Равен сгорал от нахлынувшей внезапно страсти, скрывая свои чувства за маской безразличия, и Фела ничего не замечала. Слишком насыщенным был этот день, на нее обрушилось столько впечатлений, она стала свидетелем стольких сильных эмоций...
Или она все поняла, только ей все равно. Для нее это мелочь, на которую не стоит обращать внимания.
Равен не долго взвешивал все за и против. Глядя на золотой локон, выбившийся из прически и бьющийся на ветру о нежную щеку девушки, он понял, что любит ее больше жизни и готов пойти с ней куда угодно, хоть на край света...
Оставалось лишь сказать им (их же двое, хотя он уверен, что между ней и этим варваром ничего нет) о своем желании. Равен не знал, как это сделать. Он не знал, как отреагирует ОНА. Насмешливо улыбнется? Рассмеется в лицо? Или, быть может, заглянет в глаза и...
Хватит перебирать варианты. Нужно просто с ней поговорить. С ней одной и, желательно, наедине.
Но время шло, а застать рофендилу одну Равену не удавалось. К тому же ему приходилось исполнять еще свои новые обязанности, чтоб их!
Уже начался вечерний праздничный пир, посвященный первому дню правления Аритори, прославляющий ее спасителей. Правда, это слово королева уже не употребляла, ей теперь хотелось как можно быстрее забыть, что она кому-то обязана восхождением на трон. Поэтому в первую очередь торжествовали победу над врагами и изменниками. Равену все не удавалось подойти к Феле. Приехавшие с окраин королевства вельможи вспоминали старые связи и заводили новые, все представлялись друг другу, вспоминали прежние встречи и шумно обсуждали, как же плохо все было при Ронно.
Вскоре пирующие вышли из официальных рамок и в зале стало шумно. В двух соседних залах, соединенных огромными арками, устроили танцы. Все три зала гудели, народу на удивление оказалось много, и капитан, только что освободившийся со смены, бродил по залам, отыскивая рофендилу.
Он увидел ее вместе с королевой за отдельным столом в одной из зал. Туда им принесли вина, фруктов и множество закусок, они пили и, кажется, чувствовали себя лучшими друзьями. За этим же столом сидели Гред, граф и... Равен слегка остолбенел: герцог!
Капитан быстрыми шагами направился к ним, и вдруг на его руку легла женская ручка.
-О, Равен, а ты уже капитан! — проворковал нежный голосок, и, оглянувшись, юноша увидел темноволосую женщину лет тридцати, которая жеманно ему улыбалась, демонстрируя мелкие белые зубы. — Ты делаешь успехи, мой милый! — продолжала она. — Надо же, кто бы мог подумать, что тот деревенский парнишка, которого я когда-то приглядела в деревне, станет капитаном!
Равен залился румянцем.
-Что ты здесь делаешь, Манорэ? — сказал он, уводя свою собеседницу под прикрытие колонны. — Как ты сюда попала?
-Ну как же, милый! Я ведь и была здесь, при дворе. Правда, за последний день его состав значительно изменился, но мой муж удержался: его род уже на протяжении нескольких поколений служит королям династии Аритори. Так что я осталась, мой дорогой. Ты рад за меня?
-Чрезвычайно. Извини, Манорэ, мне некогда.
-Да как ты разговариваешь со мной, холоп? Взлетел вверх и все, можно сыпать презрением направо и налево?! Равен, нехорошо забывать старых друзей, особенно тех, кому ты кое-чем обязан!
-Прости, Манорэ, сейчас я в самом деле очень занят. Давай поговорим потом, хорошо? Если ты осталась при дворе, у нас будет куча возможностей пообщаться.
Манорэ выпустила руку Равена и он снова ринулся в толпу. Подойдя к столу королевы, он хотел любезно раскланяться, но понял, что это никто не заметит: все уже были пьяны. Тогда он просто дотронулся до плеча Фелы. Рофендила повернулась. Ее щеки горели ярким румянцем, а голос, когда она заговорила, был слишком громкий.
-Равен! Ты хочешь к нам присоединиться? — она улыбнулась, иронично, только намного шире, чем обычно.
-Я хотел бы поговорить с тобой, Фела. Пойдем, отойдем в сторонку.
-Ничего не понимаю, — сказала она, поднимаясь.
Равен взял ее под руку и провел ее на другую сторону зала, где стояли покрытые бархатом скамейки.
-Давай здесь присядем, — он попытался усадить ее, она вырвала руку.
-Не надо меня никуда усаживать, я еще вполне могу стоять на ногах, — заявила Фела. Стоять она действительно могла, и довольно твердо. Об опьянении говорили лишь потяжелевшие взгляд и движения. — Ну, я слушаю тебя.
-Фела... Я хотел сказать... — Юноша осекся. Трудно говорить, когда вокруг шум и гам, который перекрывает музыка, играющая по принципу — главное, чтобы громко. — Я хочу пойти с вами.
-Что? Куда пойти? О чем ты, капитан?
-Вы мне очень понравились: и ты, и Гред. Больше, конечно же, ты. И я подумал: вы идете в Откро, хороший, замечательный город, так почему бы мне не пойти с вами и не посетить его? Ну что, Фела, ты согласна?
На лице девушки отразилось изумление, потом оно сменилось бурным весельем.
-В Откро? Ты собрался в Откро? — когда прошел приступ смеха, сказала она. — Что тебе там надо, Равен? И с чего ты взял, что мы идем именно туда?
-Ну как же, вы ведь сами говорили... — пробормотал в растерянности Равен. — И потом, это не имеет значения...
-Да, в этом ты прав. Это действительно не имеет значения, потому что нам не нужны никакие спутники. Счастливо, Равен.
Фела сделала движение, как будто собираясь уходить, но юноша удержал ее.
-Послушай, Фела. Это для меня очень важно, я уже все обдумал. Ты сейчас пьяна...
-Ничего я не пьяна!
-Ты пьяна и это очень, очень плохо, неужели ты не понимаешь? Только что казнили пятьдесят человек, которые вчера заправляли здесь всем. И случилось это из-за тебя. Вдруг кто-нибудь из их родных или друзей захочет отомстить?!
-Перестань! Прекрати немедленно! — закричала рофендила. — Не смей так говорить!
Она выдернула руку и отступила назад. Какое-то мгновение они смотрели друг другу в глаза, потом она отвернулась и уже тихо сказала:
-Их вовсе не пятьдесят было. Тридцать пять, не больше. И я не хотела этого... Чего я хотела — это чтобы ловушки уничтожили. Все, до одной. И еще поквитаться с теми, кто их сделал. Но чтобы это повернулось вот так... — она взглянула на Равена и юноша с удивлением увидел, что в ее глазах застыли слезы. — Хмель... Хмель — это ерунда. Я никогда не пьянею. Если что-нибудь случиться, я смогу среагировать, причем достаточно быстро, не сомневайся. А вот крики... Эти ужасные, предсмертные вопли... Они до сих пор звучат у меня в ушах, и их не заглушает ни музыка, ни вино ...
Губы у нее задрожали. Кажется, она готова была разрыдаться. Равен растерялся.
-Ну что ты, Фела, успокойся, — заговорил он, робко протягивая руку в успокаивающем жесте. — Тебе не в чем себя винить. Они...
-Ах вот ты где, Фела, — раздался громкий веселый голос и к ним подошел герцог. — О, что я вижу? Ай-я-яй, капитан, что ты натворил? Увел девушку, довел ее до слез... Нет, так не пойдет. Капитан, у тебя совсем нет опыта обращения с женщинами! Давай, Фела, пойдем к столу! — и, не умолкая ни на секунду, он увлек рофендилу обратно к королеве. — Не надо плакать, красавица моя! Эй, капитан! Пошли с нами, королева уже спрашивала о тебе!
Равен уже сделал было шаг, чтобы пойти за ними, и вновь кто-то взял его за руку.
-Да, капитан, пошли, представишь меня королеве! — проговорила Манорэ, кокетливо поводя плечиком.
Юноша вырвал руку и бросился вон из зала. Выскочив на открытую террасу, он жадно вдохнул прохладный ночной воздух. Небо темным шатром раскинулось над ним, весело подмигивая далекими звездами. Он обхватил колонну и прижался лбом к холодному камню, стараясь привести мысли в порядок. "Она отказала. Конечно, ведь я не объяснил ей, ни почему хочу пойти с ними, ни что она для меня значит. Нужно было спокойно с ней поговорить, а не в этом душном шумном зале, где вокруг беснуются пьяные придурки. И она тоже сейчас пьяна. Но трезвую я ее сегодня уже не увижу, а завтра будет поздно. Что же делать? Подойти еще раз, присоединиться к ним? Нет, это не то. Нужно застать ее наедине. Я подожду возле ее спальни, и когда она придет, поговорю с ней".
Решив так, капитан направился к ее покоям. Они тоже находились в том же самом дворце, только, чтобы попасть в них, удобнее всего было выйти из дворца и пройти к другому входу. Оттуда широкая лестница вела на третий этаж, где и поместили странников; на этот раз им отвели смежные покои для супругов.
Здесь Равен приготовился ждать. "Я смогу объяснить ей все, и никто меня не прервет и не помешает. Только что ей сказать? Как заставить поверить и согласиться? Объяснить ей всю глубину моих чувств и чистоту намерений, сказать, что я просто хочу быть рядом с ней, слышать ее голос, видеть ее огромные глаза, вдыхать аромат волос, чувствовать прикосновение руки, целовать губы и груди...Нет, так не пойдет. Эк тебя занесло!"
Он слегка ударил по подоконнику. Вскочил, принялся расхаживать взад-вперед. Минуты текли медленно, тяжело. Ожидание и тяготило юношу, и радовало, так как давало время поразмыслить. За окном взошла луна и осветила сад.
Прошло где-то с полчаса, а может, и час, показавшийся Равену вечностью, когда на лестнице послышались шаги. Он встрепенулся: наконец-то она появилась, и вдруг замер.
Шаги принадлежали двоим. Послышался приглушенный мужской голос:
-Ты спасла мне жизнь, и я хочу отблагодарить тебя. Даже если это выражается лишь в том, что я провожаю тебя до покоев.
Равен вздрогнул: он узнал этот голос — это говорил герцог. Бесшумно капитан соскользнул с подоконника и спрятался за высокой статуей.
Раздался тихий, завораживающий женский смех, и голос, который он не смог бы перепутать ни с одним другим, певуче произнес:
-Ты очень мил.
Шаги начали подниматься. Спрятавшемуся капитану теперь трудно было разобрать слова, но он слышал, что говорил в основном мужчина. Потом они поднялись на третий этаж и слова снова стали различаться:
-Ты удивительная женщина. Я еще не встречал такой, — говорил герцог. — Ты просто само совершенство. Такие глаза, волосы... Боже, какие у тебя глаза! Они потрясающе красивы. А волосы... Зачем ты их скрываешь? Фела, если бы ты не старалась скрыть свою красоту, убирая волосы и одеваясь в этот наглухо скрывающий все наряд, тебе не нужно было бы оружие. Ты и так можешь побеждать одним лишь взглядом.
-Ты льстец, герцог, — она прислонилась к стене рядом с дверью, он стоял рядом, почти полностью заслоняя ее хрупкую фигурку.
-Никогда я не был столь искренен. Ты потрясающая, — и он наклонился, целуя ее в губы.
Равен смотрел на них, не веря своим глазам.
Поцелуй длился долго, потом девушка, не отрываясь от герцога, нащупала ручку двери и открыла ее. Они вместе шагнули внутрь, оттуда какое-то время еще доносилась негромкая возня, а потом дверь резко захлопнулась, как будто ее толкнули ногой. Равен остался на площадке один.
Он медленно вышел из укрытия. Лицо его было перекошено, зубы скрипели.
-Вот, значит, как! — сказал он, и с силой ударил кулаком по подоконнику. -Дурак! О великая богиня Элатарти! Какой же я идиот!
Ему хотелось биться головой об стены, но он сдержался: теперь ему меньше всего хотелось, чтобы кто-нибудь обнаружил его здесь. Медленно он начал спускаться вниз.
Спустившись на один этаж вниз, он вновь стукнул кулаком по перилам, не в силах сдержать переполнявшую его ярость.
-Что, не спится, молодой человек? — вдруг раздался неподалеку старческий голос. Слегка кудахчущий, негромкий, он произвел на Равена такое впечатление, какое, должно быть, произвел бы гром среди ясного неба.
-Кто... Кто здесь? Это ты, Мардкунс? — побледнев и задрожав всем телом, спросил юноша.
-Да, это я, — с готовностью отозвался голос.
Неожиданно из-за облаков вышла луна и осветила невысокого сгорбленного старика, стоявшего неподалеку от окна.
-Мардкунс, старый колдун бывшей королевы, еще два дня назад бывший первым лицом при дворе, а сегодня... Сегодня изгнанник. Зато ты теперь на коне, не так ли, мой дорогой капитан Равен из Золунги?
-Что тебе надо, колдун? — стараясь, чтобы его голос звучал твердо, спросил Равен.
-Что мне надо? А ты сам не догадываешься? О, я знаю, какие мысли мелькают в твоей голове... Ты боишься моей мести. Да, боишься, потому что моя месть действительно могла бы быть ужасной — я могу убить тебя, могу превратить в чудовище или дикого зверя, а можно и не дикого — чем плох гусак, которого заколют на званный ужин?.. Или заколдовать тебя, заставив испытывать вечные муки... Нет, мой мальчик, ты боишься, и ты прав. Меня нужно бояться. Но я не причиню тебе вреда. Я пришел сюда не для мести. Ты действительно посодействовал, скажем так, моему падению, и все же я не держу на тебя зла. Ведь ты спасал свою жизнь, не так ли, мой юный друг?
Опустив голову, Равен молчал.
-Ну скажи, ведь ты привел Фелу Мерите к Ронно лишь потому, что хотел спастись? — настаивал старик.
-Нет, — неожиданно сказал Равен. — Я сделал это не поэтому.
-А почему же? — искреннее изумление сквозило не только в кудахчущем голосе колдуна, оно отразилось в каждой морщине его сморщенного лица.
-Она понравилась мне. Я хотел ей помочь, — тихо признался юноша.
-Помочь? ТЫ хотел помочь ЕЙ? — воскликнул Мардкунс. — Да ты знаешь, мой мальчик, что ей не нужна твоя помощь? Она ведь рофендила, великая воительница, начинающая колдунья, — тут усмешка коснулась высохших губ старика, — принцесса и потрясающая красавица? Да она смотрит на нас всех — включая тебя и меня — на всех людей сверху вниз. Помочь ей значит оскорбить ее, мой мальчик, и слава богам, что она не поняла, что ты хотел ей помочь! Для нее ты — простой человек, крестьянский парень, который ради спасения своей жизни предал свою королеву, а, следовательно, трус и предатель. Впрочем, ты не отчаивайся. Для нее любой человек трус и никому из людей она не доверяет. Она лишь использует их, как использовала тебя...
-А герцог?
-Герцог? Ты имеешь в виду, что сейчас они вместе там... наверху? Это не больше, чем просто развлечение для нее. Ей хочется расслабиться, развлечься, а герцог молод, красив, и опять-таки, хоть и человек, но из знатного рода.
Равен кусал губы.
-А Гред?
-И Гред тоже используется ею. Разве ты не заметил, как она обращается с ним? Пойди сюда, сделай это, я сейчас пойду, разделаюсь со всеми, а ты лучше не вмешивайся, все равно ничего не выйдет. Нет, она тоже использует его, только между ними заключен какой-то договор.
-Какой договор?!
-Не знаю. Я не набивался в друзья этой юной дори, поэтому не знаю всех нюансов ее отношений с варваром. Да и зачем? Завтра поутру они уезжают и, надеюсь, больше наши пути не пересекутся...
-Да, ты прав. В этом ты прав. Она не собирается возвращаться,— глухо сказал Равен.
-Что-то ты не весел, мой капитан, — пристально глядя на него, сказал Мардкунс. — В чем дело? Еще вчера ты был простым гвардейцем, а сегодня капитан! Ты должен веселиться, Равен! Или... Уж не ранила ли тебе сердце эта залетная птичка? — тут колдун рассмеялся тонким кудахчущим смехом над своей шуткой. — Да-да, птичка, именно птичка! — повторил он.
