Встав рядом с ней, я заметила вполголоса:
— Альварес тебя просто пожирал взглядом. Мда, запала ты ему в сердце, однако...
— Да какое уж там сердце, — фыркнула она. — Сомневаюсь, что оно у него вообще имеется в наличии... Конечно, не с анатомической точки зрения, а... ну, ты понимаешь.
— Что-то говорит мне, что оно всё-таки у него есть, — сказала я. — Не самое светлое и чистое, но... уж какое есть.
Стоя под лучами лампы, Гермиона погрузилась в не очень приятные для неё воспоминания, а я думала вот о чём: неужели для того чтобы "Аврора" помирилась с Орденом, нужна была угроза уничтожения нашей расы как таковой? Нельзя было всё понять без этого?..
Как говорится, лучше поздно, чем никогда. Но иногда бывает слишком поздно.
— 13.8. Чтецы паутины
Как мы должны были защищать собратьев? Как вовремя узнавать о том, кому и где требовалась защита? С объявлением людьми войны хищникам агрессивный фон резко усилился, негативно сказываясь на работе паутины, и нужно было срочно что-то придумать. Мне вдруг пришло в голову: а если объединить усилия? Если читать паутину коллективно, как бы единым разумом? Я искала решение чисто интуитивно, на ощупь, и нащупала-таки — лучших "паутинщиков" среди достойных. Был с этим ещё один нюанс: чтобы слаженно работать, "чтецы паутины" должны были иметь идеальное "сцепление" друг с другом, как кусочки паззла. Примитивно говоря, там, где у одного были "выступы", у партнёра должны были иметься "углубления" соответствующей формы. Узнать, кто, с кем и насколько сочетается, можно было только, что называется, "в процессе"...
Команда сложилась из девяти "чтецов", а я подключалась к ним для усиления в качестве десятого члена, когда был особо тяжёлый фон. Как всё происходило? Помимо нашей внутренней паутины, чтецов соединяли особые глубинные нити, образовавшиеся в процессе работы, а все остальные во время сеанса чтения подключались и ловили от них информацию — точно так же, как на один сайт в глобальной сети может зайти множество людей и одновременно получить там одни и те же сведения. Таким образом, паутина была трёхуровневой: внешняя её часть составляла третий уровень, паутина между всеми достойными — второй, а между чтецами — первый. Моё участие заключалось иногда в корректировке пространственно-временной привязки получаемой информации: я уточняла в спорных и сложных случаях, когда и где произойдёт (или уже происходит) требующее нашего вмешательства событие.
В числе чтецов оказалось трое детей, среди них — непоседливый малыш Вик, которому до всего было дело. (Если помните, тот самый, что лечил раненых во время штурма замка прямо в разгар боя, под обстрелом.) Он оказался не только талантливым чтецом паутины, но и обладал способностью настраивать остальных членов команды на чистое и бесстрашное восприятие. Этот малыш обладал поистине фантастической силой духа, и зачастую малоприятные вещи, которые чтецам приходилось видеть, не пугали его и не выводили из равновесия. Он был спокоен, как маленький Будда, и остальные чтецы невольно заражались его спокойствием. Можно сказать, что эмоциональная стабильность работы команды поддерживалась в основном благодаря Вику.
Этот центр чтения паутины работал по шестнадцать — восемнадцать часов в сутки. Чтецы работали бы и больше, но входящим в их число детям всё же нужен был отдых. При этом не охваченная ими часть суток терялась, а значит, кто-то не получал помощи — это означало потерянные жизни. Такое положение дел никак не могло нас устраивать, и это заставило нас подобрать "второй состав" — для работы посменно: требовался охват всех двадцати четырёх часов. Во второй команде чтецов было одиннадцать, и опять туда попали дети, на сей раз — двое подростков. Это позволило сократить время работы каждой команды до двенадцати часов.
Могу сказать, что самоощущение чтеца — очень необычное, его трудно описать словами. Растворяешься в одном огромном "Я", воспринимающем колебания паутины в десять раз сильнее, чем каждый член команды в отдельности, но при этом не перестаёшь быть собой, сохраняя ядро своей личности неизменным. Только на время работы это ядро уходило на глубину, освобождая пространство для приёма и обработки информации из паутины, индивидуальные качества уступали место единству, и тут-то как раз и становилось важным наличие идеального "сцепления" и нужных "углублений" под каждый "выступ". Без этого точного прилегания информация искажалась, не возникало той степени единства, необходимого для безотказной работы всего этого считывающего организма, и далеко не все достойные были способны исполнять роль чтецов в одной команде.
Для пущей оперативности достойные распределились по всем территориям, на которых проживали хищники, и в зависимости от места, где нам следовало вмешаться, вызов принимали ближайшие к этой точке группы. В одну группу входило два-три достойных, редко — четыре (на особо опасных участках). Для получения информации от чтецов расстояние не имело значения, внутренняя паутина работала быстрее глобальной компьютерной сети и была стабильнее внешней: на ту влияли "погодные условия" в мире, а второй уровень паутины зависел от состояния самих достойных. Тренировки не прошли даром: все достойные могли поддерживать себя в более или менее устойчивом для приёма информации состоянии.
— 13.9. Одноклассник
Высокий, сильный парень в форме, направивший автомат на дрожащую маленькую девочку в шкафу, был бы симпатичен, если бы, гад такой, не целился в ребёнка. Что-то тут не так... Не мог этот двухметровый симпатяга быть убийцей детей, для этого у него слишком честное лицо положительного персонажа.
Расстояние... в пределах двухсот километров от меня.
Время до события? По информации чтецов — от пятнадцати до двадцати минут. Ох, близко, в последний момент уловили! Корректирую... пятнадцать.
Я могла участвовать в работе чтецов с любого расстояния, равно как и для них не имела значения удалённость друг от друга — теоретически, но на деле команда чтецов находилась в одном помещении. Сегодня я была в паре с Алексом, и мы сидели на заснеженном уступе в горах. Было раннее утро, в сухом и звонком от мороза воздухе не слышалось ни звука.
— Алекс, ребёнок в опасности, — сказала я. — У нас пятнадцать минут и двести километров.
Он уже принял информацию: я услышала сдержанное рычание. Недавно став отцом, он теперь принимал очень близко к сердцу всё, что касалось детей.
— Спокойно, — сказала я. — Без эксцессов. Не будем забывать, кто мы такие.
— Полетели, — прорычал он.
Заснеженный посёлок, дом на отшибе. Стены были изрешечены вертолётными пулемётами, внутри уже действовала группа. Направленным ударом волны я пробила крышу, а Алекс влетел в окно.
Да, чувства меня не обманули: двухметровый симпатяга и не думал стрелять в девочку, но это за него чуть было не сделал тот, кто лежал сейчас на полу, сбитый ударом куска потолка. Почему эта ясноглазая честная морда показалась мне такой родной, будто я знала этого парня всю жизнь? Будто училась с ним в одном классе или жила в одном дворе? Разбираться было некогда: её обладатель уже вскинул оружие. Пришлось вырубить его волной.
— Всё, всё, маленькая... — Я прижала к себе девочку и погрузила её в полудрёму.
Алекс уже раскидал всю группу, и добрые молодцы лежали без чувств повсюду: кто на ступеньках, кто на ковре, кто в дверном проёме. Уложив девочку на диван, я склонилась над её матерью... А мой "одноклассник", оказывается, стреляет в женщин... если они перерезают горло его товарищам. Красивая шёлковая комбинация превратилась в дырявую окровавленную тряпку, золотые завитки волос разметались по узорам коврового рисунка. Пуль в теле сидело не меньше дюжины, и все они, повинуясь моей руке, вышли из ран и зависли в воздухе — мне осталось их только собрать. А другой рукой я уже исцеляла истерзанную плоть. Алекс занимался наверху её мужем и отцом девочки.
Она ожила, закашлялась, устремила на меня недоуменный взгляд, который через секунду стал испуганным при виде лежащего на диване ребёнка.
— С ней всё в порядке, — успокоила я. — Она спит.
Через минуту они сидели на диване втроём: родители и их сонная дочка, все в крови, ошарашенные, недоуменно обводя взглядами усеянную бесчувственными телами гостиную. Одно из этих тел было с перерезанным горлом, но ещё живое.
Не дать ему умереть, пусть он и собирался убить эту семью. Мы достойные, мы сохраняем жизнь.
Дэн. Его звали Дэн. И ещё будут звать, потому что ему суждено выжить. В его жилах циркулировала крошечная капля вампирской крови, попавшей в рану с руки матери девочки. С Викой было так же. Не завидую я тебе, Дэн...
— Глава 14. Свои и чужие
— 14.1. Допрос
Дэну перерезали горло — это видели все. А когда все очнулись, его шея была цела, без малейших следов раны — ни шрамов, ни царапин. Что на самом деле произошло, видел только я один, и все подробности из меня вытянули прибывшие к нам очень серьёзные ребята из Центрального штаба. Прибыли они на удивление быстро. Кровопотеря у Дэна была немалая, и его забрали в госпиталь сразу после нашего возвращения на базу, а вечером того же дня приехали гости, которые хотели всё знать. Перед глазами у меня стояла побледневшая веснушчатая физиономия Дэна на носилках, в то время как цепкие взгляды ребят из штаба буравили меня. Они были в гражданской одежде — ни имён, ни званий...
— Сколько их было?
— Двое...
— Всего лишь?! Вы ничего не путаете, Дудник?
— Никак нет.
— Хорошо... Как выглядели?
— Женщина... Рост примерно сто шестьдесят пять — сто семьдесят, глаза голубые, волосы тёмные, с проседью. Телосложения худощавого. Мужчина... Рост где-то сто восемьдесят пять — сто девяносто, атлетического сложения, глаза... тоже вроде голубые. Бритый наголо. Оба в форме отряда "чёрные волки".
Они спрашивали — я отвечал. А что оставалось?
— Вы утверждаете, что выпустили в хищницу очередь, прямо-таки изрешетив её пулями, а потом видели её живой и здоровой?
— Так точно.
— И её мужа тоже?
— Так точно. Эти двое увели всю семью с собой.
— Так, уточните: как женщина попала в дом?
— Через крышу... В смысле, она пробила её насквозь. Обломком потолка задело капитана Мороза.
— Вы открыли по ней огонь?
— Не успел. Она выбросила вперёд руку, и меня что-то ударило.
— Она вас ударила?
— Да нет... В том-то и дело, что она ко мне и не прикасалась вроде, а ударило что-то невидимое. Ну, как взрывной волной отбросило. И я потерял сознание.
Допытывали они меня, наверное, целый час. Больше всего их интересовало, что хищница делала с Дэном, причём в мельчайших подробностях: до каких частей тела дотрагивалась, сколько раз, как долго, едва ли не в какой позе она была при этом. Я не выдержал:
— Слушайте, может, вам ещё описать, какой формы была её задница, когда она сидела возле него на корточках?
— Так значит, она сидела на корточках?
— Бл-лин!..
— Не "блин", а отвечайте!
И так далее, примерно в таком духе. Если их волновала форма её задницы (весьма, кстати, неплохой, раз уж речь зашла об этом), то меня больше беспокоило, как там Дэн — не начнут ли его в связи со всем этим изучать и препарировать? Это они могут, это им только дай. И плевать они хотели, что это живой человек. А может... Леденящее и противное, как паук, подозрение заползло в душу: а если она с ним что-то сделала? Ведь такая быстрая регенерация бывает только у них, хищников... Кажется, мне становилось понятнее, почему ребята из штаба так дотошно расспрашивали.
— Что с Дэном? — спросил я хмуро.
— Здесь вопросы задаём мы, — ответили мне.
— А мне что, нельзя спросить? Мне, вообще-то, не всё равно, что с ним будет!
Один из них успокоительно положил руку мне на плечо... Терпеть не могу, когда так делают, но сдержался, плечом не двинул.
— Не надо так кипятиться, Дудник, — сказал мне этот успокоитель мягко и ласково, как будто я был нервной барышней. — Ваш товарищ, насколько нам известно, в госпитале. Состояние его удовлетворительное. Всё в порядке... Не нервничайте.
— А я и не нервничаю, — ответил я. — Просто так спросил.
Хм... Чего это он так усердно меня успокаивает? Видно, не без причины. Эх, похоже, Дэн влип по полной.
— 14.2. Превращение
Господи, да что же это такое?.. Кишки горят огнём, будто мне залили туда кипящее масло. А эти докторишки только суетятся вокруг и квохчут, как курицы... Да сделайте же что-нибудь, помогите!
Мама дорогая... Я сейчас взорвусь... Мои мозги сейчас лопнут...
Иглы в венах, ноги в ремнях.
— Пустите, гады!..
— Успокойтесь, успокойтесь. Мы делаем всё возможное.
"Мы сделали всё возможное"... Так они всегда говорят, когда пациент уже дохлый!
— Пульс — двадцать ударов в минуту. Это метаморфоза.
— Картина крови?
— Изменение формы эритроцитов. Характерная для хищников форма рисового зерна.
— Соотношение?
— Человеческих клеток осталось тридцать процентов.
Господи... Господи, спаси...
Адская ядовитая пустота, засасывающая всё, как чёрная дыра — это моё нутро. Если б мог, проглотил бы планету.
— Попробуем начать с тридцати граммов.
Что это? Что они мне дают? Мамин мясной пирог? Ма... Откуда? Пропитанная вкусным соком корочка... колечки лука?
Жидкое и красное.
Как вкусно!
Господи... живот сейчас разорвёт изнутри... Кишки плавятся... Дыра в животе...
— Ничего не понимаю. Им же должна быть нужна кровь?
— Чёрт..
Чернота.
— Фу... Пульс появился. Мы чуть не угробили его... Если бы дали ему сразу много...
— Кто ж знал, что сразу кровь нельзя? Как-никак, в первый раз наблюдаем метаморфозу.
— 14.3. Ищейка
Тоненький ошейник, под одеждой и не заметно. Особенно под воротником чёрной водолазки, которая сейчас была на мне. Я сидел на стуле в тёмной комнате, освещаемой только одной настольной лампой.
— Итак, Денис... Конечно, очень жаль, что с вами так вышло, но от этого никто не застрахован. Там всюду была их кровь, так что она вполне могла попасть вам в рану.
Это она, с голубыми глазами и проседью, что-то сделала со мной.
— Но не огорчайтесь, даже в таком состоянии вы сможете послужить нашему делу. Теперь вы сможете чуять своих, и это поможет нам в поисках и преследовании спрятавшихся хищников.
Этот тип за столом, сцепив пальцы замком, говорил и говорил. И ему было плевать, что будет с моими родителями, когда они узнают. И с Алёнкой.
— Раньше это было крайне затруднительным делом, но мы надеемся, что с вашей помощью мы сможем их эффективнее выслеживать.
Я потрогал горловину водолазки, под которой проступал узкий обруч.
— А это?
— Это... Хм... — Тип усмехнулся. Что ж он морду прячет за светом этой мерзкой лампы? — Это для контроля, так сказать. Если вы перестанете подчиняться приказам или нападёте на человека... Одно нажатие кнопки — и вашей головы больше нет.
