Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Маковый отвар подай. Я запрусь, а ты не бегай. Отдохни до света. Метель зверская!
Получив кубок со снотворным, проводила служанку до передней и с нарочито громким стуком двинула засов. Немного подумала: что надеть? Рассердилась, потому как гостя нельзя было вывести в столовую: станет еще мимо правильной доски, и подымет всю стражу на ноги... хоть под кровать прячь. Закусила губу. Вернулась к кровати, потребовала:
— Закрой глаза!
Спарк подчинился. Девушка живо набросила платье — то, бирюзовое. Затянула поясок. Сунула ноги в короткие домашние сапожки. Выдохнула:
— Открывай. Можно подумать, на Светлом Озере меня не видел.
— Присесть можно?
— На лавку.
Игнат огляделся. Лавка гладкая, спинка с прорезью. Комната не показная: спальня. Только и украшений, что тканые коврики на стенах; узорное оголовье кровати. Ну, теперь-то уж все точно по правилам. В окно влезли. Дальше — девушку красть. А еще дальше придется из окна обратно вылезти... Спарк вынул руки из рукавов. Порадовался, что нож — подарок Лотана — не выронил, когда вскрывал раму... Княжна как раз притянула створки обратно, и заново наложила крючки, оставляя метель снаружи.
— Лестницы нет. Прилетел?
— Ага.
— Смеешься!
— Есть немного... — Спарк прижмурился. А вот если б сейчас он сверху, в окно — а Ратин, сын Ратри Длинного — снизу, в дверь? И княжна в удивлении: кого выбрать? Вот был бы узелок! Правильно атаман сказал: подводные камни надо по большой дуге обходить. Если уж тебе так необычайно повезло в жизни, что ты хоть один из них заметил прежде, чем напоролся.
Алиенор протянула:
— Спрашивать, зачем пришел?
Игнат подумал, что надо бы встать и полный поклон сделать... а язык уже брякнул:
— Выходи — за меня — замуж.
Княжна покачала головой — не то изумленно, не то укоризненно. Оправила одеяло. Бухнула поверх медвежью шкуру. Села на прибранную постель. Наместник поднялся:
— Я, может, не так спрашиваю...
Алиенор подняла руку, и Спарк послушно умолк.
— Сейчас тоже не так отвечу... — девушка придвинула небольшой сундучок, левой рукой не поворачиваясь открыла, вытряхнула на кровать разноцветные толстые вязанные носки. Тоже встала и оказалась со Спарком глаза в глаза. Карие — в зеленые.
— Я хочу видеть за тобой твой мир. Твоего бога, или во что ты веришь. Не меньше. Если ты не соврал в том... в другом, что стоит за твоим Лесом, за твоим Поясом, понимаешь? За висюльками, мечами и нашивками.
Игнат опустил плечи. Сделал полшага вперед, подхватил девушку под локти...
Так он еще не целовался.
Алиенор оторвалась от него не скоро. Посмотрела на медвежью шкуру. Вздохнула:
— Потерпим? Я же все-таки девушка порядочная. Не говоря уж — княжна.
Спарк мог только кивать. Он бы сейчас головой вперед в окно вылетел, поведи Алиенор ресницами. Глотнул холодной воды из кованого рукомойника в углу. Хриплым голосом добавил:
— И не говоря уж, что в любой миг твои девушки войти могут.
— Я закрылась на засов, и маковый отвар взяла, ты же слышал.
— А раньше всегда так делала?
— Не всегда, но бывало.
— Что ж, может толстый и не насторожится... Нишарг, в смысле. Хитрый он, как сто индейцев.
— Сто кого?
— Я потом расскажу, ладно? Давай собираться! Метель долго не продержится.
Алиенор метнулась в бельевую, вытащила объемный дорожный мешок.
— Одежду унесем?
— Не больше пуда вещей, — ответил наместник, — Можешь деньги взять, любимое ожерелье или там что...
Княжна помотала головой:
— А если свитки... на пуд... сколько выйдет?
Игнат одобрительно засмеялся:
— Точно у тебя крыша сдвинута. Книги!
— Уж какая есть. Стой тут, в гостиной доски поют.
— Я пока одежду сгребу в мешок.
Алиенор поморщилась:
— Натолкаешь, как попало... Ладно, теплого бери побольше. Что забуду, купим потом. Не побрезгуешь?
— А сама? Дом не терем, надо руки прикладывать.
— Я же все-таки три года в южном пограничье жила! — отозвалась из гостиной княжна, раздвигая легкие креслица и сгребая прямо в мешок самые редкие книги. Вернулась. Одобрительно кивнула:
— Теперь стяни горловину, и можно завязывать... Знаешь, наместник, если человек о грязных вещах и делах не говорит вслух, так это не значит, что он их не видел, не встречал и не знает. Может, ему просто противно.
Спарк согласно наклонил голову. Прибавил:
— И еще скажу: если человек чувства не проявляет, еще не значит, что их не испытывает.
Княжна подбросила на руке большой и легкий полотняный мешок со свитками:
— Есть ли еще, что надо друг другу сказать, а не сказано?
Тяжелый удар сотряс дверь гостиной. Княжна вылетела ко входу вихрем, полы завизжали. Спарк бросился на помощь — придвинули сундук. Алиенор одним движением смахнула в мешок шкатулку:
— Деньги есть! Бежим!
"Можно подумать, без денег бы не взял!" — успел подумать Спарк, подтаскивая тяжеленный вещевой сундук под дверь спальни. Девушка щелкнула засовом, подхватила оба мешка. Огненный котенок глядел испуганно. Наместник растворил окно и заклинил створки скомканной одеждой, пробормотав:
— Если это не романтическое похищение, то я не знаю, какого вам еще надо...
Княжна влезла в полшубок, накинула плащ. Перед окном в белой мгле возникло огромное сложное седло чуть ли не с десятком подушек и зарослями ремней. Игнат живо пристегнул мешки с книгами и одеждой, подал руку девушке. Втянул ее на подоконник, прыгнул в седло сам и сдернул Алиенор на руки.
— Держи меня крепче!
— Боишься летать?
— Боюсь падать!
— Я тоже...
— Knabecoj! — обозвал их детишками невидимый в метели грифон. Потом толкнулся вбок и вверх, выходя из тесного дворцового междустенья — в небо. Через известное время магическая подушка, устроенная им перед снижением, перестала работать. Но теперь чьелано мог развернуть крылья, не боясь ничего задеть — ни кровлю, ни отчаянно и безнадежно вглядывающегося в метель часового.
* * *
Часовые даже не расчехлили луки и самострелы: под мокрым снегом тетива просто не работает. И видимости никакой: еще своего прибьешь. Войдя в комнаты, Андрей Нишарг побелел: если б украли княжну, нипочем не дали б ей собрать книги. Вон драгоценный пояс висит, как висел; вон праздничное платье — одного жемчуга на сто золотых! Хапнули бы узорочье...
Ушла!
Посланник тяжело опустился на креслице; расписная игрушка жалобно хрупнула, но устояла. Махнул рукой:
— Переписать пропавшие бумаги и вещи. Нашим людям в розыск...
Поднялся, ступил шаг и второй — полы протестующе взвыли.
— Да задвиньте вы нагеля! Теперь-то уж чего стеречь!
Невидимый отсюда человек выполнил приказ, тремя длинными дубовыми стержнями скрепив половые доски в единый щит. Визг и поскрипывание прекратились. Андрей Нишарг еще немного потоптался, а потом прошел все-таки в спальню.
Постель оказалась убрана и застелена; сам себе противен, Андрей сбросил на пол шкуру и одеяло. Нет, похоже любовника девчонка здесь не принимала. Одно утешение, когда голову снимать поведут...
Служанка плакала у входной двери:
— Я услышала... я тревогу... не моя вина, господин! Не моя!
— В деревню отправлю, — пересохшим горлом спросил Нишарг, — Пойдешь?
— Ногами пойду, на коленях поползу... Не виноватая я! Он сам пришел!
Вбежал дежурный офицер; красные восточные глаза в половину белого от страха лица:
— Под окном нет следов. На стене нет царапин от кошки. На крышу мы влезли — Ингвар с третьего шага упал, багром за пояс еле поймали. Невозможно! Голову снимай, господин — колдовство.
— Ты... и Князю так скажешь?
Офицер выдержал взгляд Нишарга бестрепетно. Даже щеки чуть порозовели: успокоился. Да не просто успокоился, а обнаглел:
— Господин... Ушла. Совсем ушла. Мы тут сами закончим. Вы что-то с лица зеленоваты. Идите, господин Андрей, отдохните. Нельзя же трое суток совсем не спать...
* * *
Заснул Игнат не сразу. Ждал — вот сейчас придет дежурный и скажет, что Князь требует непокорную дочь головой выдать. На этот случай имелся заранее приготовленный ответ. Только, ежели Логвин Грозный ответ порвет да растопчет, и полки двинет — воевать придется.
Алиенор улыбалась: "Батюшка в единственном случае станет драться. Если Лес — в твоем лице — потребует мое приданое. В виде княжества. А так отец покипит-покипит, да и стихнет. Увидишь!"
Потом княжна хмурилась: свадьбу сыграли вовсе без пышности. Ни о каких правильных обрядах тоже речи не велось; родичей не созвали. Стол, правда, накрыли на весь Распадок. И громадный седой медведь, в Лесу уже поименнованный Крайним Северным Судьей, произнес все торжественные слова, и сделал пару должных записей в своей шнурованной книге... Но что это по сравнению с настоящей, подлинной свадьбой старшей (а хоть бы и младшей!) дочери Великого Князя? Девушка успокоилась только после клятвенного обещания Спарка — сыграть все с положенным блеском и размахом, со столами на сотни и сотни родственников; копейным состязанием, призовой стрельбой в цель, танцами до рассвета — когда Великий Князь Логвин Грозный успокоится после дерзкого похищения... Словом, успокоился Спарк далеко за полночь. Да и устал изрядно — ведь не для того он девушку крал, чтобы спать отдельно. Так что, стоило голове коснуться подушки, вытянулся Игнат и уснул мгновенно. Точно его доской-"сороковкой" в лоб ударили.
А во сне Сергей объявился, и так сказал:
— Это все потому, что ты в аристократию пролез. Будь ты обычным пахарем — фиг тебе вместо княжны...
Игнат огляделся: беседовали в клубном сводчатом полуподвальчике, за памятным круглым столом. На стенах привычно колыхались от сквозняка пыльные флаги; за стеклянными дверцами покосившегося шкафа блестели шелком и бархатом парадные костюмы... Игнат ответил:
— А я и был. Обычным проводником караванов. Живым пропуском. С того и деньги получал.
— И чем кончилось?! Сам же говорил, сожгли твой теремок нахрен, — поднялся и пошел вдоль длинной стены Сергей.
— Так меня никто не заставлял на Тракте жить. Зашился бы в лес, пушного зверя добывал. Появляясь в городе лишь на ярмарку. И никто бы не нашел даже, — возразил Спарк.
— Одиночка так еще проживет. А семья? Как только у тебя появится что-то ценное... неважно, живое, или нет — тебя за эту ценность и возьмут мозолистой пролетарской ладонью. Спорю на что хочешь, это и в твоем мире есть! — Сергей провел пальцами по гребенке; деревянные мечи в ней нестройно защелкали.
— Ну, если уж совсем прижмут, всегда можно откочевать на другое место.
— Тогда это Америка получается! В чистом виде. Земли до хрена. Пушнина, лес, родники, фронтир, индейцы... И при этом суд Линча, право сильного, "регуляторы" — то бишь, ирландское лобби против итальянской мафии, закон Кольта и Винчестера, охота за скальпами, антинемецкая истерия четырнадцатого года... Чем, например, у Саймака в "Пересадочной станции" кончилось, вспомни? Америка, правда, долго держалась. Зато превратилась в "Большого глобалистского Сатану." Хочешь, чтобы твоей Висенной детишек пугали?
Госпожа Висенна вплыла в подвальчик по обычной лесенке; и точно так же, как все входящие, споткнулась о последнюю ступеньку. Улыбнулась — чуть-чуть ехидно:
— Знаешь, Сергей, в чем твоя беда?
— И в чем же?
— Ты уверен, что мир по сути своей плох. Вообще. По определению. Реально. В натуре.
— Так это ж лучше, чем розовые очки до первой драки носить!
— Ничего не лучше. Именно из-за этой изначальной уверенности, что все кругом плохо, именно поэтому — битой собаке только палку покажи! — ты всегда готов принять позу подчинения. Смотри, если ты где-нибудь услышишь, узнаешь или прочтешь, как человек отбился от грабителей бабушкиным подсвечником — скажешь: "А, брехня все это!" А вот если какой щелкопер в цветах и с запахом опишет, как этого мужика сгибали в бараний рог, да выбивали ему бубну... Ты этак основательно головой покачаешь: верю, дескать. Реалистично. Словно тебя самого хоть раз сгибали.
— Ну и что? — огрызнулся Сергей.
— Ну и все, — мило улыбнулась Висенна, — Вот потому ты и Спарку... Игнату... то ли не веришь, то ли завидуешь.
— Устал я от философских споров, — Игнат откровенно опустил голову. Висенна снова улыбнулась, но уже тепло:
— Так иди себе. Мы сами договорим.
Спарк облегченно зевнул, и теперь уже заснул по-настоящему. До утра.
* * *
Утром вернулось обеспечение. Из ТопРаума и из ТопТауна. Шкуры и меха продали, соль, зерно и наконечники для стрел закупили. Шуму наделали. Не такого, чтоб в холодную сажать. Но чтобы Ратуша и городская стража с ног сбилась — вполне хватило. Попробуй, обыщи целый караван, направляющийся в тот клятый лес... Да все лесовики похмельные, злые, здоровенные и почти безденежные. Ни взятки с них, ни выслуги. Может, и правда не на Лапушкин Распадок идут; как тут докажешь? Стражники поматерились-поматерились, да и выпустили. Обоз скользнул по укатанному зимнику, и через должный срок проезжал мимо почти завершенного постройкой Храма Жизни. Отсюда сани повернули кто куда, рассеялись по дворикам, и охотники, вспоминая праздничные пиры, потащили в дома покупки. Рикард и Майс бросились прежде всего в крепость, где нашли спящего под навесом золотистого грифона:
— Панталер!
— Ухфс!... Чего?
— Чего-чего! Как все прошло? Сняли, наконец?
— Ага, — ответил Панталер, лениво шевеля крыльями, — Прямо с подоконника. Очень натурально получилось!
Усатый маг посмотрел на Мастера Лезвия:
— Ну, тогда можно и поздравлять идти. Подарки при тебе?
Тут часовой прокричал тревогу. Ворота захлопнулись, а на стену цепью побежала дежурная смена. По следу каравана рысью выкатилась восьмерка всадников под княжеским знаменем.
— Как это они нас на перегоне не догнали? — Майс почесал затылок, — И кто бы это?
— Посол Великого Князя ТопТаунского, Андрей Нишарг, и сопровождающие его лица! — прокричали с надвратной башни. Вызвали наместника; Спарк явился чуть синеватый от недосыпа, но к воротам сошел твердо:
— Сколько вас там?
— Все, что видишь.
— Впустите их. Невежливо держать гостей на морозе. Подайте угощение и соберите наших!
— Спарк!
— О, вы вернулись! Камень с плеч. Уже думал, взяли вас на заставах, сейчас выкупать буду.
Майс и Рикард подошли, приминая свежевыпавший снег. Хлопнули по плечам с двух сторон. Наместник покачнулся, но устоял.
— Что теперь?
— Погоди, узнаем, с чем гости прибыли... — Спарк показал на въезжающих послов.
— Чего тут узнавать! — грузно прыгнув с коня, к ним устремился Нишарг, — Увез девку! Назад не вернется, так?
— Так что? — ощетинился наместник, — Не за меня была просватана три года назад?
Андрей примирительно замахал рукой:
— Да уж вижу, что не только просватана. Платья не брали, брали книги — сама уходила.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |