождался тебя, его отпуск уже закончился, и он уехал. Не знаю, когда теперь вы с ним сможете увидеться в следующий раз... Где ты, Элихио? Я беспокоюсь.
— Я сейчас... у одного очень хорошего человека, — ответил Элихио.
— Он твой друг? — спросил доктор Кройц.
— Можно сказать и так, — ответил Элихио. — Нет, скорее, он мне как отец.
Доктор Кройц нахмурился.
— Значит, ко мне ты не приедешь?
— Доктор Кройц, простите меня, — сказал Элихио. — Я вас слишком мало знаю. Вы появились в моей жизни слишком внезапно и — уж простите — довольно поздно. Я даже не знаю, что я к вам чувствую. Я ещё не разобрался во всём этом... Я пока не знаю, что вам ответить.
Доктор Кройц помолчал несколько мгновений. Его голограмма прошлась по комнате из стороны в сторону, потом остановилась и снова повернулась лицом к Элихио.
— А этот человек, у которого ты сейчас... Ты его любишь? — спросил он тихо.
— Очень люблю, — ответил Элихио. — Он отец одного моего очень близкого друга, который умер этой осенью. Когда он узнал, что случилось, он предложил мне провести каникулы у него.
— Элихио, но ведь я же сказал тебе, что ты можешь приехать ко мне, — проговорил доктор Кройц печально. — Я ждал тебя. Сынок, ведь я не чужой тебе!
— Доктор Кройц, я вам уже сказал... — начал Элихио.
— Почему бы тебе не называть меня отцом? — перебил доктор Кройц. — Ты моя плоть и кровь, ты произошёл от меня, и это бессмысленно отрицать.
— Извините, доктор Кройц, я не могу вас так назвать, — сказал Элихио, поднимаясь на ноги. — Может быть, как вы выразились, я и произошёл от вас, но вас не было рядом со мной на протяжении всей моей жизни. Отец растил меня один, и мы всю жизнь, сколько я себя помню, ютились в маленьких квартирках, существуя на его учительское жалованье.
— Элихио, ведь я уже говорил тебе, — вздохнул доктор Кройц устало. — Если бы он позволил мне быть рядом, у тебя было бы два родителя, и вы не ютились бы в маленьких квартирках. Всё было бы по-другому! Элихио, милый мой, время не повернуть вспять, и грехов прошлого уже не замолить, но можно постараться не совершать новых. Будет большой ошибкой, если ты не дашь нам шанса узнать и полюбить друг друга. Что касается меня, то я уже люблю тебя и умоляю только об одном: не отталкивай меня. Не будь упрямым, как Ариан! Сынок, я очень скучаю, очень жду тебя... Если тебе негде жить, можешь поселиться у меня, я буду этому только рад. Я ни в чём не откажу тебе, сделаю всё для тебя — всё, что только в моих силах.
— Вы упустили время, доктор Кройц, — сказал Элихио. — Простите, я больше не могу говорить.
Он прервал связь и сунул телефон под подушку, бросился на кровать ничком и зажал зубами угол наволочки. Перед ним снова встал терзающий его сердце образ отца, лежащего на улице рядом с пакетом с продуктами, засыпаемого снегом, холодеющего. Приступ тоски по нему захлестнул Элихио с небывалой силой, рыдания вырывались из его груди мощными, редкими толчками, и чем сильнее он пытался их обуздать, тем больнее ему становилось. На его плечо вдруг ласково опустилась тёплая рука, и он вздрогнул, услышав над собой голос лорда Дитмара:
— Дружок, что с тобой?
Элихио попытался овладеть собой.
— Всё в порядке, милорд...
— Ну хорошо, если так. Я вот зачем к тебе зашёл, голубчик... Ты, конечно, помнишь лорда Райвенна, который был у нас на днях? Так вот, мы получили от него приглашение на обед завтра к двум часам. Я подумал, что было бы не очень хорошо с нашей стороны оставлять тебя одного, поэтому я пришёл спросить, не желаешь ли ты поехать с нами.
Элихио покачал головой.
— Спасибо, милорд... Боюсь, я не смогу... Простите, мне не хочется, — пробормотал он.
— Ну что ж... Я понимаю, — сказал лорд Дитмар, вставая. — Полагаю, в наше отсутствие ты не будешь скучать.
Элихио заставил себя улыбнуться.
— Нет, всё в порядке...
— Ну, хорошо. — Лорд Дитмар уже повернулся, чтобы уйти, но передумал. — Извини, мой дорогой, но так получилось, что я слышал твой разговор с доктором Кройцем. Не в моих привычках подслушивать, но я оказался возле твоей двери, когда ты разговаривал. Я хотел уйти, но то, что я услышал, заставило меня задержаться и дослушать до конца.
Элихио сжался. Если лорд Дитмар всё слышал, то он понял, что Элихио обманул его, сказав, что у него нет больше родных. Опережая его слова, Элихио торопливо поднялся на ноги и выпалил:
— Да, милорд, я не сказал вам правду... Но этот человек появился в моей жизни совсем недавно, в день смерти моего отца. Он сказал, что когда-то любил его, что они расстались, а мой отец не сказал ему обо мне. Что он сам лишь недавно узнал о моём существовании. Я не знаю, милорд... Я не знаю, что я к нему чувствую. Да, он звал меня к себе, но я поехал к вам, потому что... Потому что вы для меня ближе и роднее, чем он!
Элихио испугался, что выдал себя — от своих былых грёз он ещё не вполне избавился, — и растерянно умолк. Лорд Дитмар улыбнулся.
— И всё-таки он твой родитель, дружок, — сказал он мягко. — Он просит у тебя совсем немного — только лишь шанс. Почему ты не хочешь дать ему его?
— Он его уже упустил, когда не предпринял попытки найти моего отца и объясниться с ним, — сказал Элихио.
— Откуда ты знаешь, что он его не искал? — улыбнулся лорд Дитмар. — По-моему, ты слишком торопишься его оттолкнуть, ни в чём не разобравшись. Ты проявляешь нетерпимость. Это не очень хорошее качество, друг мой... Нет, я не жалею, что пригласил тебя к себе, но всё-таки ты зря не поехал к нему.
Элихио ждал этих слов. Внутри у него всё похолодело, от щёк отхлынула кровь, и он пробормотал тихо:
— Милорд, стоит вам сказать лишь слово — и я немедленно уеду. Я не хочу вас более стеснять.
Лорд Дитмар ласково взял его за плечи.
— Ну, о чём ты говоришь, голубчик мой! Какое стеснение, что ты! Ты же знаешь, как я к тебе отношусь... Я никогда не выгоню тебя, я в любое время дня и ночи приму тебя, когда бы ты ни приехал. Мой дом всегда открыт для тебя. Я лишь прошу тебя проявить великодушие и терпимость и дать твоему родителю шанс. Вполне возможно, что он не дурной человек, просто так сложились жизненные обстоятельства. По чьей бы вине ни расстались твои родители, это уже в прошлом. А в настоящем у тебя есть родной человек, раскрывающий тебе объятия, готовый поддержать тебя, а ты, не подумав, отвергаешь его. Неужели я в тебе ошибся, Элихио?
Лорд Дитмар смотрел на Элихио с таким укором, что он был готов сквозь землю провалиться.
— Не смотрите на меня с таким осуждением, милорд, — пробормотал он чуть слышно. — Я правда не знаю... Не знаю, что мне делать!
— Я не осуждаю тебя, дитя моё. — Лорд Дитмар нежно дотронулся до волос Элихио. — Успокойся, побудь наедине с самим собой и подумай. Ведь доктор Кройц — единственный родной человек, который у тебя остался. На мою поддержку ты тоже можешь рассчитывать, но я всё-таки не смогу стать тебе родным отцом — притом, что он у тебя уже есть. Подумай над этим и не торопись отталкивать его.
Лорд Дитмар ласково сжал руки Элихио в своих и уже хотел уходить, но задержался и спросил:
— В какой больнице работает доктор Кройц?
— Он главный эксперт в морге при Центральной городской больнице в Кайанчитуме, — пробормотал Элихио.
Лорд Дитмар кивнул, устало улыбнулся и вышел.
Уже через десять минут он звонил из своего кабинета в Центральную городскую больницу.
— Здравствуйте, мне нужен доктор Кройц. Из какого отделения? Нет, он не врач в вашей больнице, он главный эксперт морга. Хорошо, переведите звонок туда, буду вам очень признателен... Доктор Кройц, это вы?
Ему ответил негромкий, немного усталый голос:
— Доктор Кройц слушает.
— Здравствуйте... Вас беспокоит лорд Дитмар. Элихио Диердлинг — ваш сын?
Небольшая пауза, и голос взволнованно ответил:
— Да... Да, он мой сын. Что случилось? С ним всё в порядке?
— Нет, нет, ничего не случилось, — сказал лорд Дитмар. — Элихио сейчас находится у меня, и я звоню вам, чтобы сообщить об этом. Только что у нас с ним был разговор о вас... Он ничего не сказал мне о том, что вы звали его к себе, поэтому я думал, что ему действительно некуда пойти. Только сегодня я узнал о вас. Мне очень жаль, что так получилось... Ему сейчас нелегко, горе ещё слишком свежо в его сердце. Ваша поддержка ему очень нужна.
Доктор Кройц помолчал и проговорил:
— Кажется, он уже нашёл поддержку в вашем лице.
— Да, не стану скрывать, я очень тепло отношусь к Элихио, — сказал лорд Дитмар. — У моего сына Даллена была дружба с ним. Если бы Даллен не ушёл из жизни так рано, может быть, мы с вами даже породнились бы. Не рассматривайте меня как своего соперника, я вовсе не претендую на его сыновнюю любовь. Я и звоню вам исключительно для того, чтобы способствовать вашему воссоединению. Не отчаивайтесь... И ни в коем случае не сдавайтесь, иначе вы его потеряете, не успев обрести. Он сейчас не вполне ясно осознаёт, что вы значите для него, но это понимание придёт к нему рано или поздно. Поверьте, вы нужны ему — именно вы, доктор! Я всегда готов его поддержать, но я не смогу всегда быть рядом с ним, а вы можете и должны. Я не знаю, что у вас произошло много лет назад, но умоляю вас: не повторяйте прежних ошибок! Приезжайте, поговорите с ним, обнимите его. Мой адрес вы можете найти в любой справочной системе.
